* Старый Крым (с. 196). — Мосты, Мюнхен, кн. 10, 1963, с. 157 — 158, без загл. В СССР — ДН-87, с. 136, с разночт. в ст. 10: «А тени». Печ. по H К, куда вписано, по-видимому, уже в 1950-х годах. Загл. восстановлено по ТС, куда сам текст ст-ния, как и в ВС, по известным соображениям, не вписан. Э. Г. Герштейн приводит по памяти следующие варианты, представляющиеся ей основными, — ст. 1: «Холодная весна. Бесхлебный Старый Крым», ст. 4: «Какой-то кисленький, кусающийся дым».
После расширения в 1931—1932 гг. принудительных заготовок в колхозах, наметился резкий спад производства, приведший при плановом росте заготовок зимой и весной 1932/1933 гг. к массовому искусственному голоду в сельских районах Украины, Дона, Северного Кавказа, Нижней и Средней Волги, Южного Урала и Казахстана. Число умерших от голода, по разным оценкам, от 2 до 5 млн. чел. (см.: Максудов С. Потери населения СССР. Нью-Йорк, 1989). Н. Я. Мандельштам пишет: «Мы приехали с диким багажом: на месяц пришлось взять с собой хлеба. Вся страна сидела на пайке, а на Украине, на Кубани, в Крыму был форменный голод. Раскулачиванье уже прошло, остались только слухи и толпы бродящего народу. Старый Крым в испуге как-то сжался. Ежедневно рассказывали, как ночью проломали стену, залезли в кладовую и вытащили всю муку и крупу. Именно это было предметом грабежа. Целый день к воротам подходили люди. Откуда? С Кубани... С Украины. Они рассказывали, как целиком выселялись громадные станицы, как раскулачивали и усмиряли... Стихотворение о Старом Крыме фигурировало в «деле» О. М. 34 года — клевета на строительство сельского хозяйства. Из этих стихов ясно, что мы приехали в Крым ранней весной, когда цветет миндаль. Обонятельное ощущение — дым — всегда к ночлегу, к дому. Дымок — это
мысль о жилье. «Рассеянная даль» была вначале «расстрелянной», но это показалось. О. М. чересчур прямым ходом. Кубань и Украина названы точно — расспросы людей, бродивших с протянутой рукой. Калитку действительно стерегли день и ночь — и собаки, и люди, чтобы бродяги не разбили саманную стенку дома и не вытащили последних запасов муки. Тогда ведь хозяева сами стали бы бродягами» (НМ-111, с. 184 — 186).