304. ПУТЕШЕСТВИЕ N. N. В ПАРИЖ И ЛОНДОН, ПИСАННОЕ ЗА ТРИ ДНИ ДО ПУТЕШЕСТВИЯ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Друзья! сестрицы! я в Париже! Я начал жить, а не дышать! Садитесь вы друг к другу ближе Мой маленький журнал читать: Я был в Лицее, в Пантеоне, У Бонапарта на поклоне; Стоял близехонько к нему, Не веря счастью моему. Вчера меня князь Д<олгоруко>в Представил милой Рекамье;[1] Я видел корпус мамелюков, Сиеса, Вестриса, Мерсье,[2] Мадам Жанлис, Виже, Пикара,[3] Фонтана, Герля, Легуве,[4] Актрису Жорж и Фиеве;[5] Все тропки знаю булевара, Все магазины новых мод; В театре всякий день, оттоле В Тиволи и Фраскати, в поле.[6]
2Сиеса, Вестриса, Мерсье. Первый — сенатор, игравший в революцию важную ролю; второй — славный танцовщик, а третий — давно известный писатель.
3Мадам Жанлис, Виже, Пикара. Первая — сочинительница романов и нескольких книг о воспитании; второй — приятный стихотворец; последний — лучший комический писатель нынешнего времени.
4Фонтана, Герля, Легуве. Три известные стихотворца.
5Актрису Жорж и Фиеве. Последний — сочинитель прекрасного романа и писем об Англии.
6В Тиволи и Фраскати, в поле. Так называются два гульбища.
348
Как весело! какой народ! Как счастлив я! — итак, простите! Простите, милые! и ждите Из области наук, искусств Вы с первой почтой продолженья, Истории без украшенья Идей моих и чувств.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Против окна в шестом жилье, Откуда вывески, кареты, Всё, всё, и в лучшие лорнеты С утра до вечера во мгле, Ваш друг сидит еще не чесан, И на столе, где кофь стоит, «Меркюр» и «Монитер» разбросан, Афишей целый пук лежит: Ваш друг в свою отчизну пишет; А Журавлев уж не услышит! [1] Вздох сердца! долети к нему! А вы, друзья, за то простите Кое-что нраву моему; Я сам готов, когда хотите, Признаться в слабостях моих; Я, например, люблю, конечно, Читать мои куплеты вечно, Хоть слушай, хоть не слушай их; Люблю и странным я нарядом, Лишь был бы в моде, щеголять; Но словом, мыслью, даже взглядом Хочу ль кого я оскорблять? Я, право, добр! и всей душою Готов обнять, любить весь свет!.. Я слышу стук!.. никак за мною? Так точно, наш земляк зовет На ужин к нашей же — прекрасно! Сегюр у ней почти всечасно: Я буду с ним, как счастлив я! Пришла минута и моя!
1А Журавлев уж не услышит. Почтенный старик, который незадолго перед тем умер и дружен был с путешественником.
349
Простите! время одеваться, Чрез месяц, два — я, может статься, У мачты буду поверять Виргилиеву грозну бурда; А если правду вам сказать, Так я глаза мои защурю И промыслу себя вручу. Как весело! лечу! лечу!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Валы вздувалися горами, Сливалось море с небесами, Ревели ветры, гром гремел, Зияла смерть, а N.N. цел! В Вестминстере свернувшись в ком,[1] Пред урной Попа бьет челом; В ладоши хлопает, на скачке, Спокойно смотрит сквозь очков На стычку Питта с Шериданом, На бой задорных петухов Иль дога с яростным кабаном; Я в Лондоне, друзья, и к вам Уже объятья простираю — Как всех увидеть вас желаю! Сегодня на корабль отдам Все, все мои приобретенья В двух знаменитейших странах! Я вне себя от восхищенья! В каких явлюсь к вам сапогах! Какие фраки! панталоны! Всему новейшие фасоны! Какой прекрасный выбор книг! Считайте — я скажу вам вмиг: Бюффон, Руссо, Мабли, Корнилий, Гомер, Плутарх, Тацит, Виргилий, Весь Шакеспир, весь Поп и Гюм; Журналы Аддисона, Стиля... И всё Дидота, Баскервиля![2]
1В Вестминстере и проч. Для некоторых напомню, что в этом аббатстве издавна погребаются короли и славные мужи.
2И всё Дидота, Баскервиля. Также для некоторых: Дидот — славный французский типографщик, а Баскервиль — английский.
350
Европы целой собрал ум! Ах, милые, с каким весельем Всё это будет разбирать! А иногда я между дельем Журнал мой стану вам читать: Что видел, слышал за морями, Как сладко жизнь моя текла, И кончу тем, обнявшись с вами: А родина... всё нам мила!
1803
Дмитриев И.И. Путешествие N.N. в Париж и Лондон, писанное за три дни до путешествия // И.И. Дмитриев. Полное собрание стихотворений. Л.: Советский писатель, 1967. С. 348–351. (Библиотека поэта; Большая серия).