Где в доме попугай, Там скромен будь, пустого не болтай. У барыни одной такого роду птичка Болтливее была, чем барыня сама; У барыни ж была привычка, Привычка, чтоб скорей сойти с ума, До всех безделиц добираться, Какие б ни были в дому; Она любила шум, любила и подраться, Ей было сорок лет, так чем же заниматься Боярскому уму? Бездельник попугай, что слышит, то и мелет; Боярыня по-свойски целит: За виноватого невинному тузы, Иного батожьем, иную в три лозы. Служители, свою погибель видя И попугая все, как черта, ненавидя, Почасту не дают ни пить ему, ни есть И думают еще, чтоб им его известь, Чтоб дать ему отраву. Напротив, белочку, боярскую забаву (Боярыня живет ли без забав?), Как душу любят все; ей сахар, ей орехи; Но, словом, дни ее не дни — утехи; Ее лобзания, ее веселый нрав Всем голову вскружил, и белка разжирела, На ней уж фунтов с пять прибавилося тела: Она дородна, хороша, А попугай сидит, едва-едва дыша... «Что это за причина? — Так некогда спросил у белки попугай. — Мы, кажется, равны: я птица, ты скотина, Но ты живешь в раю, а мне здесь ад, не рай;
79
Мне жизнь становится от гладу нестерпима; Пожалуйста, скажи, кума, За что ты так любима?..» — «За то, что я нема».
<1797>
Воспроизводится по изданию: Поэты ХVIII века. В двух томах. Том второй. Л.: «Советский писатель», 1972. (Библиотека поэта; Большая серия; Второе издание)