С. 297. Царский конь — Газетная публикация этого рассказа, созданного в контексте ремизовской авторской мифологии, вызвала критическую реплику «Звери на русской сцене» (НРС. 1953. № 15100. 30 авг.), подписанную Николаем Андреевичем Малько (1883—1961) — в 1920 г. — нач. 1930-х гг. дирижером Ленинградской филармонии, позже эмигрировавшем. Рецензент не понял и не принял ремизовской «игры» и обвинил писателя в том, что тот насочинял никогда не существовавшие обстоятельства и действующих лиц. Под статьей было характерное примечание «*Халтура — кажется, татарское слово. У нас оно означало случайный заработок при очень низком уровне “продукции”. Вообще халтура — работа спустя рукава или работа при условиях, делающих ее невозможной, — только ради денег». После ознакомления с рецензией Ремизов писал Кодрянской 25 сентября 1953 г.: «Посылаю вам мою “благодарность и объяснения” дирижеру Мариинского театра Н. Малько <...> Буду благодарен Вайнбауму, прошу его напечатать, как письмо — как отклик. За это гонорар не полагается» (Кодрянская. Письма. С. 327). Ответ Ремизова на «обвинение во вранье» можно считать одним из последних документов Обезвелволпала.
«ПОХВАЛЬНОЕ СЛОВО И ОБЪЯСНЕНИЯ
Пишет из Обезьяньей Великой и Вольной
Палаты заштатный канцелярист Обезвелволпала
Кланяюсь и благодарю Малько. Рад, что мой “Царский конь” пробудил его память о зверях на оперной сцене. С каким любопытством я читал его рассказ (НРС. 30 августа) и сочувствуя.
Ту ночь мне снилось, я на трапеции, перегибаясь, обращаюсь лицом, то к зверям, то к людям. Брунгильда, держа меня под уздцы, поет мне в ухо. Какая тоска — ее гремучее последнее слово. Обезьяны время считают по пальцам, мы, кони, на копыта. Прошло тысяча копыт, пройдет еще тысяча — щекотно. Я вздыбился и, освобожденный от поводьев, отошел. Передохну — и потом опять пускай себе орет — я полюбил се, мою золотую птицу! И
вижу — прямо мне в глаза машется белый платок и полочкой пограживает, буря музыку ма сцену — “англичанин”? Не прыгнуть ли к нему? Но только что я подумал, вдруг замечаю, Хаген на корточках, и уши заткнул себе щитом, видно и ему не очень сладко. А не пройтись ли мне погулять? Конюшня просторная, тепло, заря зареет... “А где же Иван Васильевич?”
— Иван Васильевич Ершов — наш петербургский Знгфрид — в свой юбилейный год — 1920. На торжественном спектакле в Мариинском, в антракте, из директорской ложи, ему читает басом Анна Радлова мою разрисованную буквами обезьянью грамоту — свиток, собственнохвостно подписана царем обезьяньим Асыкой — “в знак возведения в кавалеры обезьяньего знака первой степени с синим, синее льдов, ирландским первоцветом”.
И я превращаюсь из Гране в Брунгильду. Я один без коня — “слава Богу, коня увели за кулисы1”. Пылая, одна иду на костер.
Г. В. Чижов-Холмский, действительно существует — бывший директор консерватории — обезьяньей, он же и “куафер”, и П. К. Костанов есть — “Дирижер” — обезьяньей, его заместитель “капельмейстер обезьянский” В. Н. Емельянов.
А “халтура” — слово не татарское, а самое настоящее греческое, как наш огурец, терем, скамья, идол и идолка Алексеи Ремизов» (НРС. 1953. № 15149. 18 окт.). См. также запись в Записной книжке А. А. Блока от 15 июля 1920 г.: «Вечер А. М. Ремизова в Вольфиле, с Ершовым — очень замечательный» (Блок А. А. Записные книжки. 1901—1920. М., 1965. С. 496).
С. 297. ...как «скверные анекдоты»... — Намек на произведение Ф. М. Достоевского «Скверный анекдот» (1862).
...нигде в истории русского театра, ни у Гернгросс-Всеволодского, ни у Вельтер-Евреинова... — Имеются в виду книги: 1) Всеволодский-Гернгросс В. История русского театра. Пред. и общ. ред. А. В. Луначарского. В 2 т. Л., М., 1929, 2) Евреинов Н. Н. История русского театра. Нью-Йорк, 1954. Ранее издано на фр. яз.: Histoire du Théatre Russe. Paris, 1948.
«Псковитянка» (1872) — опера на музыку Н. А. Римского-Корсакова, либретто Н. Римского-Корсакова.
«Валькирия» (1856) — опера, первая часть тетралогии «Кольцо нибелунга», музыка и либретто Р. Вагнера.
С. 298. «Сомнамбула» (1831) — опера В. Беллини, либретто Ф. Романи.