Пасхальный огонь
Жил человек такой бедный, бедный, а просить стыдно было. Другой раз целый день есть нечего... нет ни кусочка, ну, да как-нибудь перетерпит и никому ни слова. Все бедняк молчком сносил. Да и лучше так-то помалкивать в беде. Есть кому с тобой управляться! И кому охота? У всякого свое дело, свои заботы, — всяк о себе подумай! Видно, уж Господь так устроил.
Подошла Христова ночь, а у бедняка и огня нет, нечем бедняку печку затопить. Как тут сделаться? Крепился бедняк, крепился, и не совладал с собою: уж очень приуныл и запечалился. Пошел он по соседям кланяться. И никто не дает огня. И ходил бедняк из дома в дом. И никто ему не дал огня.
Уж наступила Христова ночь, в колокол ударили, вошел бедняк в последнюю избу.
Топится печь в избе, на лавке покойник лежит, больше никого нет.
Помолился бедняк, присел на лавку. И так ему вдруг горько стало, обидно стало, — стал он будить покойника, с мертвецом разговаривать.
И поднялся покойник:
— Что надо?
Просит бедняк огня дать.
Встал покойник, пошел к печке, зачерпнул ковш углей, подал ковш, сказал:
— Домой придешь, на стол стряхни! — и опять на лавку лег.
А уж бедняк вот как рад, сказать невозможно, ухватил ковш да бегом за дверь, давай Бог ноги.
Прибежал он в избу к себе, вытряхнул угли на стол, как велел покойник.
И вдруг осветилась изба светом-огнем, а в свете-огне стало золото, полон стол — все золото.
Наутро узнали соседи. Все соседи пришли к бедняку — завидно им: пришли спросить, откуда взялось у него столько богатства.
— Это он все дал! — и рассказал бедняк, как в
Христову ночь в последней избе пробудился покойник и дал огня, а из огня золото стало.
К ночи со всех дворов собрался народ всем миром идти за огнем в мертвецкую избу.
Окружили лавку — топилась в избе печь, на лавке покойник лежал, — всем миром стали будить мертвеца.
И поднялся покойник:
— Что́ надо?
— Дай огня!
Встал покойник, пошел к печке, зачерпнул ковш углей, подал ковш, сказал:
— На середке деревни не трясите, а придете домой, на середку избы положите! — и опять на лавку лег.
Ухватил каждый по угольку да скорее домой, — в ладонях нес, чтобы добро не обронить.
И как наказывал покойник, положил каждый себе уголек на середку избы.
И вдруг осветились избы светом-огнем, поняло стены огнем — бросилось полымя, и начался пожар, да какой страшный, все дотла выгорело.
Я не сказку сказываю, а правду.
1910 г.