Ф. М. Достоевский

Идиот
Роман в четырех частях

1868

Оглавление

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 5
I 5
II 16
III 26
IV 38
V 53
VI 70
VII 79
VIII 92
IX 106
X 116
XI 122
XII 130
XIII 139
XIV 150
XV 161
XVI 170
ЧАСТЬ ВТОРАЯ 181
I 181
II 192
III 205
IV 219
V 225
VI 238
VII 252
VIII 261
IX 274
X 291
XI 305
XII 319
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ 325
I 325
II 342
III 354
IV 368
V 383
VI 397
VII 413
VIII 426
IX 432
X 454
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ 460
I 460
II 473
III 482
IV 493
V 506
VI 523
VII 538
VIII 555
IX 573
X 584
XI 597
XII. Заключение 612

О произведении

Достоевский пытается изобразить «положительно прекрасного человека» — и пишет роман о судьбе пророка в современном мире, где жгут деньги в камине и руки на свечке, лгут, убивают и сходят с ума.

— Иван Чувиляев. Федор Достоевский. Идиот // Полка

Отзывы критиков

Как безотрадно нужно глядеть на жизнь, чтобы лучшими представителями ее избрать идиота и камелию! <...> Какая внутренняя художественная необходимость заставила его раскрывать нравственную красоту человека в такой невыносимо тяжкой, болезненной форме?

— Е. Л. Марков. Романист-психиатр // «Русская речь», май 1879.

<Сюжеты Достоевского> по преимуществу берутся из такой среды явлений современной русской жизни, от которых большая часть людей, живущих изо дня в день как-нибудь да понемножку, отвертывается... <...> В полусумасшедших, идиотах, чудаках автор находит «искру божию» и показывает ее современному, хотя и очень умному, но зато ведь и эгоистичному человеку.

— П. Н. Полевой. Федор Михайлович Достоевский // «Огонек», 1879, №№ 33 и 34.

В романе «Идиот» карнавализация проявляется одновременно и с большой внешней наглядностью, и с огромной внутренней глубиной карнавального мироощущения (отчасти и благодаря непосредственному влиянию «Дон-Кихота» Сервантеса).

В центре романа стоит по-карнавальному амбивалентный образ «идиота», князя Мышкина. Этот человек в особом, высшем смысле не занимает никакого положения в жизни, которое могло бы определить его поведение и ограничить его чистую человечность. С точки зрения обычной жизненной логики все поведение и все переживания князя Мышкина являются неуместными и крайне эксцентричными. Такова, например, его братская любовь к своему сопернику, человеку, покушавшемуся на его жизнь и ставшему убийцей любимой им женщины, причем эта братская, любовь к Рогожину достигает своего апогея как раз после убийства Настасьи Филипповны и заполняет собою «последние мгновения сознания» Мышкина (перед его впадением в полный идиотизм). Финальная сцена «Идиота» — последняя встреча Мышкина и Рогожина у трупа Настасьи Филипповны — одна из самых поразительных во всем творчестве Достоевского.

Так же парадоксальна с точки зрения обычной жизненной логики попытка Мышкина сочетать в жизни свою одновременную любовь к Настасье Филипповне и к Аглае. Вне жизненной логики находятся и отношения Мышкина к другим персонажам: к Гане Иволгину, Ипполиту, Бурдовскому, Лебедеву и другим. Можно сказать, что Мышкин не может войти в жизнь до конца, воплотиться до конца, принять ограничивающую человека жизненную определенность. Он как бы остается на касательной к жизненному кругу. У него как бы нет жизненной плоти, которая позволила бы ему занять определенное место в жизни (тем самым вытесняя с этого места других), поэтому - то он и остается на касательной к жизни. Но именно поэтому же он может «проницать» сквозь жизненную плоть других людей в их глубинное «я».

У Мышкина эта изъятость из обычных жизненных отношений, эта постоянная неуместность его личности и его поведения носят целостный, почти наивный характер, он именно «идиот».

Героиня романа, Настасья Филипповна, также выпадает из обычной логики жизни и жизненных отношений. Она также поступает всегда и во всем вопреки своему жизненному положению). Но для нее характерен надрыв, у нее нет наивной целостности. Она — «безумная».

И вот вокруг этих двух центральных фигур романа — «идиота» и «безумной» — вся жизнь карнавализуется, превращается в «мир наизнанку»: традиционные сюжетные ситуации в корне изменяют свой смысл, развивается динамическая карнавальная игра резких контрастов, неожиданных смен и перемен; второстепенные персонажи романа приобретают карнавальные обертоны, образуют карнавальные пары.

Карнавально-фантастическая атмосфера проникает весь роман. Но вокруг Мышкина эта атмосфера светлая, почти веселая. Вокруг Настасьи Филипповны — мрачная, инфернальная. Мышкин — в карнавальном раю, Настасья Филипповна — в карнавальном аду, но эти ад и рай в романе пересекаются, многообразно переплетаются, отражаются друг в друге по законам глубинной карнавальной амбивалентности. Все это позволяет Достоевскому повернуть жизнь какою-то другою стороною и к себе и к читателю, подсмотреть и показать в ней какие-то новые, неизведанные глубины и возможности.

— М. М. Бахтин. Проблемы поэтики Достоевского (1929/1963)


Ф.М. Достоевский. Идиот // Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в 15 томах. Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1989. Т. 6. С. 5—616.
© Электронная публикация — РВБ, 2002—2024. Версия 3.0 от 27 января 2017 г.