21 сентября 1886. Петербург
21 сентября.
Многоуважаемый Николай Андреевич.
Благодарю Вас за доброе письмо и за откровенное мнение о моей новой литературной деятельности 1. «Мелочи жизни» должны были выясниться впоследствии, но с ними случилась история. «Русские вед<омости>» отказались печатать 3-ю главу, по цензурным соображениям, и просят печатать 4-ую главу. Это меня до того расстроило и раздражило, что я целых две недели придти в себя не могу. Это испортило весь мой труд, потому что я написал уже 5 глав и предполагал еще 12—13 глав. Не знаю, на что решусь 2.
Посылаю Вам еще 2 рассказа. Желаю, чтоб Вы хоть каплю
удовольствия испытали, читая их 3. Да получили ли Вы «Христову ночь»? На днях выйдет целый Томоих «Сказок» 4, которые я и пришлю Вам немедленно.
Я совсем не то писал Вам о Соколове, будто бы он тяготится лечить меня безмездно. Я именно хотел сказать, что он изменил свое обращение потому, что я надоел ему, как хронический и не уступающий никаким усилиям больной 5. Вообще я всем надоел; шлют меня за границу с глаз долой, а я и до Пскова не доеду. Да и что я буду за границей делать — один?
Прощайте, покуда. Я до того демора<ли>зирован, что едва перо могу держать в руке. Голос человеческий мне тягостен.
Прошу Вас передать от меня и от жены привет уважаемой Софье Петровне.
Искренно Вас любящий
М. Салтыков.