Сергей Кулле

Хорошая сильная женщина тетя Нюша
скребет снег
и гонит метлой грязную воду,
процеживая ее сквозь сито решетки люка.
Прохожие отходят в сторонку.
(Не помещать бы работе!)
А сама Анна Васильевна
старается делать поменьше брызг.
Дома ее поджидают
довольные, сытые дети-школьники.
Но вскоре
старший — Геннадий —
выйдет на улицу:
— Остальное я кончу, мама, —
ишь, сколько его навалило!
А ты —
иди отдохни
перед ночным дежурством.

И кончит,
ловко скребком и лопатой орудуя.

(Нынче пошли хорошие люди).

Погодка совсем разгулялась.
Мы шли через мост
и смеялись.

А впереди,
как будто ковыряя клюкою в асфальте,
тащился какой-то скромный странник
согбенный.
И я сказал своей спутнице:
— Какой прекурьезный старик!

Потом мы подошли к гвоздю на мостовой
(он валялся кривой и ржавый),
и я снова остроумно заметил:
— Здорово,
если напорется машина!

И в этот самый момент,
Как бы по мановению волшебной палочки,
старикашка,
шедший впереди, в отдалении,
вернулся,
сошел с тротуара на мостовую,
взял гвоздь грязными пальцами
и кинул его сразмаху в реку.

А когда мы догнали путника
(пряча ехидные улыбки),
он поворотился и спросил
конфузливо:
— А где тут будет керосинная лавочка?

Под Рождество,
когда я болел,
мне принесли елку
и установили ее в углу.
Я спросил ее:
— Ну как, ничего?
А она у меня:
— Почему ты лежишь?
— Не знаю. Вот ноги распухли.
— Чего ж они пухнут?
— Не знаю.
— Не знаю... Не знаю, —
передразнила мохнатая.
— Надо есть фрукты,
пить хвойный отвар,
и чтобы почаще выводили на улицу!

Елка всё знала.
Видно, прошла
огонь и воду, и медные трубы.
Видно,
не однажды болела,
не однажды
превозмогала себя
и вылечивалась
хвоей.

(Жаловался. Стонал. Плакал.)
Привезли. Поместили в палату.
Укутали байковым одеялом.
Дали халат.
Дали туфли.
Поставили утку.
Дали даже наушник под подушку.
Лежи и слушай.
А через полчаса,
когда часы пробили: «Двенадцать»,
и люди повсюду вскричали:
— С Новым годом, друзья! С новым счастьем! —
вошел Дед Мороз в белом халате
и сказал:
— Добро. Поехали. Буду вам делать
новогоднюю операцию!

Директор зоопарка
потерял ключи от своих зверюшек.
Звери — в волнении, люди — в тревоге.
У ворот большая толпа.
Касса — закрыта дощечкой.
Служащих руки дрожат:
они набирают телефон отдела культуры
и пожарной команды.
А тут еще слон взбунтовался некстати.
Вместо надписи: «Зоосад»
надпись висит: «Зооад».