50
ПРИЛОЖЕНИЕ
Л. Д. Блок
И БЫЛЬ И НЕБЫЛИЦЫ О БЛОКЕ И О СЕБЕ
<Фрагмент воспоминаний> *
Физическая близость с женщиной для Блока с гимназических лет это — платная любовь и неизбежные результаты — болезнь. Слава Богу, что еще все эти случаи в молодости — болезнь не роковая. Тут несомненная травма в психологии. Не боготворимая любовница вводила его в жизнь, а [купл] случайная, безликая, купленная на [одну ночь] несколько [часов] минут. И унизительные, мучительные страдания... [Даже] Афродита Урания и Афродита площадная, разделенные бездной... Даже К. М. С. ** не сыграла той роли, которую должна была бы сыграть; и она более «Урания», чем нужно бы было для такой первой встречи, для того, чтобы любовь
51
юноши научилась быть любовью во всей полноте. Но у Блока так и осталось — разрыв на всю жизнь. Даже при значительнейшей его встрече уже в зрелом возрасте в 1914 году было так, и только ослепительная, солнечная жизнерадостность Кармен *** победила все травмы и только с ней узнал Блок желанный синтез той и другой любви.
Говорить обо всем этом неприятно, это область «умолчаний», но без этих [далеко еще не полных намеков] столь неприятных слов совершенно нет подхода к пониманию следующих годов жизни Блока. Надо произнести эти слова, чтобы дать хотябы какой то матерьял, пусть и не очень полный, фрейдовскому анализу событий. Этот анализ защитит от несправедливых обвинений сначала Блока, потом и меня.
И я решаюсь говорить о тех трудностях и сложностях, которые встали перед моей коренной неосведомленностью в делах жизни, в делах любви. Даже сильная и уверенная в себе женщина, в расцвете красоты и знания, победила их впоследствии с трудом. Я оказалась совершенно неподготовленной, безоружной. Отсюда ложная основа, легшая в фундаменте всей нашей совместной жизни с Блоком, отсюда безвыходность стольких конфликтов, сбитая линия всей моей жизни. Но обо всем попорядку.
Конечно, не муж и не жена. О, Господи! Какой он муж и какая [я] уж это была жена! В этом отношении и был прав А. Белый, который разрывался от отчаянья, находя в наших отношениях с Сашей «ложь». Но он ошибался, думая, что я и Саша[,] упорствуем в своем «браке» из приличия, из трусости и невесть еще из чего. Конечно, он был прав, говоря, что только он [понимает] любит и ценит меня, живую женщину, что только он окружит эту меня тем [поклонением] «обожанием», которого женщина ждет и хочет. Но Саша был прав по другому (о, по сколько более суровому, но и высокому), оставляя меня с собой. А я всегда широко польовалась правом всякого человека выбирать не легчайший путь. Я не пошла на услаждение своих «женских» (бабьих) [прав и] претензий, на счастливую жизнь [обожаемой] боготворимой любовницы 4*. Отказавшись от этого первого, серьезного «искушения», оставшись верной настоящей и трудной моей любви, я потом [уже] легко отдавала дань всем встречавшимся влюбленностям — это был уже не вопрос, курс был взят определенный, парус направлен, «дрейф» всторону <sic!> не существен.
За это я иногда впоследствии и ненавидела А. Белого: он сбил меня с моей надежной, самоуверенной позиции. Я по детски непоколебимо верила в единственность моей любви и в свою незыблемую верность, в то, что отношения наши с Сашей «потом» наладятся.
Моя жизнь с «мужем» (!) весной 1906 года была уже совсем расшатанной. Короткая вспышка чувственного его увлечения мной в зиму и лето перед свадьбой скоро, в первые же два месяца погасла, не успев вырвать меня из моего девичьего неведения, так как инстинктивная самозащита принималась Сашей в серьез.
Я до идиотизма ничего не понимала в любовных делах. Тем более не могла я разобраться в сложной и не вполне простой <sic!> любовной психологии [любви] такого не обыденного мужа, как Саша.
Он сейчас же принялся теоретизировать о том, что нам и не надо физической близости, что это «астартизм», «темное» и Бог знает еще что. Когда я ему говорила о том, что я-то люблю весь этот еще неведомый мне мир, что я хочу его — опять теории: такие отношения не могут быть длительны, все равно он неизбежно уйдет от меня
52
к другим. А я? «И ты [так] так же». Это меня приводило в отчаянье! Отвергнута, не будучи еще женой, на корню убита основная вера всякой девушки в незыблемость, единственность. Я рыдала в эти вечера с [более] таким бурным отчаяньем, [чем] как уже не могла рыдать, когда все в самом деле произошло «как по писанному».
Молодость все же бросала иногда друг к другу живших рядом. В один из таких вечеров, неожиданно для Саши и со «злым умыслом» моим произошло то, что должно было произойти — это уже осенью 1904 года. С тех пор установились редкие, краткие, по мужски эгоистические встречи. Неведение мое было прежнее, загадка не разгадана и бороться я не умела, считая свою пассивность неизбежной. К весне 1906 года и это немногое прекратилось.
Весна этого года — длительный «простой» двадцатичетырехлетней женщины. Не могу сказать, чтобы я была наделена бурным темпераментом южанки, доводящим ее в случае «неувязки» до истерических, болезненных состояний. Я северянка, а темперамент северянки — шампанское замороженное... Только не верьте спокойному холоду прозрачного бокала — [все возможности] весь искрящийся огонь его укрыт[ы] лишь до времени. К тому же по матери я и казачка (мама — полу казачка, полу шведка). Боря верно учуял во мне «разбойный размах» 5*; это было, это я знаю. Кровь предков, привыкших грабить, убивать, насиловать, часто бунтовала во мне и толкала на свободолюбивые, даже озорные поступки. [«Но она погасила] [И его] «...И снова поднялся в ней точно разбойный размах; и его погасила она...» 6* Да, почти всегда так[. Но иногда] — заедала рефлексия, тягость культуры, тоже воспитанной от рождения. Но иногда — прорывал[а]ось...
Той весной, вижу, когда [я] теперь оглядываюсь, я была брошена на произвол всякого, кто стал бы за мной упорно ухаживать.
* Печатается по автографу (РГАЛИ, ф. 55, оп. 1, ед. хр. 519, л. 121—125, 129—132; ср. ед. хр. 520, л. 52—56). Воспоминания Л. Д. Блок (с многочисленными купюрами) были опубликованы в кн.: Александр Блок в воспоминаниях современников: В 2 т., Москва 1980, т. 1, 134—187, 507—513 (особенно ср. с. 171—172). Бóльшая часть печатаемого здесь фрагмента в эту публикацию не вошла.
** Ксения Михайловна Садовская (1862—1925) — «первая любовь» Блока.
*** Любовь Александровна Дельмас (1884—1969) — оперная актриса, исполнительница партии Карменситы.
4* К этому месту была сделана вставка, впоследствии снятая Л. Д. Блок (см.: РГАЛИ, ф. 55, оп. 1, ед. хр. 519, л. 126—128; ед. хр. 520, л. 88—89; Александр Блок в воспоминаниях современников..., 171—172).
5* Ср.: «В ней точно таился огромный какой-то разбойный размах» (А. Белый, Начало века, Москва — Ленинград 1933, 346).
6* Там же, 342.
Philologica, 1996, т. 3, № 5/7, 50—56
