ГЕННАДИЙ БЕЗЗУБОВ

Во граде нищенском весна
И птицы в стеклах суетятся,
Покоя тайная сестра,
Смыкает горло непричастность.

Пока воды темнеет вид,
Все чаще перестук фонарный, —
Душа о жизни говорит,
И все судьбе неблагодарной.

А в нашем городе обман
Томит тупой привычной болью,
А в нашем городе туман,
Чужой туман со льдом и солью.

Империя по-русски говорит,
Не чувствуя растущего акцента,
И нежная славянская плацента
Многоязыким пламенем горит —
Империя по-русски говорит.

Империя не слышит никого —
Ни разума, ни собственной природы.
Как быстро размывают естество
Могучие подпочвенные воды!
Империя не слышит никого.

Уже у горла подступивший страх,
Уже томит предчувствие угрозы,
Которая клокочет в берегах
Неумолимой деревенской прозы,

Которая усобицы сулит,
Кровавые, глухие перегрузки...
Империя по-русски говорит?
Империя не говорит по-русски.

«Нет, мы не лезли на скрижали,
Мы языка не выбирали,
И потому остались здесь,
Пробились по щекам, как шерсть
Для ежедневной гильотины,
Для надоевшего бритья,
В котором русские мужчины
Упорствуют, совсем, как я».

Но кто кого возьмется брить —
Русак? Еврейский парикмахер?
Все шито на живую нить,
Нелепо и не нужно на хер
В пространстве брошенной вдали
Тоскливой, бесконечной прозы,
Где по лицу чужой земли
Размазаны чужие слезы.