ПОМЕЩИК

За чайным столиком, весной,
Под липками, часу в десятом,
Сидел помещик столбовой,
Покрытый стеганым халатом.
5 Он кушал молча, не спеша;
Курил, поглядывал беспечно...
И наслаждалась бесконечно
Его дворянская душа.
На голове его курчавой
10 Торчит ермолка; пес лягавой,
Угрюмый старец, под столом
Сидит и жмурится. Кругом
Всё тихо... Сохнет воздух... Жгучий
Почуя жар, перепела
15 Кричат... Ползет обоз скрипучий
По длинной улице села...

Помещик этот благородный,
Степенный, мирный семьянин,
Притом хозяин превосходный,
20 Был настоящий славянин.
Он с детства не носил подтяжек;
Любил простор, любил покой
И лень; но странен был покрой
Его затейливых фуражек.
25 Любил он жирные блины,
Боялся чёрта да жены;
Любил он, скушав пять арбузов,
Ругнуть и немцев и французов.
Читал лишь изредка, с трудом,
30 Служил в архиве казначейства,
И был, как следует, отцом
Необозримого семейства.

Он отдыхал. Его жена
Отправилась на богомолье...
35 Известно: в наши времена
Супругу без жены — раздолье.
И думал он: «В деревне рай!
Погода нынче — просто чудо!
А между тем зайти не худо
40 В конюшню да в сенной сарай».
Помещик подошел к калитке.
Через дорожку, в серой свитке,
В платочке красном набочо́к,
Шла девка с кузовом в лесок...
45 Как человек давно женатый,
Слегка прищелкнув языком,
С улыбкой мирно-плутоватой
Он погрозил ей кулаком.

Потом с задумчивым вниманьем
50 Смотрел — как боров о забор
С эгоистическим стараньем,
Зажмурив глазки, спину тер...
Потом, коротенькие ручки
Сложив умильно на брюшке,
55 Помещик подошел к реке...
На волны сонные, на тучки,
На небо синее взглянул,
Весьма чувствительно вздохнул —
И, палку вынув из забора,
60 Стал в воду посылать Трезора...
Меж тем с каким-то мужиком
Он побеседовал приветно
О том, что просто с каждым днем
Мы развиваемся заметно.

65 Потом он с бабой поболтал...
(До баб он был немножко падок.)
Зашел в конюшню, посвистал
И хлебцем покормил лошадок...
Увидел в поле двух коров
70 Чужих... разгневался немало;

Велел во что́ бы то ни стало
Сыскать ослушных мужиков.
Красноречиво, важно, долго
Им толковал о чувстве долга,
75 Потом побил их — но слегка...
Легка боярская рука...
Пришел в ужасное волненье,
Клялся, что будущей зимой
Всё с молотка продаст именье, —
80 И медленно пошел домой.

В саду ему попались дети,
Кричат: «Папа́! готов обед...»
«Меня погубят дети эти, —
Он запищал, — во цвете лет!
85 Адам Адамыч! Вам не стыдно?
Как вы балуете детей!
Помилуйте! Да что́ вы?» Сей
Адам Адамыч, очевидно,
Был иностранный человек...
90 Но для того ли целый век
Он изучал Санхоньятона,
Зубрил «Республику» Платона
И тиснул длинную статью
О божествах самофракийских,
95 Чтоб жизнь убогую свою
Влачить среди дворян российских?

Он из себя был худ и мал;
Любил почтительные жесты —
И в переписке состоял
100 С родителем своей невесты.
Он был с чувствительной душой
Рожден; и в старческие годы
При зрелище красот природы
Вздыхал, качая головой.
105 Но плохо шли его делишки,
Носил он черные манишки,
Короткий безобразный фрак,
Исподтишка курил табак...
Он улыбался принужденно,

110 Когда начнут хвалить детей,
И кашлял, кланяясь смиренно,
При виде барынь и гостей.

Но бог с ним! Тихими шагами
Вернулся под родимый кров
115 Помещик... Он моргал глазами,
Он был и гневен и суров.
Вошел он в сени молчаливо,
И лани вспуганной быстрей
Вскочил оборванный лакей
120 Подобострастно-торопливо.
Мной воспеваемый предмет
Стремится важно в кабинет.
Мамзель-француженка в гостиной,
С улыбочкой, с ужимкой чинной
125 Пред ним присела... Посмотрел
Он на нее лукаво — кошкой...
Подумал: «Эдакий пострел!»
И деликатно шаркнул ножкой.

И гнев исчез его, как пар,
130 Как пыль, как женские страданья,
Как дым, как юношеский жар,
Как радость первого свиданья.
Исчез! Сменила тишина
Порывы дум степных и рьяных...
135 И на щеках его румяных
Улыбка прежняя видна.
Я мог бы, пользуясь свободой
Рассказа, с морем и с природой
Сравнить героя моего,
140 Но мне теперь не до того...
Пора вперед! Читатель милый,
Ваш незатейливый поэт
Намерен описать унылый.
Славяно-русский кабинет.

145 Все стены на манер беседки
Расписаны. Под потолком

Висят запачканные клетки:
Одна с симбирским соловьем,
С чижами две. Вот — стол огромный
150 На толстых ножках; по стенам
Изображенья сочных дам
С улыбкой сладостной и томной
И с подписью: «La Charité,
La Nuit, le Jour, la Vanité...»¹
155 На полке чучело кукушки,
На креслах шитые подушки,
Сундук окованный в угле,
На зеркале слой липкой пыли,
Тарелка с дыней на столе
160 И под окошком три бутыли.

Вот — кипы пестрые бумаг,
Записок, счетов, приказаний
И рапортов... Я сам не враг
Степных присылок — и посланий.
165 А вот и ширмы... наконец,
Вот шкаф просторный, шишковатый...
На нем безносый, бородатый
Белеет гипсовый мудрец.
Увы! Бессильно негодуя,
170 На лик задумчивый гляжу я...
Быть может, этот истукан —
Эсхил, Сократ, Аристофан...
И перед ним уже седьмое
Колено тучных добряков
175 Растет и множится в покое
Среди не чуждых им клопов!

Помещик мой достойно, важно,
Глубокомысленно курил...
Курил... и вдруг зевнул протяжно,
180 Привстал и хрипло возопил:
«Эй — Васька!.. Васька! Васька! Васька!!!»
Явился Васька. «Тарантас
Вели мне заложить». — «Сейчас».

«А. что? починена коляска?»
185 «Починена-с». — «Починена?..
Нет — лучше тарантас». — «Жена, —
Подумал он, — вернется к ночи,
Рассердится... Но нету мочи,
Как дома скучно. Еду — да!
190 Да, чёрт возьми — да!» Но, читатель,
Угодно ль вам узнать, куда
Спешит почтенный мой приятель?

Так знайте ж! от его села
Верстах в пятнадцати, не боле,
195 Под самым городом жила
Помещица — в тепле да в холе,
Вдова. Таких немного вдов.
Ее супруг, корнет гусарский,
[Соскучившись на службе царской]
200 Завел охоту, рысаков,
Друзей, собак... Обеды, балы
Давал, выписывал журналы...
И разорился б, наконец,
Мой тороватый молодец,
205 Да в цвете лет погиб на «садке» *,
Слетев торжественно с седла,
И в исступленном беспорядке
Оставил все свои дела.

С его-то вдовушкой любезной
210 Помещик был весьма знаком.
Ее сравнил остряк уездный
С свежепросольным огурцом.
Теперь ей — что ж! о том ни слова —
Лет по́д сорок... но как она
215 Еще свежа, полна, пышна
И не по-нашему здорова!
Какие плечи! Что за стан!

А груди — целый океан! *
Румянец яркий, русый волос,
220 Немножко резкий, звонкий голос,
Победоносный, светлый взор —
Всё в ней дышало дивной силой...
Такая барыня — не вздор
В наш век болезненный и хилый!

225 Не вздор! И был ей свыше дан
Великий дар: пленять соседей,
От образованных дворян
До «степняков» и до «медведей».
Она была ловка, хитра,
230 И только с виду добродушна...
Но восхитительно радушна
С гостями — нынче, как вчера.
Пред ней весь дом дрожал. Не мало
Она любила власть. Бывало,
235 Ей покорялся сам корнет...
И дочь ее в семнадцать лет
Ходила с четырьмя косами
И в панталончиках. Не раз
Своими белыми руками
240 Она наказывала вас,

О безответные творенья,
Служанки барышень и бар,
. . . . . . . . . .
. . . . . . . . . .
245 О вы, которым два целковых
Дается в год на башмаки,
И вы, небритые полки

Угрюмых, медленных дворовых!
Зато на двести верст кругом
250 Она гремела... с ней знаком
Был губернатор... кавалеры
Ее хвалили за манеры
Столичные, за голосок
(Она подчас певала «Тройку»),
255 За беспощадный язычок
И за прекрасную настойку.

Притом любезная вдова
Владела языком французским,
Хоть иностранные слова
260 У ней звучали чем-то русским.
Во дни рождений, именин
К ней дружно гости наезжали
И заживались и вкушали
От разных мяс и разных вин.
265 Когда ж являлась до жаркого
Бутылка теплого донского —
Все гости, кроме дев и дам,
Приподнимались по чинам
И кланялись хозяйке, — хором
270 «Всего... всего» желали ей...
А дети вместе с гувернером
Шли к ручке маменьки своей.

А по зимам она давала
Большие балы... Господа!
275 Хотите вы картиной бала
Заняться? Отвечаю: да,
За вас. Во времена былые,
Когда среди родных полей
Я цвел — и нравились моей
280 Душе красавицы степные,
Я, каюсь, — я скитался сам
По вечерам да по балам,
Завитый, в радужном жилете,
И барышень «имел в предмете».
285 И память верная моя
Рядком проводит предо мною

Те дни, когда, бывало, я
Сиял уездною звездою...

Ах! этому — давно, давно...
290 Я был тогда влюблен и молод,
Теперь же... впрочем, всё равно!
Приятен жар — полезен холод.
Итак, на бале мы. Паркет
Отлично вылощен. Рядами
295 Теснятся свечи за свечами,
Но мутен их дрожащий свет.
Вдоль желтых стен, довольно темных,
Недвижно — в чепчиках огромных —
Уселись маменьки. Одна
300 Любезной важности полна,
Другая молча дует губы...
Невыносимо душен жар;
Смычки визжат, и воют трубы —
И пляшет двадцать восемь пар.

305 Какое пестрое собранье
Помещичьих одежд и лиц!
Но я намерен описанье
Начать — как следует — с девиц.
Вот — чисто русская красотка,
310 Одета плохо, тяжела
И неловка, но весела,
Добра, болтлива, как трещотка,
И пляшет, пляшет от души.
За ней — «созревшая в тиши
315 Деревни» — длинная, худая
Стоит Коринна молодая...
Ее печально-страстный взор
То вдруг погаснет, то заблещет...
Она вздыхает, скажет вздор
320 И вся «глубоко» затрепещет.

Не заговаривал никто
С Коринной... сам ее родитель
Боялся дочки... Но зато

Чудак застенчивый, учитель
325 Уездный, бледный человек,
Ее преследовал стихами
И предлагал ей со слезами
«Всего себя... на целый век...»
Клялся, что любит беспорочно,
330 Но пел и плакал он заочно,
И говорил ей сей Парис
В посланьях: «ты» — на деле «вы-с».
О жалкий, слабый род! О время
Полупорывов, долгих дум
335 И робких дел! О век! о племя
Без веры в собственный свой ум!

О!!!.. Но — богиня песнопений,
О муза! — публика моя
Терпеть не может рассуждений...
340 К рассказу возвращаюсь я.
Отдельно каждую девицу
Вам описать — не моему
Дано перу... а потому
Вообразите вереницу
345 Широких лиц, больших носов,
Улыбок томных, башмаков
Козлиных, лент и платьев белых,
Турбанов, перьев, плеч дебелых,
Зеленых, серых, карих глаз,
350 Румяных губ и... и так дале —
Заставьте барынь кушать квас —
И знайте: вы на русском бале.

Но вот — среди толпы густой
Мелькает быстро перед вами
355 ребенок робкий и немой
С большими грустными глазами.
Ребенок... Ей пятнадцать лет.
Но за собой она невольно
Влечет вас... за нее вам больно
360 И страшно... Бледный, томный цвет
Лица — печальный след сомнений
Тревожных, ранних размышлений,

Тоски, неопытных страстей,
И взгляд внимательный — всё в ней
365 Вам говорит о самовластной
Душе... Ребенок бедный мой!
Ты будешь женщиной несчастной...
Но я не плачу над тобой...

О нет! пускай твои желанья,
370 Твои стыдливые мечты
В суровом холоде страданья
Погибнут... не погибнешь ты.
Без одобренья, без участья,
Среди невежд осуждена
375 Ты долго жить...но ты сильна,
А сильному не нужно счастья.
О нем не думай... но судьбе
Не покоряйся; знай: в борьбе
С людьми таится наслажденье
380 Неистощимое — презренье.
Как яд целительный, оно
И жжет и заживляет рану
Души... Но мне пора давно
Вернуться к моему «роману».

385 Вот перед вами в вырезном
Зеленом фраке — шут нахальный,
Болтун и некогда «бель-ом»¹,
Стоит законодатель бальный.
Он ездит только в «высший свет».
390 А вот — неистово развязный,
Довольно злой, довольно грязный
Остряк; вот парень средних лет,
В венгерке, в галстуке широком,
Глаза навыкат, ходит боком,
395 Хрипит и красен, как пион.
Вот этот черненький — шпион
И шулер — впрочем, малый знатный,
Угодник дамский, балагур...
А вот помещик благодатный
400 Из непосредственных натур.

Вот старичок благообразный,
Известный взяточник, а вот
Светило мира, барин праздный,
Оратор, агроном и мот,
405 Чудак для собственной потехи
Лечивший собственных людей...
Ну, словом — множество гостей.
Варенье, чернослив, орехи,
Изюм, конфекты, крендельки
410 На блюдцах носят казачки...
И, несмотря на пот обильный,
Все гости тянут чай фамильный.
Крик, хохот, топот, говор, звон
Стаканов, рюмок, шпор и чашек...
415 А сверху, с хор, из-за колонн
Глазеют кучи замарашек.

Об офицерах, господа,
Мы потолкуем осторожно...
(Не то рассердятся — беда!)
420 Но перечесть их... Это можно.
Чувствительный артиллерист,
Путеец маленький, невзрачный,
И пехотинец с виду мрачный,
И пламенный кавалерист —
425 Все тут как тут... Но вы, кутилы,
Которым барышни не милы,
Гроза почтенных становых,
Владельцы троек удалых,
И покровители цыганок —
430 Вас не видать на тех балах,
Как не видать помадных банок
На ваших окнах и столах!

Превозносимый всем уездом
Дом обольстительной вдовы
435 Бывал обрадован приездом
Гостей нежданных из Москвы.
Чиновник, на пути в отцовский
Далекий, незабвенный кров

(Спасаясь зайцем от долгов),
440 Заедет... умница московский,
Мясистый, пухлый, с кадыком,
Длинноволосый, в кучерском
Кафтане, бредит о чертогах
Князей старинных, о . . . . . .
445 От шапки-мурмолки своей
Ждет избавленья, возрожденья;
Ест редьку, — западных людей
Бранит — и пишет... донесенья.

Бывало, в хлебосольный дом
450 Из дальней северной столицы
Примчится борзый лев; и львом
Весьма любуются девицы.
В деревне лев, глядишь, ручной
Зверек — предобрый; жмурит глазки;
455 И терпеливо сносит ласки
Гостеприимности степной.
В деревне — водятся должишки
За ним... играет он в картишки...
Не платит... но как разговор
460 Его любезен, жив, остер!
Как он волочится небрежно!
Как он насмешливо влюблен!
И как забудет безмятежно
Всё, чем на миг был увлечен!

465 Но мой помещик? Не пора ли
К нему вернуться, наконец?
Пока мы с вами поболтали,
Читатель, — староста, кузнец,
Садовники, покинув тачки,
470 Кондитор, ключник, повара,
Мальчишки, девки, кучера,
Столяр, кухарки, даже прачки —
Вся дворня, словом, целый час
Справляла «ветхий тарантас».
475 И вот, надев армяк верблюжий,
На козла лезет кучер дюжий;
Фалетор сел; раздался крик

Ребят; победоносно взвился
Проворный кнут — и шестерик
480 Перед крыльцом остановился.

Выходит барин... целый дом
За ним идет благоговея.
Безмолвно — в шляпах с галуном,
Надетых криво, два лакея
485 Ведут его... Приятель наш
Детей целует, на подножку
Заносит ногу, понемножку,
Кряхтя, садится в экипаж,
И под его дворянским телом,
490 Довольно плотным и дебелым,
Скрипят рессоры. «Взят тюфяк
На всякий случай! Ты, дурак,
Смотри, под горку тише... Что вы
Мне в ноги положили? стой!
495 Где ларчик?» — «Здесь». — «А! Ну, готовы?
Пошел!.. Я к вечеру домой».

Уехал барин. Слава богу!
Какой веселый, дружный гам,
Какую шумную тревогу
500 Все подняли! Спешит Адам
Адамыч в комнатку... гитару
(Подарок будущей жены)
Снимает тихо со стены,
Садится, скверную сигару
505 С улыбкой курит... и не раз
Из голубых немецких глаз
Слеза бежит... и край любимый
Он видит снова — край родимый,
Далекий, милый... и, пока
510 Еще не высохли те слезы,
В убитом сердце старика
Взыграли радостные грезы.

Помещик едет. Легкий сон,
Надежный друг людей дородных,

515 Ям овладел... не видит он
Равнин окрестных плодородных.
О Русь! Люблю твои поля.
Когда под ярким солнцем лета
Светла, роскошна, вся согрета,
520 Блестит и нежится земля...
Люблю бродить в лугу росистом
Весной, когда веселым свистом
И влажным запахом полна
Степей живая тишина...
525 Но дворянин мой хладнокровно
Поля родные проезжал;
Он межевал их полюбовно,
Но без любви воспоминал

О них... Привычка! То ли дело,
530 Когда в деревню как-нибудь
Мы попадем, бывало... Смело,
Легко, беспечно дышит грудь...
И дорога нам воля наша,
Природа — дивно хороша,
535 И в каждом юноше душа
Кипит, как праздничная чаша!
Так что ж? Ужели ж те года
Прошли навек и без следа?
Нет! Нет! Мы сбросим наши цепи,
540 Вернемся снова к вам, о степи!
И вот — за бешеных коней
Отдав полцарства, даже царство —
Летим за тридевять полей
В сороковое государство!..

545 Раскинувшись на пуховых
Подушках, спит самодовольно
Помещик. Кучер пристяжных
Стегает беспощадно. Больно
Смотреть на тощих лошадей.
550 Фалетор на кобыле тряской
Весь бледный прыгает. Со связкой
В руках храпит себе лакей.
Бойка дорога. Все ракиты,

Как зимним инеем, покрыты
555 Тончайшей пылью. Жарко. Вдруг
(Могу ль изобразить испуг
Помещика?) на повороте
Ось пополам — и тарантас
(Прошу довериться работе
560 Домашней...) набок...Вот те раз!

Поднявшись медленно с дороги,
Без шапки, трепетной рукой
Ощупал спину, нос и ноги
Мой перепуганный герой.
565 Все цело... Кучер боязливо
Привстал... и никаких речей
Не произнес... Один лакей
Засуетился торопливо —
То вскочит сам на облучок,
570 То вдруг возьмется за задок,
То шляпу двинет на затылок...
Но как ни ловок он и пылок —
Напрасно всё... Что делать! Сам
Помещик вовсе растерялся,
575 Не верил собственным глазам
И, как ребенок, улыбался.

«Ах, чёрт возьми! Ну, что там?» — «Ось
Сломалась». Барин для порядка
Ее потрогал. «Да; хоть брось.
580 Ох, эта бестия Филатка!
(Филаткой звался старый плут
Каретник.) До деревни сколько?»
«Да будет верст пяточек». — «Только?
Скачи за кузнецом... да кнут
585 Возьми...» Но взоры в отдаленье
Вперило хитрое творенье,
Лакей... и вдруг он крикнул: «Э!
К нам едет барыня...» — «Где? где?
Какая барыня?» — «Полями.
590 Знать, оне взяли... Точно так»
«Не может быть!» — «Смотрите сами:
Оне-с...» — «Ну, ну, молчи, дурак!»

Действительно: в кибитке длинной,
Подушками, пуховиком
595 Набитой доверху, в старинной
Измятой шляпке, с казачком,
С собачкой, с девкой в казакине
Суконном, едет на семи
Крестьянских клячах «chère amie»¹.
600 Своей любезной половине
Приятель наш едва ли рад...
Он бросился вперед, назад...
Им овладело беспокойство *,
Весьма естественное свойство
605 Иных мужей при виде жен...
Кибитка стала... дыбом волос
На нем поднялся... слышит он
Супруги дребезжащий голос:

«Сергей Петрович, это вы?»
610 «Я, матушка». — «Ах, мой спаситель!
Куда ж вы ехали?» Увы!
Разочарованный сожитель
Молчит уныло. «Верно, к той
Вдове? Уж эта мне вострушка!
615 Да говорите ж!.. К ней, Петрушка?»
Лакей проворно головой
Кивнул. «Ах, старый греховодник!
Вот я молилась — вас угодник
И наказал... Ну, как я зла!
620 А я вам просвиру везла!..
Неблагодарный! Отлучиться
Нельзя мне на денек, ей-ей...
Подвинься, Аннушка... Садиться
Извольте к нам — да поскорей».

625 Покорный строгому веленью,
Садится муж. В его груди
Нет места даже сожаленью...
Всё замерло. Но впереди
Беду предвидит он.Подруга
630 Его когда-то молода
Была, но даже в те года
Не думала, что друг для друга
Супруги созданы... нет! муж
Устроен для жены. К тому ж
635 Неравный бой недолго длился:
Сергей Петрович покорился.
Теперь везет его домой
Она для грозного расчета...
Так ястреб ловкий и лихой
640 Уносит селезня с болота.

Вот тут-то я б заметить мог,
Как все на свете ненадежно!
Бог случая, лукавый бог,
Играет нами... Что возможно
645 Вчера — сегодня навсегда
Недостижимо... Да мы сами
Непостоянны... за мечтами
Гоняемся... Но, господа,
Хоть я воображаю живо,
650 Как вы следите терпеливо
И добросовестно за ним,
За бедным витязем моим, —
Однако кончить не пора ли?
Боюсь, приелись вам стихи...
655 За чистоту моей морали
Простите мне мои грехи.

Я прав. Мои слова — не фраза
Пустая, нет! С своей женой —
Заметьте — под конец рассказа
660 Соединяется герой.
Закон приличья, в том свидетель
Читатель каждый, сей закон

Священный строго соблюден,
И торжествует добродетель.
665 Но весело сказать себе:
Конец мучительной гоньбе
За рифмами... придумать строчку
Последнюю, поставить точку,
Подняться медленно, легко
670 Вздохнуть, с чернилами проститься —
И перед вами глубоко,
О мой читатель, поклониться!