7 декабря 1884. Петербург
Многоуважаемый Василий Михайлович.
Знаете ли Вы, что это, наконец, ужасно. Сейчас прочитал я в «Р<усских> вед<омостях>» телеграмму о похоронах Курочкина и глазам своим не верил 1. Я действительно дал на похороны Курочкина, но дал всего 50 р. и никак не думал попасть за эту сумму в число благодетелей. Умоляю Вас, будьте столь добры! не печатайте обо мне никаких телеграмм! Ведь это Вам ничего не стоит, а для меня — лёгость. Повторяю Вам, что это ужасно, особливо ввиду того, что Вы объявили меня своим сотрудником. Печатайте телеграммы о том, что «Доктор Мошков» переведен на польский язык, но, ради бога, исключите меня из отдела телеграмм 2. Истинным богом прошу Вас, ибо я положительно не заслуживаю разоблачений по телеграфу.
Я написал для Вас сказку, но вышла такого сорта, что и думать о печатании ее невозможно. Теперь принимаюсь писать три небольшие сказки, но что выйдет — не знаю 3. К сожалению, у меня глаза заболели от чтения корректур, и я поневоле должен отдыхать. Целых пять книг издаю 3-м изданием, но без особенной надежды на выгоду 4. Дай бог окупить издержки, а гонорар года через два. Вот эти-то проклятые корректуры и изгадили мое зрение.
Я послал Вам экземпляр «Пошехонских рассказов» — получили ли Вы?
Здесь М. М. Ковалевский и дня три тому назад был у меня. Обещал и еще побывать, да вряд ли исполнит. Может быть, его и в Петербурге уж в эту минуту нет.
Искренно Вам преданный
М. Салтыков.
7 декабря.