319. А. М. ЖЕМЧУЖНИКОВУ
31 августа 1871. Петербург
Петербург. 31 августа.
Многоуважаемый Алексей Михайлович.
Спешу уведомить Вас о получении Ваших стихов, из коих «Думы оптимиста» уже набраны и имеют быть напечатаны в сентябрьской книжке «Отеч<ественных> записок» 1. Другое стихотворение, согласно желанию Вашему, будет напечатано в октябрьской книжке 2. Гонорарий будет уплачен в размере, Вами назначенном, т. е. 58 р. за оба стихотворения. Что касается до проекта Ваших писем о современном состоянии Германии, то для журнала такого рода письма были бы весьма интересны, и весьма бы желательно было, чтоб Вы поспешили присылкою их. Я говорил с Некрасовым (который покуда живет еще на даче близ Чудова и наезжает в Петербург на 1 — 2 дня) насчет гонорария за эти письма, и он просил передать Вам, что гонорарий этот может быть 80 р. за лист. Если Вы согласны, то ответьте и пришлите, буде возможно, первое письмо. Программа Ваша совершенно подходящая для нас 3.
В литературе нашей глубокое затишье. Это можно видеть уже из того, что в настоящее время играет у нас роль такая мразь, как Суворин. Почитайте суждение газет и «Вестника Европы» по Нечаевскому делу и судите, до чего дошла наша печать 4. Это царство мерзавцев, готовых за полтинник продать душу. Всякая возможность издавать журнал сколько-нибудь свежий исчезает в виду неизреченного холопства остальной прессы. Даже самые умеренные статьи подвергаются остракизму. Я в августовской книжке поместил статью совершенно спокойную по тону, в которой доказывал, что слово «анархия» употребляется в ненадлежащем смысле и что анархистами должны называться собственно те, которые ставят преграду прогрессу, — и должен был эту статью вырезать в виду угроз
для журнала 5. Личная вражда против меня г. Шидловского, начавшаяся в Туле (где он был губернатором, а я управляющим казенной палатой), продолжается и теперь, так что я не знаю, можно ли мне будет оставаться при моей литературной профессии 6. Прибавьте к этому забавы вольных художников вроде гр<афа> А. К. Толстого, дающих повод своими «Потоками» играть сердцам во чреве наших обскурантов 7. Не знаю как Вам, а мне особенно больно видеть, как люди, которых почитал честными, хотя и не особенно дальновидными, вооружаются в защиту обскурантизма, призывая себе на помощь искусственную народность.
Распоряжение о высылке Вам «Отеч<ественных> записок» по новому адресу сделано.
Жаль, что Вы остаетесь за границей еще на неопределенное время. Впрочем, ежели приедете зимой, как обещаете, то увидите все сами.
Искренно жму Вашу руку.
М. Салтыков.
Фурштатская, близ Таврического сада, № 33.