1510. Н. А. БЕЛОГОЛОВОМУ
17 ноября 1888. Петербург
Многоуважаемый Николай Андреевич.
Не раз пытался я восстановить равновесие в очереди, которой следовала до сих пор наша корреспонденция, но несносный мрак, царствующий здесь в течение короткого дня, положительно не дает возможности писать. К тому же у меня болят глаза, так что и теперь почти через силу начинаю мое письмо
и не знаю, когда кончу его. Даже для Петербурга, привыкшего к атмосферическим неурядицам, нынешняя осень из ряда вон. Ни одного светлого луча в течение двух месяцев; погода каждый день меняется три, четыре раза, постоянный западный ветер грозит наводнениями.
Под влиянием этого мрака в голове бродят самые несообразные прожекты. Но главным образом они вертятся около одной мысли: выйти из несносной обстановки, в которой я нахожусь. Казалось, что если я перееду на особую квартиру, то будет лучше, поводов для раздражения меньше, и самый недуг, быть может, уступит, ежели жизнь потечет мало-мальски спокойнее. Но увы! сам я устроить это не могу, а к кому я ни обращался с просьбой помочь мне, — все уклоняются, да и времени ни у кого нет. Много лет я живу на свете, а не нажил себе друзей, которые в тяжкую годину помогли бы мне. Наконец придумал я такую комбинацию: так как я не в силах управлять собой, ни руководить семьею, то просить об учреждении опеки 1. Оказывается, что я должен быть для этого освидетельствован и признан сумасшедшим. Сам я, например, не могу сказать: придите ко мне на помощь, — я лишен возможности управлять собой! Нужно, чтоб это сказали третьи лица. Даже дворник может сказать, и его послушают, а меня — нет.
Чувствую, что письма мои скорее должны надоедать Вам, нежели представлять интерес, но что же делать! — сидя целый день в одиночестве, без дела, ничего не читая и уставясь глазами в стену, — ничего из себя не выжмешь. Вот теперь повсюду шпионы шмыгают, а я не могу настоять, чтоб сынок мой не связывался со всяким встречным.
С 3-го декабря начинается для В. И. Лихачева искус — выборный период — и будет продолжаться до конца февраля. Все это время он, конечно, будет, как в котле, кипеть 2.
Прощайте, добрый и любимый друг. Передайте мой сердечный привет добрейшей Софье Петровне. Более писать, ей-богу, не в силах.
Искренно Вас любящий и глубоко преданный
М. Салтыков.
17 ноября.