СОКРАЩЕННОЕ ПОВЕСТВОВАНИЕ О ПРИОБРЕТЕНИИ СИБИРИ [ОТРЫВОК]

Сибирь известна была Россиянам задолго прежде предприятого в оную похода Ермаком Тимофеевичем. В то время, как потомки Чингисовы, царствуя в Датша-Кипчаке (что Российские летописи называют золотою Ордою), владычество свое простерли на разделенную Россию на уделы, Новгород, отделенный от Западный России лесами, горами и болотами, избег Татарского ига. Не отторгаяся вовсе от России, он имел своих Князей, Бояр, особое гражданское правление. Если вероятно, что торговое его сообщение с Гамбургом и Любеком и вступление его в Ганзейский союз, распространило в нем лучшие понятия о гражданской вольности, или же возбудило в жителях Нового города желание приобретения оной; если Степенной Посадник был сделан в подражание Бюргермейстерам Ганзейских городов, то вечевый колокол, палладиум вольности Новогородской, и собрание народа, об общих нуждах судящего, кажется быть нечто в России древнее, и роду Славянскому сосущественно, с того может быть даже времени, одно, как Славяне начали жить в городах; другое, когда Христианский закон перенесен в Россию и при церквах колокола возвешены.*

Укрепляяся в вольности, расширяя свою торговлю, Новгород распространил свое владычество на все северные страны России, куда власть Татарская не досязала. Пятина Обонежская заключала в себе земли, в окрестности Северныя Двины лежащие и смежна была великой Пермии или земле Зырянской.

Черынь, если не была Столицею оной земли, была по крайней мере главный оныя торговый город. Хотя он не принадлежал Царям Ордынским, но они торговлю, в оном производимую, не стесняли. Не токмо произведения царства Датши-Кипчака отвозилися туда на обмен; но Персияне и Индейцы, приходя в устье Волги, восплывали на малых судах до


* 1. Даже до нынешних времен звон колокола, биющего в набат, есть созыв народа: это было извещение, что помощь его нужна для спасения отечества. 2. Что собрания общественные в России были употребительны, в доказательство служат остатки оных; и сии соблюдалися токмо в селах и деревнях. Когда крестьяне судить имеют о делах, до селения их касающихся, то делают сход; и на сем правильном, если не по закону основанном собрании, распоряжают они своими делами. Можно понять, сколь таковые сходы бывают шумны и расстройны; но общий приговор, хотя словесный, исполняется.

146

Чердыня. Новогородцы, близкие соседи Чердыни, привозили вероятно товары, получаемые ими из городов Ганзейских. На обмен тем и другим, Чердынъ давала мягкую рухлядь, не токмо добываемую в области Зырянской, но и получаемую из Сибири, в чем, по положению сего города в смежности Уральского хребта, сомнения быть не может.

Когда же, с проповеданием в Зырянской земле Христианского закона, власть Великих Князей московских и Владимирских начала в оную проникать и утверждаться; то вероятно, что Новгородцы сообщения свои с Чердынью усугубили, по той естественной причине, что одинаковое исповедание водворяет собратство даже между чужестранцами.

По расслаблении царства Ордынского, вероятно, торговля города Чердыни великой претерпела ущерб; и когда Российские селения в великой Пермии стали размножаться, то и торг, производимый Россиянами в сей земле, долженствовал приять другой вид. Сибирь тогда более стала им известна, но токмо Северная оныя часть.

Простое соседство народов нередко вражду между ими возрождает, но она бывает неизбежною, если один из соседей оказывает мысль властвования и присвоения. Тогда-то возрождаются ненависти народные, которые и по совершенном покорении слабейшего не исчезают: ибо иго чужестранца тягчит паче домашнего; в таком положении находилися Россияне в отношении других народов, в соседстве которых они жительствовали. Пермь покорена не без сопротивления; но глас убеждающего исповедания, глас убеждения, употребленный св. Стефаном на приведение Пермских жителей в закон Христианский, обратился в глас велительный: ибо убеждение действует часто сильнее, нежели самая сила.

Вогуличи, жительствовавшие по обоим сторонам Югорского хребта, что мы Уральскими, а древние Рифейскими горами называют, Вогуличи менее других терпеливо смотреть могли на укрепившихся в Пермии Россиян; по той естественной причине, что, будучи ближайшие к пределам Пермии, жребий порабощения им предлежал первее. Собираяся во множестве, они обеспокоивали почасту селящихся в Пермии Россиян и нередко разоряли новые их селитьбы. В начале пришествия Россиян в великую Пермию, Российские Великие Князья малое могли давать подкрепление устремляющимся на властвование своим поданным: ибо, заметить то мимоходом, что присоединение Сибири к Российскому владению был плод усилия частных людей, корыстолюбием вождаемых. Сие не на одного Ермака с его товарищами относиться долженствует, но на всех участвовавших в произведенных после его завоеваниях Сибири, даже до самыя Америки. Но здесь имеем случай отдать справедливость народному характеру. Твердость в предприятиях, неутомимость в исполнении суть качества,

147

отличающие народ Российский. И если бы место было здесь на рассуждение, то бы показать можно было, что предприимчивость и ненарушимость в последовании предприятого есть и была первою причиною к успехам Россиян: ибо при самой тяготе ига чужестранного, сии качества в них не воздремали. О народ, к величию и славе рожденный, если они обращены в тебе будут на снискание всего того, что соделать может блаженство общественное!

Великий Князь Иван Васильевич, первый положивший, основание к последственному величию России, восхотел воздержать беспокойных Вогуличей, а более того побуждаемый, может быть, желанием присвоения новых областей, приведением под державу свою живущих по берегам Ледовитого моря народов, известных под именем Самояди или Самоедов, отправил в 1499 году в Югорскую землю довольное войско под предводительством двух Воевод или Начальников. Успех оных был сходствующ с образом тогдашнего образа воевания. Степенные книги говорят: многие городки взяты, много людей побито, а Князья их на Москву приведены. Сей поход вероятно был поводом к предпринятому после того чрез два года другому походу (или же сей был продолжением токмо первого), под предводительством тех же Воевод. Войско, с ними отправленное, состояло из живших в соседстве Югории ратных людей, по той естественной причине, что, будучи более о состоянии сея земли известны, побуждения их к воеванию ее могли быть тем вящшие, чем лучше знали они, что войною сею приобрести могли. В сей раз Российские войска доходили до Оби реки, около тех мест, где ныне стоит Березов. Но как не видно, чтобы тогда намерены были удержать сию землю под своею державою, то Россияне возвратилися совсем из Сибири с добычею и пленниками.

Каковы были сношения России с Сибирью с того времени неизвестно до 1557 году; но из древней одной грамматы, писанной в сем году, а паче из Степенной книги под сим же годом, видно, что некоторые Сибирские земли были уже подвластны России: ибо от Царя Ивана Васильевича посланы туда были разные люди для получения дани, состоящей в соболях. А хотя Сибирский Князь Едигер и прислал царю присяжную граммату, но она следствия подданства не имела: ибо Едигер тогда же побежден Бухарским Ханом Кучумом, который завладел всеми землями, по течению Иртыша и впадающих в него рек лежащими, и Сибирь пребывала еще России неподвластною.

Таковые сношения с Сибирью подали Россиянам о сей земле высокие мысли, а особливо с того времени как знатный житель Соли Вычегодской Аника Строганов завел весьма прибыльную с Сибирью торговлю.

148

С вольностию Новагорода рушилась его обширная торговля, и многие из богатых его жителей, избегая утеснения новыя власти, удалилися в те страны, где прежде имели свои торговые обращения; между таковыми был отец или дед Аники Строганова. От Новагорода пересилилися они к Соли Вычегодской, где завели или имели уже прежде соляные варницы. Аника получал мягкую рухлядь из Сибири чрез тамошних жителей или чрез соседствующих с ними. Но желая торговать с Сибирскими народами непосредственно, отправил за Камень, то есть, за Уральские горы, в сопровождении тамошних жителей некоторое число своих людей и прикащиков, дабы достоверно узнать о состоянии Зауральских земель, о тамошнем торге и для заведения лучшего с жителями знакомства и сообщения. Предприятие его было удачно. Ознакомясь с Сибирью даже до Оби, он посылал туда мелочные и малоценные товары и получал на обмен дорогие.

Строганов не один участвовал в сем прибыльном торге; но все другие, пользовавшиеся в оном, скрывали оного богатые прибытки. Неудивительно! те, кои были переселенцы Новогородские, боялися поистине, чтобы не постигла их равная участь с их собратиею (ибо тогда уже царствовал Иоанн Грозный); другие же избегали пошлины и десятины и всего того, что, поселяя в гражданах недоверчивость к правительству, к обманам и вероломству их поощряет. Напротив того, Строганов оные возвышал, и имея намерения сделать вящшие в Сибири приобретения и избегнуть подозрения и налогов, он отправился в Москву, и Царю объявил, сколь Сибирь изобиловала драгоценною мягкою рухлядью и, обольщая его, сколь для казны его будет прибыльно, когда Россияне, проникнув в Сибирь, дань ему принесут от тамошних народов драгоценною мягкою рухлядью. Таковые слова тем еще Царю благоприятнее были, что Строганов просил дозволения поселиться в ближайшей к Уральскому хребту земле, наполнить ее людьми, завести земледелие, снабдить их огнестрельным оружием для защиты и держать для обороны военных людей. Все сие обещался устроить своим иждивением, прося в воздаяние за то пустые земли по Каме и Чусовой. Царь Иоанн охотно на все сие согласился и дал о владении Камских земель Строгановым грамматы. Сии грамматы достопамятны тем, что они даны: 1, на земли, России не принадлежащие, сперва по Каме и Чусовой, потом по Тоболу, Иртышу и даже Оби, так, как давали грамматы на Америку и пр. 2. Что Строгановы избавлены были со всеми их людьми не токмо от всяких податей на тридцать лет, но от начальства Государевых Наместников и их Тиунов, даже и в проезды их от Соли Вычегодской чрез Пермь, а если кто на них в чем иметь мог жалобу, тот долженствовал просить Царя на Москве; что Строгановы

149

своих слобожан могут судить сами. 3. Видно также, что истинное намерение Строгановых, поселяяся в сей новой земле, была звериная ловля: ибо Пермичам запрещается вступаться в Строгановские ухожеи, что и поныне в Сибири значит место, где ставят ловительные орудия на зверей. 4. Видно, что надеялися находить руды разные в горах Уральских: ибо железную разработывать дозволяется, а прочие делать токмо для опытов, дозволяя то всяким людям с платежей в казну оброка. 5. Приказывается, набирая войско, ходить войною на Сибирского Хана и в дань приводить.

Снабженные толикими преимуществами, Строгановы прилагали возможные старания к устроению пожалованной им области. Завели крепости для обороны и защиты, земледелие, соляные варницы, звериные промыслы, а впоследствии и железные заводы, и ничего не проронили, от чего бы им могла быть польза. Страна сия стала по малу населяться всеми, ищущими прибытка, убегающими угнетения, или укрывающимися за сделанные преступления от должныя казни: ибо, хотя Строгановым запрещено было принимать записных и тяглых людей и всяких преступников; но невероятно, чтобы они всегда могли различать приходящих к ним на поселение, или же, чтобы правосудие могло преследовать преступника в пустыни Сибирские, а тем паче, когда Строгановых в том была польза, чтоб у них было более народа. Оно так и было: ибо, двести лет спустя, видели при ревизиях, что Строгановские деревни в Уральских горах содержали в себе более ста тысяч душ мужеска пола. А если бы в скором потом времени путь в Сибирь не открылся, и тем самым Строгановские преимущества не умалились, то селения их размножились бы до невероятности. С распространением гражданского правления в сих странах, Строгановы все преимущества свои потеряли. Правильно ли что или неправильно, остается вопросом закономудрственным, к обыкновенным правилам не принадлежащим.

Таким образом Россияне приближалися мало по малу к Сибири, вытесняя древних жителей из их жилищ, доколе завоеванием всея земли они их совсем не поработили. Но слава, перваго завоевания не на Россиян сообственно отразиться долженствует, а на Донских Козаков. Хотя они ныне все принадлежат к России, хотя и тогдашние были большею частию Российского происхождения, однако в то время они составляли особые воинские общества, России неподвластные.

Козак на Татарском языке значит воина, или вообще человека, от добычи пропитание имеющего. На Российском говорят по просторечию про кого-либо: вольной козак, кто живет в независимости. Козаком в деревнях и ныне называют из платы служащего работника. И действительно, козаки в прежние

150

времена были военные люди, снискивающие свое пропитание грабежем и добычею, или наймом в воинстве.*

В то время, как Россия избавилась от ига Татарского, вероятно Донские козаки общества не составляли, но разъезжая ватагами, состоявшими из разных людей, грабили кого можно было. Наблюдалися ли тогда между ими какие-либо положения и правила, неизвестно, и История их не сохранила; но всех, живущих таким образом, первое качество есть смелость и добродетель, если она между разбойниками быть может, верность к своему братству.

По разорении Казани и покорении Астрахани державе Российской, река Волга стала одно из главнейших сообщений, чрез которыя разные области России между собою производят торг. Если уже народы, за Каспийским морем живущие, не помещали более Чердыня, но связь их торговая с Астраханью, а может быть и с Казанью, не прерывалася. Царь Иоанн, присвояя упомянутые города, желал сохранить их торговлю, ведая, сколь прибыльна она бывает для казны Государевой, которая, под видом общия пользы, берет участие во всех частных прибытках. Неизвестно, сколь велики были обороты торга, по Волге производимого, но то известно, что Донские козаки разграбляли едущих по Волге. Для живущих войною и грабежем все было равно, на кого падет жребий быть разграбленну. Купеческие клади, так называемые Персидские и Бухарские посланники, Царская казна, все одной были подвержены участи; и если в том была обида (преступлением неможно назвать насильства одного народа, другому неподвластного), то все равно, кто бы ограблен ни был. Сохранность и тишина общественные нарушилися, и стрегущий их обязан был оные восстановить.

Вследствие сего Царь Иоанн отрядил против Донских козаков знатное число войска под предводительством Стольника Мурашкина, которой, преследуя Козаков, разбивал их, если сражаться с ним отваживались, а всех, попадавшихся в полон или как либо захваченных, казнил смертию, по довольном розыске, прибавляет История. Таким-то образом усилившейся Иоанн почитал бунтовщиками всех, Россиянам единоплеменных, буде они самовластию его не покарялися.

Козаки, в ужас приведенные, старалися избегать предстоящего им жребия. Между таковыми, скрывающимися от мщения Российских войск, находился Атаман или Предводитель партии Донских Козаков, именем Ермолай, по просторечию Ермак Тимофеев. Преследуемый войсками Мурашкина, Ермак с товарищами своими из Волги вошел в Каму и плыл вверх оныя, сперва без всякого другого, может быть, намерения, как скрыться от мщения Российского Самодержца.


* В войсках Российских бывали козаки наемные.

151

Дошед до Строгановских селений, неизвестно по какой причине, Ермак, имея с собою от 6 до 7000 человек войска и вероятно во всем нужном недостаток, не напал на оные. Или же, наскучив грабительством и разбойничеством, он, не входя еще в Каму, помышлял о предприятии похода в Сибирь; или же грабительства Козаков простиралися на всех других, опричь единоверцов их. И сие мнение также имеет правдоподобие, потому что: 1, Летописцы говорят, что козаки грабили купеческие караваны, в Россию приходившие из Персии и Бухарии; 2, что они грабили Послов, к Царю посылаемых; 3, что они грабили Царскую казну. Но караваны сии состояли из иностранцев, из Магометан, но послы были не Христиане; но казну Царскую везли разве из Астрахани, может быть также иноверцы. Сколь бы на ослабло где мнение народное, но при случаях оно является во всей своей силе; и потому мы видим, что в России, в глазах черни тот, кто не творит знамение креста и не содержит постов, хотя бы он и не Магометанин был, почитается неверным босурманом, наровне почти со скотиною. Сие мнение подкрепится и тем, что Ермак и его товарищи были очень набожны. Правда и то, что всякое бесчеловечие, неправда, вероломство, зверство, всякие пороки и неистовства с набожностию сопрягаются, и уголовные в России судопроизводства многочисленные содержат доказательства, что в прежние времена простолюдимы в России меньшим прегрешением почитали отнять у человека жизнь, нежели есть в посты мясо, и были примеры, что убийца злодеяние свое начинал знамением креста.

Какие бы побуждения Ермак на то ни имел, он нимало не обеспокоил Строгановских селитьб, и был для того принят Максимом Строгановым дружелюбно и снабжен съестными и воинскими припасами для предприятия похода в Сибирь. Не входит в расположение нашего слова и то, что первый Ермаков поход был неудачен тем, что он ошибся в своем пути; ни то, сколько ему в продолжении его похода преодолеть надлежало трудностей и препятствий. По нашему мнению, много способствовало Ермаку к завоеванию Царства Кучумова 1, то, что он имел огнестрельное оружие; 2, что Хан Кучум был не истинный владелец Сибири, но пришлец и завоеватель, а потому, опричь пришедших с ним, подвластные ему повиновалися из одной только боязни, как то бывает всегда в завоеванных землях; следовательно, порабощенным народам, а паче Сибирским, которые платят дань или ясак, все равно было платить оный Ермаку, Царю Российскому или Хану Кучуму. Но сколь ни благоприятствовали обстоятельства Ермаку в его завоеваниях, надлежит справедливость отдать ему и его товарищам, что неустрашимость, расторопность, твердость в преследовании предприятого намерения были им свойственные качества; что Ермак, избранный единожды верховным начальником своею

152

собратиею, умел над ними удержать свою власть во всех противных и неприязненных ему случаях: ибо, если нужно всегда утвержденное и наследованное мнение, чтобы владычествовать над множеством, то нужно величие духа, или же изящность почитаемого какого либо качества, чтобы уметь повелевать своею собратиею. Ермак имел первое и многие из тех свойств, которые нужны воинскому вождю, а паче вождю непорабощенных воинов.

Кинем взор на Зауральскую обширную страну, и из того, какова она есть, познаем, каковы были трудности и препятствия встречавшиеся Россиянам на пути завоеваний их в сей Северной частя Азии.

Сибирь, в том названии, как она ныне приемлется, то есть: пространная сия страна, простирающаяся почти на 12 милионов квадратных верст, от Уральских гор до Восточного Океана и от Киргизской степи, Алтанского и Яблонного хребтов до Ледовитого моря, представляет естественно две, одна от другой совсем отменные половины. Одна, то-есть та, которая, взявшись от смежности Уральских гор, простирается до Енисея, другая та, которая заключает в себе верхнее течение Иртыша, Оби, Енисея, и все земли, к Востоку от оныя реки лежащие. Первая представляет везде землю ровную, плоскую, и возвышения, где они есть, суть не иное что, как берега рек к укрепления вод. Реки, в ней текущие, суть тихие, плавные, и поелику один всегда имеют берег возвышенный, то подвержены разлитиям весною, когда тают снег и лед. Другая вся гористая почти без изъятия. Реки, сию часть Сибири протекающие, суть все почти быстры и разлития оных не могут быть столь велики: ибо течение совершают между гор; но возвышение в них воды бывает всегда, когда только могут накопиться, так что сильный или продолжительный дождь оную усугубляет. Сии две половины столь одна от другой отличают, что до Енисея растения сходственны с Европейскими, а за оным с Азинскими. На сем великом пространстве, исключая ближайших к Восточному Океану народов,* {*Сии суть: Юкагиры, Коряки, Чукчи, Камчадалы, Курильцы. Юкагиры, когда лучшие о них иметь будут известия, найдутся, уповательно, Самоядского происхождения. Чукчи единородны быть кажутся жителям, соседствующим Америке; может быть, то же можно сказать о некоторой части Коряков. Прочие Коряки, Камчадалы, а паче того Курильцы, имеют, вероятно, происхождение от народов, живших на твердой земле или великих островах Восточного и Южного Океана, коих остатки находятся на многочисленных сих морей островах.} пять главных обитали в Сибире в то время, как Ермак, прешед Уральские хребты, в Сибирские спустился долины. Ближайшие к Югорскому хребту были к берегам Ледовитого моря Самояды, единоплеменники живущих в пределах нынешней Архангельской губернии. Древние их жилища были, кажется, те же, что и ныне: ибо, хотя в Южной Сибири существуют при вершине Енисея и на Саянских


*Сии суть: Юкагиры, Коряки, Чукчи, Камчадалы, Курильцы. Юкагиры, когда лучшие о них иметь будут известия, найдутся, уповательно, Самоядского происхождения. Чукчи единородны быть кажутся жителям, соседствующим Америке; может быть, то же можно сказать о некоторой части Коряков. Прочие Коряки, Камчадалы, а паче того Курильцы, имеют, вероятно, происхождение от народов, живших на твердой земле или великих островах Восточного и Южного Океана, коих остатки находятся на многочисленных сих морей островах.

153

горах три Самоядские народа, а именно: Койбалы, Коргасы и Сойоты, равным образом хотя Остяки, жувущие по Енисею, суть также Самоядского происхождения; но одна пасства оленей доказывает, что отечество их, как и сего животного, есть Северная часть земного шара.

В соседстве Самоядов, в близости Югорского хребта и вдоль Оби, почти до устья Тома, жили народы Финского племени, кои и доныне известны под именем Вогуличей и Остяков Березовских и Обских. Третьего племени народы были Татарские. Сии суть известны под разными именованиями; начиная от Уральских гор, они селитьбами и кочевьями своими распространилися по Южной Сибири до Оби и вершин Енисея, опричь собственно Татарами именуемых, живущих по рекам Туре, Тоболу, Иртышу, Оби, Чулыму, Тому, Кему, Енисею и пр. Роды их в Сибире суть: 1, Киргизцы; 2, Бухарцы, переселившиеся уже в Сибирь во время владения Российского; 3, Барабинцы, так названные по месту их пребывания; 4, Телеуты, живущие при вершинах реки Тома; 5, Качинцы, так названные по реке Каче, в соседстве коея они кочуют; 6, Бельтиры, кочующие по вершине Абакана и 7, Якуты, кои сами себя называют Сох, живущие по Лене и другим рекам, ниже Якутска.

За сими, следуют народы Мунгальского племени. Сии суть: собственно Мунгалы, живущие в окрестностях Селенгинска; Буряты, или братские, живущие в окрестностях Байкала и ближайших к оному реках; 3, Калмыки, коих число очень мало и рассеяно.

Пятого поколения народы суть: Тунгусы, единоплеменники подвластным Китаю Даурам и правительствующим в оном Государстве Манжурам или Манджу. Тунгусы, разделяющиеся на многие роды и поколения, к которым принадлежат Ламуты, *  то есть: поморские жители, кочуют от Енисея до пределов Китайских и до берегов Охотского моря.

Судя по пребыванию различных сих племен, усматривается, что преселения в Сибири были весьма частые и дальние. Татары и Мунгалы пришли с Юга; Финские народы с Запада; Самоядские племена от берегов Северного Океана, а Тунгусы, отделяся от Дауров и Манжуров, рассеялися по Восточной части. Сибири. Где первобытные всех сих народов были жилища, того определить точно невозможно. Происшествия, до них касающиеся, может быть, и не весьма древние, но за неимением памятников покрыты завесою непроницательнейшею. Но то вероятно, что Сибирь никогда великого населения не имела, а менее того вероятно, чтоб процветали в ней великие области и государства, славящиеся просвещением, от многолюдного общежития происходящим.


* Лама по Тунгусски значит море.

154

Относительно Геологии Сибирь имеет многие достопамятности. Вся плоскость от гор Уральских до Енисея, а паче Бараба и степь Киргизская, свидетельствуют, что море покрывало сию землю и может быть позже других мест. Растерзанные недра гор, наклонное и понурое положение слоистых гор доказывают сколь сильны в Заенисейеких странах были землетрясения. Кости великих животных, которые ныне обитают токмо в жарких странах, знойному поясу соседственных, и таких, каких ныне нигде не находится, обретаемые на многие сажени земляными слоями покрытые, доказывают, что или ось земли потряслася, или, что вероятнее, обращение земли было от Севера к Югу, как-то оно ныне от Востока к Западу.

Но относительно истории человека или народов, памятники суть бедны, нищи. То, что письменные сохранили предания в летописях Татарских, касаются до самых последних народов, в Сибирь пришедших. Остатки зданий в близости крепостей Усть-Каменогорской и Семипалатной, древностию прежних не превосходят: те и другие суть младшие времени славного Чингиса. Могильные холмы и камни, при вершине Енисея и других ближних рек, хотя и древнее быть кажутся нашествия Татар в Сибирь; но древнее ли они Могольских племен, то неизвестно. Они доказывают, что остатки суть народов, коим делание меди и серебра было известно. К той же эпохе относить должно и древние рудники, найденные в горах Алтайских и Аргунских. Древнее сих еще те острые и твердые камни, которые близь рек находят, служившие вместо топоров и ножей.

Если мы сообразим и повествование и памятники и нынешнее состояние народов, в Сибире живущих, то найдем 1, что Татары в Сибирь пришли прежде Мунгалов; 2, что хотя они еще и были народ кочевой и скотоводной, но начинали уже переходить из сего положения к земледелию. В сию эпоху своей истории они пришли в Сибирь; 3, что Мунгалы или Моголы, хотя и были токмо скотоводы в то, время, как вошли в Сибирь; но имели многие художества и рукоделия, свойственные народам земледельным и вероятно быть может, что рудокопи на Алтайских горах суть их дело; 4, что народы Самоядские кажется быть всегда кочевые, жившие всегда на Севере: ибо и те, кои живут на Юге, водят оленей, что по нашему мнению есть собственное самых Северных жителей упражнение; 5, Финского племени народы в Сибирь преселились, вероятно, избегая утеснения, сперва Татар, а потам Россиян; 6, что первые жилища Тунгусских племен, кажется, были всегда в Восточной Сибири и Даурии, и что недальное их ремесло было то же, что и ныне; что Дауры или Забайкальские и Китайские Тунгусы скотоводству научились от соседственных им Мунгалов, а Манжуры подражать стали в художествах, приближаяся к Китаю, которой наконец и покорили.

155

Все сии народы, в то время, как Россияне вступили, в Сибири жили обществами отделенными. Древние жители были в угнетении, а царствовали пришельцы. Хотя от самых Уральских гор по Южной Сибири до Восточного Океана владычествовали те же народы, кои столь страшно во время Чингиса прославились, но дух сего завоевателя в потомках его исчез. Многие царства, основанные потомками сего славного завоевателя, из уделов его завоеваний уже погибли; многие были немощны и в расстройке. Забайкальские страны, где было первое пребывание Чингиса, потомками его без уважения оставлены и Буряты, хотя Мунгалам единоплеменны, но к ним не присоединены, и избегнув ига Чингисова, пребывали в первенственном своем состоянии, разделенные на разные роды, из коих каждой повиновался избранному или наследному начальнику, некоторые однако же из живущих за Байкалом платили дань Мунгалам или паче Китайцам. Укряты или Елеуты, известные в России под именем Калмыков, хотя и были подданные Чингисовы, но при входе Россиян в Сибирь, имели своего особого Государя, и те, кои освободились от ига Мунгальского, составляли разные, одно от другого независимые, Княжества. Некоторые из их владельцев покорили себе разные малые рассеянные в Южной Сибири племена Татарские, Самоядские и другие, избрали от них дань. Якуты, Тунгусы, Остяки и другие народы, живущие по разным странам пространнее, жили все разделенными обществами, из коих иное больше, иное меньше в зависимости общей не были, и хотя восставали общим согласием на угнетение, однако же сие соединение было мгновенно, и едва общая опасность миновалась, то нарушалась и связь, оною воздвигнутая. Но по течению Иртыша и при берегах впадающих в него рек распростерлось владычествование одного Государя, которое из всех Сибирских царств хотя сильнейшее, стремлению Российских завоевателей противиться не могло: столь превозмогает мужество, отважность над властию; столь превыше стоит устройство воинское над бесправильностию; а паче всего огнестрельное оружие превозможет всегда худо вооруженную толпу; и хотя Ермак с товарищами своими Сибирским народам не казалися быть богами, носящими огнь и молнию; но превосходство Ермакова оружия, сколь тогда оно несовершенно ни было, сильно было чувствуемо и предшествуемо было страхом и трепетом.

Какого племени были прежние Татарские владельцы при берегах Иртыша и других рек, не есть наше дело для разыскания; но мы скажем только то, что не в давном времени до пришествия в Сибирь Россиян Хан Кучум потомства Чингисова, живший в Киргис-Кайсацкой орде или в Бухарин, победил прежних Татарских владельцев, покорив державе своей все земли по Иртышу, Тоболу, Туре и других, и все жувущие

156

при оных реках народы: Татары, Остяки, Вогуличк были его подданники.

Возвратимся к Ермаку, которого мы оставили переходящаго Уральские хребты, разогнав Вогуличей, препятствовавших ему плавание по Чусовой. Он с вершин Серебрянки перешел на речку Боракчу, а с сей на Тагиль, впадающую в Туру, преодолевая все опасности, превозмогая все препятствия, побивая встречающегося неприятеля; а паче всего увещевая своих товарищей к терпению, и убеждая желающих возвратиться в Россию к продолжению предприятого, Ермак приплыл на устье Тобола, и победив Хана Кучума при Чувашском мысу, принудил его удалиться бегством, и наконец овладел столицею Ханскою, впусте оставленною.

Побежденный Кучум испытал все то, что влечет за собою превратное счастие. Народы, бывшие его подданные или данники, не только от него отложились и не помышляли о защищении своего Государя, но предались добровольно победившему его. В бегстве сопутники его были одни Татары, да и может быть токмо его единоплеменники, то есть: те только, которые пришли с ним по завоевании Сибири или их дети. Сие вероятно быть кажется из того, что Татарские семьи, удалившиеся из жилищ своих при нашествии козаков, из лесов, где крылись, возвратилися.

Разбив еще Татарское войско, под предводительством Царевича Меметкуля бывшее, Ермак видел себя обладателем весьма пространныя области. Уже на четвертой день по въезде его в столицу Ханскую, Князь Бояр Остяцкой, тогда при реке Демьяке бывший, пришел к нему с великим множеством народа, и принес дары, состоящие в съестных припасах и дорогой мягкой рухляди. Сии Остяки находились в войске Кучумовом, когда оно разбито было Козаками под Чувашским мысом, и не ожидая насильного порабощения, Ермаку покорились добровольно. Но ласковой его прием сих добровольных подданных, обещание защиты от озлобления и содержания жития спокойного и неугнетенного, имели то действие, что ушедшие из жилищ своих Татары в оные возвратились, и не токмо мирные были поданные, но в последствии в Российском войске находились против самого Хана Кумуча и его детей. Все сие доказывает, что владычество Кучума основано было силою, и что побежденные им народы мало к нему имели привязанности. Столь истинно, что иго мягкосерднейшего завоевателя доколе не утвердится в мнении следующих поколений, что право есть, тягчит, и несносно. Но слава подвигов Козацких и ужас их оружия привлек в подданство им народы отдаленные. Летописцы повествуют, что пришли к Ермаку с великими подарками два Князя, один с реки Суклемы, впадающей в Тобол, другой с вершин Кояды, из за болот Ескалбинских, именем Ишбердей, и сих покоряющихся принял Ермак благосклонно, стараясь

157

утвердить мягкосердием то, что приобрел жестокостию и на место боязни старался водворить повиновение непринужденное.

Какие постановления и учреждения Ермак делал в завоеванных им областях, то неизвестно, и вероятно, что они не могли быть обширны. Подданным своим он кажется оставлял полную свободу жить по прежнему, не стесняя их свободы ни в чем, довольствуяся тем, что обязал их в верном подданстве присягою и налагал на них дань, которая большею частию состояла в соболях, яко драгоценнейшем произведении стран пустынных. Малая часть дани состоять могла в съестных припасах: ибо количество воинов Ермаковых уже временно убавлялось и самыми победами.

Войско Ермаково, при входе его в Каму, состояло из 7000 человек. По другим же известиям из 5000. Во время плавания его по Тоболу у него было немного больше 1000 человек. Когда же Ермак победил Хана Кучума под мысом Чувашским, то Козаков не более было, как 500. Вероятно, что в сем сражении многие козаки погибли. Ибо если верить должно, что в два сражения, которые Ермак имел с Татарами во время плавания своего по Тоболу, он потерял 500 человек, то есть половину своего войска; если верить должно, что у Кучума были две пушки, которые достались казакам в добычу, то думать должно, что сражение под мысом Чувашским дорого стоило козакам. Итак, сколь победа, ими одержанная над Татарами, ни была совершенна, сколь следствия оныя благоуспешны ни были; но великое умаление войска заставляло Ермака и его товарищей помышлять о своей сохранности, и тем паче, что в воинских снарядах, что истинную их составляло силу, начинал оказываться недостаток. Не надеясь получить помощи ни откуда: ибо если и могли от Строгановых получить еще воинские припасы, но главной нужде, то есть недостатку в людях, пособить бы было нечем, Ермак с товарищами своими вознамерился прибегнуть к Царю Русскому. Может быть и того опасалися, если к Царю дойдет известие о их завоеваниях, что он вознамерится их оных лишить, и они, будучи совсем в бессилии, противиться ему не возмогут, и потеряют плоды всех своих трудов и подвигов; сие также было не невозможно: ибо знали властолюбие Царя Иоанна, знали, сколько он любил завоевания; и то могло быть известно им, что до прихода Хана Кучума в Сибирь некоторые Сибирские владельцы давали Царю Русскому дань, и Царь, услыша о сделанном козаками завоевании, почитать станет их принадлежащими ему и вознамерится их отнять по той токмо причине, что завоеватели были в числе его подданных. Козакам могло также по справедливости казаться, что тот, кто из России за ними вслед пойдет, не будет иметь тех препятствий в пути, которые они имели: ибо если в новом каком-либо деле первой шаг труден, второй

158

и все последующие легки. Для открытия Америки в Колумбе нужно было соитие многих великих качеств и дарований; за ним ныне всякой простой кормчий ведет корабль свой в новой свет безпрепятственно. Толико всякой изобретатель далеко отстоит от последователей, в совершенстве его превосходящих.

Водимый столь сильными побуждениями Ермак отправил к Царю Атамана Ивана Кольцова с 50 человеками Козаков. Отписка их к Царю, которую летописцы и их последователи называют челобитною, * содержит одно токмо известие о покорении Сибири и приведении жителей к Шерте, и о наложении на них ясака, то есть дани, в мягкой рухляди состоящей. Сия отписка сопровождаема была 60 сороками соболей, 20 черными лисицами и 50 бобрами. Кольцов принят был с отменною от Царя ласкою, все прежние козацкие досады забыты, все козаки одарены щедро; и тот самый, который не за долго пред сим за столь же храбрые дела почитался разбойником, ныне почтен был отлично за то только, что насильственные его поступки были удачны и сходны с пользами общественными. Столь величие и низкость близятся во мнениях человека.

Между тем Ермак помышлял о истреблении совершенном Татарских сил и о покорении новых народов. Напавши на оплошных, он разбил войска Царевича Меметкуля при Вагае, и его взял в. плен. С другой стороны всех живших Остяков по Иртышу и многих, живших по Оби, также и Вогуличей, живших по Тавде, покорил и наложил обыкновенную дань мягкою рухлядью.

С Атаманом Кольцовым приехал из Москвы Воевода Князь Волховской в Сибирь с 500 человеками для умножения козацкого войска; но нигде не упоминается, чтоб Ермак лишен был власти; да и Воевода недолго пожил после своего приезда в Сибирь. Умножение народа в сем городе истощило весь козацкой запас, которого вновь получить было невозможно: ибо все почти покорившиеся Татары паки возмутились до приезда еще Воеводы с войском, будучи в том подкрепляемы одним Татарским Мурзою именем Карача.

Недостаток съестных припасов столь был у Русских в Сибире велик, что многие из них померли, а оставшиеся ели тела умерших своих товарищей; в таких обстоятельствах, возмутивши против Россиян побежденных Татар и Остяков, Мурза Карача осадил Сибирь, надеясь принудить голодом Россиян к сдаче; но Ермак его отбил и стан его взял. Сия победа обратив паки в подданство Русских побежденные ими народы возобновили паки к нам изобилие и Ермак помышлять стал о утверждении власти своея в завоеванной им земле.

Хан Кучум с своей стороны помышлял о отмщении


* Миллер. Гл. 2.

159

Россиянам за причинные ему бедствия; а как не надеялся их победить явно, то прибегнул к хитрости, и подослал одного Татарина к Ермаку с ложным Известием, что Хан Кучум остановил Бухарской торговой караван, едущий в Сибирь к козакам. для торга. Ермак, поверив сему ложному известию, отправился оному каравану навстречу сперва вверх по Иртышу, а потом по Вагаю. Но шед долгое время, никого не встречая, и видя, что известие о караване было ложное, обратился назад, и не опасаясь ни от кого неприятельского нападения, пристал к берегу и вознамерился на оном ночевать. Непрестанные в пути труды, утомив козаков, заставили забыть осторожность и повергли их в крепкой сов. В сем случае первую, может быть, Ермак показал оплошность, не поставив около своего ночлега отводных караулов и сия оплошность стоила ему жизяи: ибо-Хан Кучум недреманно ему преследовал, и улучив сей удобной оплошностию козаков случай, напал на спящих и всех почти побил. Ермак, не оторопев в опасности, но пробившись сквозь Татар до берега, сскочил в лодку, которая по несчастию его находилась тогда в небольшем от берега расстоянии. Ермак упал в воду. Темная ночь и тяжелые его доспехи препятствовали ему достигнуть до лодки. И сей смелый и твердый в предприятиях своих муж скончал скачком жизнь свою, которую смерть щадила доселе на сражениях с неприятелем.

Едва известие о смерти Ермака Тимофеевича дошло в Сибирь, как письменный голова Иван Глухов, не надеясь быть безопасным между неприязненных народов, вознамерился возвратиться в Россию с оставшим войском; но боясь скорого преследования в пути от Хана Кучума, он обыкновенную дорогу вверх по Тавде почел опасною в рассуждении медленности плавания против течения воды; и сев в суда с остальными 150 козаками поплыл вниз по Иртышу и Оби и чрез Югорские горы приплыл на Печору.

Между тем отправлен был из Москвы новой Воевода Иван Мансуров с 100 человеками, и несколько пушек в Сибирь. Приплыв по Тоболу до Иртыша, он узнал от Татар, что козаки Сибирь оставили, и что вся земля паки подвластна Князьям Татарским. Мансуров, побуждаемый теми же причинами как и Глухов, не хотел испытывать счастия оружия, оставаясь в сей земле, ниже возвращаться по Тоболу в рассуждении медленности; он поплыл вниз по Иртышу, но воспрепятствуемый в плавании зимою, построил при устье оныя реки на берегу Оби городок, где пробыл зиму в немалом от Остяков обеспокоивании. С наступившею весною он отправился вниз по Оби и возвратился в Россию тем же путем как и Глухов. Итак, завоеванная козаками земля обратилась паки в подданство Татарских владетелей, и ни одного Русского в ней не оставалось.

160

Сибирь оставленная не была совсем забыта; едва Глухов привез в Москву известие о смерти Ермака Тимофеевича и о исходе Русских, как Царь велел нарядить войско для приобретения потерянного. Дорогая мягкая рухлядь, присланная к Царю завоевателем Сибири, та, которую вероятно привез с собою Глухов, новое титло и приобретение великой области малыми средствами были для Царя довольные побуждения не забывать Сибири. И для того отправил для возвращения оныя двух Воевод Сукина и Мяснова и письменного Голову Чулкова с 300 Козаков.

Сии новые вожди Российских воинов пременили образ прежних военных действований, и последовали надежнейшему в незыблемом укоренении в Сибири Российского владычества.

Ермак, вступая в Сибирь, не имел нужды стараться о сообщении с Россиею. Отторгнутый от своего отечества без возвратныя надежды, ища лучшия страны, которая бы его вместо отечества восприяла; избегая мщения Иоаннова, не надеясь на подкрепление ни откуда, разве своего мужества, он устремлялся токмо на завоевание, стараясь силы свои иметь совокупными, и вероятно, победы его не дороги ему становились. Еслиб слепое суеверие не отдаляло его от вступления в родство с побежденными, заключая с дочерьми их брачные союзы, Ермак не помыслил бы о извещении Царя и о своем завоевании; основал бы в Сибири область от России независимую, и утвердил бы в ней свое владычество. Новые же начальники, от Царя на возвращение Сибири посланные, наставленные примерами Глухова и Мансурова, и отправленные с тем намерением, чтобы утвердить в Зауральской стране владычество России и удержать навсегда в подданстве обитающих в оной народов, долженствовали прежде всего помышлять, каким образом можно утвердить сообщения России с Сибирью, и проезд во оную оградить от набегов соседственных народов.

Было ли таковое дано Воеводе Сукину наставление, или он следовал своего разума расположению; но едва вступил с войском своим в Татарские пределы, то вознамерился иметь при самом въезде в их область место укрепленное, для сохранения всех своих припасов и воздержания остающихся назади Вогуличей. Нашед для оного удобным место на возвышенном берегу реки Туры, где прежде был Татарский город Цимги, он тут построил укрепление и жилища и назвал оное Тюменем.

В то время как Россияне по смерти Ермака Тимофеевича вышли из Сибири, воспоследовала в правлении оной великая перемена. Кучум Хан, изгнанный из своея столицы и много раз побежденный, находился в тесных обстоятельствах. Князь Сейдяк потомства прежних Сибирских владетелей, коего родители были побеждены Кучумом, пользуясь его отдалением, возвратился из своего изгнания в Сибирь, был принят и

161

признан Государем; народ Татарский, укорененный в порабощении, мыслил, что платить ясак не можно иначе как Хану. Но сия не одна была причина восприятия Сейдяка. Сибирские Татары искали защищения против Россиян. Хотя Кучум был их завоеватель; но был их единоплеменник, был единого с ними исповедания, был отрасль славного поколения; то хотя для Сибирских Татар и был чужестранец; но иго его легче казаться могло ига Россиян: сии представлялися им ужасными; и если бы не что другое между ими вперяло различие, как исповедание, то отвращение Татар к Россиянам должно было быть велико.

Владение Князя Сейдяка хотя новое, имело однако же две не малые опоры. Один Ханской сын козачей Орды пришел к нему с изрядным войском, другая состояла в том, что сильный Мурза Карачи, отложившийся от Кучума, но Россиянам враг непримиримый, был вспомоществователь Сейдяку. При таких обстоятельствах Царские Воеводы не рассудили за благо нападать на Татар; но истребовали от Царя нового войска, и пришел Царской Указ, сопровождаемый пятью стами козаков, с повелением построить город в близости Ханския столицы, что письменной голова Чулков исполнил весною 1587 года без малейшего от Татар препятствия, построив укрепление при устье реки Тобола, в Иртыш впадающей, и сие было началом первыя Российския столицы всея Сибири, Тобольска. На сказку несколько похоже то повествование, что Чулков, зазвав к себе в гости Сейдяка, Царевича козачей Орды и Мурзу Карачу, сделал их своими пленниками; но как бы они в руки Россиян ни попались, то истинно, что после того остальные Татары, их подданные, удалились от Тобольска и Сибири и более оных не беспокоили. Пленники же отосланы были в Москву.

Утвердившись таким образом в средине земли, Россияне помышлять стали о распространении своего владычества, следуя принятому ими правилу заводить в новоприобретенных землях укрепленные места для защиты и хранения всяких припасов. Они прежде всего старались сообщение с Россиею сделать наивящше способнейшим и безопаснейшим; в сем намерении построен был город Лозвин *, которой потом запустел и уничтожен, когда лучший путь вместо Тавды открыт был с вершин Туры.

Для усмирения и удержания в подданстве Вогуличей построен Пелым** (а), для владычествования над Обию построены Березов ** (б) и Сургут** (в), для охранения подвластных Татар, вверху Иртыша живущих, от набегов Хана Кучума, который не преставал обеспокоивать России подданных весей и


* Около 1590 году.

** (а, б, в) 1592.

162

для распространения владычества ее над жителями Барабы в 1594 году построен город Тара.

Соседственность сего города со многими народами побудила оной населить паче других Сибирских городов, и снабжен всем нужным для продолжения побед и завоеваний. Действие соответствовало намерению. Хан Кучум был побежден совершенно, дети его взяты в плен и отведены в Москву, и он сам едва мог спастись бегством. Барабинцы были покорены, и сколь предприятой против них поход труден ни был, * однако ничто не могло противустать мужеству Россиян, корыстолюбием подкрепляемому. С другой стороны Ургутские козаки владычество Российское распространили вверх по Оби, что поводом было к построению Нарыма в 1596 году.

Ничто алчности прибытка в Россиянах противиться не могло. Презирая все трудности и препятствия, превозмогая самую естественность, жители Березова, покорив всех окрестных народов, известилися, что суть другие великие реки в Ледовитое море впадающие, при коих обитают разные народы. Сего уже было довольно, и вследствие разведанного Березовскими жителями отправлены были Князь Шаховской и Хрипунов и письменные головы с 100 козаками из Тобольска для строения на сих реках города. Сии, спустясь от Березова в Обьскую губу, а оттуда на лыжах на реку Таз, построили в 1600 году город Мангазею.

Обыкновенная дорога из России в Сибирь чрез Чердынь и Лотву на реку Тавду найдена многотрудною; и для того, ее оставя, стали ходить по Туре; и для того город Лозва уничтожен, а построены Верхотурье, для ямщиков же Туринск; сию новую дорогу от Соликамской на верховье реки Туры отыскал и прочистил некто житель Соликамской Артемий Бабинав, коего потомки и доныне живут в окрестностях города Верхотурья, за что он от Царя Годунова и Михайлы Феодоровкча пожалован землею при реках Енве и Чикмане в вотчину и освобожден был со двором своим и деревнею от всех податей. О сем граммата Царская хранится у них и доныне, и любопытна для всякого любителя отечественной Истории.

Укрепясь на, реке Оби, из Нарыма Россияне владычество свое простерли даже до вершины Кети и почти до устья Тома, и вся сия область состояла в ведомстве Сургута, опричь одного Татарского рода, Еушта называемого, которые над другими Татарскими близь живущими поколениями власть себе присвояли. Начальник сего рода именем Тояк, видя силы Российские, до него досязающие, и желая избегнуть жребия побежденных, поехал в Москву к Царю и добровольно


* Бараба, как известно, покрыта вся болотами и озерами, то иначе нельзя в сей поход отправиться как зимою. То учинено было в 159... году на лыжах.

163

покорился его державе, предложив, чтобы в улусе его построен был город. Сие его предложение исполнено, и отряженный для сего строения козачей голова Писемской был основателем города Томска в 1604 году, откуда власть Россиян скоро простерлась по всему течению Тома и Чулыма и покорены были, хотя с сопротивлением, Кузнецкие Татарские роды и для удержания их в подданстве в 1617 году построен город Кузнецк. Что же касается до Тояна и Еуштинцов, то они по желанию их ясаком не обложены, а поверстаны в козацкую службу. Тояновы потомки управляли оным родом до нашего времени.

Колико тщательны были Российские Военачальники в покорении новых земель державе Царской, толико со своей стороны Цари Российские прилагали старание о безопасности, о внутреннем устроении покоренных в Сибири земель и о снабжении всем нужным содержащих в подданстве Царском Сибирские народы воинов. Не излишнее будет здесь пройти сокращенно все предметы государственного управления в новозавоеванных странах.


А.Н. Радищев Сокращенное повествование о приобретении Сибири // Радищев А.Н. Полное собрание сочинений. М.;Л.: Изд-во Академии Наук СССР, 1938-1952. Т. 2 (1941). С. 143—163.
© Электронная публикация — РВБ, 2005—2024. Версия 2.0 от 25 января 2017 г.