РВБ: Павел Улитин.
Сочинения. Хабаровский резидент
Павел УлитинХабаровский резидентДайджест5
ЛАДНО, ЛАДОНЬ
Положи свою ладонь на мои ладони. Так вот где таилась погибель моя. Так говорил я. А моя погибель таилась в другом месте. Чемпион ИФЛИ 1936 года /по конькам/ подъехал к нам и сказал: – Вот кто будет чемпион 37 года. Павел Улитин из скромности промолчал. И без этого всем видно, кто лучше всех катается. Они как будто не видели коньков. Понятно. Нет класса. Никаких сомнений. Я чемпион ИФЛИ. Соревнования проходили на катке стадиона "Красная роза" возле улицы Льва Толстого. Коньки, гантели, "Материализм и эмпириокритицизм", Белинский и Г.Н. Поспелов, литкружок и лыжный костюм, стихи и поэт Коган, лекции доцента Михальчи и "Комсомолия" — все волновало нежный ум, во всем душа должна дойти до совершенства. Когда эта душа выражалась: во всем лучше всех, в этот самый момент она доходила до точки, где таилась погибель. А он, Егерман, оказывается, кантианец, а мы с тобой — марксисты. Все это охватывало как бурный поток, и каждый барахтался как мог, во всем пытаясь дойти до совершенства. Съехались гении со всего Советского Союза. Отличники из Бурято-Монголии. Стометровку бежал вместе с Шуриком Шелепиным. Шурик Шелепин сказал Павлу Улитину: – Тебе надо было более сильного партнера. Я удивился заботе о чужом успехе, но промолчал. А в беге на 1000 метров мне в пару поставили здорового дядю с философского факультета. Он схитрил. Он взял на старте темп стометровки. Неопытный человек испугался. 9
ЧЕТВЕРТЫЙ ПУТЬ
Иван Шатилов ставил вопрос ребром: – Или ты с нами или иди доноси в НКВД. Павел Улитин морщился: – В НКВД я не пойду, и ты это прекрасно знаешь. Но на станции метро "Дворец Советов" на всякий случай принимал стойку на-готове и подальше отходил от края платформы. Самый удобный случай расправиться с политическим противником и потенциальным предателем. Он меня агитирует за себя. Я должен решать вопрос: за кого я? За Сталина или за Шатилова? Надутый остолоп. Но все-таки за кого я? 14
РЕМИНГТОН УВЛЕКАЕТСЯ ФОЛКНЕРОМ
Фокусы Юл Айтна. 10.4.61 Вы помните, вы и он сидит теперь в том самом и Шурик Шелепин — не студент-историк, когда будешь всех нас сажать? 19
Оживленный разговор перешел в странную беседу. Под липами на тротуаре зазвучали дикие слова: подпольный ЦК, листовки, программа, бомбы, револьверы, пулеметы. И наконец было сказано слово "выдал". "Подлец". Страшный разговор кончился символическим мордобоем. Друг не поверил в предательство друга. Что-то его заставило вывернуть ситуацию наоборот. Улитин объяснил ситуацию Азефа. Мало того. Улитин заявил, что ситуацию Азефа устроила и вдохновила Елена Каган. Улитин знал, конечно, что Елена – давно жена Храмова-Рабиновича, но сделал вид, что не знает. Рабинович-Храмов побелел. – Но у вас нет никаких доказательств. Чем вы можете доказать? Это говорит озлобленность. Я не знаю, что тут нужно. Третейский суд, что ли. Он был мой друг! – Он был мой друг задолго до того, как вы его узнали, а потом друг моих друзей, которых он хотел подвести под расстрел, а потом уж ваш друг. Я об этом молчал 20 лет. Жертва еврейской солидарности? 28
ЗАЧЕМ ОН ОСТАЛСЯ ЖИВ?
17.8.61
Почему он жив? Почему у него целы все ребра и все суставы? Почему ему не ломали суставы и не перебивали ребра? Почему его не душили руки ежовского виртухая и он не харкал кровью и не терял сознание? Почему его не скручивали, не избивали и не бросали голым на цементный пол? ПОЧЕМУ ОН НЕ БЫЛ В КАРЦЕРЕ? Почему он так быстро раскололся? Почему он не отстаивал свои убеждения? Он ведь так любит свои убеждения. Свои, но не чужие. Почему он переложил все это на чужие плечи? А он читал книги – прочел 200 книг из библиотеки Бутырской тюрьмы – и давал показания. В конечном счете он выгадал и поступил правильно, но почему? Зачем он остался жив, когда для красоты легенды нужно, чтобы он умер? По поводу убеждений. Но котируется только антисоветчина. "Доктор Живаго" – это не "Война и мир". Это больше, чем "Война и мир". Это "Интеллигенция и революция". Это "Россия и революция". Высокомерье – это сила отталкивания. Только в стихах воевать. Рукописи уничтожены. Литературно-уголовной ценности не представляет. Поэт и царь. Лермонтов и император Николай. Имена не те. Подписи нет. Текст нерусский. Кто смог бы прочитать? Она не Брэт Эшли, я не Джейк, он не Майкл, да и Билла не было, и уж конечно не было Ромеро. Какая ж это "Фиеста"? Все есть. Все было. В чьем-то воображении – да. Лучшие люди России на новом этапе. 36 ПЕРВЫЙ И ПОСЛЕДНИЙ РАЗГОВОР ЗА 23 ГОДА 5.9.61
В сквере против ЦК партии за Политехническим музеем стоит черный крест на черном полумесяце. Памятник гренадерам, падшим под Плевной в 1877 году. На черном чугуне золотые буквы – цитата из Евангелия от Иоанна: – БОЛЬШИ СЕЯ ЛЮБВЕ НИКТОЖЕ ИМАТЬ, ДАКТО ДУШУ СВОЮ ПОЛОЖИТ ЗА ДРУГИ СВОЯ. Вот тут мы и встретились. Через 23 года. 5 сентября 1961 года – первая и последняя встреча. Начнем с конца. Последнее, что он позволил себе сказать, звучало так: – Как много гадости в человеке, было и есть в каждом, но я рад, что во мне меньше. Повернулся и зашагал оскорбленной походкой. Ему вдогонку раздался хохот. Мне было весело. Я торжествовал. Курносый фюрер получил щелчок по носу. А он такие вещи ужасно не любит. Предпоследняя тирада: – Значит, Иван Шатилов ни для кого не существует? А Иван Шатилов существует! Это было в ответ на ту часть разговора, которая касалась Стромынской Мадонны: – Ты считаешь гробокопательством и то, что я напишу ей записку? – Я думаю, скорей всего она просто не ответит. Пауза. А перед этим был разговор. Он сказал: – Я был влюблен в нее. Последовал неожиданный вопрос: – Ты был с ней близок? Я на это ответил: – На такие вопросы не отвечаю. Холодный ветер в августе. Он предлагал еще только одну встречу – в более теплой обстановке. 37
Ветер дул действительно жутко холодный. Поговорим только о Ней. Он хочет знать все, что я о ней знаю. Я предложил обратиться к первоисточнику. Он может встретиться с ней сам. Адрес? Могу ли продиктовать по телефону? Зачем по телефону, я могу сейчас дать. Разве он забыл дорогу? Могу дать и телефон. Почему бы нет? Он записал. Мазур погиб в войну. Сухов погиб на фронте. В Сталинграде живет кто-то другой. Насколько ему известно. Он никогда потом ни с кем не встречался. Стромынская Мадонна писала ему, но не все доходило. Он ее не видел 23 года. Какая она? Правда, что она тяжело больна? Правда ли, что у нее туберкулез? Кто муж? Не ифлиец? Какой у нее вид? Часто ли мы встречаемся? Она хорошо живет? В той же комнате. Две дочери или одна? О Нине почему-то не спросил. Таню Чичканову не помнит. Первая встреча в "Новом мире" произвела такое хорошее впечатление и на него и на девочек. Было столько домашних радостей. Он рассказывал жене и дочки рассказывали. Такое теплое чувство. А письмо сбило с курса. Письмо очень не понравилось. Над письмом он долго голову ломал. Теперь требует объяснений. Он считает, что кто-то оказал влияние. В этой связи было сказано: – Соврал! Ну вот, я так и знал: сначала на ты, а через 5 минут уже "врешь". Хмель дружбы и похмелье фамильярности. Откуда же больше и ждать? Он пояснил свою мысль: – Тебе хочется видеть, но ты . . . Слово "боишься" сказано не было. Что-то еще было насчет "врешь", на что последовала холодная вежливость: – Я такого разговора не поддерживаю. Нужно было просто послать к ЧБ, но это значило переходить на его язык. Неужели это единственное, что остановило желание его видеть? 38 Он отбыл 5 лет. Он был осужден на вечную ссылку. Он много пережил. Он переживал 20 лет. Но он все тот же. Так это же как раз и может быть основанием для других. Он считает правильным решение не поддерживать дружбы. Он так и считает? А какие у него основания? Неужели есть? Неужели в самом деле? Условно. "Если" и так и далее. Но он не ожидал такого. В "Новом мире" его так приветливо окликнули. Были рады его видеть. Он не проявлял инициативы. Он не чувствует себя виноватым перед кем бы то ни было. Глупо его обвинять в чем-то. Речь идет о той же фразе, которую он вдруг впервые за 20 лет услышал от собеседника: – Вы очень быстро раскололись. Как поленышки! Эмоциональный контекст: а я, дурак, держался до конца и именно из-за этого пострадал больше всех. Задело. Ссылка кончилась в 1954 году. Реабилитирован в 1956 году. Ни слова о семье. Ни слова о Москве. Что-то невразумительное о прописке. Было множество наивных вопросов, из-за них собеседник забывал задать свои более существенные вопросы. Интерес и не должен поддерживаться. На этом стояла и будет стоять беседа с хабаровским резидентом. Но хабаровский резидент был когда-то друг. Но бывший друг может многое прояснить из того, что до сих пор подернуто туманом. Но главное – то – не интересоваться. Конечно, очень интересно, НО. А он спрашивал, не стеснялся. Был вопрос о 51-м годе. Конкретизации не потребовалась. Мрачный хохот последовал за вопросом хабаровского резидента: – Ты, значит, хотел, чтобы я получил 25 лет? – Хотел ли я? Я был уверен в этом. Иначе чем бы объяснить 25 вопросов майора ГБ Портнова в 1952 году. 45
ЧТО Я УЗНАЛ ОТ НЕГО ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ
23 ГОДА /КАК ПАЛАЧИ КАЗНИЛИ ПАЛАЧЕЙ/ После второй встречи.
23.9.61 "Хабаровский резидент" нужен в чистом виде, и первый читатель для него – хабаровский резидент. Но для него нужно все. Значит, не в чистом виде? В московских интеллектуальных кругах уже давно сложилось убеждение что поэт Коган – это второй Павлик Морозов. В каких это кругах? – настороженно спрашивает хабаровский резидент. Следует неопределенное пояснение. ш – Ты встречался с женой Павла Когана? у – У него их было три, и ни с одной я не встречался. ш – А кто твои друзья сейчас? Я не прошу фамилий, но кто? у – Поэты, театральные критики, художники, журналисты, актеры. Есть даже один министр. ш – А ты почему всем не рассказал, как только вышел и узнал? А ты почему его не убил? Ах вон что. Я же был должен еще и это сделать? у – Всем было известно. ш – Я бы его убил. Я посмотрел в лицо собеседнику. Верю. Убил бы. Чужими руками. ш – Перед нами он выдал другую группу, и всех расстреляли. Я тоже ожидал расстрела. у – Я тоже. Обо всем этом впервые рассказал такой Якубович, тогдашний начальник Управления НКВД по Москве и Московской области. Это он арестовывал Блюхера и Кальнина. Он появился в тюремной камере через год после этих расстрелов. 46 Это был следующий заход. Палачи казнили палачей. Герлин уже погиб. Почему в квартире поэта Когана на Ленинградском шоссе мы видели голубую фуражку НКВД? А вся квартира оплачивалась НКВД. Дядя жены был работником НКВД. А следователь Рацкис, который вел дело группы Шатилова, Мазура, Сухова, контрреволюционной организации "Ленинская народная партия" и слежку в ИФЛИ – сначала предполагался и планировался арест в гостинице "Москва", но потом решили последить еще месяц – был приятелем поэта Когана. Через него он устроил себе две командировки в лагеря Карельской области и в район Архангельска с той же специальной целью. Ситуация Азефа окончательно прояснилась. Мертвые сраму не имут, но смердят страшно. Но живые остались и помнят. Как жаль, что не все расстреляны. Тогда бы никто не смог испортить законченную биографию русского советского поэта. Остались документы в лубянских архивах. Финансовая сторона предприятия всегда требует письменной документации. На папках – надпись "Хранить вечно". По поводу личного опыта индивидуального бессмертия – чисто философский вопрос. Так погиб в глазах потомков великий русский поэт Павел Коган. Выпьем цинандали. Сухое вино в память о мокром деле. Вдруг хабаровский резидент спросил: ш – А ты не еврей? Я расхохотался. Наконец-то стало весело. у – Что ж ты раньше, 23 года тому назад не требовал анкетных данных по национальному вопросу? А ты стал антисемит?ш – Почему именно из евреев вербовались самые добросовестные палачи сталинского режима? Тут наступила пауза. Он закурил "Казбек". Я закурил "Памир". 47 на том, чтобы уместиться на газетном развороте. Максимум 18 000 слов. У Олдриджа в новом романе 400 000 слов или 1000 страниц, а "Спэктейтор" советует из выброшенных по сокращении страниц сделать новую книгу "К вопросу о политическом положении в Египте". А вы делаете ту же ошибку. Некоторый просвет может появиться с книгой "Удар": тут впервые сделана попытка непосредственного разговора с читателем. Нет, я не еврей. Я падишах. Но, увы, тут еще долго предстоит знакомиться друг с другом. Павел Улитин поддержал хабаровского резидента в нужном направлении. Он хороший человек. Никто плохо не думает о контрреволюционной антисталинской организации под названием "Ленинская народная партия". Все вспоминают с удовольствием. А хотя бы потому, что целью было возвратиться к ленинским принципам развития мировой революции. И не все друзья от него отвернулись. Очередь за Стромынской Мадонной. Но он же сам к ней не идет. В каких кругах на прощальном обеде так тепло всех нас вспоминали? В кругах Ванькиной Джиоконды. Она избегает встреч наедине. Павел Улитин предпочитает встречи в нейтральном месте. В свете высоких материй и низших центров на практике очень полезно звучат слова Фолкнера в Стокгольме и голос Липпмана из Нью-Йорка. Автандил Константинович все еще не директор. Юрий Владимирович – все тот же главный переводчик из ВИНИТИ. Извините, я отвлекся. Он привык уничтожать рукописи. За 20 лет успела выработаться такая привычка. Он не верит в главную ошибку Троцкого. Но вместе с тем от своего нового знакомого требует заполнения анкетных данных. Твоя программа? Твои политические убеждения? Твоя цель в жизни? И еще 25 пунктов. ш – А ты не член партии? у – Какой? ш – КПСС. Я улыбнулся и промолчал. Формулировка спецколлегии повторяет тезисы доклада Хрущева о культе личности. 23 года назад за это расстреливали. А он рвется в борьбу. А он вступает в КПСС. – Я отвечу письменно. – Нет, письменно не надо. – Почему не надо? Я отвечу письменно. 48 Конкретнее. Вербует ли он единомышленников или не вербует? Вербует. Но сам вступает в КПСС. Карьера беллетриста и оратора его не вдохновляет. Он видит много гадости в человечестве и горит желанием испытывать удовольствие от борьбы. Он – в пару с Дон-Кихотом с Площади Свердлова. С Шепиловым ему не по пути. Он не ходит в Сандуны. Он не встречается с троцкистом. Павла Улитина он готов не считать отступником, если он примет участие в борьбе. Но 1000 раз была права Стромынская Мадонна в разговоре у Кропоткинской. Пациент воскрес, история продолжается. Слово "обыватель" действует на общих основаниях с диа-матом. Уничтожительное впечатление. Как просто смешать человека с дерьмом. Но он любит учить. Он привык исправлять ошибки. Да, он сам страдает от своих ошибок. А теперь расплачиваются дети. Две дочери и сын 5 лет. Какой замечательный сын. Но обидных вещей он и тут услышал немало. Хотя, по его словам, высокомерие напускной позиции против Гренадеров под Плевной исчезло. Он надеется "сколупнуть" "шелуху" и все "наносное" и "напускное" с Павла Улитина, чтобы открыть ему самому того чистого, того великолепного, того настоящего, того прежнего и молодого Павла Улитина, который оставил такое светлое впечатление в его жизни. Да, идея еврейского отечества у поэта Когана была поставлена на практическую основу. Ну как не вспомнить слова жены Азефа: "Эх, милый, если бы я была мальчишкой, я бы еще не то сделала!" Встреча на скамейке скверика у Кропоткинской за 10 дней до ареста никогда не забудется. Она убеждала, она молила, она советовала, она предостерегала, она просила. И вдруг выясняется: – Я бы должен тогда сам пойти и все рассказать. Чепуховое дело. И никто бы не пострадал. И ничего бы не было. 49
ш – А почему ты не раскололся? Вот это вопрос. Значит, я должен был расколоться и сразу же всех вас, гадов, выдать? Так-таки мой долг был такой? Ну и ну. А он почти гордо: – Я сразу оценил обстановку. Им все известно. у – Но вы бы хоть для видимости хоть немного бы посопротивлялись, ведь некрасиво же так! ш – Им все было известно. у – У них не было юридических доказательств. ш – В те времена юридические доказательства не требовались. у – Как же, вас же судил все-таки суд, а не ОСО. ш – Все равно. Пауза. Он: – И ты бы не пострадал так. Зачем было себя истязать? Нужно было трезво посмотреть и расколоться. Тут Павел Улитин не выдержал и в лицо Ивану Шатилову заговорил о себе в третьем лице: – Павел Улитин тогда был таким человеком, которого можно было забить до смерти, но расколоть – нельзя. Вот так. Мы опять возвратились на шестой этаж в комнату 104. 50 Хабаровский резидент упражняется в применении метафор: – Ты мне напоминаешь картину, на которой лежит много слоев краски и их надо соскоблить, чтобы увидеть первоначальное полотно. Вот пожалуйста. Не успел повеселеть, как тут же и обнаглел. Дружба еще не возвратилась, а уже прет амикошонство. И все это по-товарищески. От чистого сердца. От душевной простоты. Без вывертов. Без напускного. Ну что с ним будешь делать? Но как ему дать понять? Я покачал головой и тихо произнес: – Горькое похмелье фамильярности. – Да никакой фамильярности нет! Чего ты на себя напускаешь! Вот. Идеальный герой оказался простаком. Обаятельный злодей был разоблачен как подлец самой идейной марки. Так вот в чем дело. Так вот как это все получилось. А простак опять мне дает советы: – Подумай! Подумаю. А то чем мне еще заниматься, как не подумать. Для того и пишется "Хабаровский резидент". Публикуется впервые.
|