1070. Н. А. БЕЛОГОЛОВОМУ
6 сентября 1884. Петербург
6 сентября.
Многоуважаемый Николай Андреевич.
Сейчас, читая «Нов<ое> вр<емя>» (от 6 сентября), я случайно усмотрел в ведомости телегр<афным> депешам, не доставленным по назначению вследствие неполноты адреса (в самом конце № после биржи, перед театрами), что прислана из Иркутска (от 4 сентября) депеша Белоголовому. Полагаю, что это Вам, и спешу известить Вас. Думаю, что ежели Вы интересуетесь, то Вам следует обратиться с письмом или с депешей на главную телеграфную станцию, чтобы Вам ее переслали в Висбаден, или же поручить это кому-нибудь. Но последнее, кажется, сопряжено с представлением доверенности. Уплата за пересылку депеши в Висбаден может быть произведена там.
Я ужасно болен. Просто как никогда. В спине — ревматические боли, насилу хожу, и затем такая одышка, что каждочасно при откашливании думаю: вот-вот умру. Соколова, к несчастью, нет. Головин же хотя и отличный врач, но лекарства ему не повинуются. Вератрин должен колоть — не колет; хлороформ — не обжигает. Дигиталис — не успокаивает. Сегодня отыскал рецепт Соколова, настой дигиталиса, прописанный именно в таком же случае, когда я думал, что вот-вот сейчас все во мне лопнет, и две ложки уже принял. Получше как будто. Но спина — черт знает, что делается со спиною. Ноги тоже постоянно ноют, и, вставши утром, долгое время не могу на правую ногу ступить. Нет ли у меня в спине раков,
как у Тургенева? А мне еще о писаньи говорят. Где уж тут писать, когда всякий суставчик болит! Я и сам все думаю: вот завтра засяду, а завтра придет — с утра до вечера везде ломит и целые озера мокроты, по капельке извергаемые с неслыханными усилиями. Должно быть, кончается. Жалко детей, так жалко, что и сказать нельзя. Ведь и Елиз<авета> Аполл<оновна> не весьма здорова, да кстати и неосторожна. Вот будет ужас, ежели попадут птенцы в передел к родственникам. А на друзей плохая надежда, да и права они, кажется, не имеют, ежели есть налицо близкие родственники. Я бы вот Боткину поручил (стадо у него большое, так уже заодно), да ведь, в сущности, и переговорить с ним порядком нельзя. Надо в Финляндию ехать, а я и на Галерную не могу 1. Какая ужасная старость! Как хотите, а есть в моей судьбе что-то трагическое. Прощайте, будьте здоровы. Передайте мой привет многоуважаемой Софье Петровне и Лихачевым.
Искренно преданный
М. Салтыков.