259—261.
«Санкт-Петербургские ученые ведомости», 1777, № 11, с. 87. Издатель «Санкт-Петербургских ведомостей» Н. И. Новиков предложил «российским стихотворцам» сочинить надписи «к личным изображениям российских ученых мужей и писателей», а именно: Феофана Прокоповича, А. Д. Кантемира, Н. Н. Поповского (см. с. 75—77), А. П. Лосенкова и Е. П. Чемезова. Козельский откликнулся на это предложение, сочинив надписи первым трем. В следующем номере журнала (№ 12) был помещен критический разбор надписей Козельского. В разборе говорилось: «„Надпись Феофану Прокоповичу" кажется нам двоесмысленною: одно произношение слова вот может превратить ее из похвальный надписи в насмешливое изречение, да и само по себе слово вот неприлично для надписи. Славные г. стихотворцы наши употребляли вместо оного се. Впрочем, вообще сия «Надпись» кажется нам мала для славнейшего проповедника и ритора, философа и богослова, политика и историка; и мы бы желали, чтобы «Надпись» такому великому писателю сообразна была трудам и делам его. Что касается до «II. Надписи к. Кантемиру», то она кажется несколько темна, и также недовольно означает труды сего писателя, как то из описания жития сего мужа, напечатанного при его «Сатирах» и в «Опыте исторического словаря о российских писателях» усмотреть можно. «III. Надпись профессору Поповскому» хотя кажется нам и лучшею изо всех, но она в первых трех стихах показует, как будто бы Поповский писал о той же материи на российском языке, о которой трактовал Попе на аглинском; но Поповский перевел только со французского языка «Опыт о человеке». Мы намерены были заметить здесь касающееся только до содержания сих «Надписей»; что же принадлежит до чистоты и правил стихотворства, то оставляем об оном судить славным нашим г. стихотворцам». В последующих номерах журнала были помещены надписи других поэтов к этим же портретам.