1. М.Е. Салтыков-Щедрин
2. Собр. соч. в 20 тт.
3. Т. 10

ОНИ ЖЕ
(Стр. 59)

Впервые — «Общее дело» (Женева), 1880, июнь и июль, № 36, стр. 12— 15; август, № 37, стр. 10—14, под заглавием «Ташкентцы, обратившиеся внутрь». Без подписи. В России впервые — в изд. 1881.

В очерке «Они же» дана картина (едва ли не первая в русской литературе) репрессивной политики царского правительства и борьбы с революционным движением и его деятелями.

Вследствие полного отсутствия документальных свидетельств время написания очерка устанавливается лишь предположительно на основании его содержания. Нарисованная в очерке картина похода властей против неблагонадежных элементов с приглашением добровольцев для участия в нем общим своим колоритом, многими деталями воспроизводит в сатирически-обобщенном виде разгул реакции и полицейских репрессий после каракозовского выстрела 4 апреля 1866 года, деятельность Верховной комиссии, возглавляемой M. H. Муравьевым («Вешателем»). Таково мнение и младшего современника писателя, историка А. Корнилова. «Началась ужаснейшая травля, лучше всего описанная впоследствии Салтыковым в мастерском очерке «Ташкентцы, обратившиеся внутрь». Обыскивали и хватали кого попало»¹. По предположению С. А. Макашина, очерк был написан еще до возникновения замысла ташкентского цикла, по горячим следам совершающихся событий, в 1866—1868 годах, и лишь на более поздних этапах включен в цикл². Неизвестно, пытался ли Салтыков провести очерк «Они же» в печать ранее 1869 года, так как сохранившаяся цензурная документация не содержит упоминаний об этом.

В одном из своих отзывов конца 1869 года наблюдающий за «Отечественными записками» Ф. Толстой, стремясь подчеркнуть уступчивость редакции требованиям цензурных властей, сообщал: «Так, например, она <редакция> исключила целую статью, приготовленную для № 11 (продолжение «Ташкентцев»)¹. Название очерка Ф. Толстым не указано, но вполне вероятно, что речь идет об очерке «Они же», ибо неизвестны другие произведения ташкентского цикла, запрещавшиеся цензурой. По-видимому, Салтыков предполагал напечатать этот очерк в ноябрьском номере «Отечественных записок» вместе с очерком «Что такое «ташкентцы»? Отступление». Использовав последний в качестве своеобразного введения к произведению, являющемуся непосредственным откликом на события современной общественно-политической действительности, Салтыков подключил очерк «Они же» к ташкентской проблематике, в это время им разрабатывающейся. Это оказалось нетрудно сделать, ибо образ главного героя, «цивилизующего» посредством полицейского насилия, вполне укладывался в рамки «ташкентства».

После 1869 года Салтыков, видимо, не предпринимал попыток провести в печать очерк «Они же». Лишь в 1881 году при подготовке второго издания «Господ ташкентцев», воспользовавшись некоторым ослаблением цензурного гнета, он включил его, несколько обновив и отредактировав, в состав цикла. Однако до публикации очерка в России он был дважды напечатан в зарубежной вольной русской прессе: в издававшемся в Женеве журнале «Общее дело» (1880, июнь и июль, № 36, стр. 12—15; август, № 37, стр. 10—14) и в том же году в издательстве М. К. Элпидина отдельной брошюрой. Обе публикации осуществлены под заглавием «Ташкентцы, обратившиеся внутрь» и без указания на принадлежность очерка Салтыкову. Публикация в «Общем деле» сопровождалась следующим примечанием: «Статью эту мы получили в числе нескольких экземпляров из разных пунктов Германии и Франции с предложением напечатать ее в «Общем деле», как произведение, которое, вследствие своей большой распространенности в публике, давно уже сделалось как бы общественным достоянием» («Общее дело», 1880, № 36, стр. 15).

Содержание примечания и отсутствие при публикации имени Салтыкова преследовали, несомненно, цели камуфляжа, чтобы скрыть пути получения текста из России. Из писем Н. А. Белоголового, одного из редакторов «Общего дела», к П. Л. Лаврову следует заключить, что сам Салтыков не участвовал в пересылке за границу запрещенной цензурой рукописи.

Между публикацией в «Общем деле» и изд. 1881 имеются значительные разночтения, которые свидетельствуют, что в распоряжении редакции «Общего дела» был текст без последней авторской правки. В публикации «Общего дела», например, во всех случаях, где Салтыков в последней редакции пользовался терминами «неблагонадежные», «вольномыслие», «либералы»,

везде фигурируют «нигилисты», «нигилистки», «нигилизм». Так, например, вместо «увлеченная хитростью в сонмище неблагонадежных» в «Общем деле» печаталось «увлеченная страстью в нигилизм», вместо «Либералы! раздается победный клич» — «Нигилизм! раздается победный клич». После слов «публицисты гремели» в «Общем деле» имелось следующее продолжение: «и доказывали, что наводнения производятся нигилистками». Вместо «Борьба романтизма с классицизмом, движение, возбужденное Белинским, Луи Бланом, Жорж Занд — все это увлекало нас совершенно искренно» в «Общем деле» печаталось: «Борьба романтизма с классицизмом, философское движение, возбужденное Гегелем, Гоголем, Жорж Занд» и т. д.

В публикации «Общего дела» имеются также абзацы, отсутствующие в изд. 1881. Так, за фразой «Но отчего же один генерал говорит: «молодец!», а другой при тех же точно обстоятельствах кричит: «мерзавец»?» следовало такое рассуждение:

«Ужели это то самое явление, которое в административной практике известно под именем «независимости власти»? или, быть может, это первые робкие опыты практического применения принципов «самоуправления» (Он же «децентрализация» или кто во что горазд?)... Во всяком случае, нужно было бы предварительно изъять подлежащий по сему предмету трактат...»

В дальнейшем очерк в редакции, опубликованной в «Общем деле», под заглавием «Как высекли действительного статского советника, или Ташкентцы, обратившиеся внутрь» и с указанием имени автора, перепечатывался М. Элпидиным в Женеве в 1891, 1896, 1901 годах и в Берлине в 1903 году, где он был выпущен Г. Штейницем в качестве 68-го выпуска в серии «Собрание лучших русских произведений».

Стр. 59. Ташкент еще завоеван не был... — Город Ташкент был взят штурмом русским отрядом под командованием генерала М. Г. Черняева 15 июня 1865 года. Салтыков здесь, вероятно, сознательно смещает даты из цензурных соображений.

...на Западе дело было покончено... — то есть подавлено польское национально-освободительное восстание 1863—1864 годов

Я помню, это было летом. Петербург погибал, стихии смешались. — Салтыков рисует далее картину разгула реакции 60-х годов. Это время «пожаров, покушений, допросов, судбищ, высылок», когда появились «корни и нити» и был «кликнут клич», на который первыми явились «обрусители, задешево получившие куски конфискованных земель», Салтыков подробно характеризует в «Пестрых письмах» (письмо 8-е, т. 16).

Стр. 59—60. Публицисты гремели; общественное мнение требовало быстрой и действительной немезиды. — «Дерзкая инициатива первого слова» в безудержной реакции 60-х годов принадлежала, как отмечал Герцен, газете «Московские ведомости» и ее редактору M. H. Каткову. «Примеру Москвы тотчас последовали провинция и Петербург. Произошло нечто неслыханное в истории: дворянство, аристократия, купечество, словом, все цивилизованное общество империи с шестидесятимиллионным населением, без различия

национальности и пола, стало превозносить самые жестокие экзекуции, посылать хвалебные телеграммы, поздравительные адреса, иконы ужасным людям, которые не вышли на честный бой, а занялись умиротворением посредством виселиц» (Герцен, т. XVIII, стр. 208—210).

Стр. 60. Как в 1612 году, общество пыталось спасти себя само, без разрешения начальства. — Ироническое сопоставление стихийно начавшейся героической борьбы русского народа в начале XVII века за свое национальное существование с подогревавшейся реакционной печатью и правительством кампанией против «нигилистов» в 60-х годах.

...генерал произносил возмутительную речь <...> не посрамимся, но ляжем костьми. — Салтыков пародирует здесь речь M. H. Муравьева, произнесенную в Московском английском клубе 10 апреля 1866 года: «...я скорее лягу костьми, — сказал Муравьев, — чем оставлю неоткрытым это зло, зло не одного человека, но многих, действующих в совокупности. Господа, мы всеми силами должны стараться об открытии этого зла, и надеюсь, что вы, дворяне, поможете мне в этом» (MB, 1866, № 78, 14 апреля). — Слово «возмутительную» Салтыков здесь употребляет в смысле «призывающую к мятежу».

Так <...> говорил... великий князь Святослав Игоревич, намереваясь вступить в сокрушительный бой с Иоанном Цимисхием... — Сражение между войсками, возглавлявшимися князем Святославом Игоревичем, и войсками византийского императора Цимисхия, произошло в 971 году и закончилось поражением русского князя.

...всех возрастов, состояний и наций. — Возможно, реминисценция из «Братьев-разбойников» Пушкина (1821):

Ею подчеркивается разбойничий характер сборища ташкентцев.

Стр. 61. ...par escouades. — Приведенным в скобках французским военным термином Салтыков подчеркивает тесную связь репрессивной политики самодержавия с приемами подавления революционной и национально-освободительной борьбы, выработанными правительством Третьей империи во Франции.

...у немца всегда русская душа!.. — Немецкая (по происхождению) бюрократия занимала в XVIII—XIX веках многие значительные посты в русских правительственных учреждениях. В сущности, сами цари из династии Романовых, начиная с Петра III и Екатерины II, были чистокровными немцами. Салтыков иронически выделяет здесь те свойства «правительствующих немцев» в России, которые отмечал несколько ранее Герцен в статье «Русские немцы и немецкие русские» (1859), — черствость, холодность, бесстрастие, точность и злость, беспощадность в исполнении «безумных приказов самовластья» (Герцен, т. XIV, стр. 149).

...истинный француз есть тот, который исполняет приказания генерала Пьетри! — В своей продолжительной борьбе с «крамолой», приведшей к деморализации французского народа, Наполеон III опирался на префектов парижской полиции — братьев Пьетри (Пьера-Марии Жоакима). Пьер-Мари занимал эту должность в 1851—1858 годах. Жоаким— с 1867 года.

...666 соискателей... — Количество «крестоносцев», собравшихся в поход против «неблагонадежных» элементов, представлено здесь кабалистическим «звериным» числом, с которым в Апокалипсисе связано появление антихриста.

Стр. 62. ...встретивши «стриженую»... — К мнению издателя «Московских ведомостей» M. H. Каткова, видевшего в «мерзавках-стрижках» «корни смуты», вскоре присоединилась полиция и широкие круги обывателей, для которых синие очки, короткие волосы, а также отсутствие кринолина у женщин интеллигентского круга стали своего рода признаком политической неблагонадежности — особенно после того, как комиссия для обсуждения мер по рескрипту царя кн. П. П. Гагарину предложила принять решение относительно ношения нигилистами «наружных признаков» их учения или «эмблем». Мужчинам запрещалось носить длинные волосы и синие очки, женщинам — короткие волосы, а также выходить без шиньонов и кринолинов. Нарушителей этого постановления предписывалось забирать в полицию (см. П. Гуревич. К характеристике реакции шестидесятых годов. — Историч. сб. «О минувшем», СПб. 1909, стр. 108—109).

...народной немезиды — «народная немезида» — выражение Пушкина (из стихотворения «Наполеон», 1821 и «Бородинская годовщина», 1831).

...когда я цивилизовал на Западе... — то есть участвовал в кровавом подавлении польского восстания. См. прим. к стр. 53.

...«надзея» — польское слово «nadsieja» (надежда, чаяние), которое участники восстания 1863—1864 годов употребляли как синоним близкой победы.

Стр. 63. ...кислых щей... — Кислые щи — популярный в то время напиток (шипучий квас).

Стр. 64. Ночь, робеющий дворник... — «Ночью с восьмого на девятое апреля начинается период поголовного хватания <...>, — сообщал Н. А. Вормс в л. 231—232 «Колокола» от 1 января 1867 года. — Брали всех и каждого, кто только был оговорен, чье имя было произнесено на допросе кем-нибудь из взятых или находилось в захваченной переписке <...> Не спали ночей и не доедали куска. Они рыскали целые ночи; они выходили на ловлю с захождением солнца и, как тати и разбойники, скрывались при его появлении». При арестах и обысках «ташкентцы» обращались с «нигилистами» «резко и грубо, по-солдатски, на ты, уснащая речь свою площадною бранью и дикими остротами казарменного изделья, с людьми, имевшими несчастье не принадлежать к дворянской касте».

Стр. 65. ...женерозность... — великодушие (от франц. générosité).

«Alea jacta est; la grandeur, d’âme est à l’ordre du jour», — восклицали мы вслух с Ламартином. — Знаменитую фразу, произнесенную, по преданию, Юлием Цезарем при переходе через реку Рубикон — «Жребий брошен», — Ламартин процитировал 6 октября 1848 года в своей речи во французском Национальном собрании, посвященной вопросу о том, как должен быть избран президент республики — палатой депутатов или всеобщим голосованием: «Alea jacta est! Да выскажутся бог и народ! Что-нибудь должно быть предоставлено и Провидению!» (см. Louis Barthou. Lamartine orateur. Paris, 1916, p. 284). К этому «крылатому выражению» Салтыков присоединил высокопарную сентенцию о «величии души» из декрета об отмене смертной казни за политические преступления, провозглашенного 26 февраля 1848 года французским Временным правительством, членом которого был Ламартин: «Временное правительство, убежденное, что величие души — это высшая политика...» («Moniteur Universel», 1848, 27 февраля). Салтыков резко отрицательно относился к политической деятельности Ламартина, сыгравшего пагубную роль в февральской революции 1848 года.

Стр. 66. Была одна минута... — Период общественного подъема после смерти Николая I.

...выползли из нор какие-то волосатые люди и начали доказывать, что «добро», «красота», «истина» — все это только слова, которые непременно нужно наполнить содержанием... — Имеется в виду появление на общественной арене в середине 50-х годов демократов-разночинцев — «новых людей», в частности, некоторые высказывания Чернышевского и Добролюбова в «Современнике» конца 50-х — начала 60-х годов в их полемике с либеральными публицистами и сторонниками «чистого искусства».

...«распорядиться» — то есть высечь (намек на известное выражение помещика Пеночкина в рассказе Тургенева «Бурмистр» — «Записки охотника», 1847).

Стр. 67. ...вы... друг Грановского? Вы!.. Да он бы на порог квартиры своей вас не пустил!.. — Изображая эволюцию некоторых либералов 40-х годов, ставших откровенными проводниками реакционно-охранительной идеологии, Салтыков имеет в виду и один частный, но широкоизвестный тогда факт, связанный с деятельностью бывшего приятеля Т. Н. Грановского, профессора-востоковеда В. В. Григорьева. Григорьев, писал Герцен в «Колоколе», «особенно прославился поручением в остзейские губернии, имевшим целью осмотр книжных лавок и частных библиотек в случае нужды. Ему содействовали два жандармских офицера при отборе и запечатывании книг. При окончании этого поручения Григорьев был назначен в Оренбург. Проездом через Москву ему вздумалось навестить Грановского, может, и затем, чтоб заглянуть в его библиотеку. Грановский, знавший про подвиги Григорьева, велел своему слуге не впускать его на двор» (Герцен, т. XIII, стр. 30). Намек Салтыкова был особенно злободневен, так как В. В. Григорьев незадолго до того был назначен редактором «Правительственного вестника».

Стр. 67. ...«он» сидел и читал книгу... — Чтобы убедиться, насколько точно Салтыков передает подробности обысков, в которых вместе с гвардейскими офицерами участвовали и «благонамеренные добровольцы», достаточно сопоставить нарисованные писателем сценки с воспоминаниями Г. З. Елисеева и его гражданской жены о произведенном «разнузданными ташкентцами» обыске в их доме при аресте Елисеева (см. «Шестидесятые годы», М. —Л. 1933, стр. 330—343 и 417—419).

Содержание ее было физиологическое. — Вероятно, имеется в виду книга И. М. Сеченова «Физиология нервной системы» (СПб. 1866), пользовавшаяся популярностью в среде демократической молодежи.

Гражданским браком? проклятым гражданским браком?.. — Вопросы, которые предлагались при аресте, были, «между прочим, следующего сорта: скольких вы имели мужей? сколько раз вы были в гражданском браке? и т. п., только предлагались они в самой омерзительной и возмутительно-циничной форме, приправленные гнусными казарменно-бульварными шуточками. Сколько приходилось вытерпливать, выносить нравственных оскорблений и унижений этим беззащитным женщинам — и передать невозможно!» — писал Н. А. Вормс в «Колоколе» (цит. выше статья «Белый террор»).

...билет! — Так называемые «желтые билеты» выдавались в России профессиональным проституткам, которым они служили видом на жительство. Угроза выдачи «билета» служила для полиции одним из средств дискредитации одиноких или живших в гражданском браке женщин, подозреваемых в «нигилизме». См. об этом в воспоминаниях Е. П. Елисеевой («Шестидесятые годы», указ. изд., стр. 425—427).

Стр. 68. ...«он» уже «травленый». — В этом эпизоде отражена обстановка ареста А. И. Европеуса и его жены в 1866 году. Европеус уже дважды подвергался арестам и ссылке: как петрашевец— в 1849 году и за участие в тверской либеральной оппозиции. Как отмечал в своих воспоминаниях В. И. Танеев, когда к Европеусу «являлись с обыском, как к старому злоумышленнику, жандармы, то они каждый раз очень удивлялись, не находя ничего, кроме закуски. И закуску эту он любезно разделял с ними». Танеев сообщает, имея в виду именно очерк «Они же», что «Салтыков изложил все это в одном из своих рассказов» («Салтыков в воспоминаниях...», стр. 563).

Стр. 70. Все чувствовали, что надо вырвать «зло» с корнем... — «Все наши государственные и общественные интересы требуют, чтобы корень зла был обнажен вполне, — писал M. H. Катков в одной из передовых статей в связи с выстрелом Каракозова. — Страшно подумать, если и теперь, когда зло выразилось таким ужасающим образом, оно не будет раскрыто в своих корнях...» (MB, 1866, № 75, 10 апреля). Той же терминологией воспользовался председатель следственной комиссии по делу Каракозова M. H. Муравьев в своем докладе Александру II («Былое»,1907, № 8/20, стр. 195—199), а вслед за ним и сам царь, заявивший в известном рескрипте кн. П. П. Гагарину от 13 мая 1866 года: «Исследования, производимые

учрежденною по моему повелению особою следственною комиссиею, уже указывают на корень зла» (см. «Северная почта», 1866, № 102, 14 мая). Характерно, что в этом же документе Александр II обратился за содействием именно к «ташкентцам»: «...для решительного успеха мер, принимаемых против пагубных учений, которые развились в общественной среде и стремятся поколебать в ней самые коренные основы веры, нравственного и общественного порядка, всем начальникам отдельных правительственных частей надлежит иметь в виду содействие тех других, здравых, охранительных и добронадежных сил, которыми Россия всегда была обильна и доселе, благодаря бога, преизобилует...»

Vae victis! — афоризм, которым, по словам Тита Ливия, галльский царь Бренн на заседании римского сената подчеркнул унизительное положение римлян, побежденных галлами.

Стр. 72. От Перми <...> до пламенной Колхиды... — Неточная цитата из стихотворения Пушкина «Клеветникам России» (1831).

Стр. 74. «Он», очевидно, был философ... — Возможно, в основу образа этого революционера-философа легли черты П. Л. Лаврова, арестованного и сосланного в связи с каракозовским делом.

Стр. 75. «Науки юношей питают...» — из оды М. В. Ломоносова (1747).

Стр. 76. ...зачитывавшуюся Боклем до чертиков. — Труд Г.-Т. Бокля «История цивилизации в Англии» усердно изучался русской революционной молодежью 60-х годов (см. т. 7, стр. 548). Самый факт чтения его воспринимался реакционерами как одно из проявлений «нигилизма». «Фогт, Дарвин, Молешотт, Бокль — соучастники каракозовского дела, — саркастически замечал в «Колоколе» Герцен. — Их сочинения велено отобрать у книгопродавцев. Вот до какой тупости довели нас духовные министры и бездушные крикуны казенных журналов!» (Герцен, т. XIX, стр. 131).

Стр. 77. «Они» сидели и клеили картонки. — Описывается обыск в одной из женских артелей, создававшихся в 60-х годах по образцу, изображенному в «Что делать?» Чернышевского. Первыми вопросами «ташкентцев» к рабочим и работницам мастерских при обысках были: «Получаете ли вы жалованье? не читали ли вам «Что делать?»?» («Колокол», л. 231—232, 1867, 1 января).

Стр. 78. В похвалу мне произносились спичи <...> со всех концов сыпались поздравительные телеграммы... — Намек на многочисленные манифестации реакционных дворянских кругов, с восхвалением террористической деятельности председателя комиссии по делу Каракозова M. H. Муравьева, направленной против «нигилистов».

Стр. 79. ...а к другому, настоящему... — Вероятно, здесь содержится намек на начальника III Отделения генерал-адъютанта гр. П. А. Шувалова. Между гр. П. А. Шуваловым и M. H. Муравьевым существовало в это время острое соперничество. «Шувалову было досадно, что не ему поручено следствие <над Каракозовым>, а Муравьеву было горько, что начальником III Отделения сделали не его, а человека тридцатью годами моложе», — отмечал в

1867 году П. В. Долгоруков в корреспонденции, напечатанной в «Колоколе» (см. Петр Владимирович Долгоруков. Петербургские очерки. Памфлеты эмигранта. 1860—1867, М. 1934, стр. 266).

В «Старом Пекине»... — «Старый Пекин» — ресторан (трактир) на Моховой улице в Петербурге.

Стр. 80. ...это другой, а не ви!.. — Намек на телесные наказания, которым, по слухам, подвергали в это время арестованных в Петропавловской крепости и в III Отделении. См. прим. к стр. 487.

Стр. 81. Пришел, распорядился и ушел! — См. прим. к стр. 15.