ИСТОРІЯ
ГОСУДАРСТВА РОССІЙСКАГО.

ГЛАВА II.
О СЛАВЯНАХЪ И ДРУГИХЪ НАРОДАХЪ, СОСТАВИВШИХЪ ГОСУДАРСТВО РОССІЙСКОЕ.

Происхожденіе Славянъ. Россійскихъ. Поляне. Радимичи и Вятичи, Древляне. Дулѣбы и Бужане. Лутичи и Тивирцы. Хорваты, Сѣверяне, Дреговичи, Кривичи, Полочане, Славяне Новогородскіе. Кіевъ. Изборскъ, Полоцкъ, Смоленскъ, Любечь, Черниговъ. Финскіе или Чудскіе народы въ Россіи. Латышскіе народы. Междоусобія Славянъ Россійскихъ. Господство и гибель Обровъ. Козары Варяги. Русь.

Происхожденіе Славянъ Россійскихъ. Несторъ пишетъ, что Славяне издревле обитали въ странахъ Дунайскихъ, и вытѣсненные изъ Мизіи Болгарами, а изъ Панноніи Волохами (донынѣ живущими въ Венгріи) перешли въ Россію, въ Польшу и другія земли (^[65]). Сіе извѣстіе о первобытномъ жилищѣ нашихъ предковъ взято, кажется, изъ Византійскихъ Лѣтописцевъ, которые въ VI вѣкѣ узнали ихъ на берегахъ Дуная; однакожь Несторъ въ другомъ мѣстѣ говоритъ, что Св. Апостолъ Андрей — проповѣдуя въ Скиѳіи имя Спасителя, поставивъ крестъ на горахъ Кіевскихъ, еще ненаселенныхъ, и предсказавъ будущую славу нашей древней столицы — доходилъ до Ильменя и нашелъ тамъ Славянъ (^[66]): слѣдственно они, по собственному Несторову сказанію, жили въ Россіи уже въ первомъ столѣтіи, и гораздо прежде, нежели Болгары утвердились въ Мизіи (^[67]). Но вѣроятно, что Славяне, угнетенные ими, отчасти дѣйствительно возвратились изъ Мизіи къ своимъ сѣвернымъ единоземцамъ; вѣроятно и то, что Волохи, потомки древнихъ Гетовъ и Римскихъ всельниковъ Траянова времени въ Дакіи, уступивъ сію землю Готѳамъ, Гуннамъ и другимъ народамъ, искали убѣжища въ горахъ, и видя наконецъ слабость Аваровъ, овладѣли Трансильваніею и частію Венгріи, гдѣ Славяне долженствовали имъ покориться.

Можетъ быть, еще за нѣсколько вѣковъ до Рождества Христова подъ именемъ Венедовъ извѣстные на восточныхъ берегахъ моря Бальтійскаго, Славяне въ то же время обитали и внутри Россіи; можетъ быть, Андрофаги, Меланхлены, Невры Геродотовы принадлежали къ ихъ племенамъ многочисленнымъ (^[68]). Самые древніе жители Дакіи, Геты, покоренные Траяномъ, могли быть нашими предками: сіе мнѣніе тѣмъ вѣроятнѣе, что въ Русскихъ сказкахъ XII

столѣтія упоминается о счастливыхъ войнахъ Траяновыхъ въ Дакіи, и что Славяне Россійскіе начинали, кажется, свое лѣтосчисленіе отъ временъ сего мужественнаго Императора. Замѣтимъ еще какое-то древнее преданіе народовъ Славянскихъ, что праотцы ихъ имѣли дѣло съ Александромъ Великимъ, побѣдителемъ Гетовъ (^[69]). Но Историкъ не долженъ предлагать вѣроятностей за истину, доказываемую только ясными свидѣтельствами современниковъ. И такъ, оставляя безъ утвердительнаго рѣшенія вопросъ: «откуда и когда Славяне пришли въ Россію?» опишемъ, какъ они жили въ ней за долго до того времени, въ которое образовалось наше Государство.

Поляне. Многіе Славяне, единоплеменные съ Ляхами, обитавшими на берегахъ Вислы, поселились на Днѣпрѣ въ Кіевской Губерніи и назвались Полянами отъ чистыхъ полей своихъ. Имя сіе исчезло въ древней Россіи, но сдѣлалось общимъ именемъ Ляховъ, основателей Государства Польскаго. Радимичи и Вятичи. Отъ сего же племени Славянъ были два брата, Радимъ и Вятко, Главами Радимичей и Вятичей: первый избралъ себѣ жилище на берегахъ Сожа, въ Могилевской Губерніи, а второй на Окѣ, въ Калужской, Тульской или Орловской. Древляне. Древляне, названные такъ отъ лѣсной земли своей, обитали въ Волынской Губерніи; Дулѣбы и Бужане. Дулѣбы и Бужане по рѣкѣ Бугу, впадающему въ Вислу; Лутичи и Тивирцы. Лутичи и Тивирцы но Днѣстру до самаго моря и Дуная, уже имѣя города въ землѣ своей; Хорваты. Бѣлые Хорваты въ окрестностяхъ горъ Карпатскихъ; Сѣверяне. Сѣверяне, сосѣды Полянъ, на берегахъ  Десны, Семи и Сулы, въ Черниговской и Полтавской Губерніи; въ Минской и Витебской, между Припетью и Двиною Западною, Дреговичи. Дреговичи; въ Витебской, Псковской, Тверской и Смоленской, въ верховьяхъ Двины, Днѣпра и Волги, Кривичи. Кривичи; а на Двинѣ, гдѣ впадаетъ въ нее рѣка Полота, Полочане. единоплеменные съ ними Полочане; Славяне Новгородскіе. на берегахъ же озера Ильменя собственно такъ называемые Славяне, которые послѣ Рождества Христова основали Новгородъ (^[70]).

Кіевъ. Къ тому же времени Лѣтописецъ относитъ и начало Кіева, разсказывая слѣдующія обстоятельства: «Братья Кій, Щекъ и Хоривъ, съ сестрою Лыбедью, жили между Полянами на трехъ горахъ, изъ коихъ двѣ слывутъ, по имени двухъ меньшихъ братьевъ, Щековицею и

Хоривицею; а старшій жилъ тамъ, гдѣ нынѣ (въ Несторово время) Зборичевъ взвозъ. Они были мужи знающіе и разумные; ловили звѣрей въ тогдашнихъ густыхъ лѣсахъ Днѣпровскихъ, построили городъ и назвали оный именемъ старшаго брата, т. е. Кіевымъ. Нѣкоторые считаютъ Кія перевозчикомъ, ибо въ старину былъ на семъ мѣстѣ перевозъ и назывался Кіевымъ; но Кій начальствовалъ въ родѣ своемъ: ходилъ, какъ сказываютъ, въ Константинополь, и пріялъ великую честь отъ Царя Греческаго; на возвратномъ пути, увидѣвъ берега Дуная, полюбилъ ихъ, срубилъ городокъ и хотѣлъ обитать въ немъ; но жители Дунайскіе не дали ему тамъ утвердиться, и донынѣ именуютъ сіе мѣсто городищемъ Кіевцомъ. Онъ скончался въ Кіевѣ, вмѣстѣ съ двумя братьями и сестрою.» Несторъ въ повѣствованіи своемъ основывается единственно на изустныхъ сказаніяхъ: отдаленный многими вѣками отъ случаевъ, здѣсь описанныхъ, могъ ли онъ ручаться за истину преданія, всегда обманчиваго, всегда невѣрнаго въ подробностяхъ? Можетъ быть, что Кій и братья его никогда въ самомъ дѣлѣ не существовали, и что вымыслъ народный обратилъ названія мѣстъ, неизвѣстно отъ чего происшедшія, въ названія людей. Имя Кіева, горы Щековицы — нынѣ Скавицы — Хоривицы, уже забытой, и рѣчки Лыбеди, впадающей въ Днѣпръ не далеко отъ новой Кіевской крѣпости, могли подать мысль къ сочиненію басни о трехъ братьяхъ и сестрѣ ихъ: чему находимъ многіе примѣры въ Греческихъ и Сѣверныхъ повѣствователяхъ, которые, желая питать народное любопытство, во времена невѣжества и легковѣрія, изъ географическихъ названій составляли цѣлыя Исторіи и Біографіи (^[71]). Но два обстоятельства въ семъ Несторовомъ извѣстіи достойны особеннаго замѣчанія: первое, что Славяне Кіевскіе издревле имѣли сообщеніе съ Царемградомъ, и второе, что они построили городокъ на берегахъ Дуная еще за долго до походовъ Россіянъ въ Грецію. Дулѣбы, Поляне Днѣпровскіе, Лутичи и Тивирцы могли участвовать въ описанныхъ нами войнахъ Славянъ Дунайскихъ, столь ужасныхъ для Имперіи, и заимствовать тамъ разныя благодѣтельныя изобрѣтенія для жизни гражданской.

Лѣтописецъ не объявляетъ времени,

когда построены другіе Славянскіе, также весьма древніе города въ Россіи: Изборскъ, Полоцкъ, Смоленскъ, Любечь, Черниговъ. Изборскъ, Полоцкъ, Смоленскъ, Любечь, Черниговъ; знаемъ только, что первые три основаны Кривичами и были уже въ девятомъ вѣкѣ, а послѣдніе въ самомъ началѣ десятаго; но они могли существовать и гораздо прежде. Черниговъ и Любечь принадлежали къ области Сѣверянъ (^[72]).

Финскіе или Чудскіе народы въ Россіи. Кромѣ народовъ Славянскихъ, по сказанію Нестора, жили тогда въ Россіи и многіе иноплеменные: Меря вокругъ Ростова и на озерѣ Клещинѣ или Пересланскомъ; Мурома на Окѣ, гдѣ сія рѣка впадаетъ въ Волгу; Черемиса, Мещера, Мордва, на Юговостокъ отъ Мери; Ливъ въ Ливоніи; Чудь въ Эстоніи и на Востокъ къ Ладожскому озеру; Нарова тамъ, гдѣ Нарва; Ямь или Емь въ Финляндіи; Весь на Бѣлѣозерѣ; Пермь въ Губерніи сего имени; Югра, или нынѣшніе Березовскіе Остяки, на Оби и Сосвѣ; Печора на рѣкѣ Печорѣ (^[73]). Нѣкоторые изъ сихъ народовъ уже исчезли въ новѣйшія времена, или смѣшались съ Россіянами; но другіе существуютъ и говорятъ языками столь между собою сходственными, что можемъ несомнительно признать ихъ, равно какъ и Лапландцевъ, Зырянъ, Остяковъ Обскихъ, Чувашъ, Вотяковъ, народами единоплеменными и назвать вообще Финскими (^[74]). Уже Тацитъ, въ первомъ столѣтіи, говоритъ о сосѣдственныхъ съ Венедами Финнахъ, которые жили издревле въ полунощной Европѣ. Лейбницъ и новѣйшіе Шведскіе Историки согласно думаютъ, что Норвегія и Швеція были нѣкогда населены ими — даже самая Данія, по мнѣнію Гроція. Отъ моря Бальтійскаго до Ледовитаго, отъ глубины Европейскаго Сѣвера на Востокъ до Сибири, до Урала и Волги, разсѣялися многочисленныя племена Финновъ. Не знаемъ, когда они въ Россіи поселились; но не знаемъ также и никого старобытнѣе ихъ въ сѣверныхъ и восточныхъ ея климатахъ. Сей народъ, древній и многочисленный, занимавшій и занимающій такое великое пространство въ Европѣ и въ Азіи, не имѣлъ Историка, ибо никогда не славился побѣдами, не отнималъ чуждыхъ земель, но всегда уступалъ свои: въ Швеціи и Норвегіи Готѳамъ, а въ Россіи, можетъ быть, Славянамъ, и въ одной нищетѣ искалъ для себя безопасности: «не имѣя (по словамъ Тацита) ни домовъ, ни коней, ни оружія; питаясь травами, одѣваясь кожами звѣриными,

укрываясь отъ непогодъ подъ сплетенными вѣтвями» (^[75]). Въ Тацитовомъ описаніи древнихъ Финновъ мы узнаемъ отчасти и нынѣшнихъ, особенно же Лапландцевъ, которые отъ предковъ своихъ наслѣдовали и бѣдность и грубые нравы, и мирную безпечность невѣжества. «Не боясь ни хищности людей, ни гнѣва боговъ» (пишетъ сей краснорѣчивый Историкъ) «они пріобрѣли самое рѣдкое въ мірѣ благо: счастливую отъ судьбы независимость!»

Но Финны Россійскіе, по сказанію нашего Лѣтописца, уже не были такими грубыми, дикими людьми, какими описываетъ ихъ Римскій Историкъ: имѣли не только постоянныя жилища, но и города: Весь Бѣлоозеро (^[76]), Меря Ростовъ, Мурома Муромъ. Лѣтописецъ, упоминая о сихъ городахъ въ извѣстіяхъ IX вѣка, не зналъ, когда они построены. — Древняя Исторія Скандинавовъ (Датчанъ, Норвежцевъ, Шведовъ) часто говоритъ о двухъ особенныхъ странахъ Финскихъ, вольныхъ и независимыхъ: Киріаландіи и Біарміи. Первая отъ Финскаго залива простиралась до самаго Бѣлаго моря, вмѣщала въ себѣ нынѣшнюю Финляндскую, Олонецкую и часть Архангельской Губерніи; граничила на Востокъ съ Біарміею, а на Сѣверозападъ съ Квенландіею или Каяніею (^[77]). Жители ея безпокоили набѣгами земли сосѣдственныя, и славились мнимымъ волшебствомъ еще болѣе, нежели храбростію. Біарміею называли Скандинавы всю обширную страну отъ Сѣверной Двины и Бѣлаго моря до рѣки Печоры, за коею они воображали Іотунгеймъ, отчизну ужасовъ Природы и злаго чародѣйства. Имя нашей Перми есть одно съ именемъ древней Біарміи, которую составляли Архангельская, Вологодская, Вятская и Пермская Губерніи. Исландскія повѣсти наполнены сказаніями о сей великой Финской области (^[78]); но баснословіе ихъ можетъ быть любопытно для однихъ легковѣрныхъ. Первое, дѣйствительно историческое свидѣтельство о Біарміи находимъ въ путешествіи Норвежскаго мореходца Отера, который въ девятомъ вѣкѣ окружилъ Нордъ-Капъ, доплывалъ до самаго устья Сѣверной Двины, слышалъ отъ жителей многое о странѣ ихъ и земляхъ сосѣдственныхъ, но сказываетъ единственно то, что народъ Біармскій многочисленъ и говоритъ почти однимъ языкомъ съ Финнами (^[79]).

Между сими иноплеменными народами,

Латышскіе народы. жителями или сосѣдами древней Россіи, Несторъ именуетъ еще Летголу (Ливонскихъ Латышей), Зимголу (въ Семигаліи), Корсь (въ Курляндіи) и Литву, которые не принадлежатъ къ Финнамъ, но вмѣстѣ съ древними Пруссами составляютъ народъ Латышскій (^[80]). Въ языкѣ его находится множество Славянскихъ, довольно Готѳскихъ и Финскихъ словъ: изъ чего основательно заключаютъ Историки, что Латыши происходятъ отъ сихъ народовъ. Съ великою вѣроятностію можно опредѣлить даже и начало бытія ихъ. Когда Готѳы удалились къ предѣламъ Имперіи, тогда Венеды и Финны заняли юго-восточные берега моря Бальтійскаго; смѣшались тамъ съ остатками первобытныхъ жителей, т. е. съ Готѳами; начали истреблять лѣса для хлѣбопашества и прозвалися Латышами или обитателями земель расчищенныхъ: ибо лата знаменуетъ на языкѣ Литовскомъ расчищеніе. Ихъ, кажется, называетъ Іорнандъ Видиваріями, которые въ половинѣ шестаго вѣка жили около Данцига, и состояли изъ разныхъ народовъ (^[81]): съ чѣмъ согласно и древнее преданіе Латышей, увѣряющихъ, что ихъ первый Государь, именемъ Видвутъ, царствовалъ на берегахъ Вислы, и тамъ образовалъ народъ свой, который населилъ Литву, Пруссію, Курляндію, Летландію, гдѣ онъ и донынѣ находится, и гдѣ, до самаго введенія Христіанской Вѣры, управлялъ имъ сѣверный Далай-Лама, главный судія и Священникъ Криве, жившій въ Прусскомъ мѣстечкѣ Ромовѣ (^[82]).

Многіе изъ сихъ Финскихъ и Латышскихъ народовъ, по словамъ Нестора, были данниками Россіянъ: должно разумѣть, что Лѣтописецъ говоритъ уже о своемъ времени, то есть, о XI вѣкѣ, когда предки наши овладѣли почти всею нынѣшнею Россіею Европейскою. Междоусобіе Славянъ Россійскихъ. До временъ Рюрика и Олега они не могли быть великими завоевателями, ибо жили особенно, по колѣнамъ; не думали соединять народныхъ силъ въ общемъ правленіи, и даже изнуряли ихъ войнами междоусобными. Такъ Несторъ упоминаетъ о нападеніи Древлянъ, лѣсныхъ обитателей, и прочихъ окрестныхъ Славянъ на тихихъ Полянъ Кіевскихъ, которые болѣе ихъ наслаждались выгодами состоянія гражданскаго, и могли быть предметомъ зависти (^[83]). Люди грубые, полудикіе, не знаютъ духа народнаго, и хотятъ лучше вдругъ отнять, нежели медленно присвоить себѣ такія выгоды

мирнымъ трудолюбіемъ. Сіе междоусобіе предавало Славянъ Россійскихъ въ жертву внѣшнимъ непріятелямъ. Господство и гибель Обровъ. Обры или Авары, въ VI и VII вѣкѣ господствуя въ Дакіи, повелѣвали и Дулѣбами, обитавшими на Бугѣ; нагло оскорбляли цѣломудріе женъ Славянскихъ и впрягали ихъ, вмѣсто воловъ и коней, въ свои колесницы; но сіи варвары, великіе тѣломъ и гордые умомъ (пишетъ Несторъ), исчезли въ нашемъ отечествѣ отъ моровой язвы, и гибель ихъ долго была пословицею въ землѣ Русской (^[84]). — Скоро явились другіе завоеватели: на Югѣ Козары, Варяги на Сѣверѣ.

Козары. Козары или Хазары, единоплеменные съ Турками, издревле обитали на западной сторонѣ Каспійскаго моря, называемаго Хазарскимъ въ Географіяхъ Восточныхъ (^[85]). Еще съ третьяго столѣтія они извѣстны по Арменскимъ лѣтописямъ: Европа же узнала ихъ въ четвертомъ вѣкѣ вмѣстѣ съ Гуннами, между Каспійскимъ и Чернымъ моремъ, на степяхъ Астраханскихъ. Аттила властвовалъ надъ ними: Болгары также, въ исходѣ V вѣка; но Козары, все еще сильные, опустошали между тѣмъ южную Азію, и Хозрой, Царь Персидскій, долженъ былъ заградить отъ нихъ свои области огромною стѣною, славною въ лѣтописяхъ подъ именемъ Кавказской, и донынѣ еще удивительною въ своихъ развалинахъ (^[86]). Въ VII вѣкѣ они являются въ Исторіи Византійской съ великимъ блескомъ и могуществомъ, даютъ многочисленное войско въ помощь Императору (который изъ благодарности надѣлъ Діадиму Царскую на ихъ Кагана или Хакана (^[87]), именуя его сыномъ своимъ); два раза входятъ съ нимъ въ Персію, нападаютъ на Угровъ, Болгаровъ, ослабленныхъ раздѣломъ сыновей Кувратовыхъ, и покоряютъ всю землю отъ устьи Волги до морей Азовскаго и Чернаго, Фанагорію, Воспоръ и большую часть Тавриды, называемой пото̀мъ нѣсколько вѣковъ Козаріею (^[88]). Слабая Греція не смѣла отражать новыхъ завоевателей: ея Цари искали убѣжища въ ихъ станахъ, дружбы и родства съ Каганами; въ знакъ своего къ нимъ почтенія украшались въ нѣкоторые торжественные дни одеждою Козарскою, и стражу свою составили изъ сихъ храбрыхъ Азіатцевъ. Имперія въ самомъ дѣлѣ могла хвалиться ихъ дружбою; но оставляя въ покоѣ Константинополь, они свирѣпствовали въ Арменіи, Иверіи, Мидіи; вели

кровопролитныя войны съ Аравитянами, тогда уже могущественными, и нѣсколько разъ побѣждали ихъ знаменитыхъ Калифовъ.

Разсѣянныя племена Славянскія не могли противиться такому непріятелю, когда онъ силу оружія своего въ исходѣ VII вѣка, или уже въ VIII, обратилъ къ берегамъ Днѣпра и самой Оки. Жители Кіевскіе, Сѣверяне, Радимичи и Вятичи признали надъ собою власть Каганову. «Кіевляне — пишетъ Несторъ — дали своимъ завоевателямъ по мечу съ дыма, и мудрые старцы Козарскіе въ горестномъ предчувствіи сказали: мы будемъ данниками сихъ людей: ибо мечи ихъ остры съ обѣихъ сторонъ, а наши сабли имѣютъ одно лезвее» Басня изобрѣтенная уже въ счастливыя времена оружія Россійскаго, въ X или XI вѣкѣ! По крайней мѣрѣ завоеватели не удовольствовались мечами, но обложили Славянъ иною данію, и брали, какъ говоритъ самъ Лѣтописецъ, по бѣлкѣ съ дома (^[89]): налогъ весьма естественный въ земляхъ сѣверныхъ, гдѣ теплая одежда бываетъ одною изъ главныхъ потребностей человѣка, и гдѣ промышленость людей ограничивалась только необходимымъ для жизни. Славяне, долго грабивъ за Дунаемъ владѣнія Греческія, знали цѣну золота и серебра; но сіи металлы еще не были въ народномъ употребленіи между ими. Козары искали золота въ Азіи, и получали его въ даръ отъ Императоровъ; въ Россіи же, богатой единственно дикими произведеніями Натуры, довольствовались подданствомъ жителей и добычею ихъ звѣриной ловли. Иго сихъ завоевателей, кажется, не угнетало Славянъ: по крайней мѣрѣ Лѣтописецъ нашъ, изобразивъ бѣдствія, претерпѣнныя народомъ его отъ жестокости Обровъ, не говоритъ ничего подобнаго о Козарахъ. Все доказываетъ, что они имѣли уже обычаи гражданскіе. Ханы ихъ жили издавна въ Балангіарѣ или Ателѣ (богатой и многолюдной столицѣ, основанной близъ Волжскаго устья Хозроемъ, Царемъ Персидскимъ), а послѣ въ знаменитой купечествомъ Тавридѣ. Гунны и другіе Азіатскіе варвары любили только разрушать города: но Козары требовали искусныхъ зодчихъ отъ Греческаго Императора Ѳеофила и построили на берегу Дона, въ нынѣшней землѣ Козаковъ, крѣпость Саркелъ для защиты владѣній своихъ отъ набѣга кочующихъ народовъ; вѣроятно, что

Каганово городище, близъ Харькова, и другія, называемыя Козарскими, близъ Воронежа, суть также памятники ихъ древнихъ, хотя и неизвѣстныхъ намъ городовъ. Бывъ сперва идолопоклонники, они въ осьмомъ столѣтіи приняли Вѣру Іудейскую, а въ 858 Христіанскую (^[90]).... Ужасая Монарховъ Персидскихъ, самыхъ грозныхъ Калифовъ, и покровительствуя Императоровъ Греческихъ, Козары не могли предвидѣть, что Славяне, порабощенные ими безъ всякаго кровопролитія, испровергнутъ ихъ сильную Державу.

Но могущество нашихъ предковъ на Югѣ долженствовало быть слѣдствіемъ подданства ихъ на Сѣверѣ. Козары не властвовали въ Россіи далѣе Оки: Новогородцы, Кривичи были свободны до 859 года. Варяги. Тогда — замѣтимъ сіе первое хронологическое показаніе въ Несторѣ — какіе-то смѣлые и храбрые завоеватели, именуемые въ нашихъ лѣтописяхъ Варягами, пришли изъ-за Бальтійскаго моря и наложили дань на Чудь, Славянъ Ильменскихъ, Кривичей, Мерю, и хотя были чрезъ два года изгнаны ими, но Славяне, утомленные внутренними раздорами, въ 862 году снова призвали къ себѣ трехъ братьевъ Варяжскихъ, отъ племени Русскаго, которые сдѣлались первыми Властителями въ нашемъ древнемъ отечествѣ, и по которымъ оно стало именоваться Русью (^[91]). — Русь. Сіе происшествіе важное, служащее основаніемъ Исторіи и величія Россіи, требуетъ отъ насъ особеннаго вниманія и разсмотрѣнія всѣхъ обстоятельствъ.

Прежде всего рѣшимъ вопросъ: кого именуетъ Несторъ Варягами? Мы знаемъ, что Бальтійское море издревле называлось въ Россіи Варяжскимъ (^[92]): кто же въ сіе время — то есть, въ девятомъ вѣкѣ — господствовалъ на водахъ его? Скандинавы, или жители трехъ Королевствъ, Даніи, Норвегіи и Швеціи, единоплеменные съ Готѳами. Они, подъ общимъ именемъ Нормановъ или Сѣверныхъ людей, громили тогда Европу (^[93]). Еще Тацитъ упоминаетъ о мореходствѣ Свеоновъ или Шведовъ; еще въ шестомъ вѣкѣ Датчане приплывали къ берегамъ Галліи (^[94]): въ концѣ осьмаго слава ихъ уже вездѣ гремѣла, и флаги Скандинавскіе, развѣваясь предъ глазами Карла Великаго, смиряли гордость сего Монарха, который съ досадою видѣлъ, что Нормавы презираютъ власть и силу его. Въ девятомъ вѣкѣ они грабили

Шотландію, Англію, Францію, Андалузію, Италію; утвердились въ Ирландіи и построили тамъ города, которые донынѣ существуютъ; въ 911 году овладѣли Нормандіею; наконецъ основали Королевство Неаполитанское, и подъ начальствомъ храбраго Вильгельма въ 1066 году покорили Англію. Мы уже говорили о древнемъ ихъ плаваніи вокругъ Нордъ-Капа или Сѣвернаго мыса: нѣтъ, кажется, сомнѣнія, что они за 500 лѣтъ до Коломба открыли полунощную Америку и торговали съ ея жителями (^[95]). Предпринимая такія отдаленныя путешествія и завоеванія, могли ли Норманы оставить въ покоѣ страны ближайшія: Эстонію, Финляндію и Россію? Не льзя, конечно, вѣрить Датскому Историку Саксону Грамматику, именующему Государей, которые будто бы царствовали въ нашемъ отечествѣ прежде Рождества Христова и вступали въ родственные союзы съ Королями Скандинавскими (^[96]): ибо Саксонъ не имѣлъ никакихъ историческихъ памятниковъ для описанія сей глубокой древности, и замѣнялъ оные вымыслами своего воображенія; не льзя также вѣрить и баснословнымъ Исландскимъ повѣстямъ, сочиненнымъ, какъ мы уже замѣтили, въ новѣйшія времена и не рѣдко упоминающимъ о древней Россіи, которая называется въ нихъ Острагардомъ, Гардарикіею, Гольмгардомъ и Греціею: но Руническіе камни, находимые въ Швеціи, Норвегіи, Даніи, и гораздо древнѣйшіе Христіанства, введеннаго въ Скандинавіи около десятаго вѣка, доказываютъ своими надписями (въ коихъ именуется Girkia, Grikia или Россія), что Норманы давно имѣли съ нею сообщеніе (^[97]). А какъ въ то время, когда, по извѣстію Несторовой лѣтописи, Варяги овладѣли странами Чуди, Славянъ, Кривичей и Мери, не было на Сѣверѣ другаго народа, кромѣ Скандинавовъ, столь отважнаго и сильнаго, чтобы завоевать всю обширную землю отъ Бальтійскаго моря до Ростова (жилища Мери): то мы уже съ великою вѣроятностію заключить можемъ, что Лѣтописецъ нашъ разумѣетъ ихъ подъ именемъ Варяговъ. Но сія вѣроятность обращается въ совершенное удостовѣреніе, когда прибавимъ къ ней слѣдующія обстоятельства:

I. Имена трехъ Князей Варяжскихъ — Рюрика, Синеуса, Трувора — призванныхъ Славянами и Чудью, суть неоспоримо Норманскія: такъ въ лѣтописяхъ

Франкскихъ около 850 года — что достойно замѣчанія — упоминается о трехъ Рорикахъ: одинъ названъ Вождемъ Датчанъ, другой Королемъ (Rex) Норманскимъ, третій просто Норманомъ (^[98]); они воевали берега Фландріи, Эльбы и Реина. Въ Саксонѣ Грамматикѣ, въ Стурлезонѣ и въ Исландскихъ повѣстяхъ, между именами Князей и Витязей Скандинавскихъ, находимъ Рурика, Рерика, Трувара, Трувра, Сніо, Синія. — II. Русскіе Славяне, будучи подъ владѣніемъ Князей Варяжскихъ, назывались въ Европѣ Норманами: что утверждено свидѣтельствомъ Ліутпранда, Кремонскаго Епископа, бывшаго въ десятомъ вѣкѣ два раза Посломъ въ Константинополѣ. «Руссовъ, говоритъ онъ, именуемъ и Норманами (^[99]).» — III. Цари Греческіе имѣли въ первомъ-надесять вѣкѣ особенныхъ тѣлохранителей, которые назывались Варягами, Βαραγγοι, а по своему Waringar, и состояли большею частію изъ Нормановъ (^[100]). Слово Vaere, Vara, есть древнее Готѳское и значитъ союзъ: толпы Скандинавскихъ витязей, отправляясь въ Россію и въ Грецію искать счастія, могли именовать себя Варягами въ смыслѣ союзниковъ или товарищей (^[101]). Сіе нарицательное имя обратилось въ собственное. — IV. Константинъ Багрянородный, царствовавшій въ десятомъ вѣкѣ; описывая сосѣдственныя съ Имперіею земли, говоритъ о порогахъ Днѣпровскихъ и сообщаетъ имена ихъ на Славянскомъ и Русскомъ языкѣ. Русскія имена кажутся Скандинавскими: покрайней мѣрѣ не могутъ быть изъяснены иначе (^[102]). — V. Законы, данные Варяжскими Князьями нашему Государству, весьма сходны съ Норманскими. Слова Тіунъ, Вира и прочія, которыя находятся въ Русской Правдѣ, суть древнія Скандинавскія или Нѣмецкія (о чемъ будемъ говорить въ своемъ мѣстѣ). — VI. Самъ Несторъ повѣствуетъ, что Варяги живутъ на морѣ Бальтійскомъ къ Западу (^[103]), и что они разныхъ народовъ: Урмяне, Свіе, Англяне, Готы. Первое имя въ особенности означаетъ Норвежцевъ, второе Шведовъ, а подъ Готами Несторъ разумѣетъ жителей Шведской Готіи. Англяне же причислены имъ къ Варягамъ для того, что они вмѣстѣ съ Норманами составляли Варяжскую дружину въ Константинополѣ (^[104]). И такъ сказаніе нашего

собственнаго Лѣтописца подтверждаетъ истину, что Варяги его были Скандинавы (^[105]).

Но сіе общее имя Датчанъ, Норвежцевъ, Шведовъ, не удовлетворяетъ любопытству Историка: мы желаемъ знать, какой народъ, въ особенности называясь Русью, далъ отечеству нашему и первыхъ Государей и самое имя, уже въ концѣ девятаго вѣка страшное для Имперіи Греческой? Напрасно въ древнихъ лѣтописяхъ Скандинавскихъ будемъ искать объясненія: тамъ нѣтъ ни слова о Рюрикѣ и братьяхъ его, призванныхъ властвовать надъ Славянами (^[106]); однакожь Историки находятъ основательныя причины думать, что Несторовы Варяги-Русь обитали въ Королевствѣ Шведскомъ, гдѣ одна приморская область издавна именуется Росскою, Ros-lagen (^[107]). Жители ея могли въ VII, VIII или IX вѣкѣ быть извѣстны, въ земляхъ сосѣдственныхъ, подъ особеннымъ названіемъ, такъ же, какъ и Готландцы, коихъ Несторъ всегда отличаетъ отъ Шведовъ (^[108]). Финны, имѣя нѣкогда съ Рос-лагеномъ болѣе сношенія, нежели съ прочими странами Швеціи, донынѣ именуютъ всѣхъ ея жителей вообще Россами, Ротсами, Руотсами (^[109]). — Сіе мнѣніе основывается еще на любопытномъ свидѣтельствѣ историческомъ.

Въ Бертинскихъ Лѣтописяхъ, изданныхъ Дюшеномъ, между случаями 839 года описывается слѣдующее происшествіе: (^[110]) «Греческій Императоръ Ѳеофилъ прислалъ Пословъ къ Императору Франковъ, Людовику Благонравному, и съ ними людей, которые называли себя Россами (Rhos), а Короля своего Хаканомъ (или Гаканомъ), и пріѣзжали въ Константинополь для заключенія дружественнаго союза съ Имперіею. Ѳеофилъ въ грамотѣ своей просилъ Людовика, чтобы онъ далъ имъ способъ безопасно возвратиться въ ихъ отечество: ибо они ѣхали въ Константинополь чрезъ земли многихъ дикихъ, варварскихъ и свирѣпыхъ народовъ: для чего Ѳеофилъ не хотѣлъ снова подвергнуть ихъ такимъ опасностямъ. Людовикъ, распрашивая сихъ людей, узналъ, что они принадлежатъ къ народу Шведскому.» — Гаканъ былъ конечно однимъ изъ Владѣтелей Швеціи, раздѣленной тогда на маленькія области, и свѣдавъ о славѣ Императора Греческаго, вздумалъ отправить къ нему Пословъ.

Сообщимъ и другое мнѣніе съ его доказательствами. Въ Степенной Книгѣ XVI вѣка и въ нѣкоторыхъ новѣйшихъ лѣтописяхъ сказано, что Рюрикъ съ братьями вышелъ изъ Пруссіи, гдѣ издавна назывались Курскій заливъ Русною, сѣверный рукавъ Нѣмена или Мемеля Руссою, окрестности же ихъ Порусьемъ. Варяги-Русь могли переселиться туда изъ Скандинавіи, изъ Швеціи, изъ самаго Рослагена, согласно съ извѣстіемъ древнѣйшихъ Лѣтописцевъ Пруссіи, увѣряющихъ что ея первобытные жители, Ульмиганы или Ульмигеры, были въ гражданскомъ состояніи образованы Скандинавскими выходцами, которые умѣли читать и писать. Долго обитавъ между Латышами, они могли разумѣть языкъ Славянскій и тѣмъ удобнѣе примѣниться къ обычаямъ Славянъ Новогородскихъ. Симъ удовлетворительно изъясняется, отъ чего въ древнемъ Новѣгородѣ одна изъ многолюднѣйшихъ улицъ называлась Прусскою. Замѣтимъ также свидѣтельство Географа Равенскаго: онъ жилъ въ VII вѣкѣ, и пишетъ, что близъ моря, гдѣ впадаетъ въ него рѣка Висла, есть отечество Роксоланъ (^[111]): думаютъ, нашихъ Россовъ, коихъ владѣніе могло простираться отъ Курскаго залива до устья Вислы. — Вѣроятность остается вѣроятностію: по крайней мѣрѣ знаемъ, что какой-то народъ Шведскій въ 839 году, слѣдственно еще до пришествія Князей Варяжскихъ въ землю Новогородскую и Чудскую, именовался въ Константинополѣ и въ Германіи Россами (^[112]).

Предложивъ отвѣтъ на вопросы: кто были Варяги вообще и Варяги-Русь въ особенности (^[113])? скажемъ мнѣніе свое о Несторовой Хронологіи. Не скоро Варяги могли овладѣть всею обширною страною отъ Бальтійскаго моря до Ростова, гдѣ обиталъ народъ Меря; не скоро могли въ ней утвердиться, такъ чтобы обложить всѣхъ жителей данію; не вдругъ могли Чудь и Славяне соединиться для изгнанія завоевателей, и всего труднѣе вообразить, чтобы они, освободивъ себя отъ рабства, немедленно захотѣли снова отдаться во власть чужеземцевъ: но Лѣтописецъ объявляетъ, что Варяги пришли отъ Бальтійскаго моря въ 859 году, и что въ 862 Варягъ Рюрикъ и братья его уже княжили въ Россіи полунощной (^[114])!.. Междоусобіе и внутренніе безпорядки открыли Славянамъ опасность и вредъ народнаго правленія; но не знавъ инаго въ теченіе многихъ

столѣтій, уже ли въ нѣсколько мѣсяцевъ они возненавидѣли его и единодушно увѣрились въ пользѣ Самодержавія? Для сего надлежало бы, кажется, перемѣниться обычаямъ и нравамъ; надлежало бы имѣть опытность долговременную въ несчастіяхъ: но обычаи и нравы не могли перемѣниться въ два года Варяжскаго правленія, до котораго они, по словамъ Нестора, умѣли довольствоваться древними законами отцевъ своихъ (^[115]). Что вооружило ихъ противъ Норманскихъ завоевателей? любовь къ независимости — и вдругъ сей народъ требуетъ уже Властителей?.. Историкъ долженъ по крайней мѣрѣ изъявить сомнѣніе и признать вѣроятною мысль нѣкоторыхъ ученыхъ мужей, полагающихъ, что Норманы ранѣе 859 года брали дань съ Чуди и Славянъ (^[116]). Какъ Несторъ могъ знать годы происшествій за 200 и болѣе лѣтъ до своею времени? Славяне, по его же извѣстію, тогда еще не вѣдали употребленія буквъ (^[117]): слѣдственно онъ не имѣлъ никакихъ письменныхъ памятниковъ для нашей древней Исторіи, и счисляетъ годы со временъ Императора Михаила, какъ самъ говоритъ, для того, что Греческіе Лѣтописцы относятъ первое нашествіе Россіянъ на Константинополь къ Михаилову царствованію (^[118]). Изъ сего едва ли не должно заключить, что Несторъ по одной догадкѣ, по одному вѣроятному соображенію съ извѣстіями Византійскими, хронологически расположилъ начальныя происшествія въ своей лѣтописи. Самая краткость его въ описаніи временъ Рюриковыхъ и слѣдующихъ заставляетъ думать, что онъ

говоритъ о томъ единственно по изустнымъ преданіямъ, всегда немногословнымъ. Тѣмъ достовѣрнѣе сказаніе нашего Лѣтописца въ разсужденіи главныхъ случаевъ: ибо сія краткость доказываетъ, что онъ не хотѣлъ прибѣгать къ вымысламъ; но лѣтосчисленіе дѣлается сомнительнымъ. При Дворѣ Великихъ Князей, въ ихъ дружинѣ отборной и въ самомъ народѣ долженствовала храниться память Варяжскаго завоеванія и первыхъ Государей Россіи; но вѣроятно ли, чтобы старцы и Бояре Княжескіе, коихъ разсказы служили, можетъ быть, основаніемъ нашей древнѣйшей лѣтописи, умѣли съ точностію опредѣлить годъ каждаго случая? Положимъ, что языческіе Славяне, замѣчая лѣта какими нибудь знаками, имѣли вѣрную Хронологію (^[119]): одно ея соображеніе съ Хронологіею Византійскою, принятою ими вмѣстѣ съ Христіанствомъ, не могло ли ввести нашего перваго Лѣтописца въ ошибку? — Впрочемъ мы не можемъ замѣнить лѣтосчисленія Несторова другимъ вѣрнѣйшимъ; не можемъ ни рѣшительно опровергнуть (^[120]), ни исправить его, и для того, слѣдуя оному во всѣхъ случаяхъ, начинаемъ Исторію Государства Россійскаго съ 862 года.

Но прежде должно имѣть понятіе о древнемъ характерѣ народа Славянскаго вообще, чтобы Исторія Славянъ Россійскихъ была для насъ и яснѣе и любопытнѣе. Воспользуемся извѣстіями современныхъ Византійскихъ и другихъ, не менѣе достовѣрныхъ Лѣтописцевъ, прибавивъ къ нимъ сказанія Несторовы о нравахъ предковъ нашихъ въ особенности.