387. О. М. САЛТЫКОВОЙ
20 октября 1873. Петербург
20 октября.
Любезная маменька.
Я получил письмо Ваше, которым Вы уведомляете меня, <что> от меня нет писем 1. Но я Вам перед этим послал письмо, в котором подробно объяснил положение дела и мои предложения 2. Я предлагал любую половину имения, с тем чтобы Лидия Мих<айловна> рассчиталась с братьями. Вчера я получил от брата Ильи из Москвы письмо, в котором он пишет, что Лидия Мих<айловна> согласна взять имение, но с тем, чтобы не иметь расчетов с братьями. На это я вместе с сим уведомляю брата, что я согласен устроить это дело следующим образом: пусть Лидия Михайл<овна> возьмет одно Заозерье
с площадью, т. е. крестьянские наделы, я же возьму заозерские деревни, Куреево и пустоша и обязуюсь уплатить братьям в 3 года по 6 т. р. каждому с процентами (по 6%), то есть через год по 2360 р., через 2 года по 2240 и через 3 года по 2120 р. Таким образом Лид<ия> Мих<айловна> получит наделами выкупных до 33 т. р., да площадь оценивается в 10 т. р. Я же получу наделами до 53 т. р. да пустошами на 12 т., всего на 65 т. р. Вычтите 12 т. р. братьям да 1 т. р. Максиму Андрееву, да то, что будет стоить дело до 3 т. р., останется у меня 49 т. р., да еще около 2 т. капитала, внесенного крестьянами за выкупленные земельные наделы. Я надеюсь, что даже Дмитрий Евграфович убедится, что это кусок не жирный и не может идти в сравнение с тем, что он имеет.
Сообщая Вам об этом, я усерднейше прошу Вас, милая маменька, употребить все ваше влияние на Дм<итрия> Евгр<афовича>, чтобы наконец покончить с этим делом 2. Вспомните, что я с 63 года ничего не получаю и содержу себя и семейство единственно тем, что сам выработаю. Впрочем, пусть будет, что будет, а более уступок я делать не могу, потому что ведь мне и с Вами еще рассчитаться надо. Все дела остановились, посредник пакостит, второй год я дров не рублю в Шарапове — все из-за упрямства Дмитрия, который исподтишка мутит Ломакиных. Точно собака на сене: и сам не ест, и другим есть не дает. Ведь если б не он, Ломакины никогда не враждовали бы со мной, а теперь никак уломать нельзя. Я обо всем написал Илье и прошу его взяться за дело. Ведь я все-таки и известен сколько-нибудь — зачем же меня всего-то лишать, а что еще хуже, причинять мне беспрерывно нравственное беспокойство.
Я уже благодарил Вас за скидку 690 р. с долговой моей суммы и теперь еще раз благодарю. Прошу Вас уведомить, в каком положении дело о сложении с имения запрещения? Повторяю Вам как честный человек, что я и без всяких запрещений рассчитаюсь с Вами в полной сумме, как следует.
Дело о наследстве совершенно отбило меня от работы. Сверх того, я постоянно чувствую себя дурно, так что постоянно лечусь. Не знаю, как еще умею поддерживаться. Усталость, уныние, болезнь — все вместе соединилось. Хорошо, что хоть дома-то у меня все спокойно; может быть, это и дает мне силу.
Лиза свидетельствует Вам почтение и целует Ваши ручки. Она простудилась и не совсем здорова, но ведет себя хорошо, то есть не беременна. Дети здоровы. Костя делает намеки на то, что будет скоро говорить. Маленькая Лиза делает зубы благополучно.
Прощайте, милая маменька, благодарю Вас за известия о себе и, целуя Ваши ручки, остаюсь
любящий Вас сын
М. Салтыков.
На конверте: Ее высокородию Ольге Михайловне Салтыковой. Тверской губернии, в город Калязин, в сельцо Ермолино.
Почтовые штемпеля: С.-Петербург. 21 октября 1873 и Калязин. 24 октября 1873.
Помета О. М. Салтыковой на конверте: Отвечала на сие письмо 20 ноября 1873 октяб<ря> 18 или 19 подано.