381. О. М. САЛТЫКОВОЙ
28 июля 1873. Витенево
Витенево. 28 июля.
Любезная маменька. Извините, что отвечал Вам не сейчас, как Вы этого требовали, но при теперешнем рабочем времени положительно нет оказий в Москву, кроме субботы, когда крестьяне ездят на воскресный базар. Сверх того, вместе с Вашим письмом я получил от моего поверенного Сухоручкина письмо, которым он обещал мне приехать в Витенево 24 или 25 числа, и я хотел с ним посоветоваться, но вот уже 28 число, а его все нет, и я не знаю, что думать. А между тем приехал Максим Андреев, который был у Вас, не застал и проехал ко мне. Во вторник он опять отправляется к Вам и 1-го числа будет у Вас, а ежели не застанет, то будет дожидаться, так как Вы сказали мне, что 2-го числа будете непременно дома.
На предполагаемом Вами совещании я быть никак не могу, потому что мне положительно надо быть 17 числа в Петербурге 1. Притом же я опасаюсь дальнейших раздражений, потому что мне, по-видимому, всякое лыко пишется в строку, а те шпильки, которыми меня угощают, в счет не ставятся.
Вы пишете, что брат Илья согласен с своей стороны на получение 5 т. р. взамен своей части наследства. Но я просил Вас не об этом, а о том, согласен ли Илья признать меня половинщиком в заозерском имении, с тем, что я уже откажусь от всякого участия в другой половине. Побывавши в Рыбинске, я имею полное основание думать, что овчинка не стоит выделки, ибо, как говорят, у Ломакиной имеются еще векселя, о чем я Вам и сообщал. Следовательно, ежели братья не согласятся на признание меня половинщиком, то это значит, что они притесняют меня в пользу г-жи Ломакиной. В этом виде я просил бы Вас предложить этот вопрос на обсуждение братьев при совещании 18-го августа, ежели оно состоится, и что при этом решится, сообщить мне. Я решительно желаю кончить с этим делом, потому что мне до смерти надоело шататься по судам.
Объяснение с Максимом Андреевым еще более убедило меня в том, что рисковать денежными обязательствами ни под каким видом не следует. Заозерское имение до такой степени запущено, что в скором времени в нем, вероятно, будет не 1340 душ, а не больше тысячи, так как крестьяне продолжают отказываться от земли, а по распоряжению министра вн<утренних> д<ел> их велено исключать из оброка не по числу ревизских душ, а по числу окладных, то есть во скольких
душах они обкладывались оброком по мирской раскладке. Поэтому крестьяне ныне решились обкладывать уходящих как можно более, так что, например, вместо двух душ приходится исключать 5 и принимать обратно землю во всех полях и пустошах по клочку. Хотя я и намерен довести об этом до сведения губернского присутствия, но вряд ли будет от этого польза. Из этого Вы можете заключить сами, могу ли я рисковать какими-нибудь денежными обязательствами ввиду такого положения вещей. А сверх того, Вы без труда поймете, любезная маменька, что только быстрое решение пойти на выкуп может спасти хотя небольшой капитал для меня и моих детей.
Очень жалею, что брат Илья не находит возможности побывать у меня в Витеневе. В мае месяце, проездом в Углич, я непременно хотел побывать у него в Цедилове, но его не было дома. Я полагаю, что личное свидание покончило бы наши недоразумения. Думаю также, что нежелание его принять какое-нибудь решение, без согласия брата Дмитрия, только дает последнему повод длить затруднения, в которых я нахожусь. Впрочем, как бы то ни было, будьте так добры, милая маменька, устройте предположенное 18 августа совещание и сообщите мне в Петербург о результатах его, по возможности скорее. Ей-богу, очень уж мне надоело расхлебывать кашу в пользу семейства Ломакиных.
Максим Андреев передаст Вам 1150 р. 2 и проект расписки, который я написал, по согласию Вашему. Будьте также добры, дайте ход делу о снятии запрещения. Скажите между прочим братьям, что имение было до такой степени общее, что и запрещение-то наложено на обе части, а не на мою одну. Напрасно также думают, что я воспользовался выкупною ссудой за Мышкино с Филипцевым. Покойный Сережа взамен того получил по Мышкину за оставшуюся от надела землю, а по Филипцеву 2200 р. и сверх того за проданные усадьбы Орехову, Ермолаеву и другим, а равно и пустошные деньги. Это удостоверит и Максим Андреев. Впрочем, я прошу об одном: хоть какой-нибудь пусть будет конец.
Лиза целует Ваши ручки и благодарит за посещение 3. Дети совершенно здоровы, но так как они ничего не говорят, то я считаю неудобным говорить за них. Уверен, впрочем, что Костя на будущий год будет уже достаточно умен и очень рад будет познакомиться с Вами настоящим образом.
Затем, целую заочно Ваши ручки и, благодаря усердно за посещение, остаюсь любящий и преданный сын Ваш
М. Салтыков.
На конверте: Его высокородию Илье Евграфовичу Салтыкову. Москва, Тверская, против глазной лечебницы в доме Панютина, в квартире генерал-адъютанта Витовтова. Для передачи Ольге Михайловне Салтыковой.
Почтовый штемпель: Москва, 29 июля 1873.
| Заработок на создании сайтов на Тильде |