16 января 1880. Петербург
Петербург. Литейная, 62. 16 января.
Извините, что долго не отвечал. Не так-то скоро дело делается. Не знал, чем решится вопрос о Вашей статье «Как мужик о земле думает», а теперь хоть и знаю, но хорошего мало могу сообщить. Статью эту я носил к председателю Главного управления совсем уже набранную; он ее прочитал и сказал, что печатать не советует. Затем, я просил дать прочесть ее министру, в чаяньи, что он разрешит; он это и исполнил, т. е. передал мою просьбу министру вместе с статьей, и только сегодня я узнал, что министр ответил, что, в случае напечатания этой статьи, книжка будет арестована. Вот каковы мои похождения, и Вы, разумеется, поймете, что ввиду столь категорического ответа я не могу эту статью печатать1. Завтра распоряжусь, чтоб набирали Ваше «Письмо из деревни»2. Я читал уже его и тоже крайне опасаюсь. Охота Вам об урядниках писать да и вообще такие темы затрагивать, которые, по настоящему времени, представляют больное место. Теперь не о сокращении полиции, а об усилении ее идет речь, и трудно даже что-нибудь возражать по этому поводу: так напугали всех последние происшествия3. Я знаю, что Ваша точка зрения совершенно здравая, но самый предмет не по времени — вот и все. Постараюсь напечатать статью в мартовской книжке, ежели будет потише. Нас и самих чуть не соучастниками считают — согласитесь, что тяжело жить в подобном хаосе. Я двадцать лет все в одном духе писал и никогда не чувствовал такого угнетенного положения.
Так как Вы пишете, что еще готовите «Письмо», то нельзя ли иметь сказанное выше в виду. Если «Письмо» это будет готово скоро, то можно будет его напечатать прежде, а прежнее — после. Присылайте только, а об деньгах, если нужны, не стесняйтесь: мы вперед Вам вышлем.
«Отеч<ественные> зап<иски>» 1-ый № пошел сегодня в цензуру, и если ничего не случится, то на будущей неделе в конце Вы его получите.
Напишите, можно ли от Вас ожидать чего-нибудь этак к 15 февраля4.
Искренно Вам преданный
М. Салтыков.
Я все очень болен.