В картину мира всякий раз
Мы напрасно вписываем Духа:
Сверкает с неба звездный глаз
Порхает маленькое ухо...
Но милый мой к чему же странность
Души означенной как данность
Тревожный сон Боготворить?
За давностию дел Творец устав творить
Удел стареть переложил искусству
Устав его стал ныне так высок
Что даже в основании песок
Мы только тыквы сумеречный сок
Дерзаем предложить надтреснутому чувству
Чтоб горечь невозможную пия
Пыхтела Ева и шипел Змия.
От появленья до могилы
Все великие явленья
Суть дела рабочей силы
И крестьянские деянья.
И пусть примеров прежний вкус
Напомнит новому искусству,
Что сенокос, где я пасусь,
Не должен быть чрезмерно узким.
Пускай народ артисту скажет:
«Где сущность я, лишь форма ты»
И для примера простоты
К хвосту пословицу привяжет:
Народу вовсе не нужна
Плохая басня от слона.
Поэт, кряхтя, пускай поступит
Туда, где благороден труд,
Художник если нравом крут
Яйцом барахтается в ступе
Писатель пишет. Математик
Развесит шарик на канатик
Для деток нежную забаву
Или машину для гаданья
Исхода полного собранья
И так, ступая величаво,
Придут великие творцы,
В руке сжимая огурцы.
Криво, криво, загибаясь, боком, боком
Луч гуляет по пространствам кособоким.
Ходят звезды по пространственному хлеву,
Спектр бабочкой летает влево, влево.
По пустотам, по канавам, по откосам
Время парус надувает косо, косо.
Пухнет, пухнет дорогой пузырь небесный.
Видно, звездам что-то тесно, что-то тесно.
Но пыхтят, пыхтят мыслительные поршни.
Подставляйте только руки и пригоршни.
Ливень, ливень хлещет прямо в руки, в руки
От щедрот Ея Величества Науки.
Только время на дорогах косооко,
Да поля колышет рыжая осока.
Торжественный сосуд для аромата
Я, Чайник, храм, ты Чай в нутре моем
Во мраке сферы паром напоен
Рождаешься с фонтаном цвета злата.
Взлетишь, журча, так словно мы поем
Наполнишь чаши влагой горьковатой
И вот уже пуста моя палата
И хладен мой сферический объем.
Пусть так но тайну моего рожденья
Мне много раз дано переживать
Я глиной мог бы где-нибудь лежать
Кого ж благодарить за наважденье
Кто дал мне жизнь, кто дал мне наслажденье
Тебя во мне назначив содержать?
Знай Мастер тот, кто ловкими руками
Великолепной формою облек
Мои дары, на глиняные ткани
В огне накинув пламенный венок
В глазурный блеск преобразив песок
В цветах стекла взрастив растертый камень,
Закончил труд и на ковре прилег
Меня смакуя мелкими глотками
И вот тебе ответ на твой вопрос
Кто ведают меня те и тебя творят
Ты дивен друг, твой гордо вздернут нос
Как вензель крышечка, твоя как крендель ручка
Мужи безмолствуют, а дамы говорят:
«Какая прехорошенькая штучка».
Крылатое солнце стоит на скале
А море во мраке, а небо во мгле
Блестит перед ними взлетая
Вершина Хермона златая
Вершина Хермона сверкает как бык
Бока глыбы каменные горбы
Его голова как корона
Златая вершина Хермона
Исчезает Иштар на зари корабле
Киннерет в тумане и Хула во мгле
Стоит словно стража долины
Хермона златая вершина
Голубая вершина Васанской горы
Над нею зари пролетают орлы
Идут небеса надо льдами
Над хладного неба стадами
Двуглавое солнце стоит на скале
Хермон над Ливаном как каменный лев
Стекает с камней каравана
Златая река Иордана
И серны трубят в голубые рога
И златокрылатая неба рука
На струнах высокого трона
Высоко взлетает с Хермона
Хермон коронован орлиной главой
Иордан коронован львиной главой
Васан словно вол очарован
Главою быка коронован
Крылатый Хермон перед ним Херувим
В изумленьи великом летает пред ним
В сиянии дня многозвездный
Над ним оперенною бездной
Стих голубь соловья свинцовым бликом
Голубка соловья глубокая вода
Плыви туда туманом в никуда
Вдоль голубых сирен пернатых ликом
Пусть всхлипнет гонг и булькает дуда
На дне ручья прощальным звуком тихим
Не вспомнит их ни серебром ни лихом
Пустая память белая слюда
И белый лотос вздутый корень чей
Волынка памяти его вкусившим
Дурной турнир с персоной без речей
Сплясать вничью с полусловесным бывшим
Не искусит как соловей ничей
В свинцовом горле славословьем плывшим
Назад | Вперед |
Содержание | Комментарии |
Алфавитный указатель авторов | Хронологический указатель авторов |