11 — 12 марта 1884. Петербург
Многоуважаемый Николай Константинович.
Посылаю Вам статью Григ<ория> Захаровича 1, дьявольски переписанную Екат<ериною> Павл<овной> 2. Я получил ее в субботу с запиской о напечатании в мартовской книжке; но так как мартовская книжка была уже закончена, то желание это не могло быть исполнено. Я, однако ж, ее прочитал и нахожу, во-первых, что она длинна, и, во-вторых, фактическая часть ее не вполне тверда и может повести к вопросу о диффамации. Но так как, вслед за тем, я от Гр<игория> Зах<аровича> получил и письмо, в котором он пишет, что статью его можно сократить или даже воспользоваться ею в качестве материала, то я и посылаю ее Вам 3. Пожалуйста, прочитайте и посмотрите, нельзя ли тут что-нибудь сделать. Можно бы для «Внутр<еннего> обозр<ения>» переработать. Во всяком случае, мне надо дать ответ Елисееву, а Вы знаете, какой это самолюбивый старец. По прочтении, уведомьте.
Я был у Феоктистова, который принял меня крайне вежливо. Говорил я с ним много и изобильно, и он сам, наконец, вызвался, что ни к каким мерам относительно «Отеч<ественных> зап<исок>» не прибегнет, не войдя предварительно в соглашение со мной. Может быть, это на воде вилами написано, но, но крайней мере, таково было его обещание. Еще он мне сказал, что и гр. Толстой при докладе ему «Сказок» выразился, что он не желал бы принимать против меня меры и приказал войти в соглашение со мной, которае, конечно, и кончилось вырезкою «Сказок». Я теперь одного боюсь: что они ко мне со всякими пустяками будут ходить. Ужасно скверно.
Был у меня Александр Островский, который приехал благодарить за пенсию 4. Спрашивал об Вас и даже сказал, что в день отъезда будет Вам телеграфировать, не желаете ли Вы его в Любани видеть. Дня отъезда он определительно не назначил, но сказал так: во вторник или в среду. Разумеется, с курьерским поездом.
Вот пока все новости. Будьте здоровы.
Ваш
М. Салтыков.
Воронцов целый лист опечаток прислал 5. И когда я сказал Скабичевскому, что не мешает внимательнее смотреть, то он ответил мне: а Вы еще хуже читаете — мне Михайловский сказал. Я было начал доказывать, что никогда я таких явных
нелепостей не пропущу, какие приводит Воронцов; на что он возразил: а вы еще нелепее. Разумеется, я бросил. Это называется: отстаивать самостоятельность.