Приложения
451ОДА I
ТОРЖЕСТВЕННАЯ О СДАЧЕ ГОРОДА ГДАНСКА
Кое странное пианство
К пению мой глас бодрит!
Вы парнасское убранство,
Музы! ум не вас ли зрит?
Струны ваши сладкогласны,
Меру, лики слышу красны,
Пламень в мыслях восстает.
О! народы, все внемлите;
Бурны ветры! не шумите:
Анну стих мой воспоет.
К пению мой глас бодрит!
Вы парнасское убранство,
Музы! ум не вас ли зрит?
Струны ваши сладкогласны,
Меру, лики слышу красны,
Пламень в мыслях восстает.
О! народы, все внемлите;
Бурны ветры! не шумите:
Анну стих мой воспоет.
В сло́гах толь высокопарных
Пиндар, Флакк по нем, от мглы
Вознеслись до светозарных
Звезд, как быстрые орлы.
Но когда б с самим сердечным
К Анне духом, сим и вечным,
Песнь сравнилась днесь моя, —
То б сам и Орфей Фракийский,
Амфион бы и Фивийский
Восхищен был от нея.
Пиндар, Флакк по нем, от мглы
Вознеслись до светозарных
Звезд, как быстрые орлы.
Но когда б с самим сердечным
К Анне духом, сим и вечным,
Песнь сравнилась днесь моя, —
То б сам и Орфей Фракийский,
Амфион бы и Фивийский
Восхищен был от нея.
Се бряцаю в лиру сладку
Велелепно торжество,
К вящему врагов упадку
Величая ликовство.
Велелепно торжество,
К вящему врагов упадку
Величая ликовство.
О! коль доблественна сила
Нашу радость украсила:
Силе равного борца,
Светлой радости нет меры,
Превосшедшей все примеры,
Усладившей в нас сердца.
Нашу радость украсила:
Силе равного борца,
Светлой радости нет меры,
Превосшедшей все примеры,
Усладившей в нас сердца.
Сам Нептун что ль строил стены?
Сии при́ море стоят?
Нет ли Тройским к ним примены,
Что пустить внутрь не хотят
Росско воинство обильно
И тому противясь сильно?
Вислою там все рекой
Не Скамандру ль называют?
Не за Иду ль принимают
Столнценберг, кой есть горой?
Сии при́ море стоят?
Нет ли Тройским к ним примены,
Что пустить внутрь не хотят
Росско воинство обильно
И тому противясь сильно?
Вислою там все рекой
Не Скамандру ль называют?
Не за Иду ль принимают
Столнценберг, кой есть горой?
То не матерь басней Троя;
Не один тут Ахиллес:
Каждый рядовой из строя
Мужеством есть Геркулес.
Что ж за власть перуны мещет?
Не Минерва ль шлемом блещет?
Явно, что от горних лиц;
Со всего богиня вида;
Без щита страшна эгида:
Анна, верьх императриц.
Не один тут Ахиллес:
Каждый рядовой из строя
Мужеством есть Геркулес.
Что ж за власть перуны мещет?
Не Минерва ль шлемом блещет?
Явно, что от горних лиц;
Со всего богиня вида;
Без щита страшна эгида:
Анна, верьх императриц.
То и Росский полк, на мало
Гданск, град вражий, окружил;
Марсом кажда звать пристало
В воех, как на брань спешил:
Всяк готов пролить кровь смело,
Иль венчать об Анне дело.
Счастьем Анны крепок всяк:
Анна им надежда тверда,
И что та к ним милосерда,
Каждый верен, не двояк.
Гданск, град вражий, окружил;
Марсом кажда звать пристало
В воех, как на брань спешил:
Всяк готов пролить кровь смело,
Иль венчать об Анне дело.
Счастьем Анны крепок всяк:
Анна им надежда тверда,
И что та к ним милосерда,
Каждый верен, не двояк.
Европейска и Азийска
Златовидный солнца луч!
Златовидный солнца луч!
О! монархиня Российска,
Сей блаженства есть твой ключ,
Что подда́нным толь любезна!
И владычеством полезна!
Имя чтит твое весь свет;
Славы не вместит вселенна,
Видя, коль ты проявленна
И доброт прекрасный цвет!
Сей блаженства есть твой ключ,
Что подда́нным толь любезна!
И владычеством полезна!
Имя чтит твое весь свет;
Славы не вместит вселенна,
Видя, коль ты проявленна
И доброт прекрасный цвет!
Что я зрю? не льстит ли око?
Отрок Ге́ркулу впреки
Стал, подъемля бровь высо́ко,
Из оград, из-за реки!
Гданск то с помыслом неумным,
Как питьем упившись шумным,
Се противится, и толь
Самодержице великой!
Бездн не видит в тьме толикой,
Всех и смертоносных доль.
Отрок Ге́ркулу впреки
Стал, подъемля бровь высо́ко,
Из оград, из-за реки!
Гданск то с помыслом неумным,
Как питьем упившись шумным,
Се противится, и толь
Самодержице великой!
Бездн не видит в тьме толикой,
Всех и смертоносных доль.
Станислава принимает,
Ищет дважды кой венца,
В свой округ, и уповает
Быть в защите до конца
Чрез востекшего Нептуна;
Росского ж боясь перуна,
Дальный в помощь и народ
Емлет от брегов Секваны;
Сей на бедство в барабаны
Бьет у Векселминдских вод.
Ищет дважды кой венца,
В свой округ, и уповает
Быть в защите до конца
Чрез востекшего Нептуна;
Росского ж боясь перуна,
Дальный в помощь и народ
Емлет от брегов Секваны;
Сей на бедство в барабаны
Бьет у Векселминдских вод.
Горд огнем Гданск и железом,
И полками воев там,
Це́лит ма́хины разрезом
В россов на раскатах сам;
Что ж богат и всем припасом,
Станиславу кличет гласом;
Воинов своих блажит
Храбра сердца неимущих,
То едино стерегущих,
Жизнь спасти б, и всяк бежит.
И полками воев там,
Це́лит ма́хины разрезом
В россов на раскатах сам;
Что ж богат и всем припасом,
Станиславу кличет гласом;
Воинов своих блажит
Храбра сердца неимущих,
То едино стерегущих,
Жизнь спасти б, и всяк бежит.
Ах! Гданск, ах! Что ты дерзаешь?
В ум приди, с ним соберись:
В пагубу себя ввергаешь.
Что стал? медлишь! покорись.
Смелость от чего имеешь,
Что пред Анной не рабеешь?
Поддаются племена
Добровольно и без брани;
Чтоб не дать когда ей дани,
Хинска дважды чтит страна.
В ум приди, с ним соберись:
В пагубу себя ввергаешь.
Что стал? медлишь! покорись.
Смелость от чего имеешь,
Что пред Анной не рабеешь?
Поддаются племена
Добровольно и без брани;
Чтоб не дать когда ей дани,
Хинска дважды чтит страна.
Анне не было подобной
В милосердии нигде;
Нет и к миру толь способной
С не хотящим быть в вражде:
Меч, оливою обвитый,
В бранех токмо есть сердитый.
Кинь, Гданск, помысл злобный, кинь:
Зришь, Алциды уж готовы;
Жителям беды суровы;
Слышишь Аннин гнев, не гинь.
В милосердии нигде;
Нет и к миру толь способной
С не хотящим быть в вражде:
Меч, оливою обвитый,
В бранех токмо есть сердитый.
Кинь, Гданск, помысл злобный, кинь:
Зришь, Алциды уж готовы;
Жителям беды суровы;
Слышишь Аннин гнев, не гинь.
Тысящами ты атлетов
Тесно всюду окружен;
Грозных молний от полетов
Весь ужасно сокрушен.
Устоять тебе не можно:
Гром готов уже не ложно;
Без защиты твой раскат;
Всяк дол бездну отверзает;
Всяк кров в воздух улетает;
Всех почти лишен оград.
Тесно всюду окружен;
Грозных молний от полетов
Весь ужасно сокрушен.
Устоять тебе не можно:
Гром готов уже не ложно;
Без защиты твой раскат;
Всяк дол бездну отверзает;
Всяк кров в воздух улетает;
Всех почти лишен оград.
И просечь вконец безгоду,
И у Анны взять из рук.
И у Анны взять из рук.
Зрите вы, противны роды,
Храбрость росских воев днесь:
Не вредят им огнь и воды;
В каждом грудь открыта здесь.
Коль все дружно приступают!
Как свою жизнь забывают!
Не страшит из пушек гром!
Лезут, как плясать на браки!
И сквозь дымны видно мраки,
Что к твердыням зрят челом.
Храбрость росских воев днесь:
Не вредят им огнь и воды;
В каждом грудь открыта здесь.
Коль все дружно приступают!
Как свою жизнь забывают!
Не страшит из пушек гром!
Лезут, как плясать на браки!
И сквозь дымны видно мраки,
Что к твердыням зрят челом.
Все еще разятся страхом
Града бедного в стенах;
Падает, летит всё прахом, —
Осадитель на верьхах!
С башни магистрат последней,
Зря, что в силе несоседней,
В Станиславе вбегшем к ним,
Суетная всем надежда,
А без смысла, как невежда,
Пасть, кричит, нам роком сим.
Града бедного в стенах;
Падает, летит всё прахом, —
Осадитель на верьхах!
С башни магистрат последней,
Зря, что в силе несоседней,
В Станиславе вбегшем к ним,
Суетная всем надежда,
А без смысла, как невежда,
Пасть, кричит, нам роком сим.
Хочет быть, что я пророчил:
Начинает Гданск трястись;
Сдаться всяк, как биться прочил,
Мыслит купно и спастись
От оружий, бомб летящих,
И от всех зараз, град тлящих.
Всяк вопит: час начинать;
Всем несносно было бремя;
Ах! врата градские время
Войску Анны отверзать.
Начинает Гданск трястись;
Сдаться всяк, как биться прочил,
Мыслит купно и спастись
От оружий, бомб летящих,
И от всех зараз, град тлящих.
Всяк вопит: час начинать;
Всем несносно было бремя;
Ах! врата градские время
Войску Анны отверзать.
Сталось так. Знак виден к сдаче:
И повергся Гданск к ногам!
Воин рад наш об удаче;
Огнь погас; конец бедам.
То́тчас слава полетела,
Так трубою загремела:
И повергся Гданск к ногам!
Воин рад наш об удаче;
Огнь погас; конец бедам.
То́тчас слава полетела,
Так трубою загремела:
«Анна благосчастна есть!
Анна есть непобедима!
Анна, всеми возносима,
Обща красота и честь».
Анна есть непобедима!
Анна, всеми возносима,
Обща красота и честь».
Лира! песнь скончай и лики:
Анну венценосну петь
И добро́ты превелики
Невозможно мне как леть.
В сем хвала, в сем Анне многа,
Что любима есть от бога.
Сам всегда ее блюдет;
Им победы та имеет,
Кто противником быть смеет.
Анна мног век да живет!
Анну венценосну петь
И добро́ты превелики
Невозможно мне как леть.
В сем хвала, в сем Анне многа,
Что любима есть от бога.
Сам всегда ее блюдет;
Им победы та имеет,
Кто противником быть смеет.
Анна мног век да живет!
<1752>
В.К. Тредиаковский. Ода I. Торжественная о сдаче города Гданска. // Тредиаковский B.K. Избранные произведения. М.-Л.: Советский писатель, 1963. С. 453–458.
© Электронная публикация — РВБ, 2006—2024. Версия 2.0 от от 4 июля 2018 г.