492. Н. А. НЕКРАСОВУ
3 сентября 1876. Петербург
3 сентября.
Вот уже неделя, как Вы оставили Петербург 1, я все еще не писал к Вам, многоуважаемый Николай Алексеевич. Дело в том, что мне хотелось написать Вам что-нибудь новое, какой-нибудь результат сообщить. Как Вам известно, я
собирался ехать к Григорьеву и предварительно виделся для этого с Ратынск<им>, которому давал мои «Экскурсии». Ратынский прочел и сказал то же, что и Вы: что можно печатать без сомнения, но ради того, что пьеса уже была в цензуре, все-таки посоветовал предупредить Григорьева и в то же время отрекомендоваться ему: он, дескать, отлично Вас примет. Вот я сегодня и поехал (Рат<ынский> даже сказал, что предупредит Григ<орьева>). Ждал от часу до трех — и что же? Принял он меня не только холодно, но почти неприязненно, даже не посадил. Хотел ли он поломаться надо мной, но первым вопросом его было следующее: Вы в каком журнале участвуете? Хотя Ратынский и уверял меня, что он уже читал «Экскурсии» в первой редакции, но он и виду не подал, а когда я заикнулся о том, что вот, дескать, цензура встретила год тому назад затруднения, а ныне я переделал, и желал бы, чтоб ваше превосходит<ельство> удостоили прочесть, то он прямо объявил: это не мое дело-с, на это есть цензора. Одним словом, свидание вряд ли продолжалось и минуту, но, несмотря на это, мне показалось, что на меня целый час плевали 2. После я зашел к Петрову и отдал «Экскурсии» ему: обещал к будущей пятнице (10-ое число) прочесть 3. Может быть, я и худо сделал, что к Петрову пошел, но ведь тут, право, потеряешься. Вообще, мне показалось это чем-то вроде сонного видения, о результате коего я и сообщил Ратынскому.
«Отеч<ественные> записки» печатаются, к понедельнику листов с 10 будет уже отпечатано, а набрано больше половины. Постараемся к 20-му числу выйти 4. Я просил и Михайловского, чтоб не задерживал 5.
В Петербурге скука невообразимая. Начались дожди, а никого еще в сборе нет. Елисеев обещал к 6-му числу статью по славянскому вопросу прислать 6, и сам быть к 8-му. Надеюсь, что когда все соберутся, то дело пойдет живее. Как поступить с романом Скабичевского, после описанного выше приема Григорьева — уже и не придумаю 7. Предполагаю залучить как-нибудь Боборыкина, который, кстати, письмо на Ваше имя прислал, которое мы и распечатали: извещает об романе и пишет, что приедет к 8-му в Петербург и предложит условия 8. Надеюсь, что мы сойдемся — вот заключительная фраза.
Надеюсь, что в Крыму не такая скверная погода, как здесь, и крепко уповаю, что хороший воздух и тепло помогут Вам. Без Вас и скучно и совсем как-то неловко. Но, впрочем, да не смущает это Вас. Как-нибудь проведем ладью.
Пишите, пожалуйста, об Вашем здоровье. Это всех: и редакцию и друзей Ваших — всех крайне интересует. У меня опять начались схватки в груди: две ночи сряду не спал, но
вот два дня как лучше сделалось. Белоголового, к сожалению, еще нет: вероятно, с Елисеевым вместе приедет. А Елисеев купил, говорят, в Париже цилиндр.
Прощайте, поправляйтесь и не забывайте нас. Кланяйтесь от меня Зинаиде Николаевне9.
Весь Ваш
М. Салтыков.