Александр Кушнер

На телеграфе грустен юмор.
Удобен способ телеграмм,
Но слово «жив» и слово «умер»
Равны по стоимости там.

На телеграфе учат стилю.
Ни лишних слов, ни запятой.
О, сколько раз мы подходили
К перегородке золотой!

И кто последний? я за вами.
И маялись невдалеке
С пятью тяжелыми словами
На вытянутой руке.

Глядит на мир телеграфистка,
Строга со всеми и ровна.
Когда к ней боль подходит близко,
То как справляется она?

Выручает звездный тамбур.
Век стоял и ехал там бы.
Тук-тук-тук да так-так-так,
Ты не плачь, не надо так.
А в вагоне-ресторане
На столах стоят пионы,
А в вагоне-ресторане
Ездят грустные шпионы
(англичане или финны,
подрывающие мир).
А в меню одни дельфины
На себе везут пломбир.
В тот пломбир подсыпать яда —
И грустить уже не надо,
Ни по рельсам колесить,
Ни чужой костюм носить.
На руке — узор колючий,
Виноградная лоза.
— Вы случайно не лазутчик?
Только выкатит глаза.
Поезда даны как средство,
Чтобы к нам вернулось детство.
И сосед не виноват,
Что немного мешковат.

Где кончаются ромашки,
Начинаются замашки.
Я признаюсь по секрету,
Мне не нравится бензин.
Дальновидней всех поэтов
Был историк Карамзин.
Он открыл среди полянок
Много милых поселянок,
Он заметил средь полян
Много милых поселян.
Что они любить умеют, —
Обнаружил тоже он.
Пастушки, когда стемнеет,
Ходят к милым на поклон.
Так проходят дни недели...
Что ж имеем в самом деле?
Люди лижут валидол,
На язык кладут лекарства,
А полезней вол и дол,
Деревенское лукавство.
Там и ста не встретишь лиц,
Под окном не чинят кабель.
Пребыванье вне столиц
Здоровей кремлевских капель.

В начале пригородной ветки
Обрыв платформы под овраг,
И там на проволочной сетке
— Воздухоплавательный парк —
Названье плавно и крылато.
Как ветрено и пусто тут!
Поселок окнами к закату,
И одуванчики растут.
Вдали от музык и парадов
На петроградском рубеже
Паренье первых аппаратов! —
Ты не вернешься к нам уже.
И, принеся одни убытки,
Под торжество болотных жаб,
Расползся до последней нитки
Темнозеленый дирижабль.
И тех людей забыты лица,
Снесен амбар тот и барак.
Но пусть нам все-таки приснится
Воздухоплавательный парк!
Чтоб нам летать в нем — удивляться:
Деревьев нет и листьев нет.
Горит вверху иллюминация
Организованных планет,
И самолеты-вертолеты
Гнездятся в верхних облаках.
И где-то первые пилоты
Лежат пропеллер в головах.
И электричка рядом бродит,
Огнями вытравляя мрак.
И в белом платье тень приходит
В Воздухоплавательный парк...

Когда я очень затоскую,
Достану книжку записную,
И вот не крикнуть, не вздохнуть, —
Я позвоню кому-нибудь.
О, голоса моих знакомых!
Спасибо вам, спасибо вам
За то, что вы бывали дома
По непробудным вечерам,
За то, что в трудном переплете
Любви и горя своего
Вы забывали, как живете,
Вы говорили: ничего.
И за обычными словами
Была такая доброта,
Как будто Бог стоял за вами
И вам подсказывал тогда.