22. И. И. Шувалову
15 ноября 1759
Милостивый государь! Вчера исполнилося мне сорок два года, и миновался последний срок моего терпения. Того ради в последний раз приемлю дерзновение вашему превосходительству мою нижайшую принести просьбу, и последнюю докуку сделать, и изъясниться сколько можно короче, не изображая тьмы моих неудовольствий, которые мне мое во словесных науках принесло упражнение. В Кадетском корпусе, в Инженерном, в Артиллерии, в Иностранной коллегии и по другим командам произвождение есть, и многие произведены, даже до барона Чуди, 1 который из ничего пожалован в полковники. Я на войне не бывал и, может быть, и не буду, и столько же тружуся и в мирное время, сколько в военное, а меня обходят. Мои упражнения ни со придворными, ни со штатскими ни малейшего сходства не имеют; и ради того я ни у кого не стою в дороге, а труды мои ничьих не меньше, и некоторую пользу приносят, ежели словесные науки на свете пользою называются. Я в службе уже двадцать восемь лет, и ежели бы я вместо театра из графского штата пошел и в отставку, чин бы мне дать надлежало; ибо при отставке всем чины даются. Что я сверх бригадирского жалованья тысячу рублев получаю за установление театра, за надзирание оного и за многие мои труды к чести нашего языка, так генерал-майоры еще и побольше меня получают. Так я от тех, которые меня обошли, и в чине и в жалованьи остался. Я России по театру больше сделал услуги, нежели французские актеры и италиянские танцовщики, и меньше их получаю. Что берет один Тордо с женою! 2 А и моя
жена служила. Гельфердинг 3 сверх большого жалованья от двора и квартеру и экипаж имеет, не покупая ни дров, ни овса и сена, и, не имея ни детей, ни жены, с довольствием пользуется службою своею. А я не только не могу воспитати детей своих, но при нынешней несносной дороговизне и вместо домосмотрения во словесных науках и в трудах театральных упражняйся, вседневные претерпеваю нужды и никогда в надлежащее время еще и положенного своего жалованья не получаю; и вместо другой работы на оставшие вещи, закладывая их и платя великия росты лихоимцам, сыскиваю себе пищу и многими хлопотами выхаживаю определенное мне жалованье. Сочинений мне никаких больше в народ пускать невозможно, ибо Ломоносов останавливает у меня их и принуждает имети непрестанные хлопоты...4 Сих ради причин нельзя мне ничего сочинять; ибо ничего безо множества хлопот напечатать неудобно. Избраны ценсоры, не знаю для чего, чему и президент дивится, а что они подпишут, то еще Ломоносов просматривает, приказывая корректору всякий лист моих изданий к себе взносить, и что ему не покажется, то именем Канцелярии останавливает. А я печатаю не по указу и плачу деньги. Для чего, милостивый государь, и мне не быть таким же членом здешней Академии, какой он и какой г. Тауберт5 и г. Штелин?6 Мне мнится, что я это не меньше их заслужил; да из них же двое немцов, а я русский. Или русскому стихотворцу пристойняе членом быть Ученого собрания в немецкой земле, 7 а в России — немцам? Мне кажется, что я не хуже аптекаря Модели, 8 хотя и не шарлатанствую, не хуже Штелина, хотя и русский стихотворец, и не хуже Ломоносова, хотя и бисера не делаю.9 Я штатского чина не хочу, ибо я старший бригадир, да и мундира добровольно, который я двадцать восемь лет ношу, скинуть не намерен; а в академической Канцелярии и в Конференции мне ничто быть не препятствует.10 Я бы мог тем некоторую показать услугу и мог бы бесхлопотно издавати в народ мои труды.11 Ежели, милостивый государь, будет ваше мне в моих исканиях воспоможение и столько милости, сколько я вам докук нанес и сколько получал надежды, так я еще несколько лет писать потружуся. Ежели ж мои последние вам докуки такой же получат успех, как и прежние, а особливо ежели я по всей справедливости не буду в Академии, так я больше утруждать ваше превосходительство не стану, и, оставив бесполезные прошения, по окончании сего года во всю жизнь мою ничего издавать на свет не буду, тем только утешаяся, что я награждения и беспрепятствия был достоин, хотя и не был достоин вашего превосходительства милости и предстательства.
Вашего превосходительства нижайший и всепокорнейший слуга