11 августа 1882. Ораниенбаум
Ораниенбаум. 11 августа.
Многоуважаемый Николай Константинович.
Письмо Ваше без означения числа, месяца и года получил только сегодня через Гаспера, который привез мне его 1. Согласно этому письму я распорядился о высылке Вам 1000 р., из них 250 р. июльского жалованья и 750 р. в счет дивиденда. Жалованье за августовскую книжку Вы получите по приезде, так как книжка еще не вышла и только завтра будет послана в цензуру.
По письму Вашему вижу, что раньше чем через месяц Вас нельзя ждать в Петербург. А я было думал, что через неделю Вас увижу. Признаться сказать, довольно-таки скучновато на старости лет в одиночестве воевать. Две книжки вышли поганые, с такими подлыми опечатками, что совестно. Августовская книжка тоже, вероятно, будет курьезная. Я, вероятно, перееду в Петербург не раньше 1-го сентября, потому что и здесь, как на смех, погода до сих пор отличная. А у меня такие милые распорядки, что мне на квартиру попасть нельзя.
Странно, что Кривенко Вам ни разу не писал. Он собирался тем более, что тут искали какую-то статью (не помню уж что), которая записана на Ваше имя и о которой Вы ничего
Кривенко не сказали. А Плещеев тоже уехал и довел свои немногосложные дела до того, что каждый понедельник я прочитываю чуть не матерные письма за то, что редакция, несмотря на присылку марок, ничего не отвечает 2. И главное, обиженные ругают меня лично.
Был Янжул и принес 1-ую статью. Сдана в типографию для сентябрьской книжки 3. Циммерман присылает — горы 4.
С Хвощинской — слабо. Два года должна в «Отеч<ественные> зап<иски>» 1250 р. и, кажется, положила не зарабатывать. Напечатала драму переводную и требует, чтоб ей деньги заплатили 5. Я отказал и вычел. Полагаю, что больше не даст ничего. Да и нечего ей писать.
Здесь — тихо, только шпионов много. Говорят, даже в купальнях и в заливе есть. Вы купаетесь, а около Вас плавает шпион. Прощайте, будьте здоровы.
Весь Ваш
М. Салтыков.
Получил письмо от Елисеева; и не помышляет о возвращении 6.