1228. Н. А. БЕЛОГОЛОВОМУ
12 октября 1885. Петербург
П.бург. 12 октября.
Многоуважаемый Николай Андреевич.
Я все еще в таком состоянии, которое препятствует мне беседовать с Вами о чем-нибудь другом, кроме моей болезни. Да и то насилу. С неделю подергивания меня оставили, а сегодня опять возобновились и очень сильно. Вчера так тяжко было сердце, что я в 11 часов ночи вынужден был просить Н. И. Соколова навестить меня. Сегодня в этом отношении несколько лучше. Горе в том, что болезнь моя сама себя теряет, и что способность раздражаться все больше и больше увеличивается. Поэтому, я считаю себя неизлечимым, хотя Боткин и утешает меня. Лечат меня: 1) Каломелем 3 пор<ошка> в сутки, в каждом 1/12 грана; 2) Кофеином 3 пор<ошка> в сутки по 1/2 гр<ана> в каждом; 3) Хлоралом от 2—3 ложек в сутки. Затем, смотря по надобности, бромом с дигиталисом, или с ландышевой настойкой. Букет, доверов порошок. Вот сколько снадобий, а все еще в человеческий образ придти не могу. Полтора месяца свежего воздуха не нюхал. Человеческое общество едва выношу, чтения не могу слышать.
Но довольно. Получаете ли Вы «Сев<ерный> вестник»? Кажется, пустой и глупый журнал. Я подписался для Вас на него и деньги от Лихачева получил, а доходит ли он до Вас — не знаю.
Гр. Толстой выздоровел и едет к нам. Что из этого выйдет — никто не знает 1.
Государь возвратился из Поневежского у<езда>. Вы, конечно, знаете об этом из газет.
Больше я ничего не знаю и ничем не интересуюсь. Болезнь поглотила все. Оканчиваю письмо, потому что худо пишется. Передайте от меня и от жены искреннейший привет многоуважаемой Софье Петровне.
Дружески жму Вашу руку.
М. Салтыков.