Дмитрий Бобышев

Равнодушие —
Набитый льдом,
Наполненный снегом дом.
Равнодушие —
Не для жилья,
Для замораживанья дом.
Погреб. Плюшевый склеп.
Равнодушие. Дом.
Пыльный хлеб и коробки.
Корки, мертвые птицы, очески, поскребыши.
Загляни — здесь и люди,
Двугорбые люди — уроды!
И подохнут со скуки.
И люди!
О люди — верблюды!
И девки — о потаскухи.
Загляни.
Но попробуй зайди —
Лишь попробуй!
Я уподоблюсь врачу.
Вырву глаз, выбью зубы,
А возвращу!
Равнодушие.
Гроб. Мертвечина.
Муравьи и мышиный помет на полу.
Мертвечина.
Мертвый дом. Птичьи перья. Разбитые клешни.
Равнодушие. Дом. Равнодушие

Когда пойдет военный эшелон
Мобилизованных, задумчивых, не шустрых,
Вздыхающих особо тяжело,
Мой друг, давай
Преувеличим чувства!

Вот девочка! — последнее знакомство —
Улыбка у вокзального навеса.
Припоминай! Хватай себя за космы,
Люби ее! Она твоя невеста!

А тот — вчера — оборванный стоит,
С глазами — из лохмотьев, из бород —
В слезах, он кто? Он, думаешь, старик?
Он родины костлявый жест: «Вперед!»

Сегодня
Жизнь
Измерена
До дна.
Мы приготовлены и падать и лечиться.
И — где б ты ни остался — под иль над,
Ты будешь над иль под землей — лучистым!

Ты будешь четкой, ясною звездою.
И ты — герой.
Герой уже сейчас.
У девочки твоей со взглядом вдовьим
Зажглася ожидания свеча.

Как мало жить!
А все стоит земля.
А все толпятся у газет рабочие.
Себе наращивают мозоля
От писем
        служащие почты.

И за отгруженными дровами
Играют дворники в биллиард.
А ведь жратва еще не даровая,
И не бесплатна выдача белья.

Но нет — людей все пустота пленяет,
И приспособлены нарочно скорости
О заграничные планеты
Расплющивать живые кости.

Вот человек!
На столь короткий срок
Ему отпущено любви и хлеба.
Ан грудь отталкивает сосунок
И тычет пальцем в небо!

А где, скажите, дворник проживает?
Где горб и мозоли наживает?
Где метлы и щетки,
Лопаты его и скребки?
Ему работы до чорта
Доставят окурки и коробки.

А человек!
На сколь короткий срок
Тебе отпущены безумства и болезни.
Ты неудачный времени сынок,
Бредущий по разбитой лестнице.

Так починяй перила на земле
И ремонтируй дворнику жилье.
Он проживает тоже на земле
И честно моет и скребет ее.

Где ты бываешь?
Где ты забываешь
Мои уходы, шорохи, касанья?
Кому согласно головой киваешь,
Отломленную веточку кусая?

Твоя совсем заброшенная комната,
Она живет, она грустит о ком-то.
Чужие лица ходят, курят.
Позванивают стекла по ночам.

Где ты вчера была?
Какую песню пела поначалу?
И плакала, кусая веточку,
И проходила мокрым парком.
И кто-то знающий и сведущий
Тебя утешил летним Парголово.

Твоя оставленная комната,
Она живет, она грустит о ком-то,
Постукивают дятлы по ночам.

Где я найду тебя такую,
Какую знал я поначалу?
Где без ступенек и перил
Та лестница кошачья, окаянная?

На самом подступе к двери
Я грохнусь о нее коленями.
Ведь лестница
И та под мною ластится!

А ты идешь себе...
И только дождь
Втыкает в землю тоненькие клинья.
И в городе идет такой же ливень,
И он не хуже и не лучше,
У рюмочных и поликлиник
Похожие разводит лужи.

А ты уходишь...
               Ты сама не знаешь,
Куда уходишь?
Где ты забываешь?

Там был дом,
на другом
берегу.
У солдат был там перекур.
Там был дом.
Люди жили в нем.
А солдаты пришли потом.
Перед этим.
Утром — тихо. А днем
пели дети.
А солдаты шли по дороге,
видят — дом.
У деревьев сломали ноги,
разожгли с трудом.
Слушали, как один поет —
через тело шрамы —
разворачивали паек,
шелестели, жрали.
Покурили. Потом огонь
притоптали своей ногой
и ушли.
И конец на том.
Там был дом.
Там
был
дом.