113. И. С. АКСАКОВУ

17 декабря 1857. Петербург

Трудную Вы задали мне задачу, многоуважаемый Иван Сергеевич; для выполнения ее нужно, во-первых, слишком много таланта, во-вторых, много труда и, следовательно, много времени, и, в-третьих, совершенную свободу мысли 1. Хотя Вы и приглашаете меня не стесняться сделанным мне предостережением, однако при всем моем желании я не могу пренебречь им 2. Я уже вижу достаточные доказательства того глухого преследования, которое достигает человека гораздо вернее, нежели преследование явное. Меня преследуют по службе, а так как я не имею ни малейшей возможности ее оставить, то и выходит, что я все-таки должен быть осторожным. Тем не менее, по мере сил моих, я постараюсь исполнить и Ваше и мое желание относительно участия в «Молве», но, во всяком случае, прошу Вас дать мне полную свободу относительно выбора предметов 3. Зная Ваши желания и будущее направление журнала, я, конечно, не пришлю Вам ничего такого, что шло бы прямо вразрез с этим направлением. Что касается до того, к какому сроку буду я в состоянии что-нибудь Вам выслать, то могу сказать только одно: сделаю все возможное, чтобы удовлетворить Ваше желание в скором времени. В настоящее время у меня ничего нет, ибо те вещи, которые у меня готовы, уже отосланы или обещаны мною, да и тут я еще сомневаюсь, печатать ли их. Между прочим, я

190

кончаю теперь ряд очерков для одного альманаха, которого направление, без сомнения, будет Вам родственно. Издают его друзья покойного П. В. Киреевского, а именно: Якушкин (продолжатель начатого Киреевским дела) 4 Стахович 5 и И. В. Павлов. Дело это затеялось в Орле, а где будет печататься сборник — мне неизвестно 6. Павлов — друг и товарищ моего детства; следовательно, независимо от сочувствия к цели издания, имеются еще и другие соображения, которые никак не позволяют мне отказаться от участия. Очерки, которые я готовлю для этого сборника, носят заглавие «Умирающие». Дело начинается запевкой, в которой, в песенном складе, объясняется, как проснулся дурак-Иванушко, пошел на дорогу и встречает ветхих людей. Затем следует четыре рассказа о ветхих людях: старый приказный, старый забулдыга, генерал-администратор и идеалист. В заключение: эпилог, в котором Иванушка-дурачок снова выступает на сцену: судит и рядит, сначала робко, а потом все лучше и лучше. Эпилог мною еще не написан, а он-то и будет в особенности труден, потому что я предположил употребить в дело сказочный тон, требующий очень много работы 7. Как только это кончу, то примусь писать для Вас. Скажите, как Вы находите мою мысль относительно «умирающих»? Разумеется, эти умирающие еще совершенно живы и здоровы, но я предположил себе постоянно проводить мысль о необходимости их смерти и о том, что возрождение наше не может быть достигнуто иначе, как посредством Иванушки-дурака 8. Мысль эта высказывается во всех моих сочинениях (т. е. во всем круге их, как Вы справедливо заметили), но здесь она выступит еще яснее. Благодарю Вас глубоко за Ваш сочувственный отзыв о «Губернских очерках». Мне хотелось бы, чтоб Вы высказали несколько слов о положительной стороне их. А также нельзя ли будет указать на мои попытки узаконить полуславянскую речь нашего народа (в Пахомовне, Аринушке и пр.); многие истые знатоки русского слова совершенно удовлетворены этими попытками. Во всяком случае, я с нетерпением буду ожидать Вашей статьи 9.

Здесь в настоящее время находится А. И. Кошелев. Я не видал еще его, но сегодня обедаю вместе с ним у Безобразова. Вероятно, и с его стороны будет приглашение, и, право, я не знаю, буду ли в состоянии принять его 10.

Еще раз благодарю Вас за Ваше внимание и за билет «Молвы» и прошу Вас верить совершенной моей готовности служить Вам.

Преданный Вам М. Салтыков.

17 декабря 1857 г.

191

М.Е. Салтыков-Щедрин. Письма. 113. И. С. Аксакову. 17 декабря 1857. Петербург // Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений в 20 томах. М.: Художественная литература, 1975. Т. 18. Кн. 1. С. 190—191.
© Электронная публикация — РВБ, 2008—2024. Версия 2.0 от 30 марта 2017 г.