1044. Н. К. МИХАЙЛОВСКОМУ
Около 20 июня 1884. Сиверская
Многоуважаемый Николай Константинович.
О ликвидации «Отеч<ественных> зап<исок>» имею сведения очень несовершенные, потому что в Петербурге был всего раз, 13 июня 1. В этот день Гаспер мне говорил, что в кассе, за удовлетворением «Р<усской> мысли» и «Наблюд<ателя>», состоит около 12 т. р. да еще предстоит расхода примерно тысячи на полторы. Судя по этому в раздел пойдет 10½ т. р. да взятые мной вперед 1½ т., Вами 1 т., украденные Краевским (я заставлю его заплатить) 1000 руб. и взятые в течение 4 месяцев на содержание редакции (меня, Плещеева, квартиры и проч.) 1700 р. Всего, значит, 15 700 р. На долю Краевского придется 5230 р., на долю редакции 10460 р., а за исключением 1700 р. — 8700 р., или по 4350 р. на каждого члена, а Вам, за исключением 1000 р. взятых вперед — 3350 р. Это, впрочем, расчет очень приблизительный, за который я никаким образом ручаться не могу. Когда дело кончится — не знаю. Гаспер — тянет, и хотя я просил Гаевского наблюсти за ним 2 и на днях еще послал к Краевскому записку, где предлагаю отложить на всякий случай 1500 р. и передать окончание дела Карбасникову, но ответа не получил 3. Советую Вам вызвать к себе Гаспера на 29 июня (праздник) и поговорить с ним, потому что с Краевским можно всего опасаться. Деньги на проезд Гаспера к Вам Вы ему выдайте. Я уже дал Гасперу при расставании 100 р. и обещал дать при ликвидации, но толку мало. А украл Краевский 1000 р. след<ующим> образом. Был должен редакции Достоевский 1000 р. Когда «Отеч<ественные> зап<иски>» были закрыты, то вдова Достоевская восчувствовала и деньги возвратила 4. А Краевский положил их в карман. Но при расчете я из его доли их вычту. Надобно только, чтоб Гаспер расчет представил мне, а не Краевскому, как это всегда делалось. Я на будущей неделе напишу Гасперу 5, чтоб он поспешил, а сам поеду в Петербург не раньше 8-го июля.
Что касается до меня, то я совсем болен. Несмотря на жары, кашель — необыкновенный. Причина — сквозной ветер, от которого не могу спастись. Ничего не пишу и вряд ли буду. Слишком велик переполох, и я слишком стар. Надо новую дорогу прокладывать, а это и трудно да и противно. Вы молодые, перед Вами большой путь. Не знаю, как Вы думаете устроиться, но, во всяком случае, для Вас это вопрос времени. Я — человек оконченный. Меня и теперь уж наполовину
забыли. Задумал я одну вещь давно «на всякий случай», но теперь вижу, как мне трудно из колеи выдти 6.
Искренно Вам преданный
М. Салтыков.
Извините небрежность письма. Хотелось бы и больше и складнее поговорить, да лучше не ворошить. Болен я и... огорчен!!!