Ради бога простите меня, многоуважаемый Петр Александрович, что еще не отвечал вам1. Я тем более виноват, что мне редко удается получать письма столь приятные, как ваши. Ваше высказываемое сочувствие мне очень дорого. А «Робинзона» вы похвалили самым лестным для меня образом2.
Тургеневский роман меня очень занимал и понравился мне гораздо меньше, чем я ожидал. Главный упрек, который я ему делаю — он холоден, холоден, что не годится для тургеневского дарованья. Все умно, все тонко, все художественно, я соглашусь с вами, многое назидательно и справедливо, но нет ни одной страницы, которая бы была написана одним почерком с замираньем сердца, и потому нет ни одной страницы, которая бы брала за душу. Я очень жалею, что не согласен с вами и Ф. И. Тютчевым3, но не согласен. Между прочим, во избежание недоразумений считаю нужным вам сообщить, что между мной и г-ном Тургеневым прерваны всякие личные сношения.
Душевно кланяюсь вашей супруге и благодарю за ее обо мне память. Желал бы, чтобы вашему молодому человеку4 понравились повести 4-й книжки «Ложкой кормит, а стеблем глаз колет»5 так же, как «Робинзон». Критика его очень мне дорога — ежели он по отцу пошел.