В. Т. Нарежный


В. Т. Нарежный

Об авторе

Нарежный Василий Трофимович [1780, по другим сведениям, 1781 или 1782, местечко Устивица Миргородского полка, близ Гадяча — 21.6(3.7). 1825, Петербург; похоронен на Охтинском православном кладбище], прозаик, драматург, поэт. Отец, Трофим Иванович, из польской шляхты, вахмистр Чернигов, карабинерного полка; по выходе в 1786 в отставку получил чин корнета и личное дворянство; имел земельную собственность в Устивице, без крестьян, где сам вел свое хозяйство. До 11 лет Нарежный жил при родителях и обучался под руководством дяди, Андриевского-Нарежного. В 1792 помешен им в дворянскую гимназию при Московском университете. В 1798 произведен в студенты, в 1799 переведен на философский факультет университета. В октябре 1801 Нарежный, видимо, из-за материальных затруднений, оставил университет и определился чиновником с последним чином при вновь образованном Грузинском правительстве. Уволившись в мае 1803 от службы в Тифлисе, возвратился в Петербург. Служил мелким чиновником разных ведомств: с сентября 1803 по май 1807 в Отделении соляных дел Экспедиции государственного хозяйства, затем в Горной экспедиции. В 1813 женился и в июле того же года уволился от службы в чине коллежского асессора.

Печататься начал в «Приятном и полезном препровождении времени» (1798) и «Иппокрене» (1799—1800); первая публикация — перевод с немецкого поэтического сказания «Сотворение розы» («Приятное и полезное...», 1798, ч. 18). Поэт увлечен национально-исторической темой и тесно связан с классической традицией; наиболее крупные произведения раннего этапа — исторические поэмы «Брега Алты» (там же) и «Освобожденная Москва» (там же, 1798, ч. 19), написанная под непосредственным впечатлением от постановки одноименной трагедии М. М. Хераскова, но с перенесением сюжета ко времени нашествия Тамерлана при Василии I. В трагедии в 4 сценах «Кровавая ночь, или Конечное падение дому Кадмова» («Иппокрена», 1800, ч. 7; авторская дата: 12 октября 1799) обработаны мотивы трагедий «Семеро против Фив» Эсхила и «Антигоны» Софокла; введены отчетливо звучащие тираноборческие мотивы. Первая значительная публикация прозы Нарежного — историческая повесть «Рогвольд» из времен князя Владимира («Приятное и полезное...», 1798, ч. 20) с тенденцией к ритмизации и чертами оссианической образности, позднее получившими развитие в цикле «Славенских вечеров».

В 1799 увлекается творчеством Ф. Шиллера, что, вероятно, способствовало его знакомству с Анд. И. Тургеневым и А. Ф. Мерзляковым. Под влиянием Шиллера переходит преимущественно к драматической форме; особо ценит Нарежный эмфатический стиль шиллеровской драматургии — с обилием эмоциональных монологов, восклицаний, проклятий. В драматизированной прозаической сцене «Мстящие евреи» («Иппокрена», 1799, ч. 2) и «драматическом отрывке» «День злодейства и мщения» (там же, 1800, ч. 7) Шиллер воспринят сквозь призму иных влияний (в первую очередь, вероятно, немецкого «черного» и разбойничьего романов) и в той мере, в какой его творчество отвечало стремлению Нарежного к изображению сильных страстей, жестоких и кровавых происшествий. Наиболее ощутимо его влияние в прозаических трагедиях Нарежного «Димитрий Самозванец» (М., 1804; на титуле творческая дата «1800 год»; на сцене дважды в 1809 в Москве; полуодобрительная рецензия на постановку: MB, 1809, ч. 1, № 7; в 1829 запрещена к постановке театральной цензурой) и «Мертвый замок» (1801; неопубликованная рукопись с цензурными ремарками от 4 декабря 1801 в ГИМ).

Народные массовые сцены, широкий крут действующих лиц и другие особенности «Димитрия Самозванца» позволили уже первому рецензенту, критиковавшему драматурга за отступление от классических правил, указать на связь трагедии Нарежного кроме немецкой драматургии с творчеством Шекспира (СВ. 1804. ч. 4. с. 129— 59). «Мертвый замок» в свою очередь интересен как одна из первых рецепций готического романа в России (герои и место действия соотносятся с персонажами и обстановкой «Удольфских тайн» Анны Радклиф). Нарежный воспроизводит основные мотивы «готической» прозы (древний замок, над которым тяготеет проклятие, таинственное подземелье, заключенный в нем узник, готовящееся злодейство и др.). создавая своеобразный сплав из стилистики готического романа, шекспировской драмы и немецкого разбойничьего и рыцарского романа.

В 1809, подвигнутый патриотическими антинаполеоновскими настроениями, Нарежный выпустил сборник «Славенские вечера» (СПб.) — девять героических поэм в прозе из древнейшей славянской истории, написанных в сказочно-рыцарской повествовательной традиции и под воздействием оссианического стиля. Благожелательная критика увидела в них «весьма удачное подражание песням Оссиановым» и «образец чистоты языка и хорошего слога» («Цветник», 1809, ч. 3, № 8, с. 263—64, 274).

К 1812 Нарежный завершил трагедии «Елена», «Светлосан» (обе «в обыкновенных шестистопных стихах») и «Святополк», «писанный в подражание Шиллеру, пятистопными белыми стихами»; трагедии не были изданы, а «Святополк» в 1806 запрещен театральной цензурой, посчитавшей «неприличным» выводить на сцену святого князя Владимира.

К 1812 Нарежный завершил в целом произведение, ставшее главным в его наследии, — роман в 6 ч. «Российский Жилблаз, или Похождения князя Гаврилы Симоновича Чистякова» (ч. 1—3, СПб., 1814; ч. 4—6 изданы лишь в 1938). Он построен по модели плутовского романа: сюжет развертывается как последовательное нанизывание приключений героя, вынужденного нести службу у различных хозяев, с многими вставными эпизодами и побочными сюжетными линиями, а преобладающий характер повествования — от первого лица (преимущественного главного героя). В отличие от «классического» — односюжетного, со вставными новеллами, — плутовской роман Нарежного композиционно усложнен: в нем переплетены как минимум три основные сюжетные линии (с соответствующей сменой повествователя). Подчеркивая в предисловии связь романа с литературным образцом, одним из самых популярных в России кон. 18 — нач. 19 вв. европейских романов — «Похождениями Жиль Блаза нз Сантильяны» А. Р. Лесажа (1715—35, рус. пер. 1754—55), Нарежный определял свою цель как «изображение нравов в различных состояниях и отношениях», чтобы дать целостную картину всей русской жизни. Установка на эмпирическое бытописание, показ широкой галереи социальных типов связывают его роман также с моралистическо-сатирической традицией русской литературы (сатирическая журналистика 18 века, Н. И. Новиков, Д. И. Фонвизин, И. А. Крылов), а в резко сатирическом освещении в первую очередь нравов дворян, среды проявился общий демократизм литературно-общественной позиции Нарежного.

Определяющие черты системы литературно-философских представлений Нарежного отразившейся в романе — следование идеям Просвещения и увлечение Ж. Ж. Руссо. В соответствии с этим авантюрно-плутовская сюжетная модель подвергается существенной деформации: отсутствует традиционный герой-плут: повествование лишено обычного для плутовского романа этического объективизма. Князь Чистяков переживает процесс личностного становления, морального совершенствования и просвещения. В антипросветитительскую нравственно инертную «философию слепого случая», основоположную изначально для плутовского романа, Нарежный привносит руссоистское, представления о доброй природе человека, искажаемой противоестественной общественной жизнью. Руссоизм заметен и в общественном идеале автора, отчасти воплощенном в картине усадебной жизни Простакова — в культурном и добропорядочном имении, противостоящем как невежеству окружающего поместного дворянства, так и развращенности большого света (модель просвещенной дворянской усадьбы перейдет в последующие романы Нарежного, а наиболее полное изображение получит в романе «Аристион»). Положительную философско-этическую программу, сочетающую руссоизм, элементы стоицизма, аскетизма и своеобразную натурфилософию с проповедью морального самосовершенствования. исходящего из дарованных «высоким Создателем» «бессмертной души и свободы воли» (Соч.. т. 1. с. 536), Нарежный представил (см. ч. 5. гл. XI—XV) в образе и судьбе странствующего философа Ивана Особняка (один из возможных прототипов — украинский мыслитель Григорий Сковорода).

Сатира на дворянство и бюрократическую верхушку, порой резко обличительная («тщеславный и развратный свет», «князья и графы и великие мира сего, близкие к престолу», чинят произвол, «опустошают деревни», пускают «по миру целые тысячи»; см.: там же, с. 102), неизбежно вызвала бы цензурные препятствия. Еще до подачи в официальную цензуру Нарежный сделал ряд купюр и внес «эзоповские» перемены (наиболее существенная — перенесение действия из Петербурга в Варшаву в 5-й части). И все же министр народного просвещения А. К. Разумовский нашел в вышедших 3 томах «многие предосудительные и соблазнительные места» (см. в издании романа 1938: т. 1, с. 472), и печатание романа было остановлено на 4-й части. Изданные весной 1814 три части запрещены к продаже Министерством полиции, что, видимо, побудило автора не писать заключит, главы 6-й части. (Долгое время роман распространялся в списках с издания 1814; попытки издания романа в 1835, 1841 и 1863—1864 остались безрезультатными; впервые полный текст издан в 1938.)

«Российский Жилблаз» — наиболее полный источник сведений о литературных взглядах Нарежного Авторская позиция в романе полемична: последовательно отрицаются «рыцарский» и «волшебный» романы как бесполезные или даже вредные для нравственного воспитания, «восточные» повести, французский классицизм и культ античности, «легкие» комедии, литературные идеалы, и шишковистов и карамзинистов. Нарежный не обошел критикой даже свои прежние литературные ориентиры, давая насмешливую характеристику пьес немецкого и английского образца; позже в «Аристионе», в противовес модным «готическим» романам, он выдвинул произведения К. М. Виланда, Г. Филдинга и Ж-Ж. Руссо. Для его сознания характерно эмпирическое отрицание как литературных, так и любых иных теорий и программ (см.: Лотман Ю. М. Пути развития русской прозы 1800-х — 1810-х гг. // «Уч. зап. Тартуского ун-та», 1961, в. 104, с. 18—19); яркие примеры тому — нападки на «философов» и «метафизиков» в «Российском Жилблазе» или ироническое изображение ученых в «Аристионе».

Неудача с «Российским Жилблазом», вероятно, стала причиной возвращения Нарежного на службу: 11 марта 1815 определен столоначальником в Инспекторский департамент Военного министерства (в 1816 пожалован орденом святой Анны 3 степени; с 1818 надворный советник); уволен от службы «за болезнию» 10 сентября 1821.

В 1818 Нарежный предпринял попытку издать роман «Черный год, или Горские князья» — остро злободневный для своего времени, изображавший нравы русских «покровителей» Кавказа. Но сатира Нарежного явно выходила за границы кавказского режима: система управления, построенная на обирании народа и вымогательствах посредством специально учрежденного для пополнения казны «ордена нагайки», «европейская политика», которой стремятся подражать горские князья, пуская в ход ложь, взятки, клевету и т. п., привольное житье вельмож и духовенства при полном разорении народного хозяйства — все это являлось сатирой и на Россию в целом. В основе «Черного года» лежит близкая к «Российскому Жилблазу» жанровая схема: авантюрно-плутовской сюжет со множеством приключений, интриг, вставных эпизодов. Герой, молодой осетин, князь, пережив все злоключения, возвращается в свое княжество мудрым и просвещенным государем, а его владение принимает вид, напоминающий о культурных поместьях других романов Нарежного. Восточный колорит, общая сатирическая манера повествования, сходство в отдельных эпизодах сближают «Черный год» с философско-сатирическими романами Вольтера. Время написания романа, выросшего из кавказских впечатлений Нарежного, точно неизвестно. Не исключено, что он явился первым романом Нарежного, написанным еще на Кавказе или вскоре по возвращении. Вероятнее, однако, что «Черный год» писался одновременно с «Российским Жилблазом» или даже после него. Роман вышел в свет после смерти автора (т. 1—2, М., 1829) и не встретил одобрения ни у читателей, ни у критиков.

В 1822 публикуется «справедливая повесть» «Аристион, или Перевоспитание» (СПб.), в 1824 — три части «Новых повестей» (СПб.) и роман «Бурсак. Малороссийская повесть» (ч. 1—4, М.; [7-е изд.], М., 1912), привлекшие к Нарежному внимание критики; завершается повесть «Два Ивана, или Страсть к тяжбам» (М., 1825; выходит вскоре по смерти Нарежного), готовятся к переизданию дополненные «Славенские вечера» (ч. 1—2, СПб., 1826) и «Димитрий Самозванец». При обшей бедности биографических сведений о Hарежном трудно точно сузить о времени и последовательности написания большинства его произведений, а дата выхода их в свет не надежное основание. Эго явствует. в частности, из состава весьма неоднородного в жанрово-стилистическом отношении сборника «Новые повести», включившего сентиментальную повесть «Мария», повесть типа «справедливых» с элементами бытописания «Богатый бедняк», драматические фарсы «Невеста под замком» и «Заморский принц», «восточную повесть» «Турецкий суд» и первый опыт Нарежного в историческом повествовании — «Запорожец».

В «Аристионе» Нарежный избирает сюжетным образцом «роман воспитания» и примыкает к традициям критики поверхностного дворян, воспитания, французомании, пороков светского общества, сложившимся в русской нравоописательной прозе. Прозаик, однако, делает акцент не на нравоописании: он рассказывает о перевоспитании в родительском поместье развращенного светом и модным образованием молодого человека; причем принципы воспитания «просвещенного человека» в значит, мере ориентированы на идеи Руссо — чистоте чувств и любви герой учится, читая «Новую Элоизу». В веренице эпизодов посещения Аристионом соседей-помещиков предстает ряд комических типов, воплощающих человеческие пороки (прием подобного «путешествия» героя позднее использован Н. В. Гоголем в «Мертвых душах»). В комических сценах повести, как и в прежних романах, сказалась склонность Нарежного к гротеску и карикатурности в бытовых описаниях. Наиболее полно особенности комизма Нарежного проявились в повести «Два Ивана, или Страсть к тяжбам», целиком заключенной в сфере помещицко-простонародного. быта. Ее сюжетная основа — ссора двух соседей-помещиков, перешедшая в непримиримую многолетнюю войну, и сатирически изображенное судопроизводство (также послужили одним из источников гоголевской «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»). Гротескный реализм сочетается в «Двух Иванах» с травестией мотивов «высокой» литературы, что связывает прозу Нарежного с пародийной (бурлескной) традицией украинского народного театра и украинской письменной литературы («Энеида» И. П. Котляревского).

Последний роман, над которым Нарежный работал перед смертью, «Гаркуша, малороссийский разбойник», был опубликован лишь в 1950 году.

21 июня 1825 г. Нарежный умер на 45-м году жизни, по некоторым сведениям, подобранный где-то под забором. «Обстоятельства — тяжелая цепь, часто гнетущая таланты, остановила и Нарежного на его поприще», — глухо писал по поводу его смерти «Московский телеграф» Полевого в 1825 г.

Белинский считал «Бурсака» и «Двух Иванов» романами, запечатленными талантом, оригинальностью, комизмом, верностью действительности. «Честь создания русского романа, — писал в одной из своих юношеских статей Добролюбов, — принадлежит Н.: „Бурсак“ и „Два Ивана“ Н. до сих пор не потеряли цены своей, и последнее произведение даже с честью выходит из сравнения с повестью Гоголя (о ссоре Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем), имеющей тот же сюжет. Романы Нарежного до сих пор не были у нас оценены по достоинству».

Появление Гоголя надолго заслонило прозу Нарежного от внимания критики, хотя Нарежный недаром считается его предшественником. Не только в общем жанре бытовой повести и общем материале, взятом из быта мелкопоместной Украины и исторического казачества, но даже в отдельных характерах и сюжетах открыто проглядывает связь, соединяющая этих двух писателей, иногда обусловленная заметным влиянием Нарежного на Гоголя (ср. «Бурсака» Нарежного с «Вием» и «Повесть о двух Иванах» с «Повестью о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем»).

Недооцененный при жизни современниками (практически не знавшими его лучшего романа «Российский Жилблаз»), Нарежный уже в год смерти был по сути дела признан основателем русского бытового романа. В отзывах В. Г. Белинского и И. А. Гончарова, назвавшего Нарежного-прозаика писателем «школы Фонвизина» и «предтечей Гоголя» (Гончаров, VIII, 474— 475), закрепился взгляд на творчество Нарежного как на необходимое переходное звено между бытописательской просветительской традицией 18 в. и гоголевским периодом русской прозы.

Е. Г.
(По материалам «Литературной энциклопедии» [статья В. Нечаевой], «История русской литературы» в 10 тт. [статья Н. Л. Степанова] и словаря «Русские писатели. 1800—1917» [статья Е. О. Ларионовой].)

 

Об издании

РВБ предлагает вниманию читателей «Сочинения» В. Т. Нарежного (М.: «Художественная литература», 1983. Т. 1—2) — писателя, с творчества которого принято отсчитывать историю русского романа. Первый том включает самое известное произведение Нарежного —- авантюрный роман «Российский Жилблаз» (1814). Во втором томе помещены роман («малороссийская повесть») «Бурсак» (1824), повесть «Мария» (1824) и роман «Два Ивана, или Страсть к тяжбам» (1825), предвосхитивший знаменитую гоголевскую «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». Издание снабжено вступительной статьей Ю. В. Манна и пояснительными примечаниями.

Указатели

Ссылки


© Электронная публикация — РВБ, 2002—2024. Версия 2.0 от 30 июля 2020 г.