НЕНАПИСАННАЯ РЕЦЕНЗИЯ А. И. РОММА
НА КНИГУ М. М. БАХТИНА И В. Н. ВОЛОШИНОВА
«МАРКСИЗМ И ФИЛОСОФИЯ ЯЗЫКА»
Подготовка текста, публикация, вступительная заметка и примечания
А. Л. Беглова и Н. Л. Васильева
Резюме
В 1995 г. исполняется сто лет со дня рождения М. М. Бахтина (1895—1975) и В. Н. Волошинова (1895—1936). Самым значительным результатом их странного, загадочного соавторства, оказавшим заметное влияние на общегуманитарную идеологию второй половины века, стала подписанная Волошиновым и затем приписанная Бахтину монография «Марксизм и философия языка». Несмотря на внимание современников — не случайно книгу переиздали уже через год после выхода, — печатных откликов на ее появление было очень немного — всего три. Поэтому всякая живая реакция первых читателей представляет исключительный интерес; но заметок А. И. Ромма это, пожалуй, касается в особенности: из всех развернутых письменных отзывов того времени его незавершенная рецензия кажется самой глубокой и оригинальной.
Ромм считал, что выход лингвистики из методологического кризиса «может состоять лишь» в «диалектическом разрешении антиномии», которую Волошинов увидел и «показал <...> полностью». Как утверждал Гумбольдт, «язык есть не продукт деятельности (Ergon), а деятельность (Energeia)». «Язык, — возражал Соссюр, — не деятельность (fonction) говорящего. Язык — это готовый продукт, пассивно регистрируемый говорящим». Так же, как до него Г. О. Винокур, Ромм предпринял попытку примирить Гумбольдта и Соссюра. Однако если противопоставление ergon/energeia Винокур увидел в дихотомии langue vs parole, то Ромм и продуктом, и деятельностью полагал как сам язык (langue), так и любое высказывание, «слово» (parole): «Нельзя спорить о том, ergon ли язык или energeia. И то и другое <...> То же самое — и в области слова, которое необходимо выделить, как особое понятие».
Соглашаясь с Волошиновым в том, что речевую деятельность структурирует не только говорящий, но и слушающий, Ромм усматривал ergon языка в том, что собеседник, «другой» на деле оказывается «другими»: диалог превращается в полилог, участником которого в пределе становится весь народ, а формой выражения — язык как законченное целое. Ergon высказывания, по Ромму, очень хорошо заметен в текстах повышенной важности, более или менее сакрализованных: самой историей они вырваны из породившей их ситуации, их диалогический контекст утрачен, и для того чтобы их понять, их поневоле приходится интерпретировать как законченные монологические высказывания. Ромму чужд антифилологизм Волошинова и Бахтина с их argumento ad atheos: «Первыми филологами и первыми лингвистами всегда и всюду были жрецы». Если мы пожелаем понять классиков марксизма-ленинизма, наш метод, объясняет Ромм, окажется неотличимым от герменевтики святых отцов. Но в том-то и дело, что марксизм (как и близкие ему идеологии) не желает ничего понять — он хочет только приспособить, использовать, или, как сказали бы авторы рецензируемой книги, «вступить в диалог». В этом смысле они были прозорливее Ромма: чутко уловив социальный заказ, они попытались философски обосновать «бунт самоутверждающегося читателя против навязанных ему авторитетов» (М. Л. Гаспаров). Их антифилологическая ненависть к «мертвым-письменным-чужим языкам» и к «изолированным-законченным-монологическим высказываниям» («Марксизм и философия языка») воистину делает их ближайшими предшественниками современного постмодернизма.
