16/28 июня 1875. Баден-Баден
Баден-Баден, 28 июня.
Многоуважаемый Василий Федорович!
Получив Ваше письмо от 9 июня, спешу ответить на него.
Мне до такой степени хочется развязаться с крестьянами, что я готов даже согласиться, чтоб выкупная ссуда была в 128 руб. с души (из оброка 7 руб. 50 коп.). Я боюсь, что если дело пойдет в долгий ящик, то никакого толка не будет.
В доверенности, данной Вам, об этом предмете не сказано, но мне кажется, что когда Вы подадите заявление, то я могу особым письмом к Смагину 1, дать на это уменьшение свое согласие. Я боюсь, что крестьяне, во-первых, будут отказываться от наделов, а во-вторых, потребуют перехода на меньший надел, тогда куда я денусь с остальною землею? Да и Шарапове с прочими пустошами — скоро не найдешь на них покупщика. Я же все болею и хотелось бы поскорее долги уплатить 2 и для детей что-нибудь устроить. Впрочем, делайте, как придумаете за лучше, но во всяком случае чем-нибудь кончайте. Неужели Смагин не окажет никакого содействия? Я вместе с сим пишу <ему> письмо. Хорошо было бы, если б крестьяне согласились за выкупаемые наделы давать по 130 руб. Но пусть уж хоть по 128 руб. дают, лишь бы побольше выкупали. Максим Андреев уже получил деньги за 4 надела, а мне следовало бы обратить <их> в билеты Государственного банка и внести в Казначейство для сношения с Опекунским советом. Это и прежде так делалось. Я пишу Смагину, что я поверял планы и разрешил дело о пустошах, которые до сих пор не выкуплены.
Это дело без конца тянется. Еще прошу об отрезке к одному месту наделов, после <?> Жарвиных крестьян. Но не знаю, хорошо ли это будет? Ведь отрежут где-нибудь в захолустье. Подумайте об этом.
Разрешил бы Опекунский совет перечислить земли на прежние наделы? Прошу Вас передать Максиму Андрееву, что я пишу об выкупе и сообщите мне, что Вы придумаете.
Прошу Вас передать мое почтение уважаемой Любови Ивановне 3.
Весь ваш
М. Салтыков.