2

ПРИМѢЧАНІЯ

КЪ I ТОМУ

ИСТОРІИ ГОСУДАРСТВА РОССІЙСКАГО.

3

(1) Сія мнимая Орфеева Поэма состоитъ изъ 1373 стиховъ. Вѣроятнѣе, что она есть произведеніе Стихотворца Ономакрита, Ксерксова современника. См. ея географическое изъясненіе въ Маннерт. Geographie der Griechen und Römer, Т. IV, стр. 27 и слѣд. Не говорю еще о новѣйшей Поэмѣ Аргонавтовъ, сочиненной Аполлоніемъ Родосскимъ.

(2) См. Одис. XI, 13.

(3) Нынѣшніе Греки и Турки называютъ его также Μαυρο ϑάλασσα, Kara Degniz или Denghis (Баер. Opuscula, de Cimmeriis стр. 127).

(4) Понтъ Эвксинскій (или Черное море) назывался прежде Αξενος, то есть негостепріимнымъ; а послѣ дали ему имя Ευξεινος, то есть гостепріимнаго (Страбон. Geographia cum notis Casauboni, изд. Амстердамское, кн. VII, стр. 458). — Греки именовали сперва Гипербореями всѣхъ людей жившихъ за Ѳракіею, откуда вѣялъ къ нимъ сѣверный вѣтеръ (См. Маннерт. Geographie der Griechen, Т. IV, стр. 48); а послѣ Стихотворцы въ воображеніи своемъ отдалили сихъ мнимосчастливыхъ смертныхъ — коихъ Гомеръ въ Иліадѣ называетъ Авіями, а мнимый Орфей Макровіями — къ самымъ полунощнымъ границамъ міра, гдѣ возвышаются Рифейскія горы, подобно Гипербореямъ баснословныя (см. Страбона кн. VII, стр. 452, 458): ибо сомнительно, чтобы Греки разумѣли подъ симъ именемъ наши Уральскія горы, какъ думалъ Герберштейнъ, а за нимъ Штраленбергь и другіе Географы. Помпоній Мела, Плиній, Солинъ, такимъ образомъ говорятъ о славныхь Гипербореяхъ. «Земля у нихъ плодоносная, воздухъ чистый и благорастворенный. Они живутъ долѣе и счастливѣе всѣхъ иныхъ людей: ибо не знаютъ болѣзней, ни злобы, ни войны, и проводятъ дни свои въ невинной, безпечной веселости и въ гордомъ спокойствіи. Жилища ихъ суть прекрасные лѣса и дубравы, а плоды древесные служатъ имъ пищею; они умираютъ равнодушно и единственно тогда, какъ жизнь уже теряетъ для нихъ всѣ прелести: даютъ пиръ друзьямъ и родственникамъ; украшаютъ вѣнками свою голову и бросаются въ волны морскія.» Сіе описаніе, основанное на баснословіи Грековъ, плѣнило воображеніе нѣкоторыхъ ученыхъ мужей Сѣвера, и всякой изъ нихъ хотѣлъ быть единоземцемъ счастливыхъ Гипербореевъ. Олавъ или Олофъ Верелій, Шведскій Профессоръ, доказывалъ, что Гипербореи обитали въ его отечествѣ. Рудбекъ, также Шведъ, утверждалъ, что самое имя ихъ есть Скандинавское: Yfwerboren, люди высокаго роду (Atlantica, Т. I, стр. 367). Торфей хотѣлъ обратить Норвегію въ страну Гиперборейскую. Мы, Русскіе, могли бы также объявить права свои на сію честь и славу! — Петербургскіе Академики, Баеръ и Фишеръ, писали о Гипербореяхъ. Любопытные найдутъ еще въ Mém. de l’Acad. des Inscr. Т. X, стр. 176 и 198, два разсужденія о томъ же предметѣ.

(5) См. о городѣ Ольвіи Страбон. Geograph. ст. 470. Не давно, по разнымъ памятникамъ, отрытымъ въ землѣ, узнали мы его мѣсто: на Бугскомъ Лиманѣ, близъ деревни Ильинской, принадлежащей Графу Кушелеву. Ученый Келеръ занимается описаніемъ сихъ важныхъ древностей. — Діонъ Хризостомъ, славный Ораторъ Траянова времени, говоритъ въ Orat. Borysthenit. о своемъ путешествіи въ Ольвію. Діонъ произнесъ тамъ, въ Юпитеровомъ храмѣ, высокопарную рѣчь,

6

и плѣнилъ народъ своимъ краснорѣчіемъ. — Діодоръ Сицилійскій (XII, 31) сказываетъ, что въ теченіе 85 Олимпіады (которая началась за 440 лѣтъ до Рождества Христова) Воспорское Царство уже существовало. Г. Келеръ издалъ описаніе двухъ статуй, посвященныхъ Воспорскою Царицею Комосаріею богинямъ Нергесѣ и Астарѣ лѣтъ за 200 до P. X. и найденныхъ въ Таврической Губерніи (см. Dissertation sur le monument de la Reine Comosarie). Г. Буле весьма удовлетворительно изъяснилъ надпись сего памятника (см. Москов. Учен. Вѣдомости, 1805, No. 28). — См. о Херсонѣ Страбона Geogr. стр. 474.

(6) Киммеріане, изгнанные Скиѳами (за 650 лѣтъ до P. X.) удалились отчасти въ Малую Азію, отчасти въ Германію, откуда они чрезъ нѣсколько вѣковъ, подъ именемъ Цимбровъ, ворвались въ Римскія владѣнія. Сіе мнѣніе есть общее; но Гаттереръ думаетъ, что Цимбры, побѣжденные Маріемъ, за 114 лѣтъ до P. X. вышли прямо изъ Крыма, будучи снова вытѣснены Скиѳами: см. Commentationes Societatis Scientiarum Gottingensis, Т. XII, стр. 146. — Геродотъ пишетъ (кн. IV), что въ его время были еще въ Скиѳіи Киммерійскія стѣны, Киммеріискій проливъ и страна Киммерія. Всѣмъ извѣстно названіе Воспора Киммерійскаго, соединяющего Азовское море съ Чернымъ.

(7) Геродотъ пишетъ, что Скиѳы, извѣстные Персамъ подъ именемъ Саковъ, сами себя называли Сколотами. — Баеръ доказываетъ, что Геродотовъ Араксъ есть Волга (Opuscula, стр. 68—71). О Скиѳахъ въ южной Азіи см. Діодора Сиц. кн. II.

(8) Герод. кн. IV.

(9) См. Страбон. Geograph. стр. 474. Геродотъ измѣряетъ такъ называемыми Олимпійскими стадіями: въ каждой изъ нихъ считалось 600 Греческихъ или 569 Парижскихъ футовъ (см. Commentationes Societ. Scient. Gottingensis, Т. II, стр. 123). Вопреки разстоянію, означенному Геродотомъ, Рудбекъ искалъ Меланхленовь близъ Ладоги и Онеги, ибо Греческій Историкъ сказываетъ, что за Меланхленами находились озера!

(10) Гаттереръ подъ именемъ Ирковъ разумѣетъ Аорсовъ; но Помпоній Мела и Плиній, слѣдуя Геродоту въ описаніи народовъ сѣверныхъ, называютъ ихъ Турками.

(11) Аргиппеи разсказывали еще о другихъ людяхъ съ козьими ногами, а Исседоны о Циклопахъ-Аримаспахъ. О Сибир. рудникахъ см. сей Исторіи Т. III, примѣч. 88. Уже во времена Авраамовы было много серебра и золота въ Азіи и въ Египтѣ.

(12) См. Геродота, кн. I, въ концѣ. Тогда была у Массагетовь Царица Томира или Томирисъ.

(13) Извѣстно, что Донъ въ Тульской Губерніи дѣйствительно вытекаетъ изъ Ивановскаго озера: чего Страбонъ и другіе новѣйшіе Географы не знали.

(14) Баеров. Opuscula, стр. 215—217.

(15) Герод. кн. IV.

(16) Трога Помпея, сокращеннаго Юстиномъ. Филиппъ вывелъ изъ Скиѳіи 20, 000 женщинъ и дѣтей.

(17) Страбонъ пишетъ, что Воспорскій Царь Парисадъ добровольно поддался Митридату. О побѣдахъ Александра Великаго см. Арріана. Геродотъ называетъ Гетовъ безсмертными, ибо они вѣрили, что смерть переводитъ человѣка въ

7

другую жизнь. Римляне обыкновенно именовали ихъ Даками. Они по смерти Беребиста начали утѣснять Гетовъ; но въ царствованіе Домиціана явился въ Дакіи новый Герой, Децебалъ, который принялъ къ себѣ многихъ Римскихъ воиновъ, основалъ крѣпости, и старался образовать народъ свой. Счастливый во всѣхъ воинскихъ предпріятіяхъ до временъ Траяна, Децебалъ уступилъ наконецъ побѣду сему знаменитому Императору, и гнушаясь рабствомъ, умертвилъ себя добровольно (см. Діона Кас. LXVIII, 14). Въ Страбоново время Даки еще имѣли до 40, 000 воиновъ.

(18) См. Діова Хризост. Orat. Boristh.

(19) Вотъ слова Діодоровы (кн. II) по Латинскому переводу: Hi (Sauromatae) multis post annis numero et viribus aucti, magnam Scythiae partem devastarunt, et omnibus, quos debellaverant, internecione sublatis, maximam regionis partem desolavere. Географы первыхъ вѣковъ все еще твердили о Каллипидахъ и другихъ Скиѳскихъ народахъ, повторяя Геродотовы извѣстія о Черноморской Скиѳіи, и мѣшая ихъ съ новѣйшими, то есть, бывшее съ настоящимъ. Слова Плиніевы (IV, 25): Scytharum verum nomen usque quoque transiit in Sarmatas atque Germanos: nec aliis prisca illa duravit appellatio, quam qui extremi gentium harum, ignoti prope caeteris mortalibus, degunt.

(20) См. Тунмана Gesch. der Völker am Schwarz. Meere, стр. 10, также Маннерт. Geogr. IV, 139. Нѣкоторые причисляютъ Роксоланъ къ Скиѳскимъ народамъ; но Римляне, по сказанію Плинія, называли Скиѳами и Сарматовъ. Тацитъ, не только краснорѣчивѣйшій Историкъ, но и лучшій Географъ своего времени, именуетъ Роксоланъ Сарматами (кн. I, § 79), а не Германцами, какъ желаетъ доказать Гаттереръ. Къ сему прибавимъ еще два обстоятельства: 1) Страбонъ говоритъ, что Роксолане жили на колесницахъ (въ кибиткахъ), подобно Сарматскимъ и другимъ Азіатскимъ народамъ (кн. VII); 2) Язиги въ договорѣ съ Римлянами требовали для себя невозбраннаго сообщенія съ Роксоланами (см. Діона Касс. кн. LXXI): чѣмъ также подтверждается ихъ народное братство. Помпоній Мела пишетъ, что Сарматы раздѣлялись на множество племенъ (una gens, aliquot populi et aliquot nomina), изъ коихъ всякое имѣло особенное имя свое, но всѣ говорили однимъ языкомъ: какимъ? не знаемъ, вопреки Татищеву, который безпрестанно толкуетъ намъ слова Сарматскія, воображая, что сей языкъ и Финскій есть одинъ. Миллеръ скромнымъ образомъ замѣтилъ ошибку; но Русскіе Историки не послушались его, и Болтинъ также говоритъ о языкѣ Сарматскомъ, неизвѣстномъ никому въ ученомъ свѣтѣ. — Геродотъ (кн. IV) разсказываетъ, что Савроматы произошли отъ смѣшенія Амазонокъ съ юношами Скиѳскими: по тому жены первыхъ всегда ходили воевать вмѣстѣ съ мужьями, и всякая дѣвица долженствовала убить непріятеля прежде своего супружества. Плиній называетъ Сарматовъ народомъ Мидійскимъ. Гаттереръ ясно доказываетъ, что они пришли изъ Азіи въ Европу лѣтъ за 80 до P. X. (см. Comment. Societ. Scient. Gottingensis, Т. XII, 157—159).

Обширная Птолемеева Сарматія, изображаемая на всѣхъ картахъ древняго міра, дѣйствительно существовала только, по выраженію ученаго Тунмана (Gesch. der Oest. Völk., 12) въ головѣ сего Александрійскаго Математика и Географа. Впрочемъ Птолемею не хотѣлось разстаться съ именемъ Скиөіи, которое со временъ Геродотовыхъ было въ общемъ употребленіи: и для того онъ сохранилъ оную въ своемъ землеописаніи, назначивъ ей предѣлами всю страну отъ

8

сѣверо-восточныхъ береговъ моря Каспійскаго до Имая (Альтайскихъ горъ въ Тобольской Губерніи, какъ думаютъ), и далѣе къ Серикѣ или къ границамъ Китайскимъ.

(21) См. Плинія кн. IV, гл. 12. Греки и Римляне называли ихъ Метанастами или переселенцами. Вѣроятно, что нѣкоторые изъ нихъ остались въ нынѣшней Россіи, въ окрестностяхъ Азовскаго и Чернаго моря (см. ниже); но объ нихъ не упоминается въ Исторіи. Одинъ Птолемей говоритъ во второмъ вѣкѣ о Язигахъ Меотисскихъ (Cl. Ptol. Geographia. кн. III).

(22) См. Діона Хр. Orat. Boristh.

(23) См. Штрит. Memor. populorum, Т. IV, стр. 332, и Тунмана Gesch. der Oestl. Völk. стр. 17. Діонисій Харакскій упоминаетъ объ Аланахъ еще въ первомъ вѣкѣ, называя ихъ сильнымъ народомъ и богатымъ конями, обитающимъ отъ нынѣшняго Кинбурна на Сѣверъ между Дономъ и Днѣпромъ, въ сосѣдствѣ съ Роксоланами, единоплеменными съ ними, по сказанію Плинія (кн. IV, 25). Моисей Хоренскій полагаетъ Аланъ близъ Кавказа. Всѣхъ подробнѣе говоритъ объ нихъ Амміанъ Марцеллинъ, Историкъ IV вѣка (кн. XXXI, гл. 2). — Прокопій Кес. называетъ Аланъ Готѳскимъ народомъ, ибо они считались Массагетами, то есть, Великими Гетами: въ его же время не различали Гетовъ, народа Ѳракійскаго, и Готѳовъ, во первыхъ по сходству имени, а во вторыхъ и по тому, что Готѳы, завоевавъ Дакію, смѣшались съ древними ея жителями, Гетами. Дегинъ думаетъ (см. Histoire des Huns), что Алане обитали нѣкогда среди горъ Уральскихъ, и что названіе ихъ произошло отъ слова Алинъ, которое означаетъ гору. — Амміанъ Марцеллинъ пишетъ, что мечь былъ единственнымъ божествомъ Аланъ: воткнувъ его въ землю, они покланялись ему какъ идолу (см. выше о Скиѳахъ). Сей Историкъ прибавляетъ, что Алане вообще сходствовали обычаями съ Гуннами.

(24) Объ нихъ говорятъ Страбонъ, Плиній, Тацитъ (см. Тунмана Gesch. der Oestl. Völk. 17—20).

(25) Дакію составляли Молдавія, Валахія, Трансильванія, даже часть Венгріи и Баннатъ Темесварскій (см. Маннерт. Geographie, IV, 172). — О Готѳахъ см. Штрит. Memor. popul. I, 37—240. Здѣсь можемъ упомянуть о гипотезѣ болѣе остроумной, нежели вѣроятной, коею изъясняютъ ужасное остервененіе народовъ Германскихъ противъ Рима. Утверждаютъ, что Готѳы жили нѣкогда въ Скиѳіи на Черномъ морѣ, имѣли участіе въ войнахъ Митридата, и побѣжденные Легіонами Республики (уже во время Траяново, какъ думаетъ Далинъ) искали убѣжища въ странахъ полунощныхъ, съ вождемъ своимъ Одиномъ, который оружіемъ и мудростію покорилъ себѣ знатную часть Сѣвера и вселилъ въ народы его ненависть къ Риму. Въ одной Греческой, такъ называемой Пасхальной лѣтописи дѣйствительно сказано, что Траянъ въ 106 году воевалъ съ Персами и Готѳами: слѣдственно послѣдніе обитали тогда близъ Персіи? Но Готѳы въ третьемъ вѣкѣ пришли въ Дакію изъ Скандинавіи, какъ пишетъ ихъ Историкъ VI столѣтія, Іорнандъ (см. его сочиненіе de rebus Geticis, Гамбург. изд. 1611 года, стр. 83). Еще вѣка за три до Христіанскаго лѣтосчисленія славный Пиѳеасъ, Марсельскій уроженецъ, имѣвъ случай видѣть отдаленныя сѣверныя земли, въ окрестностяхъ моря Бальтійскаго нашелъ Готѳовъ, которыхъ онъ и Плиній называютъ Гуттонами, Тацитъ Готонами, Птолемей Гитонами. Впрочемъ Пиѳеасъ слылъ великимъ лжецомъ, ибо хотѣлъ увѣрить современниковъ, что на Сѣверѣ Европы нѣтъ уже ни земли, ни моря, ни воздуха, и

9

стихіи, перемѣшанныя между собою, образуютъ какое-то непроницаемое вещество (см. Страбона, стр. 163). По его словамъ, онъ доѣзжалъ отъ Испаніи до рѣки Дона и полунощнаго острова Туле за Британніею. Что касается до Исторіи Одина, Скандинавскаго Магомета, то она принадлежитъ вообще болѣе къ баснословію Скальдовъ, нежели къ достовѣрной Исторіи. По сказанію Эдды, онъ вышелъ изъ Азгарда; а какъ Страбонъ упоминаетъ о Скиѳскомъ народѣ Азіяхъ (стр. 779), извѣстныхъ также Плинію и Птолемею, то Сѣверные Повѣствователи (см. Стурлез. Hist. Reg. Sept. I, стр. 2) безъ всякаго сомнѣнія выводятъ Одина изъ окрестностей Дона. Нѣкоторые увѣрены даже, что баснословный Азгардъ есть нашъ Азовъ. Маллетъ говоритъ (Histoire de Dannemarc. I, 54), что древнее Кельтское слово Азъ знаменовало Господина и Бога: можетъ быть, Исландскіе Стихотворцы хотѣли сказать только, что Одинъ родился въ странѣ боговъ.

(26) См. Memor. popul. I, 42. — Іорнандъ (de rebus Geticis стр. 103) говоритъ, что Готѳамъ повиновались и Меря и Мордва, Merens, Mordens. Линней пишетъ, что многія огородныя травы, растущія единственно на степяхъ Азіатской Россіи, сдѣлались извѣстны въ Европѣ тогда, какъ Готѳы заняли Италію. Въ числѣ сихъ травъ онъ именуетъ шпинатъ, лебеду, чернобыльникъ, дикій хмѣль (см. Шлецер. Probe Russ. Annal. стр. 45).

(27) Скандинавы издревле называли Эстландіею всѣ восточные берега моря Бальтійскаго (см. Далина Gesch. des Schwedisch. Reichs, I, 297) отъ устья Вислы до залива Финскаго.

Іорнандъ de rebus Geticis, стр. 103: Post Herulorum caedem idem Hermanricus in Venetos arma commovit, qui quamvis armis desperiti, sed numerositate pollentes, primo resistere conabantur ..... Nam hi, ut initio expositions, vel catalogo gentis dicere coepimus, ab una stirpe exorti tria nunc nomina reddidere, id est Veneti, Antes, Sclavi, qui quamvis nunc, ita facientibus peccatis nostris, ubique desaeviunt, tamen tunc omnes Hermanrici imperiis serviere. Haestorum quoque similiter nationem, qui longissimam ripam Oceani Germanici insident., idem ipse prudentiae virtute subegit. To есть: «Побѣдивъ Геруловъ» (обитавшихъ въ сіе время еще при Бальтійскомъ морѣ) «Германрикъ пошелъ войною на Венетовъ, которые были въ дѣлѣ ратномъ неискусны, но многочисленны и старались сперва обороняться. Хотя Венеты, Анты, Славяне, называются нынѣ сими тремя разными именами, однакожь происходятъ отъ одного племени. Теперь они за грѣхи наши вездѣ свирѣпствуютъ, но прежде всѣ повиновались Германриковой власти. Онъ также покорилъ Эстовъ на берегахъ Германскаго Океана, » и проч.

(28) См. Геродота, кн. III, и Баера de numo Khodio въ его Opuscul. ad Historiam Antiquam, стр. 500. Зная единственно Адріатическихъ Венетовъ, Греки искали Эридана въ Италіи, и думали, что онъ есть рѣка По. Но Діодоръ Сицилійскій (кн. V) и Плиній (кн. XXXVII, гл. 2 и 3) ясно говорятъ, что янтарь собирается въ Сѣверной Европѣ, и что тамъ, а не въ Италіи, течетъ славная рѣка Эриданъ. Баеръ разумѣетъ подъ симъ именемъ Западную Двину (Opuscula, стр. 527, 528).

Нѣкоторые считаютъ Славянами и Венетовъ Италіянскихъ, будто бы пришедшихъ съ Антеноромъ изъ Фригіи послѣ разрушенія Трои, и говорятъ: «Венеты назывались и Генетами, коихъ имя безъ сомнѣнія произошло отъ Греческаго слова Αινος, хвала» — см. Іорнанда de reb. Get. гл. 29, и Павла Діак. de gest. Longobard. кн. II,

10

гл. 14 — «хвала то же, что и слава, отъ которой происходитъ имя Славянъ: и такъ Венеты были Славяне!» Но Страбонъ, которому надлежало знать Италіянскихъ Венетовъ, признаетъ ихъ (стр. 298) за одинъ народъ съ Белгическими Галлами-Венетами, побѣжденными Цесаремъ въ морскомъ сраженіи: Hos ego Venetos (Белгическихъ) existimo Venetiarum in Adriatico sinu esse auctores. — Гомерова Поэма столь прославила Трою, что всѣ народы хотѣли быть Троянами. Эней вышелъ изъ Трои: Одинъ Скандинавскій также (см. предисловіе къ Исландской Эддѣ): слѣдственно и Славянамъ надлежало дать право гражданства въ Иліонѣ.

Донынѣ въ Германіи именемъ Вендовъ означаютъ Славянъ: думаютъ, что Нѣмцы назвали ихъ такъ отъ глагола sich wenden, обращаться, переходить съ мѣста на мѣсто. Финны и всѣхъ Русскихъ именуютъ Венналенами.

(29) См. Шлецер. Nord Gesch: 10—34 и Геснер. de Phoenicum navigationibus extra columnas Herculis. Въ Азіи цвѣли уже государства, когда въ Европѣ жили одни дикіе люди. Кадму и Финикіянамъ, основателямъ Кадикса, принадлежитъ честь и слава Европейскаго образованія. Мореходцы ихъ года по три не возвращались въ отечество (см. Шлецер. Versuch einer Geschichte des Handels und Schiffahrt in den ältesten Zeiten). Къ сожалѣнію, всѣ книги Финикіянъ пропали, и только нѣкоторыя ихъ географическія свѣдѣнія дошли до насъ посредствомъ Грековъ. Стихотворецъ Авіенъ говоритъ о путешествіи Карѳагенца Имилькона въ сѣверную часть міра еще за 150 лѣтъ до Пиѳеаса (см. Шпренгеля Gesch. der Entdeckungen стр. 57).

Янтарь и олово, привозимое Финикіянами изъ Британніи, были уже извѣстны Гомеру. Страбонъ (кн. III) разсказываетъ, что Финикіяне ходили къ островамъ Касситерскимъ, или Британскимъ, для купли олова, и таили сію торговлю отъ другихъ народовъ. Какой-то Финикіянинъ, видя, что одинъ Римскій мореплаватель не отстаетъ отъ него (въ надеждѣ узнать путь къ упомянутымъ островамъ) поставилъ на мель корабль свой и Римскій: за что сограждане наградили его деньгами изъ казны общественной. — Однакожь мы не хотимъ говорить утвердительно о непосредственномъ сношеніи Венедовъ съ Финикіянами, которымъ и Германцы, сосѣды первыхъ, могли доставлять янтарь. Въ Тацитово время онъ шелъ единственно изъ земли Эстовъ (Descr. German. XLV), куда въ церствованіе Нерона ѣздилъ для того одинъ Всадникъ Римскій (см. Плинія, кн. XXXVII, гл. 3). Сіи Эсты были народомъ Германскимъ, называли янтарь Glesum (Glas), и говорили языкомъ сходнымъ съ Британскимъ. Тунманъ заключаетъ (Untersuchungen über die ält. Gesch. Nordisch. Völk. стр. 9) что они, завладѣвъ берегами Бальтійскими, принудили Венедовъ удалиться въ Литву, Россію, и проч. Гарткнохъ того же мнѣнія (Alt- und Neues Preußen, гл. I, стр. 10, 23). Онъ думаетъ, что имя Прусской Шалавоніи (Shalauen), Вендена, Виндау, Ушевенде въ Ливоніи и Курляндіи произошло отъ Славянъ и Венедовъ, которые жили тамъ прежде Эстовъ. Германскіе Эсты могли вмѣстѣ съ Готѳами переселиться въ Дакію.

Прибавимъ однакожь, что нѣкоторые изъяснители древностей считаютъ не Пруссію, а Ютландію тою землею, гдѣ Финикіяне и Римляне искали янтаря: см. Шпренгеля Gesch. der Entdeckung. 51 и 114.

(30) Тацитъ пишетъ (Descr. Germ. XLI), что они жили въ сосѣдствѣ съ Певками Дакійскими,

11

а Плиній (кн. IV, гл. 13): quidam haec habitari ad Vistulam usque fluvium a Sarmalis, Venedis, Sciris, Hirris tradunt. — Если вѣрить извѣстію Космографа Эѳика (Aethici Cosmographia, стр. 26 въ изд. 1685 года), то Юлій Цесарь посылалъ трехъ ученыхъ мужей для измѣренія міра и для его описанія: Зенодокса въ страны восточныя, Ѳеодота въ сѣверныя, Поликлита въ южныя. Эѳикъ жилъ послѣ временъ Константина Великаго (см. Дю-Канж. Constantinop. Christ. I, 62) (*).

(31) Птолемея Geograph. кн. III, стр. 73: Tenent autem Sarmatiam maxime gentes Venedae per totum Venedicum sinum (Бальт. море). Тунманъ (Untersuch. über die Gesch. nord. Völk. стр. 9) думаетъ, что въ Птолемеево время уже не было Венедовъ въ земляхъ приморскихъ, и что сей Географъ сообщаетъ древнѣйшія и новыя извѣстія безъ всякаго разбора. — Не ссылаемся на Пеутингерскую карту: ибо крайне сомнительно, чтобы она сочинена была въ III вѣкѣ, какъ прежде полагали Ученые. Маннертъ (утверждая сіе мнѣніе въ его разсужденіи de Tabulae Peutingerianae aetate), долженъ былъ согласиться, что въ ней есть по крайней мѣрѣ нѣкоторыя вставки монашескія новѣйшихъ временъ: на примѣръ, имя Константинополя: слова подъ Римомъ: ad Stum Petrum; надпись пустыни между Египтомъ и Палестиною: Desertum ubi quadraginta annis erraverunt filii Israël ducente Moyse, и проч. — Гаттереръ считаетъ Птолемеевыхъ Венедовъ Нѣмцами, т. е. Вандалами, воображая, что Славяне назвались ихъ именемъ, занявъ послѣ берега моря Бальтійскаго (см. его Weltgesch. и Comment. Societ. Gottingensis, XII, 263).

Преторій (см. его Orb. Goth.) думалъ, что Бальтійское море получило имя свое отъ бѣлыхъ береговъ. Бальтасъ значитъ на Латышскомъ языкѣ бѣлить. Рыцари Нѣмецкаго Ордена, завоеватели Пруссіи, назвали ея берега, гдѣ находился янтарь, Витландіею, или Бѣлою землею (Баер. Conjecture de nomine Balthici maris, въ Комент. С. Петербургск. Академіи, V, 359). Шенингъ говоритъ, что слово Бальте или Бельте на древнемъ сѣверномъ языкѣ знаменуетъ поясъ. Готѳы могли такъ назвать море свое, воображая, что оно какъ поясъ окружаетъ землю (см. Шлецер. Nord. Gesch. стр. 24). Въ Плиніевой Исторіи уже находимъ имя сѣвернаго острова Бальтіи: Ниѳеасъ называетъ его Базиліею.

(32) «Мы должны» — говоритъ ученый Гейне — «искать древнѣйшихъ свидѣтельствъ о народѣ, и время ихъ считать первою эпохою бытія его для Исторіи. Гдѣ онъ былъ прежде? или откуда вышелъ? узна́емъ развѣ за предѣлами сего міра, extra anni solisque vias.»

Нѣкоторые Ученые (не говорю уже о Мавро-Урбинахъ, Раичахъ и подобныхъ Историкахъ) доказываютъ, что Венеды-Славяне были Скиѳы. «Филиппъ Македонскій, по ихъ мнѣнію, разрушилъ Монархію Скиѳскую; изъ остатковъ ея, кажется, произошли другіе народы, а въ числѣ ихъ и Венеды: ибо нѣкоторыя Скиѳскія имена, сохраненныя Историками, могутъ быть изъяснены языкомъ Славянъ» (см. Allgem. Weltgesch. nach dem Plane Guthrie und Gray, Т. III, или въ Гебгарди Gesch. der Wenden, I, въ предисл. стр. 21). Но 1) Филиппъ не истребилъ Скиѳовъ: черезъ 250 лѣтъ по его кончинѣ они жили въ окрестностяхъ Чернаго моря, сражались съ Митридатомъ, съ Римлянами и съ Гетами. 2) Венеды еще до


(*) «Нѣкоторые считаютъ Венедовъ Плинія и Тацита Германскимъ народомъ» (отмѣтка руки Исторіографа на собственномъ его экземплярѣ И. Г. Р.).

12

временъ Филипповыхъ были уже извѣстны на берегахъ моря Бальтійскаго. 3) Нравы Венедовъ, изображенные Тацитомъ, ни мало не сходствовали съ обычаями Скиѳовъ. 4) Слова языка Скиѳскаго, приводимыя Геродотомъ, такъ мало подходятъ къ Славянскимъ, что ими скорѣе можно доказать несходство сихъ двухъ языковъ. На примѣръ (кн. IV): Эксампеосъ, горькій источникъ; Арима, одинъ; Спу, глазъ, око; Оіоръ, мужъ; Апіа, земля; Пата, умертвить, задавить. — Если же мы, согласно съ Эфоромъ, назовемъ всѣхъ полунощныхъ жителей Скиѳами, въ такомъ случаѣ конечно и Славяне будутъ Скиѳы; но сіе общее имя народовъ различныхъ объяснить ли для насъ ихъ происхожденіе (*)?

(33) См. въ твореніяхъ Жебленевыхъ, sur la grammaire comparative, о связи Европейскихъ языковъ съ Восточными. — Сію вѣроятность Азіатскаго происхожденія всѣхъ народовъ подтверждаетъ славный Линней замѣчаніемъ весьма любопытнымъ. Онъ говоритъ: «Первые люди, созданные Богомъ, жили между Тропиками: не только Св. Писаніе, но и самая нагота человѣка свидѣтельствуетъ, что мы нѣкогда существовали тамъ, гдѣ находимъ животныхъ безъ шерсти: слоновъ, носороговъ, Индѣйскихъ собакъ, и гдѣ всегдашніе древесные плоды служили ему вкусною и самою естественною пищею. Потопъ истребилъ людей, и ковчегъ Ноевъ, какъ сказано въ Св. Писаніи, остановился на горѣ Араратской, откуда цѣпь горъ идетъ къ Сибири и Татаріи, странамъ высочайшимъ, изъ коихъ текутъ многія рѣки въ море Ледовитое, Каспійское, Океанъ Восточный и во всѣ земли окружныя. Сіи мѣста долженствовали казаться Ноеву семейству лучшими и безопаснейшими для обитанія, и Богъ произвелъ тамъ хлѣбъ, которымъ болѣе всего питается человѣкъ внѣ Тропиковъ, и который (что извѣстно Ботаникамъ) растетъ дикій въ одной Россіи восточной. Гейнцельманнъ нашелъ въ степяхъ Башкирскихъ пшеницу и ячмень. Жители Сибирскіе пекутъ хлѣбы изъ дикой ржи. Слѣдственно можно заключить, что Сибирь была первымъ отечествомъ Ноевыхъ потомковъ», и проч. (см. Шлецер. Große Russisch. Annal. стр. 45—46). Шлецеръ, напечатавъ сіе мѣсто изъ Линнеевой рукописной Диссертаціи, прибавляетъ: «Мысль новая и прекрасная! она разительнымъ образомъ доказываетъ пользу Естественной Исторіи для Исторіи народовъ.» Г. Озерецковскій (см. его Путешествіе по озерамъ Ладож. и Онежск. стр. 34), говоритъ, что въ Сибири называютъ дикою рожью и траву колосникъ (Elynus arenarius).

Антонъ (см. его Versuch über der alten Slaven Ursprung) замѣчаетъ, что въ языкѣ нашемъ есть имя слона, вельблюда, обезьяны, которыхъ нѣтъ въ Европѣ. Другіе считаютъ названія нѣкоторыхъ древнихъ городовъ въ Азіи Славянскими: на примѣръ, Смирны. Но это не доказательство, чтобы Славяне уже какъ народъ особенный существовали въ Азіи.

(34) Для того назывались они Гамаксобіями (quia pro sedibus plaustra habent dicti Hamaxobii, пишетъ Мела, кн. II. стр. 39). — Слова Тацитовы о Венедахъ: domos figunt et pedum usu ас pernicitate gaudent, quæ omnia diversa Sarmatis sunt, in plaustro equoque viventibus.

(35) См. Memor. popul. I, 452. Такъ описываетъ ихъ Амміанъ Марцеллинъ (XXX, 2):


(*) Плиній и Птолемей упоминаютъ о народѣ Serbi: вотъ древнѣйшее имя Славянъ. Добров. — По Константину еще въ X вѣкѣ жили Σερβιοι въ Россіи подлѣ Хорватовъ. (Отмѣтка руки Исторіографа на собственномъ его экземплярѣ И. Г. Р.).

13

«Гунны, прежде едва извѣстные, имѣютъ отвратительныя лица и щеки изрѣзанныя ножемъ, для того, чтобы ее росла борода. Они всѣ безобразны, толстошеи, сутулы и кажутся не людьми, а грубыми болванами; ѣдятъ траву, коренья и сырое мясо, согрѣвъ его на сѣдлѣ подъ собою; не знаютъ домовъ, убѣгая ихъ какъ могилъ; скитаются всегда по горамъ и лѣсамъ, привыкаютъ терпѣть холодъ и зной, жажду и голодъ; носятъ одежду изъ полотна или кожъ звѣриныхъ, и гноятъ ее на своемъ тѣлѣ; на лошадяхъ ѣдятъ и спятъ; не сходятъ съ нихъ и во время народныхъ совѣтовъ; говорятъ нескладно и темно; живутъ безъ Вѣры и законовъ; не имѣютъ понятія о чести и нравственности; свирѣпы, лживы, хищны, » и пр. — Іорнандъ, ненавидя Гунновъ за порабощеніе единоземцевъ его, разсказываетъ нелѣпую басню о происхожденіи сего народа. «Въ войскѣ Готоскаго Царя Филимера (говоритъ онъ) завелись волшебницы или вѣдьмы; будучи имъ высланы изъ стана, онѣ ушли въ степь и прижили тамъ съ Фаунами (quos Faunos Ficarios vocant) безобразныхъ Гунновъ, которые долго обитали на восточныхъ берегахъ Азовскаго моря, и наконецъ перешли на другую сторону, въ слѣдъ за ланію, указавшею имъ путь черезъ сіе море.» Византійскіе Историки говорятъ только, что Гунны пришли изъ Азіи чрезъ рѣку Донъ. Дегинъ, по Китайскимъ лѣтописямъ, опредѣляетъ ихъ древнее жилище между рѣкою Иртышемъ и Китаемъ. Они безпрестанно опустошали сію Имперію, и славная стѣна Китайская построена вѣка за три до Христіанскаго лѣтосчисленія для защиты отъ ихъ набѣговъ. Гунны, около Рождества Христова, раздѣлились на Южныхъ и Сѣверныхъ: первые смѣшались съ Китайцами и Татарами; вторые, основавъ разныя области въ Татаріи, явленіемъ своимъ устрашили Европу (см. Histoire générale des Huns). Слѣдственно одинъ изъ народовъ Сибирскихъ уже въ IV вѣкѣ сдѣлался намъ извѣстенъ по Исторіи. — Гунны по общему мнѣнію были Калмыки. Гаттереръ причисляетъ къ нимъ Массагетовъ, Саковъ, Хоразовъ или древнихъ жителей Хивы (см. Comment. Societ. Gottingensis. Т. XIV. стр. 24).

Іорнанд. de rebus Geticis, стр. 105: Hermanricus (уязвленный двумя измѣнниками) tam vulneris dolorem, quam etiam incursiones Hunnorum non ferens, grandaevus et plenus dierum, centesimo decimo anno vitae suae defunctus est. Ам. Марц. сказываетъ, что онъ умертвилъ самъ себя.

(36) См. выше, примѣч. 27. Прокопій (de bell. Goth. кн. III, гл. 4): Nomen etiam quondam Sclavenis Antisque unum erat ..... Una est lingua. Тамъ же, кн. IV, гл. 4: ulteriora ad Septentrionem (страны дальнѣйшія отъ Чернаго моря къ Сѣверу) habent Antarum populi infiniti (заняты многочисленными племенами Антовъ).

(37) Іорнанд. de rebus Geticis, стр. 130. Всѣ они были распяты на крестѣ: in exemplo terroris cruci adfixit (Винитаръ).

(38) См. Присково описаніе посольства отъ Императора къ Аттилѣ (Memoriae populorum Т. I, стр. 513), гдѣ Ромулъ исчисляетъ Аттилины завоеванія. Прискъ разсказываетъ весьма любопытныя подробности объ Аттилѣ, у котораго онъ самъ былъ нѣсколько дней. Греческіе послы нашли его въ станѣ воинскомъ. Аттила, принявъ ихъ и дары Императорскіе съ великою гордостію, велѣлъ имъ ѣхать за собою въ одно мѣстечко, гдѣ онъ жилъ обыкновенно въ мирное время. Тамъ встрѣтили его молодыя дѣвицы, въ длинномъ бѣломъ платьѣ, и пѣли въ честь ему пѣсни на языкѣ Скиѳскомъ. Деревянная стѣна окружала дворецъ,

14

также деревянный, построенный на возвышеніи. Аттила, въ утренніе часы выходя изъ дому, садился у дверей и рѣшилъ тяжбы народныя; въ день принималъ пословъ изъ разныхъ частей міра, а ввечеру ужиналъ съ ними. Всѣ другіе ѣли съ блюдъ серебряныхъ и пили изъ золотыхъ стакановъ: Аттилѣ подавали только деревянные. Въ концѣ ужина являлись Гуннскіе Стихотворцы, пѣть и славить великія побѣды Царя. Друзья и товарищи его, оживленные воспоминаніемъ, битвъ, изъявляли удовольствіе; старцы, лѣтами обезоруженные, плакали отъ умиленія. Аттила, всегда мрачный и задумчивый, безмолвствовалъ, лаская рукою маленькаго сына своего, которому волхвы Гуннскіе обѣщали успѣхи и славу отца. Одежда, мечи и кони вождей его блистали золотомъ и драгоцѣнными каменьями: самъ Аттила презиралъ наружныя украшенія. — Не только Гунны, но и другіе народы, имъ подвластные, любили сего удивительнаго человѣка за его великія свойства и правосудіе. Многіе Греки и Римляне добровольно служили ему. Одинъ изъ нихъ сказалъ Приску: «Я люблю Скиѳскіе нравы. Мы часто воюемъ; но за то въ мирное время наслаждаемся совершеннымъ покоемъ, и не боимся утратить любезной собственности. Въ бывшемъ моемъ отечествѣ, въ Римской Имперіи, властвуютъ тираны, а малодушные рабы не смѣютъ обороняться. Тамъ нѣтъ правосудія, ни равенства въ государ<ст>венныхъ податяхъ, и сильные угнетаютъ слабыхъ.» — Въ числѣ пословъ Императорскихъ былъ человѣкъ, который взялся умертвить грознаго Царя Гунновъ: Аттила зналъ о семъ умыслѣ, но великодушно презрѣлъ его. Воинское счастіе вскружило ему голову, такъ же, какъ и Герою Македонскому. Александръ хотѣлъ называться Юпитеровымъ сыномъ: Аттила говорилъ о себѣ, что онъ бичь Небесный и млатъ вселенныя; что звѣзды падаютъ и земля трепещетъ отъ его взора. — Мы привыкли воображать Гунновъ чудовищами: надобно думать, что Аттила былъ не очень безобразенъ, ибо Гонорія, сестра Императора Валентіана, предлагала ему руку свою.

(39) См. Іорнанд. de reb. Get. стр. 135. — Гепиды въ слѣдъ за Готѳами пришли съ береговъ моря Бальтійскаго.

(40) Іорнанд. de reb. Get. стр. 134. Sauromatae vero, quos Sarmatas diximus..... et quidam ex Hunnis in parte Illyrici ad casirum Martenam sedes sibi datas colluere. Алане владѣли въ Испаніи Лузитанскою и Карѳагенскою провинціями; но многіе изъ нихъ остались между Каспійскимъ и Чернымъ моремъ, гдѣ они жили и въ 557 году (см. Memor. popul. I, 644). Въ Эрбелотовой Восточной Библіотекѣ упоминается объ Аланскомъ Князѣ, обитавшемъ въ IX вѣкѣ близъ Дербента; Чингисханъ воевалъ тамъ съ Аланами (см. Hist. des Tatars d’Abulgasi, стр. 309). Карпинъ (въ Бержерон. Voyages стр. 58) и Рубруквисъ, или Рузброкъ (стр. 24), Монахи и путешественники XIII вѣка, также говорятъ о Кавказскихъ Аланахъ, сказывая, что они назывались и Ясами (Asses, Acias), о коихъ упоминается въ нашихъ лѣтописяхъ, были Христіане, искусные кузнецы и слесари; дѣлали прекрасное оружіе и хранили свою независимость. Полковникъ Герберъ описываетъ въ горахъ Кавказскихъ деревню Кубеша, гдѣ всякой житель есть оружейный мастеръ или серебреникъ. Миллеръ (Sammlung Russ. Gesch.) признаетъ сихъ людей, говорящихъ совсѣмъ особеннымъ языкомъ, потомками древнихъ Аланъ. Стриковскій мечтаетъ, что Алане перешли въ Литву (см. ниже, прим. 388).

(41) Memoriae popul, Т. I, 545—568, и Т. II. 495. Первое извѣстіе объ Уграхъ находится въ Прискѣ

15

(Memor. popul. I. 642): онъ называетъ ихъ Гуногурами, Урогами, Сарагурами — Агаѳія Унугурами, Ѳеофилактъ Гунугурами, Огорами — Менандеръ Унигурами и Унгурами — Іорнандъ Гунугарами, прибавляя, что они торгуютъ мѣхами — Прокопій Утигурами и Кутригурами (см. Тунмана Gesch. der Oestl. Völk. ст. 30 и Гебгарди Gesch. der R. Hungarn, I, 321). Штраленбергъ, а за нимъ Татищевъ и Болтинъ говорятъ, что имя Угры есть Славянское, означая людей живущихъ у горъ; но Греки называли ихъ симъ или подобнымъ именемъ еще прежде, нежели узнали Славянъ (Memor. popul. I, 570). Нынѣшнюю Башкирію считаютъ древнимъ отечествомъ Угорскихъ народовъ (см. Тунмана Gesch. der Oestl. Völker стр. 30); можетъ быть, они жили и гораздо далѣе на Востокъ. Абульгази (Histoire des Tatars, стр. 91—98) пишетъ о многочисленномъ народѣ Азіатскомъ, Угурахъ и Уйгурахъ, которые долгое время обитали въ Великой Татаріи и раздѣлились на двѣ части: одни остались въ первобытномъ отечествѣ, имѣя тамъ селенія и города; другіе же удалились къ Иртышу, вели тамъ жизнь кочевую и ловили звѣрей, бобровъ, куницъ, соболей, бѣлокъ. Сіи Угуры могли распространиться оттуда до Уфимской Губерніи. Юговосточные единоземцы ихъ были гораздо просвѣщеннѣе: знали хорошо Турецкій языкъ и служили писарями въ канцелляріи Чингисхана. См. ниже примѣч. 302.

Болгары называются также разными именами въ Византійской Исторіи (см. Memor. popul. II, 441). Вопреки Нестору (въ печат. стр. 145) многіе считали ихъ Славянами, для того, что сей народъ, завоевавъ послѣ ту часть Мизіи, гдѣ жили Славяне, смѣшался съ ними и въ теченіе времени принялъ языкъ ихъ; но Болгары говорили прежде особеннымъ языкомъ. Древнѣйшія собственныя имена ихъ совсѣмъ не Славянскія, а подобны Турецкимъ (см. роспись Болгарскихъ Царей въ Memor. popul. II, 457) равно какъ и самые обычаи (см. Тунмана Gesch. der Oestl. Völk. стр. 36). Историки Византійскіе именуютъ Угровъ и Болгаровъ Гуннами (Memor. popul. I, 451 и II, 441). Болгары, по Восточнымъ лѣтописямъ, обитали издревле на берегу Волги, гдѣ найдемъ ихъ и въ X вѣкѣ. Византійцы полагаютъ Великую или Старую Болгарію между Волгою и Дономъ (Memor. popul. II, 441). Діоклеасъ (въ Швандтнер. изданіи Script. rerum Hung. etc. III, 478) и Никифоръ Григора, Историкъ XIV вѣка, пишутъ, что они названы такъ отъ рѣки Волги, обитавъ нѣкогда въ окрестностяхъ ея: въ чемъ Миллеръ сомнѣвается — «ибо Греки и Римляне (говоритъ онъ) именовали ее Ра, а Восточные народы «Атель или Этель.» Но Арабскіе Историки (см. Эрбелот. Bibliolh. Orient. подъ словомъ Bulgar) называютъ Волгу Булгаромъ. Остается знать, народъ ли отъ рѣки, или рѣка отъ народа получила свое имя? Моисей Хоренскій, Арменскій Историкъ, первый упоминаетъ о Болгарахъ, сказывая, что еще за 100 лѣтъ до Рожд. Хр. многіе изъ нихъ вышли изъ своего древняго отечества, изгнанные внутреннимъ мятежемъ, и поселились въ Арменіи (Mos. Chor. Hist. Arm. стр. 90 и 100).

Угры и Болгары вытѣснены были изъ Азіатской Россіи Савирами, народомъ мужественнымъ и безпокойнымъ, который скоро перешелъ къ горамъ Кавказскимъ, и воевалъ тамъ съ Римлянами и съ Персами до 578 года. Съ сего времени нѣтъ уже объ немъ ни слова въ лѣтописяхъ.

Готѳы, оставшіеся въ Тавридѣ, назывались Готѳами-Тетракситами: см. ниже, примѣч. 88.

(42) Можно: но въ самомъ дѣлѣ Историкъ не поручится за истину сей этимологіи. По крайней

16

мѣрѣ Русскіе Славяне совсѣмъ не думали изъяснять своего имени славою, ибо писались Словенами; въ Венгріи и Польшѣ называются Словаками, въ Богеміи Слованами (см. Гебгарди Geschichte der Wendisch-Slavischen Staaten, Т. I). Утверждаясь на томъ, многіе производятъ имя ихъ отъ слова, говоря, что сей народъ, не разумѣя языка другихъ, назвалъ ихъ Нѣмцами, то есть нѣмыми, а себя словеснымъ или Словенами. Предки наши дѣйствительно разумѣли всѣхъ иноплеменныхъ подъ именемъ Нѣмцевъ (см. сей Исторіи Т. II, примѣч. 64) и мысль, что оно произошло отъ Германскихъ Неметовъ, кажется неосновательною; однакожь многія собственныя имена Славянъ — на примѣръ: Святославъ, Ростиславъ, Мстиславъ — заставляютъ думать, что и въ народномъ имени былъ у нихъ А, а не О. Византійскіе Историки писали всегда Склавини, Склави; Готѳскій Іорнандъ такъ же; а Моисей Хоренскій, сочинитель Арменской Исторіи, Скалаваци (Mos. Chor. Geograph. 347). — Говорить ли о другихъ толкованіяхъ, совсѣмъ невѣроятныхъ и даже смѣшныхъ? Думаютъ, что первый Славянинъ на вопросъ иностранца, кто онъ? отвѣтствовалъ: человѣкъ или чловѣкъ. Иностранцу послышалось: Словекъ — изъ сего вышло Словакъ и Словени. Нѣкоторые производятъ сіе имя отъ Склова или Шклова, извѣстнаго городка на Днѣпрѣ — отъ рѣки Лабы или Эльбы — отъ Салавы, означающей на Литовскомъ языкѣ мысъ, и проч. и проч. (см. Гебгарди Gesch. der Wenden, Т. I, стр. 64—66). Мы видѣли, что самое древнее въ лѣтописяхъ имя Славянъ было Венеды (см. выше, примѣч. 27). Византійскій Историкъ Прокопій сказываетъ намъ еще, что Анты и Славяне именовались нѣкогда Спорами, отъ того, что жили въ разсѣяніи (σποραδην): но никакія лѣтописи не упоминаютъ о Спорахъ. Добровскій думаетъ, что Прокопій, слыша объ имени Славянскихъ Сербовъ, обратилъ его въ Спори. — Замѣтимъ еще, что Славяне назывались въ Германіи Соланами (см. Гебг. Т. I, стр. 65); а наконецъ заключимъ тѣмъ, что малѣйшій случай, малѣйшее обстоятельство, совсѣмъ неизвѣстное по лѣтописямъ, раждаетъ иногда народное имя, котораго никакая историческая ученость изъяснить не можетъ.

(43) См. выше, примѣч. 36. Въ другомъ мѣстѣ (de Bel. Goth. кн. III, гл. 43). Прокопій говоритъ, что Анты къ Западу граничили съ Славянами, которые жили отчасти близъ Дуная, отчасти на самыхъ полунощныхъ берегахъ его (Memor. popul. II, 2 и 31). Іорнандъ пишетъ такъ (de rebus Geticis, стр. 85): «На сѣверной сторонѣ горъ Карпатскихъ, отъ источниковъ Вислы, на пространствахъ неизмѣримыхъ обитаетъ многочисленный народъ Венедовъ, который по разнымъ племенамъ и мѣстамъ называется разными именами, но извѣстенъ подъ двумя главными: Славянъ и Антовъ. Славяне живутъ (a civitate nova et Sclavino Rumunnense, et lacu qui appellatur Musianus, usque ad Danastrum. et in Boream Viscla tenus) отъ Новаго города, Румунненской области и Музіанскаго озера до самаго Днѣстра, а на Сѣверъ до Вислы; болота и лѣса служатъ имъ вмѣсто крѣпостей. Анты же, храбрѣйшіе (или сильнѣйшіе) изъ обитателей Черноморскаго берега, занимаютъ всю страну отъ Днѣстра до рѣки Дуная.» Сей Новый-городъ, по-Гречески Неа, по-Латини Нове, существовалъ въ Мизіи, не далеко отъ болотъ Эссекскихъ или Мурсійскихъ, который Іорнандъ могъ назвать Lacus Musianus вмѣсто Mursianus (см. Бишинг. Erdbeschr., Т. II, стр. 481, Гамбург. изд. 1788). Христофорь Іорданъ (см. его de originibus Slavicis, Т. II, стр.

17

157. 158) столь же вѣроятно полагаетъ, что въ Іорнандѣ надобно читать lacus Mysianus, а не Masianus, и что его Румунненская область есть нынѣшній Волошскій округъ Ромунаци, Romunazzi, на западномъ берегу Алуты. Другіе же читаютъ сіе мѣсто въ Іорнандѣ такъ: a civitate Novietunense et lacu, думая, что имя Sclavinorum стояло въ древней рукописи только для объясненія вверху надъ Novietunense, а переписчики вставили оное въ строку между Noviet и unense. См. Дуриха Bibl. Slav. II, и Добровск. Slavin 294—297.

Мы не можемъ точно опредѣлить времени, въ которое Славяне овладѣли тою частію Германіи, гдѣ прежде обитали Тацитовы Свевы (см. Versuch in der ältesten Gesch. der Slav. in Deutschland von Gercken). Гаттереръ думаетъ, что они утвердились въ Богеміи, Моравіи, Саксоніи и Турингіи въ 534 году, а въ Стиріи и Поммераніи отъ 569 до 588. Шлецеръ (Nord. Gesch. 23), именуетъ 33 народа изъ обитавшихъ въ Германіи Славянъ. Тунманъ замѣчаетъ, что къ сему числу можно еще прибавить нѣсколько именъ. Знатнѣйшіе были, кромѣ Чеховъ Богемскихъ и Моравовъ, Сорабы или Сербы въ Верхней Саксоніи, Лутичи въ Лаузицѣ, Вильцы или Поморяне въ нынѣшней Поммераніи, Оботриты въ Мекленбургѣ, Укры въ Бранденбургѣ. Шлецеръ утверждалъ, что нѣкоторые народы Славянскіе издревле могли обитать въ Германіи. Тунманъ другаго мнѣнія (см. его Anmerk. über die Nord. Gesch. стр. 100—134).

Въ 590 году Славяне жили, по извѣстіямъ Византійскимъ (Memor. popul. II, 54) на самомъ краю Западнаго Океана или моря Бальтійскаго. Вѣрю, что Тацитовы Эсты (см. выше примѣч. 29) были Германцы; но быть можетъ, что нѣкоторые Славяне-Венеды и въ первомъ и въ слѣдующихъ столѣтіяхъ все еще обитали въ древнемъ своемъ отечествѣ при Бальтійскомъ морѣ, то есть, въ сосѣдствѣ съ народами Готѳскими или Нѣмецкими.

(44) Славянъ можно назвать Сарматами такъ же, какъ и Скиѳами: то и другое имя давалось часто всѣмъ народамъ сѣвернымъ и неизвѣстнымъ. Ни Готѳскій Историкъ Іорнандъ, ни Византійскій не называютъ Антовъ, Венедовъ и Славянъ Сарматами, которые были Азіатскимъ кочевымъ народомъ.

Гиббонъ (History of the decl. and fall of Rom. Emp. Т. V, гл. XLII) объявляетъ намъ, что Славяне около VI вѣка имѣли 4600 деревень въ Россіи и Польшѣ. Онъ ссылается на географическій отрывокъ 550 года, напечатанный въ Histoires de Peuples Графа Бюата (Т. II, стр. 145) и хранимый въ библіотекѣ Миланской. Сіе любопытное извѣстіе заставило меня выписать изъ Парижа Бюатову забытую Исторію. Что жь вышло? Сей отрывокъ, переведенный съ Латинскаго на Французскій, писанъ единственно по мнѣнію нашего ученаго Графа въ X вѣкѣ, а сочиненъ, только по его же мнѣнію, около 550 года. Правда, что именованные тамъ народы сутъ большею частію Славяне; однакожь не одни Польскіе и Россійскіе, но и Нѣмецкіе. На примѣръ: Vuilces, Вильцы; Linaa, Лины; Surbi, Сорбы; Nord-Abtrezi, Oster-Abtrezes, Сѣверные и Восточные Оботриты; Hebfeldes, Гевельды; Bethemares, Поморяне (думаю); Miloxes, Мильцы; Sitices, Ситины; Marbariens, Марваны (Моравы); Lendizes, Лютичи; Prissans, Бризаны; Smeldingon, Смельдинги, Эльбскіе жители, о коихъ упоминается въ Исторіи Карла Великаго; Lunsitzes, жители Лаузица, и проч. Только слѣдующія имена могутъ означать Славянъ Россійскихъ и Польскихъ: Zerivars, можетъ быть Хорваты (grand royaume, d’où sont venues toutes les nations des Sclaves comme elles

18

l’assurent); Wuislane, Висляне: Sleenzane, Силезійцы; Opolines, Поляне; Busans, Вужане; Sebbirozi, Сѣверяне; Unlize, Угличи, или Суличи; Nerivans, не Древляне ли? Именуются еще Bruzes, Пруссы; Seravices, жители Сервіи; Chazirozes, Хазары или Козары; Vulgari, Болгары; Thalaminzes, Далматы; Ungare, Венгры — и наконецъ самые Россіяне, Ruzzes: сильнѣйшее доказательство, что сей отрывокъ сочиненъ не въ VI вѣкѣ, а гораздо послѣ! Авторъ даетъ каждому народу по нѣскольку городовъ (cités): Гиббонъ счелъ ихъ и называетъ деревнями (villages), отчасти Россійскими, отчасти Польскими! — Въ началѣ отрывка сказано (такъ переводитъ Бюатъ): Description des cités et régions, situées au coté septentrional du Danube. Ceux-ci sont ceux qui habitent le plus près des frontieres des Danaens: т. e. Грековъ, толкуетъ Бюатъ; но гораздо вѣроятнѣе, что сочинитель называетъ симъ именемъ Датчанъ. Нѣкоторыя имена такъ испорчены, что не льзя отгадать ихъ значенія; на примѣръ: Phesnuzes, Thadeses, Glopéans, Zuyréans, Attarozes, Eptaradices и проч. Вообще кажется, что и самъ Авторъ писалъ на-обумъ, не имѣя вѣрнаго географическаго свѣдѣнія о сихъ народахъ.

(45) Птолемей Александрійскій во II вѣкѣ описалъ всѣ страны отъ моря Бальтійскаго до Чернаго, Азовскаго, и до глубины сѣверной Азіи; но повѣримъ ли, чтобы онъ, живучи въ Египтѣ, дѣйствительно имѣлъ свѣдѣніе о мѣстахъ столь отдаленныхъ, и чтобы его terra incognita начиналась только за шестьдесятъ-первымъ градусомъ широты? Ни купцы, пріѣзжавшіе въ Александрію изъ разныхъ земель, ни славная тамошняя библіотека (см. Гаттерер. въ Comment. Societ. Gotting. XII, 210, и Маннерт. Geograph. IV, 132) не могли открыть ему, какіе народы жили тогда въ Россіи сѣверной. Что значатъ пустыя народныя имена, щедрою рукою разбросанныя на его картахъ Сарматіи, и совсѣмъ неизвѣстныя для Исторіи: Карвоны, Осіи, Салы, Кареоты, Пагириты, Офлоны, и проч.? Пусть Гаттереръ рѣшитъ, кого изъ нихъ должно считать Финнами, кого Нѣмцами; пусть Добнеръ (см. его Annales Bohemorum или примѣчанія на Гагека) старается увѣрить себя, что они всѣ были Славяне; что имя Птолемеевыхъ Суланъ происходитъ отъ соли, Биссовъ отъ пѣшихъ, Бастарновъ отъ пастыря, Піеннатовъ отъ пѣны, Ставанъ отъ стою, Судиновъ отъ суда или сосуда; но гдѣ историческія доказательства? Понимаю, что Римляне I и II вѣка могли знать приморскихъ жителей Сѣвера и сосѣдовъ Дакіи: для того нахожу любопытнымъ, что пишетъ объ нихъ Тацитъ или Плиній; замѣчаю и сказаніе Птолемеево о Венедахъ, ибо они уже были извѣстны двумъ вышеупомянутымъ Историкамъ-Географамъ, и чрезъ нѣсколько лѣтъ выходятъ на ѳеатръ Исторіи. Птолемей зналъ ли внутренность Россіи, объявляя намъ, что Донъ вытекаетъ изъ горъ Рифейскихъ, и что Азовское море простирается къ Сѣверу отъ 48 градуса широты до 54? Къ тому же въ Географіи его видны многія прибавленія новѣйшихъ временъ (см. Шлецер. Nord. Gesch. стр. 176). Могъ ли онъ знать Гунновъ (Хуновъ) между Азовскимъ моремъ и Днѣпромъ, Аваровъ (Авариновъ) и Прусскихъ Галиндовъ? Однимъ словомъ, Птолемеево сочиненіе любопытно и важно описаніемъ тогдашнихъ извѣстныхъ земель, а не сѣверной Россіи. Онъ первый изъ древнихъ Географовъ означаетъ теченіе Волги или Ра отъ баснословныхъ горъ Гиперборейскихъ къ морю Каспійскому; но кто поручится, чтобы и сія рѣка не была вставлена въ Птолемеево твореніе новѣйшими Географами?

19

(46) (См. Memor. popul. Т. II, 24—78.) Если дѣйствительно Моисей Хоренскій, жившій въ V вѣкѣ, былъ сочинителемъ Арменской Исторіи (въ чемъ Тунманъ сомнѣвается), то онъ ранѣе всѣхъ говоритъ о Славянахъ. Въ Географіи Птолемеевой (см. выше, примѣч. 44) есть имя сѣвернаго народа Ставани: нѣкоторые думаютъ, что надобно читать Славяне.

(47) Славяне разорили славный въ Далмаціи городъ Эпидавръ, и почти всѣхъ его жителей умертвили; только немногіе укрылись на крутой неприступной скалѣ, начали обработывать ее и мало по малу основали городъ Рагузу. Прокопій говоритъ, что Славяне въ своихъ нашествіяхъ всякой разъ убивали или плѣняли до 200, 000 человѣкъ.

(48) Построенная Анастасіемъ между Селивріею и Чернымъ моремъ для удержанія Болгаровъ въ ихъ набѣгахъ. — Славяне и Болгары приближались къ Царюграду въ 559 году.

(49) Славяне платили имъ за перевозъ по червонцу съ человѣка (см. Прокопія въ Memor. роpul. Т. II, 40).

(50) Въ Таугастъ Туркестанскій и къ сосѣдственнымъ Мукритамъ: см. Memor. popul. I, 719, и Дегина Histoire des Huns, кн. V, 368, и слѣд.

(51) См. Memor. popul. III, 44, и слѣд. Посолъ отъ Дизавула прибылъ въ Константинополь въ 568 году. Менандеръ называетъ Турковъ Саками, а Ѳеофанъ Массагетами. Восточные Историки говорятъ, что старшій Іафеөовъ сынъ именовался Туркомъ, отъ коего произошелъ сей народъ (см. Эрбелот. Bibl. Orient.), единоплеменный съ Татарами.

Императоръ послалъ къ Хану Турецкому Земарха (см. Дегин. кн. V, 386. и Memor. popul. III, 50—52). Ханъ, за неимѣніемъ вина (ибо въ сей странѣ, по словамъ Византійскихъ Лѣтописцевъ, нѣтъ винограда) потчивали Грековъ какимъ-то особеннымъ питьемъ, вѣроятно кумысомъ. Земархъ переѣхалъ черезъ рѣки Волгу, Яикъ или Уралъ, и проч.

(52) Сіи золотыя и серебряныя вещи, хранимыя въ нашей Кунсткаммерѣ, большею частію найдены близъ Иртыша и Тобола, а въ могилахъ степей Енисейскихъ однѣ стрѣлы, кинжалы, ножи изъ красной мѣди: слѣдственно народъ, тамъ обитавшій, еще не употреблялъ желѣза (см. въ Ежемѣсяч. Сочиненіяхъ 1764 г. Изъясненіе Сибирскихъ Древностей, стр. 483 и слѣд.) Сіи могилы должны быть по тому гораздо древнѣе временъ Чингисхановыхъ. — Альтайскіе Турки славились богатствомъ, дѣлая изъ чистаго золота столы, сѣдалища, конскіе приборы (см. Memor. popul. III, 65, и Дегин. Histoire des Huns, кн. V, 388).

(53) Ханъ подарилъ Земарху одну молодую женщину народа Киргизскаго, Χερχις (см. Memor. popul. III, 52), а не Черкесскаго, какъ думалъ Дегинъ. И такъ Киргизы въ 569 году сдѣлались извѣстны въ лѣтописяхъ. — Мы называемъ Огоровъ или Аваровъ Гуннами, слѣдуя Византійскимъ Историкамъ, сказывающимъ, что Огоры жили прежде на Востокъ отъ Волги: см. Memor. popul. I, 625 и 643. Сіи Авары-самозванцы именуются Pseudabares.

(54) См. Менандра въ Memor. popul. I, 647.

(55) Когда посолъ Тиберіевъ въ 580 году пріѣхалъ къ Хану Турецкому съ дружескими увѣреніями, сей Ханъ сказалъ ему: «Не вы ли, Римляне, говорите десятью языками, и на всѣхъ равно обманываете людей?.... Мы Турки не знаемъ обмана, ни лжи: да будетъ же вамъ извѣстно, что я найду способъ отмстить вашему Государю. Онъ увѣряеть меня въ своемъ

20

благорасположеніи, и въ то же время дружится съ Аварами, нашими бѣглыми рабами. Вы говорите, что чрезъ одинъ Кавказъ можно достигнуть вашей страны: но я вѣдаю теченіе Днѣпра и Дуная; знаю, гдѣ и какъ вступили Авары въ Римскую Имперію; знаю и силы ваши. Вся земля отъ Востока до Запада мнѣ повинуется, » и проч. Въ 581 году область Турецкая раздѣлялась на восточную и западную; но скоро та и другая ослабѣла. Китайцы, Персы, Аравитяне утѣсняли ихъ, до самаго того времени, какъ Турки прославились во времена Калифовъ (см. древнюю ихъ Исторію въ Дегинѣ и въ Штрит. Memor. popul. Т. III).

(56) Менанд. въ Memor. popul. Т. II, 47 и слѣд. — Гебгарди хочетъ подъ сими Славянами разумѣть Антовъ; но если бы Лавритасъ былъ Княземъ Антскимъ, то онъ не могъ бы отвѣчать Аварамъ, что никто еще не отнималъ вольности у Славянъ: ибо Анты за нѣсколько лѣтъ предъ тѣмъ были уже порабощены Ханомъ; и Византійскіе Лѣтописцы не могли бы сказать, что до сего времени никто еще не тревожилъ Славянъ въ собственной землѣ ихъ (Memor. popul. Т. II, стр. 49). Съ 602 году лѣтописи уже не говорятъ объ Антахъ.

Іоаннъ, начальникъ городовъ Иллирическихъ, былъ отправленъ Тиверіемъ къ Аварамъ со множествомъ судовъ, на которыхъ онъ перевезъ войско ихъ въ Греческое владѣніе. Баянъ шелъ черезъ Иллирію, и снова переправился за Дунай къ Славянамъ. Мы не знаемъ, для чего онъ, владѣя страною Гепидовъ, не хотѣлъ прямо оттуда напасть на Славянъ, которые также обитали въ Дакіи къ Востоку и Сѣверу.

(57) Фредегарій Схоластикъ, Лѣтописецъ VIII вѣка (см. его Chron. гл. 48, стр. 135) разсказываетъ, что Авары, пріѣзжая на зиму къ Славянамъ, оскорбляли цѣломудріе ихъ женъ и дочерей; брали съ народа тягостную дань и всячески его угнетали (см. ниже, примѣч. 84). Гебгарди пишетъ, что Авары презирали Славянъ за ихъ хлѣбопашество и называли буйволами (у Фредегарія bifulcus, но въ другомъ смыслѣ): имя, которое донынѣ считается оскорбительнѣй шею бранью въ земляхъ Славянскихъ (см. Gesch. der Wenden, Т. I, стр. 95).

Греческій Полководецъ, узнавъ отъ переметчика, когда и гдѣ Славяне хотятъ сдѣлатъ нападеніе, взялъ мѣры для лучшей обороны (Memor. popul. II, 72).

(58) Ѳеофилактомъ, Анастасіемъ и Ѳеофаномъ (см. Memoriae populorum, Т. II, стр. 53—54 въ описаніи 590 году).

(59) См. Геркена Versuch in der Gesch. der Slaven, §. 11, 12, и Фредегарія въ Дюшен. собраніи Франкскихъ лѣтописей, гл. 48. Фредегарій говоритъ объ немъ: negotiaus, natione Francus; но сочинитель Хроники de conversione Bajoariorum, жившій въ половинѣ IX вѣка, называетъ его Славяниномъ: quidam Slavus, Samo nomine. Г. Пельцель (въ Abhandl. einer Privatgesellschaft in Böhmen, Т. I, стр. 226) доказываетъ, что Фредегарій употребляетъ имя negotiaus въ смыслѣ война, а не купца.

(60) Константинъ въ книгѣ своей о Правленіи говоритъ, что Славяне пришли въ Далмацію изъ Великой или Бѣлой Хроватіи и Великой или Бѣлой Сервліи — то есть, по мнѣнію лучшихъ Историковъ (Гелазія, Бандури, Гаттерера, Геркена), съ береговъ Эльбы, Моравы и Вислы, гдѣ жили прежде Сербы или Сорабы, и Хорваты или нынѣшніе Кроаты. Сіе случилось во время Ираклія, который царствовалъ отъ 610 до 641 года. — Тогда же, или скоро послѣ, Славяне заняли

21

Крайнъ, Каринтію, Стирію, Фріуль (см. Герк. Versuch и проч. стр. 49).

(61) Штриттеръ замѣчаетъ, что Византійскіе Историки не объявляютъ времени, въ которое Славяне поселились на южной сторонѣ Дуная. Они завладѣли Пелопоннесомъ при Константинѣ Копронимѣ въ 746 году (Memor. popul. II, 78). Слѣды ихъ сохранились въ Мореѣ: начальники донынѣ именуются тамъ Воеводами. Шатобріанъ считаетъ Майнотовъ потомками Славянскаго народа (см. его Путешествіе, Т. I). — 5000 Славянъ удалились въ 665 году съ Абдерахманомъ, Княземъ Сарацинскимъ, въ Сирію. Юстиніанъ II въ 688 году отправилъ многихъ Славянъ изъ Ѳракіи за Геллеспонтъ въ Опсиціумъ; 30, 000 изъ нихъ составили Легіонъ его тѣлохранителей, которыхъ онъ считалъ непобѣдимыми. Чрезъ 70 лѣтъ послѣ того 208, 000 Славянъ перешли за Черное море, въ Виѳинію, и на берегахъ Артанаса основали свои жилища. Memor. popul. Т. II.

(62) Одинъ изъ нихъ занималъ въ длину 50 верстъ. Въ горахъ Кавказскихъ, между Грузіею и Черкесами донынѣ живетъ народъ Аварскій, говоритъ особеннымъ языкомъ и повинуется разнымъ маленькимъ Князькамъ. Главный изъ сихъ Князей, Усмей-Аваръ, въ 1727 году пріѣзжалъ въ станъ къ Русскимъ, и сказалъ, что «славныя дѣла ихъ возбудили въ немъ любопытство видѣть такихъ Героевъ; что одинъ изъ его предковъ, изгнанный изъ отечества, помощію Россіянъ былъ снова возведенъ на Княжескую степень свою, и что онъ хранить еще грамоту, данную Русскимъ Государемъ сему предку.» Начальникъ войска желалъ видѣть сію грамоту: вышло, что она Татарская и подписана славнымъ Батыемъ, завоевателемъ Россіи въ XIII вѣкѣ (см. въ Миллер. Sammlung Russ. Gesch. извѣстія нашего Артиллерійскаго Полковника Гербера). — Авары Кавказскіе могутъ быть остаткомъ тѣхъ древнихъ, истинныхъ Аваровъ, которыхъ побѣдили Турки Альтайскіе, и которыхъ именемъ назвалися Огоры, т. е. Лжеавары.

(63) См. Memor. popul. II, 501—510.

(64) Говоримъ о Россійскихъ Славянахъ.

(65) Въ одномъ мѣстѣ пишетъ Несторъ (стр. 6): «по мнозѣхъ же временѣхъ (послѣ Потопа) сѣли суть Словени по Дунаеви, гдѣ есть Угорская земля и Болгарская, и отъ тѣхъ Словенъ разыдошась по земли .... Волохомъ бо нашедшимъ на Словени на Дунайскіе и насилящимъ имъ, Словены же ови пришедше сѣдоша на Вислѣ, » и проч. Въ другомъ мѣстѣ (стр. 10): «Словенску же языку, яко же рекохомъ, живущу на Дунаю, придоша отъ Скиѳъ, рекше отъ Козаръ, рекоміи Болгаре, сѣдоша по Дунаеви, насельницы (не насильницы) Словеномъ быша.» Тунманъ заключилъ изъ сихъ двухъ сказаній, что Несторъ подъ именемъ Волоховъ разумѣетъ Болгаровъ, ибо тому и другому народу приписываетъ одно дѣйствіе. Нѣтъ: Лѣтописецъ говоритъ, что Славяне изгнаны изъ Болгаріи Болгарами, а изъ Венгріи Волохами: «пріидоша Угри Бѣліи и наслѣдиша землю Словенску, прогнавше Волохи, иже бѣша пріяли землю Словенску» (Нест. стр. 10) — то есть, Венгрію, гдѣ Угры или Венгры въ концѣ IX вѣка дѣйствительно нашли Волоховъ, по извѣстію Лѣтописца Венгерскаго (Anonymi Hist. Ducum Hung. гл. XXIV, XXVI, XLIV). Болгары и Волохи весьма различны: первые суть Турки (см. выше, примѣч. 41), а вторые остатокъ древнихъ Гетовъ или Ѳраковъ (см. Тунмана Ueber die Gesch. der Wlachen, стр. 323), смѣшенныхъ въ Дакіи съ Римскими поселенцами (см. выше, примѣч. 17); но какъ многіе Волохи

22

обитали и на южныхъ берегахъ Дуная, переходя съ мѣста на мѣсто, то Анна Комнина пишетъ, что въ просторѣчіи назывались Волохами Болгары, которые вели жизнь пастырскую или кочевую (Memor. popul. II, 670). Обыкновенные союзы тѣхъ и другихъ въ воинскихъ дѣлахъ были причиною, что лѣтописецъ Никита Хоніатскій и новѣйшіе иногда разумѣли Болгаровъ подъ именемъ Волоховъ (Memor. popul. II, 673, 678, 686). Такъ Рубруквисъ, путешественникъ XIII вѣка, говоритъ: ces Bulgares sortirent aussi de la grande Bulgarie, de même que ceux qui sont au-delà du Danube près de Constantinople, qu’on appelle Flac (см. въ Бержерон. Voyages en Asie, стр. 47). И въ Татарской Исторіи Абульгази Хана (стр. 45) Болгары именованы Влахами, когда онъ пишетъ о войнѣ Огусъ-Хана съ Россіянами, Башкирцами и Влахами (ибо въ сосѣдствѣ съ Башкиріею жили Болгары).

Именемъ Волошской земли (у Нѣмцевъ Wälschland) наши предки означали всегда Италію: Wloch на Польскомъ языкѣ Италіянецъ. Несторъ говоритъ (стр. 5): «по сему же морю сѣдять (Варяги) къ Западу до земли Аглянскія и до Волошскія:» здѣсь разумѣется Италія. Славяне назвали нынѣшнихъ жителей Дакіи Волохами по сходству ихъ языка съ Италіянскимъ, и для того, что Волохи сами себя, отчасти справедливо, именуютъ Румунье или Римлянами. Уже во время Киннама они считались переселенцами Италійскими (Memor. popul. II, 901). Половина ихъ языка состоитъ изъ Латинскихъ словъ (см. Тунман. Ueber die Gesch. der Wlachen, стр. 339). Тунманово мнѣніе, что имя Волоховъ происходитъ отъ Славянскаго глагола влеку, достойно ли опроверженія? — Въ какое время, буде сказаніе Нестора справедливо, они пришли въ Венгрію и вытѣснили оттуда Славянъ? вѣроятно въ VII или въ VIII вѣкѣ, когда сила Аваровъ ослабѣла.

Несторъ говоритъ выше (стр. 5, 6): «смѣси Богъ языки (по разрушеніи Столпа Вавилонскаго) и раздѣли на 72 языка, и разсѣя по всей земли... Отъ сихъ же 72 языку бысть языкъ Словенескъ отъ племени Афетова, Норици, еже есть Словени.» То есть, Лѣтописецъ утверждаетъ, что въ исчисленіи семидесяти-двухъ народовъ подъ именемъ Нориковъ разумѣются Славяне. Сіи Норики сдѣлались извѣстны во время Римлянъ, и жили въ Австріи, Стиріи, Каринтіи, Крайнѣ (см. Маннерт. Geograph. der Griechen und Römer, III, 616), гдѣ въ Несторово время уже обитали Славяне; по тому онъ не различаетъ ихъ. Но древніе Норики считаются Кельтами или Галлами.

(66) Въ печатн. Нест. стр. 7, 8. Впрочемъ люди знающіе сомнѣваются въ истинѣ сего Андреева путешествія, и самъ Несторъ пишетъ о томъ единственно по слуху и народнымъ разсказамъ: «Андрею учащу въ Синопѣ, яко же рекоша, и пришедшу ему, » и проч. Ипполитъ, ученикъ Иринея, и славный Оригенъ повѣствуютъ, что Св. Апостолъ Андрей былъ въ Скиѳіи: заключили изъ сего, что онъ могъ быть и въ сѣверной Россіи (см. Баеров. Origines Russicae, въ Коммент. нашей Академіи Т. VIII, стр. 390 и слѣд.). Митрополитъ Платонъ (Церк. Ист. I, 12) благоразумно замѣчаетъ, что въ Апостольскія времена едва ли существовало обыкновеніе ставить кресты гдѣ-нибудь. Авторъ Степен. Книги прибавляетъ, что Св. Андрей водрузилъ жезлъ свой въ селѣ Друзинѣ близъ Новагорода, и что на семъ мѣстѣ сооружена церковь во имя Андрея Первозваннаго.

Несторъ при семъ случаѣ описываетъ Славянскія бани такимъ образомъ: «Приде (Св.

23

Апостолъ) въ Словени, и видѣ ту люди сущая, како есть обычай имъ, и како ся мыють, хвощутся, и дивися ... И рече (въ Римѣ): видѣхъ (у Славянъ) бани древени, и пережгуть каменіе румяно, и розволокутся нази и облѣются квасомь усніянымъ (щелокомъ) и возмуть на ся прутье младое, бьются сами, тольма, едва слѣзуть ли живы, и облѣются водою студеною, и тако оживуть. И то творять по вся дни, не мучими никимъ же, но сами ся мучать; а то творять мовенье, а не мученье.» Лѣтописецъ хотѣлъ представить сіе древнее обыкновеніе страннымъ.

(67) Симъ опровергается мнѣніе Тунмана и Гаттерера, полагавшихъ, что Славяне Дунайскіе, утѣсненные Кувратомъ и сыномъ его, населили Россію въ VII вѣкѣ. Тунманъ утверждалъ сію вѣроятность сказаніемъ Никифора Патріарха (Memor. popul. II, 501), что Кувратъ, возставъ противъ Аваровъ, выгналъ изъ отечества весь народъ, данный ему ихъ Ханомъ: Cubratus contra Avarorum Chaganum rebellat, populumque omnem, quem ab ipso acceperat, contumeliose habitum patriis sedibus expellit. Извѣстіе темное: какой народъ? откуда изгнанъ? Можетъ быть, здѣсь говорится о какой-нибудь маловажной Ордѣ. Никифоръ умѣлъ бы назвать Славянъ именемъ ихъ, столь извѣстнымъ. — Болгары завладѣли Мизіею около 678 года (Memor. popul. II, 506—509). Аспарухъ нашелъ тамъ Славянъ, именуемыхъ Сѣверами: въ Россіи также увидимъ Сѣверянъ. Но быть можетъ, что они перешли не изъ Болгаріи къ намъ, а отъ насъ въ Болгарію.

(68) См. выше стр. 7 и 15. Вѣроятно, что древнія жилища Славянъ простирались отъ береговъ Пруссіи на Востокъ до Губерніи Смоленской и Черниговской. Гаттереръ считаетъ Андрофаговъ и Меланхленовъ Германцами.

(69) См. выше, примѣч. 17; см. также Манверт. Res Traiani ad Danubium gestae.

Въ Словѣ о полку Игоревѣ, произведеніи XII вѣка (см. сей Исторіи Т. III, въ статьѣ о нашей древней словесности), говорится о сѣчахъ (а не вѣчахъ, какъ напечатано) Траяновыхъ, о тропѣ его и седмомъ вѣкѣ Траяновомъ, въ которомъ жилъ Полоцкій Князь Всеславъ (см. въ сей напечатанной повѣсти стр. 6, 14, 35). Извѣстна via Traiani, изображенная на Сульцеровой картѣ Валахіи: сія via, дорога или тропа, простирается отъ береговъ Дуная до Прута, и далѣе на Востокъ по южной Россіи (см. Кантемир. Описаніе Молдавіи и Бишинг. Erdbeschr. II, 770). Отъ временъ Траяна до Всеслава прошло гораздо болѣе семи вѣковъ; но 1) лѣтосчисленіе народа безграмотнаго не бываетъ вѣрно; 2) сочинитель Слова о полку Игоревѣ могъ также ошибиться, или 3) число семь есть описка.

Объ Александрѣ Великомъ см. ниже примѣч. 70, также Станислав. Сарницк. Annales Polonorum, кн. II. стр. 877 — Мавра Урбина Исторіографію народа Славянскаго, стр. 3, и Раича Исторію разныхъ Славянскихъ народовъ, изд. Вѣнскаго I, 3. Ѳеофилактъ, Визант. Историкъ, именно называетъ Славянъ древними Гетами (Memor. popul. II, 3); но не для того ли, что первые заняли въ VI вѣкѣ отечество послѣднихъ? Самые древніе жители Иллирика и Панноніи могли быть единоплеменники Славянъ. Думаютъ, что древнѣйшіе обитатели Венгріи гордо называли себя Панами, т. е. господами, и что отъ сего родилось имя Панноніи. Нѣмецкій Писатель Антонъ замѣчаетъ, что имена древнихъ Иллирическихъ городовъ кажутся Славянскими. Впрочемъ останемся при одномъ чаяніи.

(70) «И отъ тѣхъ Ляховъ прозвашась Поляне, »

24

и проч. Добнеръ (см. его Annales Bohemorum или примѣчанія на Гагека) думалъ, что имя Поляковъ составлено изъ предлога по и народнаго имени Влахи!

«Бяста бо два брата въ Лясѣхъ, Радимъ, а другый Вятко, » и проч. Татищевъ думаетъ, что Несторъ ошибся, и что Вятичи были не Славяне, а Сарматы! «Имя ихъ (говоритъ онъ) есть Сарматское и знаменуетъ на семъ языкѣ (никому въ мірѣ неизвѣстномъ) людей грубыхъ, безпокойныхъ, каковы они и въ самомъ дѣлѣ были. Чуваши донынѣ именуются на Мордовскомъ языкѣ Ветке: слѣдственно они Вятичи!» Миллеръ въ своей рѣчи о происхожденіи народа Россійскаго повторяетъ слова Татищева, вопреки Нестору, который собственными глазами видѣлъ Вятичей!

Лѣтописецъ не означаетъ области Древлянъ: но мы увидимъ далѣе въ Россійской Исторіи, что Овручь и Коростенъ имъ принадлежали: первый есть и нынѣ городъ, а вторый мѣстечко Искорость въ Волынской Губерніи на рѣкѣ Ушѣ, между Овручемъ и Житомиромъ. Авторъ Степенной Книги признается, что въ его время уже не знали, гдѣ было отечество Древлянъ, и что нѣкоторые искали онаго въ Новогородской области, въ которой одна Пятина (или округа) называлась Деревскою, а другіе въ землѣ Сѣверянъ!

«Бужане, зане сѣдоша по Бугу, послѣ же Велыняне» (т. е. они послѣ назывались Волынцами, отъ стариннаго города Волыни, бывшаго между Владиміромъ и Львовымъ: см. Воскресенск. Лѣт. I, 21). — «Дулѣби живяху по Бугу, гдѣ нынѣ Велыняне.» Слѣдственно подъ общимъ именемъ Волынцевъ разумѣлись въ новѣйшія времена и Бужане и Дулѣбы. Читателямъ извѣстно, что есть два Буга: одинъ впадаетъ съ Днѣпромъ и Лиманъ, а другой въ Вислу. Дулѣбы жили въ западной Волыніи.

«Лутичи (въ нѣкоторыхъ спискахъ Луцаци) и Тивирцы сѣдяху по Днѣстру, црисѣдяху къ Дунаеви; бѣ множество ихъ; сѣдяху бо по Днѣстру оли до моря. Суть грады ихъ и до сего дне; да то ся зваху отъ Грекъ Великая Скиѳь.» Слѣдственно часть Молдавіи и Бессарабія принадлежали Россійскимъ Славянамъ. Нынѣшній Акерманъ назывался Бѣлымгородомъ (Воскресенск. Лѣт. I, 20) и едва ли не ими освованъ. Отъ Ушицы до устья Днѣстра могли издревле существовать и другіе города Княженія Галицкаго. Отъ имени Лутичей и Тивирцевъ, кажется, названы тамъ города Лутовиска и Тирана. Баеръ производитъ оное отъ рѣки Тибиска или Тисы: для чего же не отъ древняго Тираса, или Днѣстра? Древнѣйшіе Польскіе Историки, Кадлубекъ или Кадлубко (Hist. Polon. стр. 787) и Богуфалъ упоминаютъ о Тивіанцахъ, обитавшихъ близъ Днѣстра и служившихъ Князю Галицкому во XII вѣкѣ: названіе сходно съ Тивирцами; однакожь не оспориваю Тунмана, думающего, что Кадлубекъ говоритъ о Волохахъ, называемыхъ по-Турецки Тьюбанъ. Нѣкоторые Волохи могли и тогда обитать въ Молдавіи. — Гельмольдъ, Историкъ XII вѣка, пишетъ о Бальтійскихъ Славянахъ Лутичахъ (Chron. Slav. гл. II), бывшихъ, какъ вѣроятно, одного племени съ Днѣстровскими.

Несторъ говоритъ о Бѣлыхъ Хорватахъ и Хорутанахъ (въ печатн. стр. 6), называя иногда и тѣхъ и другихъ просто Хорватами. Одни были нынѣшніе Кроаты, побѣдившіе Болгарскаго Царя Симеона въ 942 году (см. печатн. Нест. стр. 36, и Memor. popul. II, 602); а Бѣлые Хорваты обитали гораздо ближе къ Кіеву — думаю, въ окрестности горъ Карпатскихъ, едва ли не отъ ни имени такъ названныхъ — служили Олегу,

25

воевали противъ Владиміра, и съ X вѣка утратили сіе имя въ нашихъ лѣтописяхъ. Константинъ Багрянородный (de Adm. Imp. гл. 30 и 31) пишетъ также о двухъ Хроватіяхъ: Иллирической и Бѣлой или Великой, за Турціею, т. е. Венгріею, и ultra Bagibaream (см. Ансельма Бандури Animadversiones in libr. Constant. de Adm. Imp. стр. 91—92, и въ началѣ сихъ примѣчаній Делилевы Adnotationes in tab. geograph. ex Const. Porph.) По мнѣнію Бандури Вагиварея есть испорченное Славянское имя Карпатскихъ или бабьихъ горъ, какъ ихъ нѣкоторые называютъ (а Добнеръ утверждаетъ, что Константинъ разумѣетъ здѣсь Баварію). Делиль говоритъ: quod ad Chrobatiam Albam attinet, ad montes Chrobatos porrectam fuisse Constantinus ait; hos autem non diversos esse ab iis, quos Crapack populares vocant, nominum affinitas svadet. Нарушевичь именуетъ Червенную Россію или Галицію Chrobacya Czerwona (см. его Hist. Narodu Polsk. II, 53, 55, 69). — Константинъ Багрянородный такимъ образомъ называетъ Славянъ Россійскихъ въ X вѣкѣ: Δερβλενινοι, Древляне; Σερβιοι, Сѣверяне; Κριβιταιηνοι, Кривичи; Δρεγεβιται, Дреговичи; Λενζανηνοι, Βερβιανοι, Ουλτινοι: послѣдніе три народа не суть ли Лучане Волынскіе (отъ коихъ Луцкъ получилъ свое имя), Тивирцы и Лутичи? — Миллеръ думалъ, что Дорогобужъ названъ отъ имени Дреговичей. Нарушевичь (Hist. Nar. Polsk. II, 416) искалъ ихъ близъ Дрогичина Хельмскаго въ Галиціи. — Въ Греческой Имперіи, въ окрестностяхъ Ѳессалоники, одно мѣсто называлось Другувитами (см. Memor. popul. II, 95): тамъ обитали Славяне, однородны, какъ вѣроятно, нашихъ Дреговичей.

Татищевъ опять толкуетъ намъ, что Кривичи были не Славяне, а Сарматы: «ибо слово Криве на Сарматскомъ языкѣ значитъ верховье рѣкъ.» А мы опять повѣримъ Нестору, который причисляетъ ихъ къ Славянамъ. Объ имени Кривичей скажемъ свое мнѣніе въ другомъ мѣстѣ. Владѣніе сего народа было весьма обширно, такъ, что Литовцы всю Россію называли Krewen-Zemla, или землею Кривичей.

«Рѣчки ради, яже течеть въ Двину, именемъ Полота, отъ сея прозвашася Полочане ... Отъ нихъ же Кривичи; сѣдять наверхъ Волги, » и проч. См. ниже, примѣч. 72.

Одни Ильменскіе поселенцы, какъ говоритъ Несторъ, назывались въ Россіи Славянами; всѣ другіе приняли имена особенныя, или отъ мѣста или отъ вождей своихъ. Ильмень въ древнѣйшихъ рукописяхъ называется вездѣ Ильмеромъ. — Я говорю, что Новгородъ основанъ послѣ Рождества Христова: ибо его не было еще въ то время, какъ Святый Андрей, по словамъ Несторовымъ, приходилъ въ Россію: «и пріиде въ Словены, идѣже нынѣ Новгородъ» (въ печатн. стр. 8). — Миллеръ думалъ, что Готѳскій Историкъ, Іорнандъ, подъ именемъ Civitas Nova (см. выше, примѣч. 43) разумѣетъ Новгородъ: a Civitate Nova — et lacu, qui appellatur Musianus usque ad Danastrum, et in Boream Viscla tenus. Если бы Іорнандъ говорилъ о Россійскомъ Новѣгородѣ и хотѣлъ описывать землю Славянъ отъ Сѣвера къ Югу, то онъ не могъ бы сказать: «до рѣки Днѣстра, а на Сѣверъ до Вислы, » ибо Висла гораздо южнѣе Новагорода. — Восточный Историкъ X вѣка, Массуди, упоминаетъ о землѣ Нукбардъ или Нукирадъ, сосѣдственной съ Славянскою. Дегинъ думалъ, что сіе имя означаетъ Новгородъ. См. Notices et extraits des manuscrits de la bibliothèque du Roi, I, 4.

Древній Лѣтописецъ не сообщаетъ никакихъ обстоятельныхъ извѣстій о построеніи Новагорода:

26

за то находимъ ихъ множество въ сказкахъ, сочиненныхъ большею частію въ XVII вѣкѣ, и внесенныхъ невѣждами въ лѣтописи. Предлагаемъ здѣсь выписку изъ оныхъ для любопытныхъ: «Отъ правнука Іафеѳова, Скиѳа, произошли пять братьевъ и Князей, именемъ Словенъ, Русъ (самые мудрѣйшіе и храбрые), Болгаръ, Команъ, Истеръ. Всѣ они жили на берегахъ Чернаго моря до 3099 году отъ С. М. Въ сіе время Словенъ и Русъ съ народомъ своимъ оставили древнюю отчизну, ходили по странамъ вселенныя, обозрѣвали безмолвныя пустыни какъ орлы быстрокрылатые, 14 лѣтъ искали селенія по сердцу своему, и наконецъ пришли къ озеру Мойску. Тогда волхвованіе открыло имъ, что сіе мѣсто должно быть для нихъ отечествомъ. Словенъ поселился на рѣкѣ Мутной, основалъ городъ Словенскъ, и назвалъ рѣку Мутную Волховомъ, протокъ ея Волховцемъ (по имени двухъ сыновей), другую рѣку Шелоною, а озеро Ильмеромъ (въ честь жены своей Шелоны и сестры Ильмеры). Старшій сынъ былъ лютый чародѣй, принималъ на себя образъ крокодила, скрывался въ рѣкѣ, топилъ и пожиралъ людей, не хотѣвшихъ обожать его какъ Перуна. Онъ жилъ въ особенномъ городкѣ на берегу рѣки, въ томъ мѣстѣ, которое именуется Перынью, и гдѣ язычники покланялись ему. Они увѣряли, что Волховъ сѣлъ въ боги; но мы знаемъ, что бѣсы утопили его въ рѣкѣ. Надъ тѣломъ злаго чародѣя, волнами изверженномъ въ Перыни, злочестивые отправили тризну и насыпали высокую могилу, которая черезъ три дни провалилась въ адъ. — Именемъ Волховцева сына, Жилотуга, названъ особенный протокъ рѣки Волхова, гдѣ онъ утонулъ младенцемъ» (подобно какъ Тиберинъ въ Тибрѣ: см. Т. Ливія, кн. I, отдѣл. 3). — «Братъ Словеновъ, Русъ, основалъ городъ Русу и назвалъ тамъ одну рѣку Порусьею, а другую Полистою: такъ именовались жена и дочь его. Потомки сихъ Князей обогатились и прославились мечемъ своимъ, завладѣвъ всѣми странами сѣверными до Ледовитаго моря и желтовидныхъ водъ, и за высокими каменными горами въ землѣ Сибири до Оби, и до устья бѣловидныя, млечныя рѣки, гдѣ ловятъ звѣря дынку или соболя. Они воевали въ Египтѣ, въ странахъ Іерусалимскихъ, Еллинскихъ и варварскихъ; міръ ужасался ихъ храбрости. Во время Александра Македонскаго управляли Словенами и Руссами Князья Великосанъ, Асанъ, Авехасанъ. Сей Монархъ, слыша всеобщія жалобы на ихъ жестокость, сказалъ: что мнѣ дѣлать съ такими сыроядцами, обитающими за морями и горами непроходимыми? и написалъ къ нимъ, слово въ слово, грамоту слѣдующую: Александръ, Царь Царемъ, бичь Божій и предвитезный Рыцарь, всего свѣта обладатель, и всѣхъ иже подъ солнцемъ грозный повелитель, покорнымъ мнѣ милосердый пощадитель, а непокорнымъ же яростный мечь, въ далекомъ, разстоятельномъ и незнаемомъ краѣ вашемъ отъ нашего величества честь и миръ и милость вамъ, храбросердому народу, славнѣйшему колѣну Русскому, Княземъ и Владыкомъ отъ моря Варяжскаго до Хвалижскаго, великолѣпнымъ и милымъ моимъ, храброму Великосану, мудрому Асану, счастному Авехасану, вѣчно радоватися, яко самѣхъ васъ любезно цѣлую, яко други по сердцу моему. Да будете данницы нашему величеству, и сію милость даю вашему владычеству: аще каковый народъ вселится во предѣлахъ вашихъ, да будетъ вамъ и по васъ сродству вашему подлежимъ вѣчнѣй работѣ; во иные же предѣлы отнюдъ да не вступитъ нога ваша. Сіе же достохвальное дѣло затвержено симъ нашимъ листомъ и подписано моею Царскою

27

высокодержавною десницею, и запечатано нашимъ перстнемъ, и дано вашей честности на вѣки безконечные. Аминь. Писана же сія наша грамота въ мѣстѣ нашего предѣла, въ велицѣй Александріи, мѣсяца Примуса, начальнѣйшаго дня. — Припись Царскія руки златопернатыми буквами: мы Александръ, сынъ великихъ боговъ Юпитера и Венусы въ небѣ, земскихъ же Филиппа и Олимпіады, высокодержавною правицею утвердихъ вѣчно. — Словено-Русскіе Князья, обрадованные такою грамотою, повѣсили оную въ своемъ капищѣ съ правой стороны идола Велеса, уставивъ великій праздникъ въ день ея написанія. — Чрезъ нѣсколько времени возстали отъ ихъ рода два Князя, Ляхъ (Мамохъ, Лалохъ) и Лахернъ, воевали землю Греческую и ходили подъ самый царствующій градъ: тамъ, близъ моря, положилъ свою голову Князь Лахернъ (гдѣ созданъ былъ послѣ монастырь Влахернскій), а товарищъ его съ глубокою язвою и съ великимъ богатствомъ возвратился въ отечество. Въ Сидерѣхъ же (σιδηρα?), или въ Мордвѣ и въ Черемисѣ, княжили тогда два брата, Діюлель и Дидиладъ, которыхъ язычники назвали богами, за то, что они научили ихъ пчеловодству. — Скоро ужасный моръ опустошилъ землю Словенскую; остальные жители ушли на Бѣлыя воды, т. е. Бѣлоозеро, или Тинное озеро, и назвалися Весью; другіе на Дунай, къ древнимъ племенамъ своимъ; а въ Словенскѣ и въ Русѣ обитали тогда одни дикіе звѣри. Чрезъ нѣкоторое время Словени возвратились на берега Волхова и привели съ собою многихъ Скиѳовъ и Болгаровъ; но скоро Бѣлые Угры явились въ странѣ ихъ и разорили оную до конца. Тогда Словени Черноморскіе, услышавъ о запустѣніи отечественной земли своей, опять пришли туда съ безчисленнымъ множествомъ Скиѳовъ, Болгаровъ и всякихъ иноплеменниковъ, поставили новый городъ, отъ стараго Словенска внизъ по Волхову съ версту, дали ему имя Великаго Новаграда, и выбрали старѣйшину, Князя Гостомысла. Нѣкоторые изъ нихъ назвались Полянами, другіе Кривичами, Сербами, Болгарами, Чудью, Мерею, Лопью, Мордвою; земля Русская, свергнувъ въ себя ризы сѣтованія, облеклась въ порфиру и виссонъ, уже не вдовствуя, но опочивая много лѣтъ съ мудрымъ Гостомысломъ. Сынъ его, Словенъ, построилъ въ землѣ Чудской городъ Словенскъ, и черезъ 3 года умеръ; а внукъ Гостомысловъ, Изборъ, переименовалъ сей городъ Изборскимъ, и также въ юности умеръ отъ жала зміи.» Конецъ басни увидимъ въ другомъ мѣстѣ (ниже, примѣч. 91). И многіе вѣрили симъ нелѣпостямъ! Вѣрили (умалчивая о другомъ), что на берегахъ Волхова былъ у Славянъ городъ за 4200 лѣтъ до нашего вѣка! Не только въ древней Несторовой лѣтописи, но и въ самой Никоновской, въ самыхъ Хронографахъ и въ Степенной Книгѣ XVI вѣка не упоминается еще о Словенскѣ: сей вымыселъ принадлежитъ, кажется, седьмому-надесять столѣтію. «Но близъ Новагорода есть мѣсто именуемое Городище, » замѣчаетъ Миллеръ: оно доказываетъ только, что тамъ былъ прежде застроенъ сей городъ, названный новымъ, когда его перенесли на другое мѣсто. Гебгарди думаетъ, что Ильменскіе поселенцы пришли изъ окрестностей Неи или Нови, и въ пямять сей крѣпости основали Новгородъ.

(71) Лѣтописецъ сказываетъ единственно, что Кіевъ, подобно Новугороду, еще не существовалъ во время Апостола Андрея: «слѣзе (Св. Андрей) съ горы, идѣже послѣ бысть Кыевъ» (въ печатн. стр. 8). Стриковскій пишетъ (кн. XI, гл. 3), что Кіевъ основанъ, по мнѣнію нѣкоторыхъ, въ 430 году. — Псковская Синодальная Лѣтопись XV или XVI вѣка (которая хранится въ Патріаршей

28

Библіотекѣ подъ No. 349, л. 154) начинается такъ: «Въ лѣто 6362 бѣяху три браты; единому ими Кый... И поставиша градъ на горѣ и парекоша имя граду тому Кіевъ:» и такъ онъ будто бы основанъ уже въ 854 году? Но сіе новое извѣстіе не достойно уваженія (см. еще новѣйшую сказку о строителяхъ Кіева, ниже, примѣч. 282). Въ Пушкин. и Кенигсберг. спискѣ: «бяху (Кій съ братьями) мужи мудри и смыслени;» а въ Троицк.: «знатливы (знающіе) и разумни.» — Въ Кенигсберг. сказано, что Лѣтописецъ не знаетъ, къ которому Царю приходилъ Кій; но въ харатейныхъ находятся только слова: «приходившю ему ко Царю, яко же сказуютъ, велику честь пріялъ отъ Царя.» — Шлецеръ думаетъ (его Nest. I, 103), что древнее сказаніе о Кіи-перевозчикѣ, опровергаемое нашимъ Лѣтописцемъ, могло быть справедливо. «Франкфуртъ (говоритъ онъ), Охсенфуртъ и другіе города произошли такимъ же образомъ. На Днѣпрѣ еще не было моста, но уже было сообщеніе между обитателями его восточнаго и западнаго берега. Нѣкто, именемъ Кій, перевозилъ людей въ лодкѣ; тутъ, мало по малу, завелось селеніе; селеніе обратилось наконецъ въ городъ, » и проч. Князь Щербатовъ, оставивъ достовѣрнаго Нестора и послѣдовавъ Автору Синопсиса, выписаннаго большею частію изъ Польскихъ Историковъ, Длугоша и Стриковскаго, сказываетъ, что Щекъ создалъ городъ Щековицу, Хоривъ Хоривицу или Вышегородъ, а сестра ихъ городъ Лыбедь: совершенная басня! такихъ городовъ не бывало въ Россіи; и Несторъ пишетъ, что всѣ три брата построили одинъ Кіевъ. Польскіе Историки отъ недоразумѣнія сочли горы за города. — Татищевъ думаетъ, что имя Кіева или Кивы есть Сарматское и значитъ горы: онъ, кажется, не вѣритъ сказанію о трехъ братьяхъ. Щербатовъ находитъ имена ихъ Арабскими и Персидскими, и заключаетъ изъ того, что Кіевъ построенъ не Славянами, а Гуннами, хотя Гунны разрушали города, а не строили ихъ, и говорили безъ сомнѣнія не Арабскимъ и не Персидскимъ языкомъ. Рейнегсъ утверждаетъ, что «сей городъ основанъ Готѳами, ибо имя его есть Финико-Арабское и значить мѣсто любимое, радостное» (см. Reineggs Beschreibung des Kaukasus, II, 200). Болтинъ признаетъ Аваровъ строителями Кіева, и говоритъ, что Кіевъ по-Венгерски есть веселый, Горогъ кривый, Сцегъ кормило, Лебегесъ трепетаніе: слѣдственно Кій, Хоривъ, Щекъ и Лыбедь были Авары, которые говорили однимъ языкомъ съ Венграми!» Но мы не видимъ нужды отвергать сказаніе Нестора, который приписываетъ строеніе Кіева Славянскимъ Полянамъ (слѣдственно не Варяги, какъ сказано въ Софійской Новогородской и въ нѣкоторыхъ новѣйшихъ лѣтописяхъ, а Славяне были первыми жителями сего города). Имена древнія не всегда могутъ быть изъяснены языкомъ новѣйшимъ: изъ чего не слѣдуетъ, чтобы они произошли отъ инаго языка. Къ тому же Славянское мѣстоименіе кій, слова щека, щекотать, гора, лебедь и многія другія столь же близки къ именамъ Кіевскихъ братіевъ и сестры, какъ и Персидскія или Венгерскія Кея, Хурехъ, Горогъ, Лебегесъ, и проч. Болтинъ думалъ, что гора, гдѣ жилъ Кій, есть та самая, на коей построена Кіевская старая крѣпость. — На рѣчкѣ Лыбеди стоитъ загородный домъ нынѣшняго Кіевскаго Митрополита. Сіе мѣсто называется Шулявшино, окружено рощею и служитъ гуляньемъ для Кіевскихъ жителей. См. Извѣстіе о погребенныхъ въ Кіевѣ Князьяхъ, стр. 1.

Баеръ, желая утвердить истину Несторова сказанія, искалъ нашего Кія въ Готѳскомъ Королѣ Книвѣ, воевавшемъ въ Панноніи съ Императоромъ

29

Деціемъ. Миллеръ, не находя въ Византійскихъ лѣтописяхъ никакого извѣстія о походѣ Кія въ Царьградъ, думалъ, что сей Князь служилъ въ войскѣ тѣхъ Гунновъ, которые при Ѳеодосіи II разоряли Имперію. Баеръ излишно уважалъ сходство именъ, недостойное замѣчанія, если оно не утверждено другими историческими доводами. Что ни будь одно: или вѣрить въ семъ случаѣ Нестору, или не вѣрить; если вѣрить, то Кій былъ Славянскій Князь, а не Готѳскій. Миллеръ же напрасно думалъ, будто Несторъ говоритъ о войнѣ Кія съ Императоромъ: во всѣхъ старинныхъ спискам лѣтописи его сказано единственно то, что Кій ходилъ въ Константинополь и былъ съ честію принятъ Царемъ Греческимъ; Византійскіе Историки могли умолчать о такомъ неважномъ происшествіи.

(72) Миллеръ въ рѣчи своей о происхожденіи народа Россійскаго несправедливо говоритъ, что Лѣтописецъ нашъ нигдѣ не именуетъ основателей Полоцка Кривичами. Въ Несторѣ (стр. 17): «первыи насельницы въ Новѣгородѣ Словени, въ Полоцку Кривичи.» Въ Архангел. Лѣт., стр. 4, названъ Изборскъ городомъ Кривичей. Константинъ Багрянородный пишетъ о Новѣгородѣ, Кіевѣ, Вышегородѣ, Смоленскѣ, Любечѣ, называя ихъ Немоградъ, Кіова, Вусеградъ, Чернигова, Милиниска, Теліуца (Memor. popul. II, 981). Кіевъ, по его извѣстію, назывался еще Самватасъ. Не хотѣлъ ли Константинъ написать: сама мать, ибо Кіевъ назывался въ древности матерію городовъ Русскихъ? см. въ печатн. Несторѣ, стр. 19. Графъ I. Потоцкій толковалъ, что Самватасъ происходитъ отъ слова ботъ, на которомъ Кій перевозилъ людей; а Добровскій (Slovanka 246) сказываетъ намъ, что это Шведское имя; что Sam звачитъ вмѣстѣ, a bat лодка или ботъ; что въ Кіевѣ собирались Варяжскія суда, и для того сіе мѣсто названо Варягами Самбатомъ, или сборнымъ мѣстомъ лодокъ. — Арабскій Географъ XV вѣка, Бакуй (донынѣ еще не изданный) упоминаетъ о знаменитомъ Славянскомъ городѣ Maschphat близъ Козаріи: см. Шпренгеля Gesch. der Entdeck. 160.

(73) О Переславскомъ озерѣ см. Никон. Лѣт. II, 229. Оно же называется и Плещеево. Іорнандъ упоминаетъ о Мери (Merens) въ числѣ народовъ, покоренныхъ въ IV вѣкѣ Готѳскимъ Царемъ Эрманарихомъ (см. выше, примѣч. 26). Мордва и Черемисы сами себя именуютъ Мари; однакожь изъ того не слѣдуетъ, чтобы Несторъ подъ именемъ Мери разумѣлъ ихъ, ибо говоритъ о тѣхъ и другихъ въ особенности.

Народъ Мурома, обитавшій въ Губерніи Нижегородской, оставилъ памятникъ бытія своего въ названіи города Мурома.

Несторъ не означаетъ земли Черемисской, Мещерской, Мордовской, а только полагаетъ оную въ сосѣдствѣ съ Мерею. Мордва (Іорнандовы Mordens: см. выше, примѣч. 26) и Черемисы издревле жили тамъ, гдѣ живутъ и нынѣ: первые наиболѣе въ Нижегородской, Пензенской, Тамбовской, Симбирской Губерніяхъ; а вторые отъ Нижняго на лѣвомъ берегу Волги. Въ лѣтописяхъ среднихъ временъ именованы Мещерою нынѣшніе Мокшане, родъ Мордвы, обитающіе въ Пензенской и Тамбовской Губерніяхъ, въ окрестностяхъ рѣки Мокши (см. сей Исторіи Т. V, примѣч. 86.) Мещеряками называются нынѣ Татары, живущіе въ землѣ Башкирской. Они тамъ пришельцы, равно какъ и Тептери, смѣсь Черемисовъ съ Вотяками, Чувашами и Татарами, которые въ XVI вѣкѣ, по разрушеній Казанскаго Царства, ушли къ Башкирцамъ.

Ливонія получила имя свое отъ Ливи, народа Финскаго, котораго остатки существуютъ нынѣ въ Курляндіи, отъ Ангерскаго озера и береговъ

30

залива Рижскаго до Виндавской границы, а въ Ливоніи (или Губерніи Лифляндской) въ окрестностяхъ рѣки Салиса и на островѣ Рунѣ. Другіе Ливонцы принадлежатъ къ народу Латышей (о которомъ см. ниже, примѣч. 80). Имя Ливоніи сдѣлалось извѣстно въ Европѣ не прежде XII вѣка.

Не только Эстонцы или Эстляндцы, Вожане или Водь (въ нынѣшней Ораніенбаумской округѣ: см. Новогород. Лѣт. 134) Ижорцы, Корелы, но и первобытные жители Двинской земли или Архангельской Губерніи, Вологодской, Вятской, Пермской, назывались Чудью (см. Двинск. Лѣт. въ Трудахъ Вольн. Росс. Собранія, Журналъ Путешествія Рычкова и Казанск. Исторію, стр. 190 и слѣд.). Миллеръ въ Рѣчи своей о происхожденіи народа Россійскаго пишетъ: «Чудь знаменуетъ на Русскомъ языкѣ вообще первобытныхъ жителей» (не лучше ли сказать: иноплеменниковъ, или чуждыхъ?): «ибо ежели вы на берегахъ Волги, Тобола, Иртыша, Оби, Енисея, видя какое нибудь укрѣпленіе, могилу, древнее зданіе, спросите у жителей: кто соорудилъ ихъ? то они вамъ отвѣтствуютъ: Чудь, народъ, который обиталъ здѣсь прежде Русскихъ.» Іорнандъ называетъ Чудь Thuidos. Баеръ думалъ, что имя Скиѳы и Чудь есть одно.

Имя города Нарвы происходитъ отъ имени Наровской Чуди.

Шлецеръ (см. его Nest. I, 50) несправедливо считалъ Емь Ижорцами<:> они въ нашихъ лѣтописяхъ обыкновенно именуются Ижерянами; были издревле подданными Новогородцевъ и сами воевали съ Емью (см. Новогород. Лѣт. 106 и 107). Татищевъ и Болтинъ столь же несправедливо полагали сей народъ между Ладожскимъ озеромъ и Бѣлымъ моремъ, въ Двинской землѣ, со XII вѣка (если не ранѣе) провинціи Новогородской (см. Новогород. Лѣт. 59). Что Емью именовались Финляндцы, ясно доказывается слѣдующими извѣстіями Лѣтописца Новогородскаго: 1) Сумь (Суома, какъ называютъ себя Финляндцы) и Емь въ 1240 году шли на корабляхъ противъ Новагорода и хотѣли взять Ладогу: Князь Александръ встрѣтилъ ихъ (стр. 132, 133) на рѣкѣ Невѣ: слѣдственно они жили не между Ладожскимъ озеромъ и Бѣлымъ моремъ. 2) Въ 1256 году Князь Александръ шелъ изъ Новагорода на Емь чрезъ Копорье (стр. 142, 143). 3) Въ 1228 году Ладожане побили Емь: непріятель, спасаясь отъ нихъ бѣгствомъ въ землю свою, былъ истребленъ Ижорцами и Корелами (стр. 107): пусть Читатель взглянетъ на карту. 4) Въ 1311 году Новогородцы воевали за моремъ, т. е. за Финскимъ заливомъ, съ Емью, и взявъ ихъ городъ Ванай, на Черной рѣкѣ, опустошили берега Перны: мы знаемъ въ Новой Финляндіи Ванакиле и Перно (см. Бишинг. Erdbeschr.). Черною именуется въ нашихъ лѣтописяхъ одна изъ рѣкъ западо-южной Финляндіи (*). — Мѣстечко Емсе въ Тавастландскомъ Графствѣ также напоминаетъ Емь. Одинъ изъ моихъ пріятелей, знакомый съ сими мѣстами, писалъ ко мнѣ, что тамошніе жители донынѣ называютъ себя Hämi, и что имя Суми или Суоми въ особенности принадлежитъ Финляндцамъ сѣвернымъ. — Адамъ Бременскій, по мнѣнію Шлецера, называетъ Ямь Lami, а Гервазій, Авторъ XIII вѣка, Jarmenses, вмѣсто Jamenses — Іорнандъ именуетъ Весь Vas.

Въ Больш. Чертежѣ, стр. 317: «Тѣ города по Сысвѣ и по Сосвѣ Югра.» Герберштейнъ на картѣ Россіи полагаетъ Югру за Обью. Доселѣ Историки и Географы наши искали Югры на берегахъ Юга, Двины и Мезени. Описаніе похода Россіянъ


(*) Такъ исправлено сіе мѣсто въ Прибавленіяхъ въ IX тому, изд. 1819 года.

31

въ землю Югорскую около 1500 года ясно доказываетъ, что она была за Каменнымъ Поясомъ: см. сей Исторіи Т. VI. Имя Остяковъ есть новое Татарское: покоривъ часть Сибири въ XIII вѣкѣ, Татары назвали ея жителей Уштяками, т. е. людьми дикими. Вогуличи именуютъ Березовскихъ Остяковъ Мансами: такъ называются и сами Вогуличи.

Теперь нѣтъ особеннаго народа Печорскаго. Думаю, что такъ назывались нынѣшніе Зыряне (см. ниже), а не Самоѣды, которые въ Несторовой лѣтописи именуются особенно Самоядью.

(74) Меря, Мурома, Весь, уже давно обратились въ Россіянъ. Зыряне или Сыряне живутъ на берегахъ Выми, Сычолы, Вычегды, и проч. Они принадлежали ко многочисленному народу Пермскому и говорятъ съ нимъ почти однимъ языкомъ, котораго словарь напечатанъ Миллеромъ въ его Sammlung Russ. Gesch. Болтинъ, не знавъ того, пишетъ, что Зыряне утратили языкъ свой и сдѣлались совершенно Русскими: см. Путешествія Академика Лепехина, Т. IV, стр. 404, Фишер. Сибирск. Исторію, стр. 81, 99, 100, и въ Миллер. Sammlung Russ. Gesch. словари Чудскихъ народовъ. Живъ долго между Татарами, Чуваши заимствовали отъ нихъ множество словъ; но языкъ ихъ въ основаніи есть также Финскій.

(75) См. Тацит. Descript. Germaniae, гл. 46. Венеды, по его словамъ, граничили къ Сѣверу съ Финнами. Гаттереръ думаетъ, что Финны жили тогда въ Курляндіи, Самогитіи, сѣверной Литвѣ. Fenni, de quibus Plinius (ибо толкуютъ, что его Eningia есть описка вмѣсто Feningia) Tacitusque loquuntur, mortalium omnium pauperrimi Tacito visi, Curlandiam, Samogitiam et maxime septentrionalia Lituaniae tenuerunt (см. Commentationes Societ. Gottingensis, Т. XII, стр. 208, и Шлецер. Nord. Gesch. стр. 438). Можетъ быть, въ глубокой древности Финны пришли изъ сѣверной Азіи въ Европу; по крайней мѣрѣ языкъ ихъ весьма отличенъ отъ коренныхъ языковъ Европейскихъ, а сходенъ съ Венгерскимъ (см. D. Gyarmathi Affinit. ling. Hungaricae cum linguis Fennicae originis). Баеръ (а за нимъ и Гаттереръ) производитъ Финновъ отъ Скиѳовъ; но образъ жизни первыхъ, описанный Тацитомъ, не представляетъ ничего Скиѳскаго. Non arma, non equi; victui herba, vestitui pelles, cubile humus: можно ли отнести такое описаніе къ Геродотовымъ Скиѳамъ, сходнымъ съ нашими Киргизами или Татарами?

(76) Кажется, нѣтъ сомнѣнія, что Весь, Меря и Мурома были единоплеменники Мордвы и другихъ Финскихъ народовъ.

(77) Такъ означаетъ Торфей границы ея (Historia Norveg. Т. I, стр. 102, и Шлецер. Nord. Gesch. 500). Въ древнихъ Скандинавскихъ извѣстіяхъ Бѣлое море называется Гандвикъ (Hist. Norveg. I, 163). — Квенландія значитъ женская земля. Сіе имя заставило Адама Бременскаго баснословить о сѣверныхъ Амазонкахъ (въ Линденброг. изданіи стр. 59). — Финскія чародѣйства подробно описываются въ сѣверныхъ сказкахъ (см. Шлецер. Nord. Gesch. стр. 437 и его Nestor, Ч. II, стр. 45; также Торф. Hist. Norveg. Т. II, стр. 165.

(78) Исландія, островъ необитаемый до 874 года, и въ сіе время населенный Норвежцами, не хотѣвшими повиноваться Гаральду, первому Деспоту сѣверному, прославилась своими лѣтописями, которыя служатъ главнымъ источникомъ для Скандинавскихъ Историковъ. Лучшій Исландскій Лѣтописецъ есть Снорро или Снорри Стурлезонъ или Стурлузонъ, бывшій въ XIII вѣкѣ Лагманомъ острова, то есть, блюстителемъ законовъ. Отъ лѣтописей, достойныхъ уваженія, надобно отличать Исландскія Саги, или сказки, весьма недостовѣрныя,

32

Лейбницъ, Ире, Маллетъ, Шлецеръ, признаютъ ихъ болѣе романами, нежели Исторіею, хотя Шперлингъ и самый ученый Брингъ другаго мнѣнія, считая Поэзію Скальдовъ историческою драгоцѣнностію. Въ Сагахъ, какъ и во всѣхъ народныхъ сказкахъ, есть конечно истинныя древнія преданія: только онѣ сочинены уже гораздо послѣ десятаго вѣка — и кто отличитъ въ нихъ ложь отъ истины?

(79) См. Отерово путешествіе въ Форстеровой Geschichte der Entdeckungen im Norden.

(80) Нѣтъ нужды спорить съ тѣми, которые производятъ Латышей отъ Римлянъ, Македонянъ, Евреевъ, Сарациновъ, и проч. Большая половина языка ихъ есть Славянская (см. Тунмана Ueber Nördl. Völker): но упомянемъ о мнѣніи ученаго Гаттерера. Онъ признаетъ сей народъ Сарматами, говоря: «Ежели Финны Скиѳы, а Славяне Дако-Геты, то не можно ли Латышей произвести отъ Азіатскихъ Сарматовъ?» (см. его Weltgeschichte, стр. 737, особенно же Commentationes Societ. Gottingensis, Т. XI и XII). Но кто доказалъ, что Финны Скиѳы, а Дако-Геты Славяне? см. выше, примѣч. 69, 75. Нравы Латышей, извѣстные намъ съ IX вѣка по описанію Вульфстанову, не имѣли и не имѣютъ никакого сходства со нравами Сарматовъ. Вся Гаттерерова система народовъ основана на словѣ если!

(81) De reb. Geticis, стр. 85: Ad littus autem Oceani, ubi tribus faucibus fluenta Vistulæ fluminis ebibuntur, Vidioarii resident, ex diversis natioinibus aggregati. Cie мнѣніе ученаго Тунмана кажется мнѣ вѣроятнымъ. Многіе Готѳы и Славяне, бывшіе въ Дакіи, могли возвратиться къ Латышамъ и сообщить имъ нѣкоторыя слова Латинскія, находящіяся въ языкѣ послѣднихъ. Стриковскій и Преторій разсказываютъ, что Видвутъ, оскорбленный междоусобіемъ народнымъ, говорилъ такъ своимъ единоземцамъ: «Если бы вы имѣли хотя разумъ пчелъ, то ссоры ваши давно бы прекратились. Знаете, что рой повинуется одной маткѣ, и что она для каждой пчелы опредѣляетъ особенную работу, выгоняя лѣнивыхъ изъ улья. Воспользуйтесь симъ примѣромъ; изберите Государя, и вручите ему судьбу вашу, да судитъ распри гражданъ, отвращаетъ убійства, злоупотребленіе силы, и печется о всеобщей безопасности! — Народъ единодушно избралъ его въ Цари: ибо Видвутъ былъ знаменитъ какъ въ своемъ отечествѣ, такъ и въ чужихъ земляхъ, умомъ и богатствомъ. Болѣе кроткими наставленіями, нежели строгостію, онъ пріучилъ своихъ подданныхъ къ трудолюбію, земледѣлію, скотоводству.» — Вотъ народная сказка, которая можетъ имѣть нѣкоторое историческое основаніе.

Леттландіею называлась южная часть Ливоніи, гдѣ жили Латыши (а не Ливь).

(82) Въ нынѣшнемъ Натангенѣ, гдѣ село Гросвальденъ.

(83) Несторъ говоритъ: почаша держати родъ ихъ (Кія и братьевъ его) Княженіе въ Поляхъ, а въ Деревѣхь свое, а Дреговичи свое, а Словени свое въ Новѣгородѣ, и проч. — Полянъ обижали (пишетъ Несторъ) Древляне съ иными окольными.

(84) Несторъ (стр. 11): «въ сіи же времена» (Иракліевы, или въ началѣ VII вѣка) «быша Обри, иже воеваша на Царя Ираклія и мало его не яша.» Ханъ Аварскій въ 619 году дѣйствительно едва не схватилъ Ираклія (см. Memor. popul. I, 743). Но Авары (чего не зналъ Русскій Лѣтописецъ) были извѣстны Грекамъ гораздо ранѣе временъ Иракліевыхъ (Memor. popul. I, 642). — Далѣе: «Сіи же Обри воеваша на Словены, и примучиша Дулѣбы, сущая Словены, и насилье творяху женамъ Дулѣбскимъ: аще поѣхати бяше Обрину, не

33

дадяше впрячи коня, ни вола, но веляше впрячи три ли, четыре ли, пять ли женъ въ телегу и повезти Обрина; и Богъ потреби я, и помроша вси, и не остася ни единъ Обринъ ... И есть притча въ Руси и до сего дне: погибоша аки Обри, ихъ же нѣсть племене, ни наслѣдка.»

(85) См. Memor. popul. III, 549 и слѣд. Нѣкоторые Арабскіе Писатели считаютъ Козаровъ за одинъ народъ съ Грузинами (см. Эрбелот. Biblioth. Orient. подъ словомъ Khozar). Тунманъ и Шлецеръ думали, что Несторъ Бѣлыми Уграми называетъ также Козаровъ, говоря: «Си бо Угры почаша быти при Ираклій Цари, иже находиша на Хоздроя, Царя Перскаго.» Византійская Исторія въ самомъ дѣлѣ начинаетъ много говорить о Козарахъ съ 626 года, когда Ираклій ввелъ ихъ въ войну съ Персіею; однакожь извѣстіе Несторово (стр. 10), что Бѣлые Угры завладѣли послѣ землею Славянскою (см. выше, примѣч. 65), можетъ относиться только къ дѣйствительнымъ Уграмъ: ибо Лѣтописецъ нашъ, какъ онъ сказалъ выше (стр. 6), означаетъ симъ именемъ Венгрію, ими завоеванную. Греческіе Историки называютъ и Венгровъ и Козаровъ Турками (Memor. popul. III, 543, 607): не вообразилъ ли Несторъ, что мнимые Турки, помогавшіе Ираклію въ войнѣ Персидской, были Венгры? Впрочемъ Угры могли вмѣстѣ съ ними участвовать въ сей войнѣ. Надобно также знать, что Венгрія въ среднихъ вѣкахъ называлась Бѣлою: Alba Ungaria (см. Гебгарди Gesch. des R. Ungarn, I, 362, Пестскаго изданія, 1802). — Татищевъ и Болтинъ несправедливо думали, что Козары и Хвалисы одинъ народъ (см. ниже, примѣч. 493). — Моисей Хоренскій (Hist. Arm. кн. II, стр. 183) называетъ Козаровъ Хазирами, а некоторые Византійцы Аказирами.

(86) Петръ Великій и храброе войско его, взявшее Дербентъ, съ удивленіемъ видѣли остатки сей стѣны, проведенной чрезъ горы и пустыни отъ Каспійскаго моря къ Черному. Князь Димитрій Кантемиръ, мужъ просвѣщенный и любопытный, описалъ ея развалины. «Въ долинахъ, говоритъ онъ, стоятъ еще многія башни съ воротами, похожія на башни Московскія. Стѣны въ толщину болѣе сажени; огромные камни, изъ коихъ она сдѣлана, безъ желѣза и безъ извести, сплочены весьма крѣпко (см. Баера de muro Caucaseo въ Коммент. Академіи Наукъ, Т. I, или въ его Opusc. стр. 94; см. также Эрбелот. Bibl. Orient. подъ словомъ Khozar).

(87) Д’Анвиль пишетъ, что въ началѣ V вѣка Татарскій Князь, именемъ Тулунъ или Турунъ, первый назвался Каганомъ или Ханомъ (см. его Mémoire sur les peuples de la Dace, въ Mém. de l’Acad. des Inscript. T. LII).

(88) Cm. Voyage de Rubruquis, въ Бержерон. изд. стр. 1. Кромѣ принадлежавшаго Греческимъ Императорамъ Херсона и юго-западной приморской области Дори, гдѣ жили 3000 независимыхъ Готѳовъ Христіанской Вѣры, остатокъ тѣхъ, которые въ IV вѣкѣ, при Эрманарихѣ, господствовали надъ всею восточною Европою. Сіи малочисленные Готѳы, вѣрные союзники Константинополя, славились храбростію и гостепріимствомъ, любили земледѣліе, жизнь сельскую и не терпѣли городовъ въ странѣ своей. Іустиніанъ I, для ихъ защиты, оградилъ Дори, въ нѣкоторыхъ опасныхъ мѣстахъ, каменною стѣною (см. Прокоп. de Aedif. кн. III, гл. 7). Они уже въ концѣ IX вѣка были покорены Ханомъ Козарскимъ (см. Memor. popul. I, 245 и слѣд.).

Юстиніанъ II, свергнутый съ престола Тиверіемъ, ушелъ къ Хану Козаровъ и женился на его дочери, которую онъ послѣ вѣнчалъ царскимъ

34

вѣнцемъ въ Константинополѣ. Филиппикъ также искалъ ихъ защиты. Императоръ Левъ женилъ сына своего, Константина, на Княжнѣ Козарской; отъ сего брака родился сынъ, который царствовалъ подъ именемъ Льва Козарскаго.

(89) Несторъ, описывая сіе происшествіе, еще не опредѣляетъ лѣтъ.

Въ Пушкинск. спискѣ: «И рѣша старци Козарстіи: не добра дань, Княже, мы ся доискахомъ оружьемъ одиною стороною, рекоша саблями, а сихъ оружье обоюду остро, рекше мечь; си имуть имати дань на насъ и на инѣхъ странахъ. Се же сбыся все; не отъ своея воля рекоша, но отъ Божія повелѣнья, яко при Фараонѣ: еда приведоша Моисея предъ Фараона и рѣша старѣйшины: се хочетъ смирити область Египетскую; яко же и бысть... яко же бысть володѣютъ Козары Русскіе до нынѣшняго дне.» — Послѣ о дани Козарской сказано въ Кенигсберг. спискѣ: «имаху Козаре на Полехъ и на Сѣверѣ и на Вятичехъ по бѣлой дѣвици, » ошибкою вмѣсто вѣверицы; въ Пушкин. и въ печатномъ Никонов.: «по бѣлѣй вѣверицѣ;» въ Троицк.: «по бѣлѣ и по вѣверицѣ.» Но то и другое имя значитъ одно. — Шлецеръ (см. его Nestor Ч. III, стр. 64) спрашиваетъ: «для чего Козары брали дань съ Кіевскихъ Славянъ бѣлками, а не медвѣдями? и заключаетъ, что Русскіе Славяне не имѣли оружія, потребнаго для медвѣжьей ловли! Козары брали дань кожами звѣрей самыхъ обыкновенныхъ, и вѣверицы могли имъ быть нужнѣе медвѣдей для одежды.

(90) См. Абульфеду, въ Бишин. Historisch. Magaz. Т. V, стр. 365, Эрбелот. Bibliothéque Orientale при имени Khosar, Balangiar, и Oriental Geography of Ebn Haukal, an Arabian Traveller of the tenth century, translated by W. Ousely, стр. 185—190. Переведемъ здѣсь любопытныя извѣстія о Козарахъ изъ послѣдней книги и Chrestomathie Arabe, par Silvestre de Sacy:

«Каганъ (или Хаканъ) долженъ быть всегда Императорскаго поколѣнія. Только въ важнѣйшихъ дѣлахъ можно имѣть къ нему доступъ; входящіе падаютъ ницъ и ждутъ, чтобы онъ велѣлъ имъ встать, приближиться и говорить. Никто не смѣетъ ѣхать верхомъ мимо Кагановой могилы: надобно сойти съ коня, поклониться гробу, итти пѣшкомъ и сѣсть на лошадь единственно тогда, какъ могила уже сокроется отъ глазъ. Если Каганъ скажетъ знатному чиновнику: поди, умри, то чиновникъ немедленно идетъ домой и убиваетъ себя. Иногда самые бѣдные люди Каганскаго поколѣнія восходятъ на тронъ въ свою очередь. Я слышалъ, что одинъ молодой человѣкъ сидѣлъ въ лавкѣ, торгуя бездѣлицами, и что народъ говорилъ объ немъ: по смерти нынѣшняго Кагана онъ сядетъ на престолъ! Но сей человѣкъ былъ Мусульманинъ, а Каганъ долженъ быть всегда Іудейской Вѣры» (которую, по сказанію Восточнаго Историка, Массуди, жившаго въ X вѣкѣ, принялъ въ 740 году Козарскій Владѣтель Була: см. ниже). «Съ Царемъ судятъ девять чиновниковъ, которые могутъ быть Мусульмане, Евреи, Христіане, идолопоклонники. Меньшая часть жителей Іудейскаго закона, а большая Магометанскаго и Христіанскаго... Городъ Атель окруженъ верстъ на семдесятъ плодоносными полями... Главная пища жителей есть рыба и пшено; медъ и воскъ привозятъ къ нимъ изъ Россіи. Знатнѣйшіе граждане Ательскіе суть Мусульмане и купцы; языкъ ихъ Турецкій... Въ землѣ Козарской есть городъ Асмидъ, весьма богатый садами. Дорога отъ Дербента къ Сериру вся окружена ими; тутъ родится и виноградъ.» (Oriental Geography).

35

Массуди около 947 года пишетъ слѣдующее: «По рѣкѣ, раздѣляющей столицу Козарскую на двѣ части, ходятъ вверхъ большія суда, нагруженныя товарами Ховарезмскими. На другихъ судахъ изъ земли Бертасъ привозятъ шкуры черныхъ лисицъ, самыя славныя и дорогія. Есть и красныя, пестрыя, бѣлыя. Такъ называемыя Арабскія малоцѣннѣе всѣхъ иныхъ. Черныя идутъ единственно изъ сей земли или сосѣдственныхъ съ нею. Цари народовъ варварскихъ покупаютъ оныя весьма дорогою цѣною для шапокъ и шубъ. Изъ Козаріи отправляютъ ихъ не только въ Дербентъ, въ Берду и другія мѣста въ Хорасанѣ, но и въ страны Франковъ, въ Испанію» (Chréstomathie Arabe par S. de Sacy).

Хотя въ Козаріи было много городовъ, изъ коихъ Нубійскій Географъ (Шерифъ аль-Эдризи, писавшій около 1153 года) именуетъ Куранъ, Гадранъ, Сегесанъ, Самандаръ, Альбаиду, Садилъ и Ферузъ-Кападъ: но многіе люди жили тамъ еще въ шатрахъ или въ кибиткахъ. Дворець Кагановъ, на западномъ берегу Волги, былъ кирпичный; а другія жилища всѣ мазанки. Обыкновенная воинская дружина сихъ Государей состояла изъ 12, 000 человѣкъ (Orient. Geogr.). — По другимъ Восточнымъ извѣстіямь Каганская столица находилась ближе къ Дербенту.

Массуди пишетъ (см. Клапрота Rußland’s Vergrößerungen, стр. 182—201), что Козары имѣли въ особенности и Царя и Кагана; что послѣдній жилъ во дворцѣ у перваго, былъ весьма уважаемъ, но не вмѣшивался ни въ какія дѣла и скрывался отъ людей; что въ случаѣ бѣдствія народъ приходилъ къ Царю и говорилъ ему: «нынѣшній Каганъ несчастливъ: умертви его или выдай намъ.» Царь тогда убивалъ или спасалъ Кагана. «Не знаю (говоритъ Массуди), таковъ ли всегда былъ обычай у Козаръ, или введенъ не давно.» Другіе Историки молчатъ о разности между Царемъ и Каганомъ. Эбнъ-Гаукаль прибавляетъ только слѣдующую странность: «Избравъ Кагана, Вельможи надѣваютъ ему шелковую петлю на шею, давятъ его и спрашиваютъ: сколько лѣтъ онъ хочетъ царствовать? Каганъ означаетъ лѣта, и тогда снимаютъ петлю; но если сей Царь переживетъ определенный имъ срокъ, то его убиваютъ!»

Константинъ Багрянородный, описывая въ X вѣкѣ только южныя области Козарскія на берегахъ Азовскаго и Чернаго моря, не упоминаетъ объ ихъ Волжскихъ или Каспійскихъ владѣніяхъ; но въ его время Каганы еще господствовали въ нынѣшней Астраханской Губерніи по Восточнымъ извѣстіямъ (см. нашей Исторіи годъ 1021), хотя Узы, народъ Турецкаго племени, уже кочевали тогда между Волгою и Дономъ, или съ согласія или противъ воли Козаровъ (см. Конст. Багрянород. въ Бандури Т. I, стр. 105, 106, и Делилеву географич. карту тамъ же, стр. 32, 33). Узы (Ουζοι, Ουζ) называются въ Византійскихъ лѣтописяхъ Гуннами и Скиѳамн. Одинъ новѣйшій Глика причисляетъ ихъ именно къ Печенѣгамъ (Memor. pop.). Баеръ безъ всякаго основанія считалъ Узовъ и Половцевъ или Комановъ за одинъ народъ: Скилицій и Анна Комнина говорятъ особенно о томъ и другомъ. Ученый Прай (см. его Dissert. VI, стр. 111), ссылаясь на Дегина, несправедливо пишетъ: Abulfedha et Benschunach Uzos pro Comanis et vicissim usurpant. Дегинъ говоритъ о Туркоманахъ, а Туркоманы не Половцы, хотя и не сомнѣваюсь въ ихъ сродствѣ: ибо, кромѣ Глики, самъ Несторъ прибавляетъ (Рос. Библіот. 145): «Измаиловъ же родъ двѣнадцати сыновъ, отъ нихъ же суть Торкмени, Печенѣги, Торки и Половци.» Дегинъ сказываетъ, что Арабскіе Историки называютъ Узовъ Gozz. Если не ошибаюсь, то они въ лѣтописи Несторовой

36

именуются Торками (см. сей Исторіи Т. II, примѣч. 112).

Имя города Саркела, по толкованію Константина Багрянороднаго и Продолжателя его, значило на языкѣ Козаровъ бѣлую гостинницу или бѣлый домъ (Memor. popul. Т. III, стр. 567). На Турецкомъ языкѣ оно значитъ бѣлый городъ (Баер. Geographia Russ. ex Const. Porph. въ Коммент. Академіи, Т. IX, стр. 399). По тому ученый Делиль (см. въ началѣ Бандури Animadvers. in Const. Porph. libros de Themat.) вообразилъ, что Саркелъ есть нынѣшній Бѣлгородъ въ Курской Губерніи, и что Константинъ назвалъ Танаисомъ не Донъ, а Донецъ. Баеръ, д’Анвиль (въ Mémoire sur les peuples qui habitent aujourd’hui la Dace: см. Mém. de l’Acad. des Inscr. год. 1758—1760) и другіе повѣрили ему; но сіе мнѣніе кажется несправедливымъ. Бѣлгородъ Курскій извѣстенъ только съ XVI вѣка (см. сей Исторіи годъ 1502, въ примѣч.) и названъ Бѣлымъ отъ своего положенія на мѣловой горѣ, съ которой перенесли его въ долину (см. Большой Чертежъ). Люди, отправленные Императоромъ Ѳеофиломъ, приплыли на судахъ къ тому мѣсту, гдѣ надлежало имъ строить Саркелъ (Memor. popul. Т. III, стр. 567—568): а Донецъ въ окрестностяхъ Бѣлагорода не удобенъ для судоходства (см. Записки В. Зуева, стр. 170). Козары, овладѣвъ Тавридою, желали имѣть Саркелъ для защиты отъ Печенѣговъ (см. Кедрина въ Memor. popul. Т. III, стр. 568), которые еще жили тогда, по извѣстію Константинову, на берегахъ Яика и Волги: не Донецъ, но Донъ могъ быть границею между ими и Козарами. Делиль и Баеръ напрасно также говорятъ, будто Константинъ полагаетъ Саркелъ въ верховьѣ рѣки Танаиса: онъ, Продолжатель его и Кедринъ пишутъ только, что сей городъ стоялъ на берегу ея (Memor. popul. Т. III, стр. 567—568). Въ другомъ мѣстѣ говоритъ Императоръ (Бандури Т. I, стр. 113), что Донъ течетъ отъ Саркела: Tanais qui à Sarcel venit. Въ Астрахани можно сказать, что Волга течетъ отъ Царицына: слѣдуетъ ли, чтобы Царицынъ находился въ верховьѣ Волги? Константинъ не зналъ никакихъ мѣстъ на Дону выше Саркела, и для того употребилъ сіе выраженіе. Въ Хожденіи Митрополита Пимена къ Царюграду, писанному въ исходѣ XIV вѣка, сказано, что на Дону, въ двухъ дняхъ плаванія внизъ отъ устья Медвѣдицы, находились развалины древняго города Серкліи (см. нашей Исторіи Т. V, примѣч. 133): вотъ мѣсто Саркела, если не ошибаюсь.

О Кагановомъ и другихъ городищахъ см. въ Описаніи Харькова, стр. 101; также въ Географ. Словарѣ Рос. Госуд. подъ именемъ Воронежъ. Въ Большомъ Чертежѣ упоминается о многихъ городищахъ на берегахъ Донца (стр. 47—50). Имена: Колодезь Каганской, Перевозъ Каганской, свидѣтельствуютъ, что сіи мѣста принадлежали Козарамъ.

Греческій Царь Михаилъ отправилъ въ Козарію Философа Константина, обратившего ея жителей въ Христіанство. Они изъ благодарности хотѣли осыпать его дарами; но Константинъ требовалъ только освобожденія Греческихъ невольниковъ: что ими съ радостію было исполнено (см. Vitæ ambæ SS. Cyrill. et Method. in Act. Sanct. 9 Марта, Ассемани Kaleud. Eccl. univers. III, 4; см. также нашу Минею, въ житіи Святыхъ Константина и Меѳодія). Между тѣмъ Каганы, не препятствуя народу креститься, сами еще оставались въ Іудейскомъ Законѣ (см. нашей Исторіи Т. II, примѣч. 24, въ описаніи 1021 года). Св. Константинъ или Кириллъ чрезъ нѣсколько лѣтъ прославился изобрѣтеніемъ буквъ Славянскихъ и переводомъ

37

церковныхъ книгъ съ Греческаго (см. ниже статью о языкѣ и грамотѣ Славянѣ.

Изъ прибавленій въ концѣ VIII тома, издан. 1819 года: Древнее восточное извѣстіе, найденное Г. Френомъ въ Арабскомъ космографическому твореніи: «Чудеса земель и морей»: «Козары (или Хазары) живутъ на Козарскомъ морѣ, которое теперь называется Курсюмъ (Кульсюмъ). Ибнъ-улъ-Азиръ пишетъ, что они Грузины; но это не правда: ибо Грузины суть Армяне, Закона Христіанскаго. У нихъ 4 города: Хамлидшъ, Белендшеръ и Семендеръ» (имя четвертаго пропущено). «Говорятъ, что они всѣ построены Ануширваномъ. Козары раздѣляются на два класса: на воиновъ, которые суть Магометане, и на подданныхъ, которые суть Іудеи. Прежде, равно какъ и Турки, они не имѣли Вѣры, — кромѣ знатныхъ... Ибнъ-улъ-Азиръ повѣствуетъ, что Государь Константинопольскій во время Гаруна-эръ-Рашида выгналъ Іудеевъ изъ земли своей; что Іудеи ушли къ Козарамъ, и видя въ нихъ людей добросердечныхъ, предложили имъ свою Вѣру; что Козары, находя ее лучше собственной, приняли оную и нѣсколько времени хранили; что войско Хоросанское пришло и завоевало ихъ страну ... Ибнъ-улъ-Азиръ сказываетъ также, что Козары въ 254 (868) году приняли Магометовъ Законъ; что они въ войнѣ съ Турками просили вспоможенія у Хорезмскихъ жителей, которые отвѣтствовали имъ: вы невѣрные: если сдѣлаетесь Мусульманами, то поможемъ вамъ. Козары, за исключеніемъ ихъ Царя, приняли тогда Вѣру Магометову. Хорезмцы сдержали слово, заставивъ Турковъ удалиться. Послѣ чего и Царь Козарскій обратился въ Правовѣріе. Достоинство Хакана (или Кагана) принадлежало у нихъ одному роду. Хаканъ возводилъ Царя на престолъ; не имѣлъ права ни повелѣвать, ни запрещать, но былъ весьма уважаемъ... Одинъ Царь могъ входить къ нему, » и проч. (Остальное есть повтореніе Восточныхъ извѣстій, сообщенныхъ нами въ семъ 90 примѣч.)

Изъ прибавленій въ концѣ X тома, изданія 1824 года: Сказаніе Ибнъ-Фоцлана о Козарахъ (*). «Хазаръ (или Козаръ) есть названіе земли, коей столица Итилъ: такъ именуется и рѣка (Волга), текущая изъ Россіи и Болгаріи... Большая часть города на западной сторонѣ сей рѣки, гдѣ живетъ и Царь, по-Хазарски Илекъ и Бакъ... Вокругъ стѣна съ четырмя воротами: однѣ ведутъ къ рѣкѣ, другія въ поле... Въ городѣ есть площади и бани... Жителей Магометанскаго Закона считается болѣе десяти тысячь; у нихъ 30 храмовъ...

Въ ближней дружинѣ Царской 4000 человѣкъ. Царь Іудейской Вѣры, а подданные Магометанской и Христіанской (см. ниже); идолопоклонниковъ не много, Іудеевъ еще менѣе. Идолопоклонники, привѣтствуя другъ друга, падаютъ ницъ и слѣдуютъ священнымъ обрядамъ по древнимъ обычаямъ, которые не сходствуютъ ни съ Магометанскими, ни съ Іудейскими, ни съ Христіанскими. — У Царя всегда 12000 воиновъ; на мѣсто умирающихъ избираютъ другихъ. Имъ даютъ не большее жалованье, и то рѣдко, въ случаѣ войны или какой важной опасности...

Казна беретъ пошлину съ ввозимыхъ товаровъ и десятину; а съ жителей разныя подати, налагаемыя на все съѣстное...

Просителей не допускаютъ до Царя; къ нему ходятъ только судьи (числомъ девять: см. выше въ семъ 90 примѣч.); между имии Царемъ есть


(*) Изъ сочиненія Г. Академика Френа: de Chasaris, который нашелъ сію любопытную статью (здѣсь сокращенную) въ Географическомъ Словарѣ Якутовомъ.

38

особенный посредникъ, который доноситъ ему о дѣлѣ, а судьямъ объявляетъ его указъ для исполненія.

Вокругъ города нѣтъ селъ: граждане лѣтомъ выходятъ на свои поля, засѣваютъ землю, собираютъ хлѣбъ и свозятъ его къ рѣкѣ или въ степь, на телегахъ или въ судахъ. Срацинское пшено и рыба составляютъ главную пищу жителей; все другое привозятъ къ нимъ изъ Россіи, Булгаріи и Куявы (Кіева). — Въ восточной части города живутъ большею частію купцы; тамъ и складка товаровъ.

Языкъ Хазарскій разнится отъ Турецкаго и Персидскаго... Хазары не сходствуютъ съ Турками: черноволосы, и раздѣляются на два рода: одни именуются Кара-Хазаръ (то есть, черные Хазары), лицемъ смуглы, и кажутся Индѣйскимъ народомъ; другіе бѣлы, прекрасны и стройны. У нихъ всѣ рабы идолопоклонники, которые считаютъ дозволеннымъ продавать дѣтей своихъ въ неволю...

Царь Хазарскій, называемый Хаканомь (или Каганомъ), показывается только однажды въ 4 мѣсяца, выѣзжая гулять въ мѣста пріятныя. Его именуютъ Великимъ Хаканомь, а Намѣстника его Хаканомъ Бг (Bh): послѣдній предводительствуетъ войскомъ, управляетъ Государствомъ, наказываетъ преступниковъ, является всенародно, даетъ повелѣнія Царямъ сосѣдственнымъ, ежедневно видитъ верховнаго Хакана, входитъ къ нему съ важностію, скромностію, благоговѣніемъ, и всегда съ босыми ногами; привѣтствуетъ его, держа въ рукѣ кусокъ дерева: зажигаетъ оное и садится съ Царемъ на тронѣ, по правую руку. За нимъ входятъ такъ называемый Кендеръ-Хаканъ и Чаушіаръ. Никто изъ другихъ людей не можетъ бесѣдовать съ Великимъ Царемъ...

По древнему обычаю, для умершаго верховнаго Царя строятъ большой дворецъ съ двадцатью комнатами, къ каждой изъ нихъ роютъ могилу, и засыпаютъ ея дно истертыми въ порошекъ камнями и немореною известью. Подъ дворцемъ течетъ большая рѣка: въ нее ставятъ гробницу, для того, какъ сказываютъ, чтобы не могли приближиться къ ней ни Сатана, ни люди, ни черви, ни другіе гады. Схоронивъ Царя, отсѣкаютъ головы погребателямъ, дабы никто не зналъ, гдѣ гробница его: ее называютъ раемъ; о Хаканѣ же говорятъ, что онъ вошелъ въ рай.

У Царя 25 женъ, присылаемыхъ ему обыкновенно сосѣдственными Государями изъ числа ихъ родственницъ, и 60 наложницъ, отличныхъ красотою: каждая живетъ въ особенной палатѣ, въ куббѣ покрытой деревомъ Индѣйскихъ платановъ; у всякой куббы шатеръ, и ко всякой наложницѣ приставленъ евнухъ для храненія...

Когда Царь выѣзжаетъ верхомъ, все войско за нимъ слѣдуетъ, но такъ, что между Царскимъ конемъ и сими всадниками бываетъ цѣлая миля разстоянія. Народъ вдали падаетъ ницъ, и поднимаетъ голову единственно тогда, когда Царь уже проѣдетъ.

Для властвованія Хаканова назначается 40 лѣтъ: по истеченіи сего срока граждане и вельможи немедленно убиваютъ Хакана, дабы предупредить разслабленіе его ума и души.

Войско Хазарское не должно никогда обращать тыла: каждый ратникъ лишается жизни за бѣгство. Если бѣгутъ военачальники, или даже самъ Намѣстникъ Царскій, то Хаканъ наказываетъ виновныхъ вмѣстѣ съ ихъ дѣтьми и женами: отдаетъ ихъ другимъ, вмѣстѣ съ домомъ, скотомъ, оружіемъ преступника, коего иногда разсѣкаютъ надвое, и вѣшаютъ разсѣченнаго на крестѣ, иногда на деревѣ за шею; иногда же изъ милости опредѣляютъ къ конюшнѣ Царской.

Магометанъ вѣдаетъ въ Итилѣ чиновникь

39

Хаканскій ихъ Вѣры, именуемый Хисме (Chismeh). Они имѣютъ въ городѣ главный храмъ съ высокою башнею, и собираются тамъ для торжественнаго Богослуженія всякую Пятницу. Въ 310 (922) году Царь, узнавъ, что Магометане разорили Христіанскую церковь въ землѣ Бабундшъ, велѣлъ разрушить башню Магометанскаго храма и казнить проповѣдниковъ Алкорана...

Всѣ Хазары и Царь ихъ суть Іудейской Вѣры: Славяне и другіе сосѣдственные народы ему повинуются. Нѣкоторые думали, что подъ Хазарами должно разумѣть Ядшудша и Мадшудша (т. е. Гога и Магога).

(91) Несторъ пишетъ: имаху дань Вярязи на Словенѣхъ... а Козаре на Полехъ... по бѣлѣй вѣверицѣ отъ дыма: не вѣроятно, чтобы два народа брали совершенно одинакую дань. Лѣтописецъ, кажется, не зналъ, чѣмъ Варяги обложили Ильменскихъ Славянъ; а говоритъ только, что Поляне давали Козарамъ.

Въ нѣкоторыхъ новыхъ спискахъ Нестора сказано, что Славяне, изгнавъ Варяговъ, начали ставить города: въ древнихъ нѣтъ сего прибавленія.

Сообщаемъ здѣсь конецъ сказки, внесенной нами въ примѣчаніе 70: «Когда Гостомыслъ дожилъ до глубокой старости и не могъ уже править такими многочисленными, безпокойными народами: тогда сей великій мужъ, сѣдый умомъ и власами, призвавъ начальниковъ Русской земли, увѣщавалъ ихъ итти, по смерти его, за море въ Прусскую и Варяжскую землю, къ тамошнимъ Самодержцамъ, отъ рода Августа Кесаря, и предложить имъ власть надъ землею Славянскою. Гостомыслъ скоро умеръ, и Новогородцы погребли его съ великою честію на мѣстѣ именуемомъ Волотово, но долго не хотѣли Самодержавія и выбирали только Псадниковъ; наконецъ безпорядки и междоусобіе заставили ихъ отправиться въ Варяжскую землю и въ Пруссію къ тамошнему Курфирсту Рюрику, потомку Августову въ XIV колѣнѣ, который согласился управлять ими.» Сіи сказочники объявляютъ намъ, что Цесарь Августъ имѣлъ братьевъ: Прусса, Августула, Киринія, Иллирика, Ипіона, сродника Эвельгерда и проч. Такими и подобными историческими баснями отличался у насъ какой-то Діаконъ Холопьяго монастыря (донынѣ существующаго при устьѣ рѣки Мологи), именемъ Тимоѳей Каменевичь Рвовскій. Онъ жилъ и писалъ около 1699 году. Я нашелъ его сочиненія въ Синодальной библіотекѣ, въ рукописной книгѣ, названной о древностяхъ Россійскаго Государства, No. 529, Т. II: мы упомянемъ объ немъ въ другихъ примѣчаніяхъ.

Выпишемъ слова Несторовы о Руси: «Идоша за море къ Варягомъ къ Руси: сице бо ся зваху ти Варязи, яко сіи друзіи зовуться Урмяне, » и проч. (см. ниже, примѣч. 103). Далѣе: «и отъ тѣхъ прозвася Русьская земля, а Новогородци отъ рода Варяжьска, преже бо бѣша Словени» (а въ другихъ спискахъ: «и суть Новогородстіи людіе и до нынѣшняго дни отъ рода Варежьска: преже бо бѣша Словени»). То есть, Несторъ говоритъ, что древніе Новогородскіе Славяне отъ временъ Рюрика смѣшались съ племенемъ Варяжскимъ. — Слѣдственно имя нынѣшней Россіи происходитъ отъ Варяговъ-Руси, а не отъ разсѣянія, какъ думали нѣкоторые, согласно съ извѣстіемъ Прокопія о Спорахъ, ибо Варяги не были Славянами. Въ древнія времена писали у насъ Русь, послѣ Русіа, а наконецъ обратили букву У въ О. Татищевъ думалъ, что Митрополитъ Макарій первый ввелъ сію новость: но во всѣхъ древнѣйшихъ спискахъ Степенной, такъ называемой Макаріевой Книги, во всѣхъ рукописяхъ XVI вѣка, сколько мнѣ случалось ихъ видѣть, употребляется названіе Русь и

40

Русіа. Болтинъ несправедливо также говоритъ, что со временъ Макаріевыхъ начали производить имя Россовъ отъ разсѣянія: нѣтъ, гораздо прежде: ибо Герберштейнъ пишетъ, что въ его время сіе мнѣніе было уже общимъ въ Россіи (см. Rerum Moscoviticarum Comment. стр. 1).

Нѣкоторые новѣйшіе Лѣтописцы, вопреки Несторову сказанію, производили имя Руси отъ рѣки Порусья, говоря (см. Воскресенск. Лѣт. I, 61): «и пришедше Словени съ Дуная и сѣдше у езера Ладожьскаго» (чего нѣтъ въ древней лѣтописи) «и оттолѣ пришедше сѣдоша около езера Ильменя, и нарекошася Русь, рѣки ради Руссы, еже впадаетъ въ езеро Ильмень» (въ Полисту).

(92) «Ляхове же и Прусь и Чудь присѣдять къ морю Варяжскому» — говоритъ Несторъ. Достойно примѣчанія, что одинъ Арабскій Географъ упоминаетъ о Варанкскомъ морѣ, какъ о заливѣ Сѣвернаго, и сказываетъ, что Варанкъ есть имя народа, обитающаго на его берегахъ: Mare Warank exit ex ambiepte mari Septentrionali versus meridiem, habetque longitudinis et latitudinis, quot satis sit. Warank est nomen gentis, quæ littora ejus obsidet (см. Абульфеду въ Бишинг. Hist. Magaz. Т. IV, стр. 151).

(93) Гельмольдъ пишетъ: Exercitus Northmannorum collectus de fortissimis Danorum, Sveonum, Norveorum.

(94) Въ 516 году, по извѣстію Григорія Турскаго. Долго читали въ церквахъ молитву: à furore Normannorum libera nos, Domine — то есть: сохрани насъ, Господи, отъ свирѣпства Нормановъ.

(95) См. Форстерово сочиненіе: Von den Entdeckungen in Norden. Они въ 1001 году были занесены бурею къ Американскимъ берегамъ; послѣ нѣсколько разъ ѣздили туда изъ Гренландіи, и назвали сію новую землю Винландіею. Адамъ Бременскій упоминаетъ объ ней.

(96) Саксонъ, Авторъ XIII вѣка, прозванный Грамматикомъ по его чистому Латинскому слогу, дозволилъ себѣ выдумать всю начальную Исторію Скандинавіи, основываясь будто бы на древнихъ стихотвореніяхъ и надписяхъ, неизвѣстныхъ ни одному человѣку, кромѣ его. Не только благоразумные Критики — Маллетъ, Шлецеръ — но и самъ Шведскій повѣствователь Далинъ, весьма склонный къ баснословію, отвергаетъ древнюю Исторію Саксонову. Не смотря на то, Миллеръ въ своей Академической рѣчи съ важностію повторилъ сказки сего Датчанина о Россіи, замѣтивъ, что Саксонъ пишетъ о Русской Царевнѣ Риндѣ, съ которою Одинъ прижилъ сына Боуса, и что у насъ есть также сказка о Бовѣ Королевичѣ, сынѣ Додона: «имена Боусъ и Бова, Одинъ и Додонъ, сходны: слѣдственно не должно отвергать сказаній Грамматика!» (см. Миллерово сочиненіе о народахъ въ Россіи обитавшихъ, въ статьѣ о Готѳахъ).

Для читателей любопытныхъ предложимъ здѣсь сіи весьма недостовѣрныя извѣстія о древней Россій.

Фротонъ I, Король Датскій, по мнѣнію Торфееву современникъ Христа, въ морскомъ сраженіи побѣдилъ Россійскаго Царя или Тирана (Сакс. Граммат. Hist. Dan. кн. II, стр. 21), именемъ Траннона: взялъ городъ его Роталу въ Ливоніи (см. Грубер. Liefländ. Chronik) и Пелтискъ или Полоцкъ, столицу Веспазія, другаго Царя Россійскаго; завоевалъ еще дальнѣйшую страну какого-то Царя Гандувана и женился на его дочери. — Въ I вѣкѣ Норвежскій Владѣтель Галфданъ воевалъ въ земляхъ Востока, Россіи и Ливоніи, убилъ на поединкѣ славнаго Царя Сигтригга и женился на дочери Россійскаго Государя Эймунда, именемъ Альмвейгѣ или Альфніи (Торф. Hist. Norveg. I, 173). —

41

Шведскій Король Готбротъ также счастливо воевалъ въ Россіи (Сакс. Грам. стр. 28). Наслѣдникъ его Готеръ погибъ съ сраженіи съ Боемъ, сыномъ Отина (или славнаго Одина) и Россійской Царевны Ринды. Колдунъ Финскій предсказалъ Отину сей случай; но мужественный Бой, самъ раненный въ битвѣ, умеръ на третій день и погребенъ съ великою честію Россійскими воинами, которые насыпали высокій курганъ надъ его могилою, да служитъ долговременнымъ памятникомъ славы Боевой (Сакс. Грам. Hist. Dan. стр. 44, 46). Сынъ Готеровъ и преемники его имѣли многія войны съ Россіянами въ теченіе II вѣка.

Фротонъ III, Король Датскій, въ III вѣкѣ по исчисленію Торфееву, женился на дочери какого-то Царя Гунновъ, приворотилъ ее къ себѣ волшебнымъ питіемъ, и развелся съ нею: за что тесть его объявилъ ему войну и соединился съ Россіянами, но былъ побѣжденъ (Сакс. Грам. Hist. Dan. 69, 86, 89). Фротонъ отдалъ Гольмгардскую (или Новогородскую) область Царю Олимару, Эстію (Эстонію) другому Царю, а третьему Коногардію, также Российскую землю. — Въ Исландскихъ повѣстяхъ упоминается о знаменитомъ Россійскомъ Государѣ Зигурламѣ, который, по мнѣнію Торфея (Hist. Norv. I, 420), жилъ въ III вѣкѣ. Гейррида, дочь Русскаго богатыря и Владѣтеля Гейрравда, вышла за Норвежца Аугмунда, и не малая часть Россіи была ея приданымъ или наслѣдіемъ (Торф. Hist. Norv. I, 273). Оддъ, другой витязь Норвежскій, женатый на Силкизифѣ, Царевнѣ Россійской, также господствовалъ въ отечествѣ ея. Болѣе всѣхъ Россійскихъ Государей славился тогда могуществомъ и богатствомъ Гроллавгъ; а супруга его Герборгъ, сынъ Герлавгъ, дочь Гергерда; не менѣе славились красотою. Норвежецъ Гейдрикъ (Торф. Hist. Norv. I, 432) совокупился бракомъ съ Гергердою, и взялъ за нею въ приданое Виндландію (или Финляндію, какъ толкуютъ).

Одна пристань или городъ въ Россіи назывался Альдейгіабургомъ или Альдейгабургомъ (см. ниже примѣч. 485). Тамошній Владѣтель Ингварь былъ умерщвленъ Стурлавгомъ Трудолюбивымъ, который, на его дочери Ингигердѣ женивъ Фрамора, отдалъ ему сію область (Торф. Hist. Norv. I, 204). Трандійскій Король Эистейнъ, осадивъ Альдейгабургъ, убилъ его Владѣтеля, именемъ Гергейра (Торф. Hist. Norv. I, 296). Біартмаръ, Графъ (Comes) Альдейгабургскій, не уступалъ въ силѣ Королямъ (Торф. Hist. Norv. I, 429). Сіи происшествія Торфей относитъ ко II или III вѣку.

Сынъ Фротона III, Фридлевъ, былъ воспитанъ въ Россіи (Сакс. Грам. Hist. Dan. кн. VI, стр. 96) и съ помощію тамошняго Царя восшелъ на престолъ отеческій. — Старкатеръ, витязь Датскій, обративъ въ бѣгство Россійскаго Князя (Principem) Флокка, овладѣлъ его несмѣтными сокровищами, множествомъ серебра и золота (Сакс. Грам. кн. VI, стр. 104, 105), и на поединкѣ одолѣлъ Визинна, богатыря нашего, въ царствованіе Фротона IV, т. е. въ IV вѣкѣ по хронологіи Торфеевой). — Лѣтъ черезъ сто или болѣе Гальданъ, Король Датскій, помогалъ Россіянамъ противъ Шведскаго (Сакс. Грам. кн. VII, стр. 135); и Король Ярмерикъ воевалъ съ ними.

Знаменитый Король Сѣверный, Иваръ Видфадме, покоривъ Швецію, Данію, завоевалъ и часть Государства нашего. Дочь его Авдура Діупаудга (Торф. Hist. Norv. I, 442) или пребогатая (prædives), овдовѣвъ, ушла въ Россію съ малолѣтнымъ сыномъ Гаральдомъ и сочеталась бракомъ съ тамошнимъ Владѣтелемъ Радбардомь. Иваръ, досадуя на зятя, хотѣлъ мстить ему, но утонулъ въ морѣ, и Гаральдъ съ помощію своего вотчима

42

сдѣлался Королемъ Датскимъ, въ началѣ VII вѣка по Торфееву лѣтосчисленію. Сынъ Радбардовъ, мужественный Рандверъ, не довольный своимъ наслѣдственнымъ Россійскимъ Царствомъ, отправился въ Норвегію и Англію, гдѣ погибъ въ сраженіи. Родъ его долго царствовалъ въ Швеціи, Даніи и Норвегіи. Внукъ Радбардовъ, Регнальдъ, господствуя въ нашемъ отечествѣ, ходилъ въ Скандинавію помогать сыну Рандверову, Сигурту, который въ 735 году лишилъ жизни дядю своего, Гаральда.

Во время Карла Великаго жилъ славный Датскій Король, Регнеръ Лотброкъ, и завоевалъ Ливонію. Сыновья убитаго Короля ея, Діана, женатые на Россійскихъ Царевнахъ, съ помощію своего тестя сражались мужественно; но Регнеръ, побѣдивъ ихъ и завладѣвъ Россіею, Финляндіею, Біарміею, отдалъ сіи земли сыну своему, Витсерку. Царствованіе его было не долговременно: сынъ Ливонскаго Короля, именемъ Даксонъ, взялъ Витсерка и сжегъ на кострѣ (Сакс. Грам. Hist. Dan. кн. IX, стр. 174).

Симъ заключаемъ выписку изъ Саксона и повѣстей Исландскихъ о древней Россіи.

(97) Гардъ знаменуетъ не только городъ, но и страну. Датчане именовали Россію Острогардомъ, т. е. восточною страною: ибо она лежитъ отъ нихъ къ Востоку. Гардерикъ означаетъ или просто государство или землю, въ которой есть города; Гольмгардъ землю острововъ, insularum regio, или городъ на островѣ. Бангеръ думаль, что Скандинавы назвали Россію Греціею отъ Вѣры, принятой Славянами отъ Грековъ, вмѣстѣ съ ихъ азбукою; но такъ именовалась она въ Скандинавіи еще и во время язычества (см. Баеров. Ceograph. Russiæ ex Script. Septentr. въ Коммент. Академіи, Т. X, стр. 371, и разсужденіе Ученаго Ире о путешествіи Скандинавовъ въ Грецію, въ Шлец. Nord. Gesch. 549—556) вѣроятно для того, что Норманы ѣздили въ Грецію обыкновенно черезъ Россію, и въ мысляхъ своихъ какъ бы соединяли сіи двѣ страны. Сѣверные Писатели именовали Россію и Хунигардомъ, то есть, по изъясненію Гельмольдову, страною Гунновъ. Гунны конечно могли въ IV и V вѣкѣ владѣть частію Россіи; но вѣроятнѣе, что имя Chunigard произошло отъ испорченнаго имени Кіева, называемаго Сѣверными Авторами Chive, Cuieua, Koenugardia.

Рунами именуются старыя письмена Скандинавскія. Ученые долго спорили о ихъ древности. По крайней мѣрѣ извѣстно, что сіи буквы употреблялись въ Скандинавіи уже около VII или VIII вѣка; ихъ находятъ еще на памятникахъ и гробахъ языческихъ, хотя, кромѣ сихъ надписей, не имѣемъ иныхъ древнихъ и важныхъ для Исторіи монументовъ Руническихъ (см. въ Шлецер. Сѣвер. Ист. Von der Schreibkunst in Norden). Жители Далекарліи донынѣ употребляютъ Руническіе знаки (см. Далинову Gesch. des Schwed. R. Т. I, стр. 180).

(98) Дюшен. Historiæ Francorum Scriptores Т. II, 389, 524, 850: Classis Danorum in regnum Clotharii appulit, Ducibus Rorico et Godefrido (г. 850)... Northmannorum Rex Roricus sexcentas naves per Albim fluvium in Germaniam adversus Ludovicum dirigit (г. 845)... Roruc, natione Nordmannus, qui temporibus Ludovici Imperatoris cum fratre Harioldo vicum Dorestadum jure beneficii tenuit, post obitum Imperatoris, defuncto fratre, apud Lotharium, qui patri successit in regro, proditionis crimine falso insimulatus, tentus et in custodiam missus est; unde fuga lapsus, in fidem Ludovici, Regis Orientalium Francorum venieus... collecta Danigenarum non modica manu, cœpit piraticam exercere... venitque (г. 850) per ostia Rheni

43

fluminis Dorestadum, и проч. — Другія имена см. въ Баеровомъ сочиненіи de Varagis въ Коммент. Академіи, Т. IV, или въ его Opusc. стр. 339. Въ договорахъ первыхъ Князей Русскихъ съ Греческою Имперіею называются многіе Бояре ихъ также Скандинавскими именами; на примѣръ: «Мы отъ роду Русьского Карлъ Инегельдъ, Веремундъ, Рулавъ, Руальдъ, и проч. посланы отъ Ольга, Великого Князя Русьского, » и проч. (см. печатн. Нестора, стр. 26).

(99) Russios, quos alio nomine Nordmannos vocamus (стр. 92); и въ другомъ мѣстѣ (стр. 144) онъ то же повторяетъ.

(100) Анна Комнина пишетъ, что Варяги (или, по Греческому произношенію, Варанги) были изъ Туле, т. е. изъ Скандинавіи. Кедринъ также признаетъ ихъ Скандинавами. Когда Эрикъ, Датскій Король, пріѣхалъ въ Царьградъ, то Варяги получили дозволеніе итти къ нему: ибо онъ былъ Государемъ ихъ народа. Норвежскаго Принца Гаральда избрали Константинопольскіе Варяги, какъ своего единоземца, въ начальники ихъ дружины (см. разсужденіе Баера de Varagis, въ Коммент. Академіи, Т. IV). Впрочемъ между Константинопольскими Варягами были другіе чужеземные воины: Англы, Франки (см. Memor. popul. Т. IV, стр. 431 и слѣд.).

(101) См. ученаго Ире Reise der Normänner im Mittel-Alter, въ Шлецер. Nord. Gesch. стр. 546. Еще отъ временъ Константина Великаго Римляне называли Готѳскую дружину Fœderati, или союзники. Шведы уже въ половинѣ IX вѣка имѣли сообщеніе съ Царемградомъ (см. ниже, примѣч. 110). Константинъ Багрянородный называетъ Варяговъ Фарганами (см. Memor. popul. IV, 433). — Упомянемъ еще о трехъ толкованіяхъ Варяжскаго имени. Некоторые хотѣли производить его отъ Финскаго слова Варасъ, т. е. воръ: ибо не только Скандинавскіе витязи, но и самые Короли ихъ не стыдились быть разбойниками, и часто опустошали Эстонію. На примѣръ: «Король Гейдерихъ съ сильнымъ войскомъ разбойничалъ на восточныхъ берегахъ моря Бальтійскаго, » сказано въ Hervarar Saga, гл. XIII. Финны конечно могли такъ назвать ихъ; но трудно вообразить, чтобы сами Норманы приняли сіе бранное, чужеземное имя и назвались имъ въ Россіи, гдѣ Князья ихъ властвовали, и въ Константинополѣ, гдѣ они хранили дворецъ Императоровъ. — Вотъ другое толкованіе: «Въ Нормандіи донынѣ называется Varech то, что выбрасывается морскими волнами на берегъ, а береговое право жителей на все, что они спасаютъ отъ кораблекрушенія, droit de varech. Cie слово конечно введено тамъ Скандинавами, когда они овладѣли Нормандіею, и должно значить морское, maritimus, marinus. Норманы, приставая къ берегамь чужеземнымъ, назывались, можетъ быть, Варягами въ смыслѣ мореплавателей; а Финны и Славяне обратили сіе имя въ собственное.» Такъ говоритъ Миллеръ въ Sammlung N. G.; но вѣроятно ли, чтобы тѣлохранители Императорскіе въ Константинополѣ, служившіе не на корабляхъ, а стоявшіе на караулѣ въ спальнѣ Царя и провождавшіе его въ церковь, именовались морскими людьми? Къ тому же Varech значитъ собственно кораблекрушеніе: всякія разбитыя, потонувшія суда называются по-Французски varecb. — Третіе изъясненіе гораздо вѣроятнѣе: «Имя Варягъ могло произойти отъ древняго Нѣмецкаго War, война, и знаменовать воина; оно сохранилось въ языкѣ Англійскомъ.» Замѣтимъ, что въ Германскихъ законахъ IX вѣка упоминается о Варгенгахъ, или нашихъ Варягахъ, какъ надобно думать; на примѣрь: si quts Wargengum

44

occiderit, solidos sexcentos in dominico componat (см. изданный Петромъ Георгишемъ Corpus juris Germanici antiqui, стр. 782); то есть: «кто убьетъ Варгенга, платитъ въ казну 600 солидовъ.» Здѣсь сіе имя употреблено, кажется, въ смыслѣ военнаго человѣка, а можетъ быть и союзника.

(102) Первый, какъ говоритъ Константинъ въ книгѣ о правленіи (Memor. popul. Т. II, стр. 982), назывался по-Славянски Нессупи (такъ надобно читать вмѣсто Эссупи), то есть, не спи; вторый Островуни прагъ (островный прагъ); третій Геландри; четвертый Неаситъ (птица неясыть, или пеликанъ); пятый Вульнипрагъ (вольный прагъ); шестый Веручи (βερυτζη, quasi dicas aquæ scaturigo: ручей или вертящій?); седьмый Напрези; а по-Русски: первый также Нессупи, вторый Ульворси, четвертый Аифаръ, пятый Баруфоросъ, шестый Леанти, седьмый Струвунъ. Константинъ толкуетъ Славянекія имена справедливо, кромѣ третьяго и седьмаго: Геландри не есть шумный, а Напрези не малый прагъ, какъ онъ говоритъ первое слово не имѣетъ никакого значенія въ языкѣ Славянскомъ, а второе можетъ происходить отъ стариннаго глагола прягу или связываю. Вѣроятно, что сей малый водопадъ не мѣшалъ дѣйствію парусовъ, и что его назвали такъ отъ крика лодошниковъ: «напрягай или навязывай парусы!» — Баеру казались Русскія имена совсѣмъ непонятными; но Струбе и Тунманъ признаютъ ихъ Скандинавскими. 1. Нессупи и на семъ языкѣ можетъ значить не спи: не есть отрицаніе; sof или suef спи; розница между Славянскимъ и Норманскимъ именемъ такъ мала, что Константинъ не хотѣлъ и замѣтить ее. — 2. Ульворси или Гульворси составлено изъ гольмъ, т. е. островъ, и форсъ, т. е. порогъ: смыслъ выходитъ тотъ же, что и на Славянскомъ. — 3. Геландри по-Исландски шумящій: вѣроятно, что переписчики Константиновой книги выпустили Славянское имя сего порога и назвали Норманское Славянскимъ. — 4. Аэифаръ или Аэиваръ, Aeifar, на древнемъ Нѣмецкомъ языкѣ означаетъ аиста: сіе имя (говоритъ Струбе) находится во всѣхъ Голландскихъ лексиконахъ (Oyevaer). Скандинавы, не зная пеликановъ въ сѣверныхъ странахъ своихъ, назвали ихъ аистами. — 5. Варуфоросъ на Скандинавскомъ языкѣ почти тоже, что вольный прагъ: var тихій, смирный, a fors порогъ. — 6. Леанти происходитъ отъ глагола lain, lein, течь сильно или кипѣть: что отвѣтствуетъ смыслу имени Славянскаго вертящій. — 7. Струбунъ значитъ по-Готѳски навязывай, Stroup-on (см. Тунмана Ueber einige Gegenstände der Russ. Geschichte, и Струбе Dissertation sur les anciens Russes, также Лерберг. Untersuchungen, стр. 350 и слѣд. Послѣдній не соглашается съ двумя первыми въ нѣкоторыхъ изъясненіяхъ, но согласенъ въ главномъ. — И такъ сіе важное мѣсто въ Константиновомъ сочиненіи доказываетъ: 1) что около половины X вѣка говорили въ Россіи двумя языками, и что 2) Русскимъ назывался Скандинавскій, бывшій конечно нѣсколько времени въ употребленіи между нашими Князьями и Вельможами Норманскаго происхожденія, но мало по малу оставленный ими, подобно какъ Болгары забыли свой языкъ между Славянами, а Франки между Галлами. Сіе ни мало не удивительно: Скандинавы приходили въ Россію большею частію безъ семействъ, и женились на Славянкахъ; дѣти, воспитываемыя матерями, должны были знать лучше языкъ ихъ, нежели отцевскій, которому надлежало совсѣмъ исчезнуть въ третьемъ или четвертомъ колѣнѣ. Однакожь нѣкоторыя Скандинавскія и Шведскія слова донынѣ остались въ языкѣ Русскомъ; на примѣръ: Besman безменъ, Grus грузъ, и проч.

45

(103) Въ печатн. стр. 5: «Ляхове же и Пруси и Чудь присѣдять къ морю Варяжскому. Посему же сѣдять Варяги сѣмо къ Въстоку предѣла Симона; по тому же морю сѣдять (Варяги) къ Западу до земли Англянскія и до Волошскія» (Италіи): то есть, Шведы къ Востоку или предѣлу Симову, Норвежцы и Датчане къ Западу. Далѣе: «Идоша за море къ Варягомъ къ Руси; сице бо ся зваху ти Варязи, яко се друзіи зовуться Свіе, друзіи же Урмяне, Англяне, друзіи Готе.» Часть Лапландіи, которою владѣли Норвежцы, называлась по-Русски Мурманскимъ Лопорьемъ. Струбе, въ Dissertation sur les anciens Russes, пишетъ, что Финны называютъ Датчанъ Йотами.

(104) См. Штриттеровы Memor. popul. Т. IV, стр. 431, объ имени, отечествѣ и родѣ Варяговъ. — Англяне, Angli, уже извѣстные Тациту въ числѣ Свевскихъ народовъ, обитали прежде на сѣверныхъ берегахъ Эльбы, и вмѣстѣ съ Саксонами въ V вѣкѣ овладѣли Англіею; они, подобно Скандинавамъ, издревле славились морскими разбоями.

(105) Въ чемъ согласны всѣ ученые Историки, кромѣ Татищева и Ломоносова. Первый хотѣлъ непрѣменно сдѣлать Русскихъ Варяговъ Финляндцами, не думая о томъ, что сіи послѣдніе называются въ нашихъ лѣтописяхъ Емью (см. выше, примѣч. 73); что имена Варяжскія, сохраненныя Несторомъ, не Финскія, а Скандинавскія; что изъ Россіи, какъ говоритъ Несторъ, ходили къ Варягамъ по Западной Двинѣ (см. печатн. Нест. стр. 7); что они жили на морѣ къ Англіи (Нест. стр. 5). Онъ долженъ былъ опровергнуть еще другое возраженіе: Лѣтописецъ говоритъ, что Варяги пришли изъ-за моря; а Финны и Славяне обитали на одной сторонѣ Бальтійскаго. Татищевъ отвѣтствуетъ: «Финны жили за Ладожскимъ озеромъ, которое на ихъ языкѣ называется (будто бы) Русскимъ моремъ: слѣдственно Несторъ могъ привести Варяговъ Русь или Финновъ изъ-за моря!» Такъ не заключаютъ Историки: ему надлежало бы доказать, что и Славяне именовали Ладожское озеро моремъ; но древняя лѣтопись наша говоритъ, что сіе озеро всегда называлось (Нест. стр. 7) озеромъ Невомъ. Для чего онъ не подумалъ лучше о Финскомъ заливѣ? Любопытно знать главную причину, которая заставила Татищева признать Финновъ Варягами Русью: «Въ Финляндіи есть гора, называемая Русскою, и жители имѣютъ по большой части русые волосы: слѣдственно Финны суть Руссы» (Исторія Татищ. Т. I, стр. 390). Можно ли вообразить, чтобы въ землѣ Русской одну гору преимущественно назвали Русскою? Что же принадлежитъ до цвѣта волосовъ, то и Славяне казались Грекамъ по большей части русыми (см. Memor. popul. II, 29), вопреки Болтину, который, не справясь съ извѣстіями современныхъ Византійскихъ Историковъ, называетъ древнихъ Славянъ черноволосыми, утверждая тѣмъ ихъ мнимое Азіатское происхожденіе. — Въ Степенной Книгѣ сказано, что Рюрикъ вышелъ изъ Пруссіи (см. ниже, примѣч. 111): по сему Ломоносовъ утверждалъ, что Варяги-Русь были Пруссы, то есть, Латыши, единоплеменники Славянъ: Новгородъ безъ великаго стыда могъ требовать отъ нихъ Владѣтелей; гораздо оскорбительнѣе повиноваться Князьямъ иноплеменнымъ. Къ тому же Польскіе Историки — Длугошъ, Кромеръ, Стриковскій — нашли знаменитыхъ Римлянъ между Латышами: слѣдственно Варяги наши могли быть родственниками Цесарей: чѣмъ въ Герберштенново время уже хвалились Русскіе: hosce fratres originem à Romanis traxisse gloriantur Rutheni (Rerum Mosc. Com. стр. 3), и сочинитель Книги Степенной доказываетъ, что Рюрикъ именно происходитъ отъ Августа! Но если мы захотимъ соображать

46

Исторію съ пользою народнаго тщеславія, то она утратитъ главное свое достоинство, истину, и будетъ скучнымъ романомъ. Собственныя имена Варяговъ не Латынскія, не Славянскія: слѣдственно они не древніе Пруссы, не Славяне. Несторъ же весьма ясно отличаетъ ихъ отъ Пруссовъ, говоря (стр. 5): «Прусь и Чудь присѣдять къ морю Варяжскому; по сему же морю сѣдять Варязи

(106) Симъ молчаніемъ Ломоносовъ хотѣлъ опровергнуть ясную, неоспоримую истину, что Рюрикъ и братья его были Скандинавы; но Шведы и Датчане имѣютъ ли собственную подробную, вѣрную Исторію сего времени? Нѣтъ: Саксонъ Грамматикъ выдумывалъ, Торфей угадывалъ, Далинъ обратилъ сказки древнихъ о Гетахъ и Скиѳахъ въ Шведскія лѣтописи! Ссылаемся на благоразумнаго Маллета, который весьма основательно доказываетъ ненадежность всѣхъ источниковъ древней Скандинавской Исторіи. Многія смѣлыя предпріятія Нормановъ въ VIII и въ IX вѣкѣ извѣстны намъ единственно по тому, что память ихъ сохранилась въ иностранныхъ лѣтописяхъ, которыя служили источникомъ для новѣйшихъ Историковъ Скандинавіи. Такимъ образомъ и Далинъ, узнавъ изъ Нестора о Рюрикѣ, пишетъ, что сей Князь быль Шведскій Принцъ Эрикъ Біэрнсонъ (Т. I, стр. 410 въ Нѣм. переводѣ его Исторіи)! Не считаю за нужное говорить здѣсь о всѣхъ нелѣпостяхъ ученаго Далина, который объявляетъ намъ, что около Рождества Христова большая часть Швеціи скрывалась еще подъ водою; что сѣверная Россія въ глубокой древности состояла изъ однихъ острововъ и была Шведскою провинціею отъ Новагорода до Кіева! — Шлецеръ замѣчаетъ въ своемъ Несторѣ, что въ Исландскихъ повѣстяхъ, Herrands и Bose Sage, упоминается о трехъ славныхъ Упландскихъ морскихъ разбойникахъ, которыхъ имена похожи на имя Рюрика, Синеуса и Трувора (Rörerkr, Siggeir, Tuares), но кот<о>рые, по симъ сказкамъ, жили не въ то время.

(107) Далинъ замѣчаетъ, что Стурлезонъ именуетъ сію область Sialand; но сіе не доказываетъ, чтобы она въ тоже время не называлась и Рос-лагеномъ. Sialand означаетъ вообще приморскую землю. — Далинъ производитъ имя Рос-лагена отъ Шведскаго глагола ro, т. е. грести весломъ (Schw. Gesch. I, 300).

(108) Даже и въ лѣтописяхъ XIII вѣка Готландцы не именуются у насъ Шведами. Въ Швеціи, въ Норвегіи каждый уголокъ земли составлялъ нѣкогда особливое Королевство или Графство (см. Далина I, 306). Потому Несторъ могъ говорить въ особенности о Варягахъ-Свіяхъ или Шведахъ, и Варягахъ-Руси, едва ли знавъ, что послѣдніе вышли изъ той страны, которая въ его время составляла часть общей Державы Шведской. — Тунманъ, Гаттереръ (Comment. Societ. Gotting. XIII, 126), Шлецеръ признаютъ Рюрика и братьевъ его Шведами. — По извѣстію Видекинда, описавшаго войну Шведскую съ Русскими въ бѣдственныя времена Лжедимитріевъ, Архимандритъ Кипріанъ, Депутатъ Новагорода, убѣждая Бояръ Московскихъ избрать въ Цари Шведскаго Принца Карла, сказалъ, что и первый Князь нашъ былъ изъ Швеціи (см. Шлецер. Нестора I, 184): «слѣдственно» (заключаетъ Шлецеръ) «въ началѣ XVII вѣка сами Русскіе были увѣрены, что Несторъ именовалъ Варягами-Русью Шведовъ.» Но справедливо ли сіе обстоятельство? Видекиндъ могъ выдумать его.

(109) См. Finnisches Lexicon и Гупелеву Estische Grammatik; также Далин. Gesch. des Reichs Schw. I, 306

(110) T. III, стр. 195: Misit Theophilus Imp. cum eis (съ послами къ Людовику Благочестивому или Добродушному) quosdam, qui se, id est

47

gentem suam Rhos vocari dicebant: quos rex illorum, Chacanus vocabulo, ad se amicitiæ, sicut asserebant, caussa direxerat: petens per memoratam epistolam, quatenus benignitate Imperatoris redeundi facultatem atque auxilium per Imperium suum tutum habere possent: quoniam itinera, per quæ ad eum Constantinopolin venerant, inter barbaras et nimiæ feritatis gentes immanissimas habuerant, quibus eos, ne forte periculum inciderent, redire noluit: quorum adventus caussam Imperator diligentius investigans, comperit, eos gentis esse Sueonum, exploratores potius regni illius nostrique quam amicitiæ petitores ratus, penes se eo usque retinendos judicavit, quoad veraciter inveniri posset, utrum fideliter eo nec ne pervenerint: idque Theophilo per memoratos legatos suos atque epistolam intimare non distulit, et quod illius amore libenter susceperit, ac, si fideles inuenirentur, et facultas absque illorum periculo in patriam remeandi daretur, cum auxilio remittendos: sin alias, una cum missis nostris ad ejus præsentiam dirigendos, ut, quid de talibus fieri deberet, ipse decernendo efficeret.

Гаканъ (Hakan) есть собственное, весьма обыкновенное имя Скандинавское (см. Исторію Далинову). Сходство его съ именемъ Хакана, которымъ назывались Цари Козарскіе, заставило нѣкоторыхъ думать, что мнимые Послы Русскіе были Козары: такъ мыслилъ не только Болтинъ, но и Шлецеръ въ своихъ Proben Russ. Annal. Но Козары въ концѣ седьмаго вѣка, въ осьмомъ и девятомъ имѣли безпрестанное сношеніе съ Константинополемъ: могъ ли Императоръ Ѳеофилъ говорить о друзьяхъ и союзникахъ какъ о народѣ ему неизвѣстномъ? могъ ли назвать ихъ чуждымъ именемъ и отправить въ Германію, чтобы они удобнѣе возвратились оттуда въ землю свою, сопредѣльную съ его Таврическими владѣніями? — Миллеръ воображалъ сихъ Пословъ Варягами-Русью, которые будто бы еще прежде Рюрика утвердились въ Кіевѣ, пріѣзжали оттуда въ Константинополь, и назвали своего Князя Каганомъ для того, что сіе имя было въ великомъ почтеніи у Грековъ. Если бы Миллеръ видѣлъ Житіе Владиміра, харатейную рукопись XIII или XV вѣка, хранимую въ библіотекѣ Графа А. И. Мусина-Пушкина, то могъ бы доказать, что самые Русскіе или Кіевскіе Государи именовались Каганами: ибо такъ называется Владиміръ въ Житіи его. Однакожь сіи послы народа Россовъ были конечно не изъ Кіева, куда Греческій Императоръ не могъ отправить ихъ чрезъ Нѣмецкую землю. Кіевъ принадлежалъ тогда Козарамъ: сообщеніе между ими и Греціею было свободно моремъ или сухимъ путемъ, чрезъ Болгарію: гдѣ тутъ многія варварскія земли, о которыхъ Ѳеофилъ говоритъ въ письмѣ своемъ къ Людовику? Но если Послы (что всего вѣроятнѣе) пріѣзжали изъ Швеціи, то они въ самомъ дѣлѣ могли возвратиться въ свое отечество чрезъ Германію удобнѣе, нежели чрезъ владѣнія многочисленныхъ Славянскихъ и Финскихъ народовъ, еще полудикихъ въ IX вѣкѣ. — Шведы были уже извѣстны при дворѣ Людовика, который въ 829 году самъ отправлялъ къ нимъ посольство (см. Далина).

(111) Въ Степен. Книгѣ I, 7 и 79: «Рюрикъ, иже пріиде изъ Варягъ... Бѣ отъ племени Прусова, по его же имени Прусская земля именуется, и егда живяху за моремъ, Варяги именовахуся.» Въ нѣкоторыхъ спискахъ сокращеннаго Нестора сказано также: «пріиде Рюрикъ изъ Пруссъ

О Руссѣ и Руснѣ см. Гарткноха Alt und Neu. Preuß. стр. 9. Имя Pruzzi сдѣлалось извѣстно въ 997 году: въ первый разъ употребилъ его безъименный сочинитель жизни Св. Адальберта (Acta

48

Borussica Т. II, стр. 1). Всего вѣроятнѣе, что оно произошло отъ рѣки Русы или Русны, а не отъ сосѣдства съ Россіею, какъ многіе толковали. Такъ Поволожьемъ назывались окрестности Волги, Поморьемъ окрестности моря, и проч.; никогда же не бывало Погреціи или Почудья или Понѣмечья.

О переселеніи Скандинавовъ въ Пруссію см. Lucas David’s Preußische Chronik. I, стр. 14, 15, 18 Славный Видвутъ былъ изъ числа ихъ, также и Первосвященникъ Криве или Криво. — Лѣтописцы Прусскіе говорятъ о частыхъ войнахъ Россіянъ съ Пруссами въ VI вѣкѣ (Lucas Dav. Chr. 41, 45, 53, 55). Князь первыхъ, союзникъ Мазовскаго, именовался Чимбахъ или Чинбегъ. Или сіи Лѣтописцы смѣшиваютъ новѣйшія дѣянія съ древними, или повѣствованіе ихъ доказываетъ, что Россіяне прежде Рюриковыхъ временъ жили гдѣ нибудь въ ближнемъ сосѣдствѣ съ Пруссами.

О Прусской улицѣ въ Новѣгородѣ см. сей Исторіи Т. II, примѣч. 108; и во многихъ мѣстахъ Новогород. Лѣт. объ ней упоминается.

Географъ Равенскій, изданный въ 1688 году Монахомъ Першерономъ, говоритъ (стр. 140): Item juxta Oceanum est patria, quæ dicitur Roxolanorum, Suaricum, Sauromatum, per quam patriam inter cetera transeunt flumina, quæ dicuntur, fluvius maximus, qui dicitur Vistula, quia nimis undosus in Oceano mergitur, et fluvius, qui nominalur Lutta (по мнѣнію Гаттерера Ритта или Руса). Въ другомъ мѣстѣ (стр. 293) онъ пишетъ, что Сѣверный Океанъ есть полунощная граница міра, обтекая землю Роксоланъ, Сарматовъ, Скиѳовъ, Ререфенновъ, Скридефенновъ и Германію, гдѣ обитаютъ Датчане, Саксоны, Фризы. Сей Географъ обезображенъ переписчиками; однакожь достоинъ вниманія, и Лейбницъ, изъясняя происхожденіе Франковъ, ссылается на его свидѣтельство.

Лѣтописцы среднихъ вѣковъ любили давать народамъ имена древнія, сходныя: такъ и Лука Давидъ въ своей Хроникѣ называетъ Россіянъ Роксоланами. Миллеръ въ рѣчи своей о древностяхъ нашего отечества, вмѣстѣ съ Баеромъ признавъ Варяговъ Скандинавами, справедливо доказалъ ошибку тѣхъ, которые единственно по сходству имени считаютъ Варяговъ-Русь древними Роксоланами: ибо первые жили на Сѣверѣ, а другіе въ окрестностяхъ Азовскаго моря. Нынѣ трудно повѣрить гоненію, претерпѣнному Авторомъ за сію Диссертацію въ 1749 году. Академики по Указу судили ее: Ломоносовъ, Поповъ, Крашенинниковъ, Струбе, Фишеръ на всякую страницу дѣлали возраженія. Исторія кончилась тѣмъ, что Миллеръ занемогъ отъ безпокойства, и Диссертацію, уже напечатанную, запретили. Наконецъ Миллеръ согласился, что Варяги-Русь могли быть Роксолане въ смыслѣ Географа Равенскаго, а не древніе.

Варяги-Русь, по словамъ Нестора, были изъ-за моря, a Пруссія съ Новогородскою и Чудскою землею на одной сторонѣ Бальтійскаго: сіе возраженіе не имѣетъ никакой силы: что приходило моремъ, называлось всегда заморскимъ; такъ о Любекскихъ и другихъ Нѣмецкихъ корабляхъ говорится въ Новогород. Лѣт., что они приходили къ намъ изъ-за моря.

(112) И такъ Бертинскія лѣтописи первыя упоминаютъ о Россахъ: по Византійскимъ сдѣлались они извѣстны уже за половину IX вѣка. Хотя Никифоръ Григора, Писатель XIV вѣка, увѣряетъ, что еще при Дворѣ Константина Великаго одинъ Росскій Князь былъ Стольникомъ; однакожь всѣ благоразумные Историки считаютъ сіе извѣстіе ложнымъ: ибо никто изъ древнѣйшихъ Византійскихъ Лѣтописцевъ не говоритъ до IX вѣка о Россахъ (см. Штриттеровы Memor. popul. Т. II, стр. 956).

49

Въ описаніи Антіохійскаго Собора 363 году упоминается о Росскомъ Епископѣ; но сей Епископъ именовался такъ отъ города Росса (Ροσσος) въ Киликіи: не оттуда ли былъ и Стольникъ Константиновъ, о которомъ пишетъ Никифоръ? (см. Баер. Origines Russiæ въ Коммент. Академіи, Т. VIII, стр. 392). Другой городъ во Ѳракіи назывался Русіонъ. — Многихъ также ввелъ въ заблужденіе Латинскій Ѳеофановъ переводчикъ, который изъ словъ ῥουσια χελανδια, т. е. красныя ладіи, сдѣлалъ Russorum chelandia, т. e. Русскія ладіи: чѣмъ хотѣли доказать мнимую извѣстность народа Русскаго въ Греціи около 774 году (см. Штр. Memoriæ Т. II, стр. 957).

(113) Говорить ли о мнимомъ происхожденіи Русскихъ отъ Роса, о которомъ будто бы упоминается въ главѣ 38 и 39 Пророка Іезекіиля? Татищевъ уже доказалъ сію ошибку: Еврейское слово Росъ означаетъ главу или начальника; оно не есть собственное имя. Нѣкоторые Византійскіе Писатели также производили Россовъ отъ Росса, какого-то знаменитаго мужа, будто бы избавившего согражданъ отъ ига тирановъ (см. Штрит. Memor. popul. Т. II, стр. 939).

Мы должны упомянуть здѣсь о Dissertation sur les anciens Russes, сочиненіи Г. Струбе, въ коемъ онъ силится доказывать, что Несторовы Варяги-Русь были Готѳы Роксолане, будто бы жившіе между Бальтійскимъ и Ледовитымъ моремъ, въ землѣ, которая въ Исландскихъ сказкахъ именуется Ризаландіею, Risaland или страною Великановъ. Струбе говоритъ, что Роксолане, по Географіи Страбоновой, обитали въ самой глубинѣ Сѣвера! Можно ли Академику такимъ образомъ изъяснять Страбона, не имѣвшаго идеи о Сѣверной Европѣ? Сей Географъ самъ признается, что ему извѣстны только земли Черноморскія, а Германія до рѣки Эльбы; что описанія Сѣвера основаны единственно на догадкахъ, и никто не знаетъ, есть ли народы между Восточными Германцами и Океаномъ (an aliud genus hominum orientalibus Germanis et Oceano sit interjectum: см. Страбон. Geograph. стр. 452). Роксолане, по его словамъ, жили сѣвернѣе Атмоновъ, Сидонянъ, Певковъ, и кочевали лѣтомъ между рѣками Дономъ и Днѣпромъ, а зимою въ окрестныхъ болотахъ Азовскаго моря (кн. VII, стр. 471, 472): Peucini, qui insulam Istri Peucen occuparunt, et Roxolani maxime septentrionales, dui campos inter Tanain et Borysthenem incolunt... Hyeme in paludibus Moeotidi propinquis, æstate etiam in campis. Какъ еще далеко оттуда Ледовитое море! Ризаландія, земля Великановъ, или Йотунгеймъ, принадлежитъ къ баснословію Исландскому: тамъ обитали не Варяги-Русь, а злые духи, оборотни, чудовища (см. Samsonfagre Saga) или, какъ воображаетъ Далинъ, древніе Готѳы, которые, будучи велики ростомъ, прозвались Великанами (см. его Gesch. des N. Schw. I, 61).

(114) Штриттеръ въ своей Россійской Исторіи пишетъ, что Славяне въ 859 году изгнали Варяговъ: такъ сказано единственно въ Никонов. Лѣт.; но во всѣхъ древнихъ спискахъ Нестора: «въ лѣто 6367 (то есть, въ 859 году) имаху дань Варяги изъ заморья.» Славяне отказались платить сію дань уже въ слѣдующіе годы. Слова Несторовы: «въ лѣто 6368, 6369, 6370, быша Варязи изъ заморья, и не даша имъ дани, и почаша сами собѣ володѣти.» Откуда взялъ Штриттеръ, что Варяги, обложивъ данію Славянъ, «частію возвратились домой, частію остались въ землѣ побѣжденныхъ, чтобы властвовать надъ ними?»

(115) «Имаху бо обычаи свои и законъ отцевъ своихъ, » говоритъ Лѣтописецъ.

(116) Гаттереръ думаетъ, что Норманы овладѣли

50

Россіею при Королѣ; Иварѣ Видфадмѣ, который въ концѣ VI вѣка (по лѣтосчисленію Торфееву, а по Далинову уже въ VIII) соединилъ Данію со Швеціею; завоевалъ часть Саксоніи, Нортумберландъ въ южной Британніи и многія земли на восточныхъ берегахъ Бальтійскихъ (см. Гаттер. Allgem. Weltgeschichte). Миллеръ приписываетъ сіе завоеваніе потомку его, славному Рангару Лодброку, современнику Карла Великаго (см. Мил. Origines gentis et nominis Russorum); а Тунманъ Эрику Рефильсону, умершему въ 852 году (см. Тун. сочинение Ueber einige Gegenstände der Russ. Gesch.).

(117) См. въ печатномъ Несторѣ о изобрѣтеніи Славянскихъ писменъ, стр. 21.

(118) Въ древнемъ Пушкин. и во многихъ другихъ полныхъ спискахъ Нестора сказано: «Наченшу Михаилу царствовати, начаша прозыватися Русьская земля. О семъ бо увѣдѣхомъ, яко при семъ Царѣ приходиша Русь на Царьгородъ, яко пишется въ лѣтописаньи Гречестѣмъ. Тѣмъ же отселѣ почнемъ и числа положимъ.»

(119) См. ниже, примѣч. 260.

(120) Того, разумѣю, которое относится собственно къ нашимъ внутреннимъ происшествіямъ: не говорю о Византійскомъ, иногда явно несправедливомъ въ показаніяхъ Нестора; не говорю также о противорѣчіи въ годахъ, о ложныхъ соображеніяхъ Никонов. Лѣтописца, Архангельскаго и другихъ новыхъ. Шлецеръ думаетъ, что Государство Россійское основалось въ срединѣ IX вѣка (см. его Nestor, Ч. III, стр. 12): можетъ быть; но какъ доказать, что древній Лѣтописецъ ошибся, и что Рюрикъ пришелъ ранѣе 862 года?

(121) Memor. popul. II, 29. Нѣкоторые пишутъ, что Славяне омывались три раза во всю жизнь свою: въ день рожденія, женидьбы и смерти (см. въ Раичевой Исторіи Славян. народовъ кн. 1, гл. V).

(122) Memor. popul. Т. II, стр. 28—29, и Маврик. Strategicum Упсальскаго изданія, кн. II, гл. 5. Императоръ Маврикій сочинилъ XII книгъ о военномъ искусствѣ, изданныхъ Шефферомъ въ 1664 году: для насъ всего любопытнѣе въ нихъ описаніе Славянскихъ нравовъ, которое читатель найдетъ въ Масков. Gesch. der Deutschen, Т. II, въ примѣч. стр. 211, 212. — Императоръ Левъ Мудрый въ своей Тактикѣ повторяетъ сказанія Маврикіевы о Славянахъ.

(123) Выше, стр. 15.

(124) Memor. popul. II, 36.

(125) См. Маврик. Strateg. кн. II, гл. 5, — Тацита о Венедахъ, Прокопія въ Memor. popul. II, 29, 33, и Фредегарія Chron. гл. 48. Маврикій пишетъ, что ядъ, коимъ Славяне намазывали стрѣлы, былъ весьма дѣйствителенъ и могъ заразить все тѣло уязвленнаго, ежели не давали ему принять Ѳеріака, либо другихъ лекарствъ, или не вырѣзывали мяса вокругъ раны. — Луки у Славянъ были деревянные. Ни Прокопій, ни Маврикій не говорятъ о мечахъ; но предки наши безъ сомнѣнія употребляли ихъ, ибо Лавритасъ, вождь Славянскій, въ отвѣтъ Аварскому послу сказалъ: «никто не покоритъ насъ, доколѣ будутъ война и мечи въ свѣтѣ» (см. выше, стр. 14).

(126) См. выше, стр. 14.

(127) См. въ Memor. popul. II, 34, 43.

(128) Vita S. Severini, гл. II — въ Гебгарди Gesch. der Wenden, Т. I, стр. 12. Греческіе поселяне называли ихъ Скамарами. Добнеръ думаетъ, что сіе имя есть Славянское и происходитъ отъ слова кама, означающего яму или пещеру.

(129) Memor. popul. II, 37. Славяне сажали плѣнниковъ на колъ, запирали въ хлѣвы и сожигали вмѣстѣ съ скотомъ, котораго не могли увести съ собою.

51

(130) Memor. popul. Т. II, стр. 59.

(131) Маврикій говоритъ, что они скрываютъ свое имѣніе какъ воры. — Поморяне (пишетъ Гельмольдъ), отправляясь на войну, также зарывали все драгоцѣнное въ землю. И въ ваши времена нигдѣ простые люди не говорятъ столько о кладахъ и тайныхъ сокровищахъ, какъ въ земляхъ Славянскихъ.

(132) Слова Прокопіевы: iugenium ipsis nec malignum, nec fraudulentum, et cum simplicitate mores Hunnicos in multis retinent. Маврикіевы: Qui sunt in captivitate apud eos, non omni tempore, ut apud gentes alias, in servitute tenentur, sed certum eis definitur tempus, in arbitrio eorum relinquendo, si oblata mercede velint dein reverti ad suos, aut manere apud ipsos liberi et amici.

(133) Адамъ Бременскій: Moribus et hospitalitate — ut nulla gens honestior aut benignior potuit inveniri (кн. II, гл. 12). Маврикій: Sunt quoque aduersus peregrinos benigni magnoque studio servant incolumes salvosque de uno loco in alium deducunt, quo necesse habent, ut et, si per incuriam ejus, qui servare talem debet, accidat, ut damno peregrinus afficiatur, bellum ipsi inferat vicinus ejus, pietatem arbitratus, sic ulcisci peregrinum.

(134) Козма Прагскій въ Менкен. Script. rer. Gerne. 1970, и Vita Ottonis, стр. 690. Далѣе см. Гельмольда Chron. Slavorum, кн. I, гл. 83.

(135) См. выше, стр. 8.

(136) См. Маврик. Strateg. Св. Вонифатій, жившій въ половинѣ VIII вѣка, въ письмѣ своемъ къ Королю Англійскому такъ говоритъ о Нѣмецкихъ Славянахъ или Вендахъ: Winedi, quod est fœdissimum et deterrimum genus hominum, tam magno zelo matrimonii amorem mutuum servant, ut mulier, viro proprio mortuo, vivere recuset, et laudabilis mulier inter illas esse judicatur, quæ propria manu sibi mortem intulit, ut in una strue pariter ardeat cum viro suo, См. Abhandl. Böhmischer Gesellsch. Ч. III, стр. 158; также Дитмара Chron. стр. 419, и Д. Антона Erste Linien eines Versuches über der alten Slaven Ursprung, Sitten &c. стр. 125. Г. Добровскій (Abhandl. der Böhm. Gesellsch.). годъ 1787 стр. 159) находитъ въ имени свадьбы и свата доказательство, что Славяне отмѣнно уважали бракъ: ибо сіи имена, какъ онъ думаетъ, происходятъ отъ святости. Докторъ Антонъ оспориваетъ мнѣніе Добровскаго, и толкуетъ, что сватъ есть свидетель. Оба не правы. Свататься значило прежде сговариваться, соглашаться: такъ въ Нестор. лѣтописи сказано (въ печатн. стр. 123): «Изяславъ сватается со Всеславомъ, мысля на наю» (насъ двухъ). — Прелюбодѣяніе наказывалось у Польскихъ Славянъ весьма жестоко. Виновному отдавали на выборъ, быть евнухомъ или умереть (см. Дитм. Chron. кн. VIII въ началѣ).

(137) См. Abhandlug von den Heyrathsgebräuchen der Oberlausißischen Wenden, Гебгарди въ Geschichte der Slaven, Т. 1, стр. 8, и Антона Versuch стр. 127. Вѣно означало у древнихъ Славянъ плату, которую женихъ давалъ за невѣству отцу или сродникамъ ея.

(138) Memor. popul. II, 72.

(139) Антон. Versuch, стр. 54.

(140) Vita S. Ottonis, стр. 682.

(141) Гебгарди Gesch. der Wenden, 1, 9. Другіе народы языческіе, Пруссы, Герулы, поступали такъ же (см. Гарткнох. Antiqu. Pruss. Dissert. XIII, стр. 188, и Масков. Geschichte der Deutschen, кн. XI, гл. 24). Вообще находимъ великое сходство между нравами Славянъ и народовъ Германскихъ.

(142) Chron. Slavorum, въ издан. Линденброг. стр. 202.

(143) См. печат. Нестора, стр. 12. Увидимь послѣ, что и Князья Россійскіе дозволяли себѣ

52

огоженство. Козма Прагскій говоритъ, что древніе Богемцы, подобно нашимъ Сѣверянамъ, Радимичамъ и Вятичамъ, не знали брака.

(144) Въ точности ли справедливо сіе описаніе нравовъ? Не излишно ли Несторъ хвалитъ Кіевлянъ, между которыми онъ самъ жилъ? Не излишно ли чернитъ другихъ Славянъ, можетъ быть, для того, что они и въ его время не хотѣли еще совсѣмъ оставить идолопоклонства? О свойствѣ же Новогородцевъ, отдаленныхъ отъ Кіева, не говоритъ ни слова: видно, что ихъ древніе обычаи и преданія были ему мало извѣстны. — О жилищахъ Славянъ см. въ Memor. popul. II, 29. Іорнандъ (de reb. Get. стр. 85): hi paludes sylvasque pro civitatibus habent. Древнее Славянское обыкновеніе, зарывать хлѣбъ въ землю, донынѣ существуетъ въ Молдавіи и Валахіи. См. выше, примѣч. 131.

(145) Маврикій: Abundant copia brutorum omnis generis et terræ nascentium, quæ comportant in cumulum; præcipue vero milii (просо) et panici (гречиха? (см. Плин. H. N. XVIII, 7).

(146) См. Гебгарди Gesch. der Slaven. Т. I, стр. 42. Послѣ будемъ говорить о сходствѣ многихъ Латинскихъ и Славянскихъ словъ.

(147) См. выше, примѣч. 134. — Memor. popul. II, 29, и Гельмольд. Chron. Slavor. кн. I, гл. 83. Древніе Латыши и сѣверные Нѣмцы также любили медъ. Вульфстанъ, который жилъ во время Англійскаго Короля Альфреда, т. е. въ IX вѣкѣ, говоритъ, что Пруссія изобилуетъ пчеловодствомъ; что самые бѣдные люди пьютъ медъ, а богатые кобылье молоко (см. Форстер. Entdeckungen in Norden стр. 99). — Эдда называетъ Miöd божественнымъ питіемъ. Жители Дакіи въ V вѣкѣ, во словамъ Приска, употребляли вмѣсто вина Μέδον (Memor. popul. I, 504). Cie имя не есть только Славянское, какъ нѣкоторые думали: на древнемъ языкѣ Греческомъ Μέϑη значитъ пьянство, Μέϑυ чистое вино, Μεϑυδωτις Бахусъ.

(148) Memor. popul. II, 29, и въ Машев. Alterthümer der Obotriten изображеніе 16 и 20.

(149) Гебг. Gesch. der W. u. der Slav. Т. I, стр. 44—45.

(150) Адамъ Бременскій называетъ сей городъ Юлиномь, а Гельмольдъ Виннетою (см. перваго Hist. Eccl. стр. 19 и Ghron. Slav. втораго, кн. I, гл. 2). Баеръ думалъ, что имя Юлина есть описка (см. Шлец. Nordische Gesch. стр. 505); но многіе утверждали, что оно происходитъ отъ Юлія Цесаря, такъ же какъ Волгастъ значитъ Julia-Augusta, а Деминъ Domina mundi (см. Вандалію Альберта Кранца кн. II, гл. 33). Ни Юлій Цесарь, ни Римскія войска никогда въ сихъ мѣстахъ не бывали.

(151) Гебгарди Gesch. der Slaven Т. I, стр. 45. — Мы не имѣемъ никакихъ извѣстій о торговлѣ Славянъ Россійскихъ до временъ Рюриковыхъ.

(152) Vita S. Ottonis, въ описаніи Славянскихъ храмовъ въ Штетинѣ, и Бекман. Beschreibung der Mark Brandenburg стр. 392 и 398. Карлъ Великій уставилъ, чтобы никто не смѣлъ въ Германіи продавать оружія Славянамъ (Гебгарди Gesch. der Slav. Т. I, стр. 45): «слѣдственно» — говорятъ нѣкоторые — «они не умѣли сами дѣлать его.» Заключеніе не весьма убѣдительное. Англичане, ведя войну съ Французами, не хотятъ, чтобы Шведы или Нѣмцы возили моремъ оружіе въ Руанъ или въ Брестъ; но у Французовъ есть Версальская фабрика и другія.

(153) См. Тунмана Ueber die gottesdienstl. Alterthüm. der Obotriten стр. 262. Многія Нѣмецкія слова рудокопнаго искусства могутъ быть изъяснены только Славянскими. Тунманъ заключаетъ, что Нѣмцы заимствовали оное отъ Богемскихъ Вендовъ.

(154) См. Hofpredigers Masch Gottesdienstliche Alterthümer der Obotriten, и Voyage en Basse Saxe

53

Графа Потоцкаго. Сіи любопытныя древности хранились въ Рацебургской библіотекѣ и въ Нейбрандебургѣ въ Шпонгольцскомъ кабинетѣ. См. также Бекман. Beschreib. der Mark Brandenburg, Т. II, стр. 376.

(155) Гельмольдъ въ Chron. Slavorum: casas de virgultis contexunt, necessitati tantum consulentes adversus tempestates et pluvias. О городахъ и храмахъ Гебгарди въ Gesch. der Slav. Т. I, стр. 41, и Vita S. Ottonis, стр. 680.

(156) См. выше, стр. 15. Докторъ Антонъ толкуетъ, что имя гусли происходитъ отъ гуся! См. его Erste Linien стр. 142—146. Между Славянскими древностями нашли изображеніе воина, играющаго на волынкѣ (си. Маш. Gottesdienstl. Alterthümer der Obotriten).

(157) Memor. popul. II, 61. Прокопій называетъ сіи пѣсни Аварскими единственно для того, что Греки считали Аваровъ и Славянъ какъ бы за одинъ народъ. См. еще Гебгарди въ Gesch. der Slav. Т. I, стр. 6.

(158) Д. Антона Versuch &c. стр. 33 и 143, Гебгарди Gesch. der Slav. Т. I, стр. 7, и Vita S. Ottonis (см. ниже).

(159) Я выписалъ сіи древнія Русскія имена изъ харатейнаго Евангелія 1144 года (см. ниже, примѣч. 529): они употреблялись всѣми племенами Славянскими, съ некоторою разностію по климатамъ. Вотъ Малороссійскія и Польскія для сравненія:

 

Малорос.

Польск.

Генварь.....

Сѣчень.....

Styczeń.

Февраль.....

Лютый.....

Luty.

Мартъ.....

Березозоль.....

Marzec.

Апрѣль.....

Цвѣтень.....

Kwiecień.

Май.....

Травень.....

May.

Іюнь.....

Червецъ.....

Czerwiec.

Іюль.....

Липецъ.....

Lipiec.

Августъ.....

Серпень.....

Sierpień.

Сентябрь.....

Вресень.....

Wrzesień.

Октябрь.....

Паздерникъ.....

Pazdzierńik.

Ноябрь.....

Листопадъ.....

Listopad.

Декабрь.....

Студень.....

Grudzień.

Добровскій (Slovanka, стр. 71) изъясняетъ, что Просинецъ есть Beth-Monat, отъ глагола просить! Онъ не вспомнилъ о просѣ, коимъ издревле питались Славяне: это было бы вѣроятнѣе. — Сѣчень отъ сѣку: или въ смыслѣ жестокихъ морозовъ, которые еще бываютъ у насъ въ Февралѣ, или Славяне что нибудь сѣкли, рубили въ семъ мѣсяцѣ. — У насъ есть слово подзолъ отъ золы: думаю, что Славяне жгли березовую золу для щелока въ Апрѣлѣ (*). — Г. Калайдовичь, служащій въ Москов. Архивѣ Иностран. Коллегіи, по своей благосклонности сообщилъ мнѣ слѣдующее о мѣсяцѣ Изокѣ: «Сіе имя дано ему, какъ вѣроятно, отъ пѣвчей птицы, которая, можетъ быть, появляется въ Іюнѣ: доказательство отыскано мною въ Шестодневѣ Василія Великаго, книгѣ переведенной, думаю, Іоанномъ Экзархомъ Болгарскимъ въ концѣ IX или въ началѣ X вѣка: она поднесена Князю Болгарскому Симеону, и списана въ Сербскомъ монастырѣ Преображенія на Аѳонской горѣ, въ 1263 году, при Сербскомъ Королѣ Стефанѣ Урошѣ. Сочинитель предисловія, описывая красоты весны и лѣта, говоритъ о соловьяхъ, сояхъ, иволгахъ, желняхъ, щурахъ, ласточкахъ, скворцахъ, изокахъ, такимъ образомъ: Егда же видимъ въ годы часы приступающе и дождь земли даемь и сію растущую и трѣвою (травою) покрываему и нивы, волнующесе дубравы и обрастьше


(*) Березозолъ — золъ для березъ: изъ нихъ тогда выпускаютъ сокъ (отмѣтка руки Исторіографа на собственномъ его экземплярѣ И. Г. Р.).

54

горы и обродивша овоща, пустимъ на хвалу езыкъ (языкъ); рьцѣмъ съ блаженнымъ Давидомъ и съ тѣмъ въспоимъ, рекуще, яко возвеличишася дѣла Твоя, Господи; вси премудростію сътвори. Егда слышимъ пѣснивые птице, различными гласы поюще пѣсни красные: славіе же поюще, косы же и сое, влъгы и жлъны, щоры же и изоки, ластовицы же и сковраньце, и ины птице,» и проч. Теперь остается намъ узнать, какая именно птица называлась изокомъ. — Въ первомъ изданіи сей Исторіи я сказалъ, что Рюенъ какъ дождливый мѣсяцъ, могъ быть такъ названъ отъ глагола рюмить, плакать, слезить: мы обыкновенно воображаемъ Сентябрь печальнымъ и говоримъ въ пословицу: смотрѣть Сентябремъ. Но изъясненіе Г. Добровскаго, отъ глагола реву, не вѣроятнѣе ли? «Тогда, пишетъ онъ (Slovanka 72), бываютъ олени въ течкѣ, бѣгаются и ревутъ.» Въ Сентябрѣ ревутъ и другіе звѣри; ревутъ и вѣтры. Въ старомъ переводѣ одной Византійской лѣтописи, находящейся въ Императорской публичной Библіотекѣ, Авторъ, описывая царствованіе Михаила Дуки, говоритъ: «По сихъ же просѣдошася нашествія варварская, и паки дохнувша вихри отвсюду и шумы воспущаху и руянія творяху: не бяше бо корабника, на сихъ помогающего.» Руяніе близко къ Рюену. — Въ нашей древнѣйшей летописи (см. <м>оей Исторіи Т. II, примѣч. 182): «пойдоша на колѣхъ, А по грудну пути: бѣ бо мѣсяцъ Груденъ» (слѣдственно въ Россіи употреблялись сіи древнія названія мѣсяцевъ). Союзъ А означаетъ всегда какую-то противность, или чрезвычайность; не льзя сказать: «ѣхали на колесахъ, а по землѣ;» но можно: «ѣхали на колесахъ, а по снѣгу.» Вѣроятно, что груднымъ назывался первый зимній путь, еще малоснѣжный, шероховатый, бойкій: ибо въ лѣтописи XVI вѣка (см. Т. VIII, примѣч. 504) сказано: «а зима была гола, и ходъ конемъ былъ нужно грудовато.» Не Южные, но Сѣверные Славяне могли такъ именовать мѣсяцы. Богемцы называли Груднемъ Генварь, а послѣ Февраль (см. Slovanka 72).

Изъ Прибавл. въ концѣ VIII т. изд. 1819 года: Слѣдующее толкованіе имени Рюена, или Сентября, кажется мнѣ вѣроятнѣйшимъ. Сербы называюсь Руемъ или Рюемъ желтое деревцо (желтникъ, Phus cotinus, Perucken-Baum, Gelb-Holz, по Волошски дацикъ), употребляемое въ краску. Они и все желтое — на примѣръ вино — называютъ руино и руевно (см. Сербскій Словарь Вука Стефановича). Славяне дали Сентябрю имя желтаго (Рюена) отъ желтѣющихъ тогда древесныхъ листьевъ. (Октябрь назывался у нихъ Листопадомъ).

Изъ Прибавл. въ концѣ IX т. изд. 1821 года: Г. Калайдовичь пишетъ ко мнѣ слѣдующее: «Экзархъ Болгарскій въ своемъ предисловіи Шестоднева ставитъ изока въ числѣ птицъ; но въ переводѣ сихъ бесѣдъ Василія Великаго (стр. 240) говоритъ: не точью бо изоци въ дождѣ се раждаютъ; въ подлинникѣ же здѣсь: οὐ γάρ μόνον τέττιγας έν επομβριαις ἀνίησιν: слѣдственно изокъ не птица, а кузнечикъ или кобылка, cicada. Такъ и переводитъ сіе мѣсто Епифаній Славинецкій: не бо точію сверщы въ надожденіихъ выходятъ. Сверщъ, какъ изъясняется въ Кіевскомъ Лексиконѣ Славенорос. 1627 года, есть коникъ, скачокъ, сверщокъ. Въ другомъ мѣстѣ Шестоднева по Епифаніеву переводу: кій образъ пѣснопѣнія сверща? Въ подлинникѣ опять имя τέττι<ξ>. Не удивительно, что Экзархъ Болгарскій включилъ своего изока въ статью птицъ, слѣдуя Василію Великому, который въ девятой бесѣдѣ также относитъ летающихъ насѣкомыхъ къ роду пернатыхъ. И въ Премудрости Іисуса Сираха (гл. II, ст. 3) сказано: мала есть

55

въ пернатыхь пчела. Древніе думали, что кузнечики издаютъ голосъ или поютъ: извѣстно, что сіи насѣкомыя производятъ звукъ частымъ движеніемъ своихъ крыльевъ, являясь во множествѣ послѣ сильныхъ дождей, въ красные дни, и болѣе въ Іюнѣ мѣсяцѣ, названномъ ихъ именемъ, т. е. Изокомъ

(160) Memor. popul. II, 28. Маврикій говоритъ: neminem ferant imperantem.

(161) Вотъ причина великаго къ нимъ уваженія во времена глубокой древности, когда письмо и типографіи были неизвѣстны! Нынѣ учатся изъ книгъ; а прежде учились только у старцевъ: они давали совѣты, и лучше другихъ могли удовлетворять самому любопытству.

(162) Византійскіе Лѣтописцы говорятъ, что Баянъ въ концѣ VI вѣка опустошалъ и жегь селенія Дунайскихъ Славянъ (Memor. popul. II, 48).

(163) Шурцфлейшъ de rebus Slavicis 468.

(164) См. выше, стр. 15, и Гебгарди Gesch. der Slav. I, 49.

(165) Гельмольдъ въ Chron. Slavor. (кн. I, гл. 16) пишетъ, что Мекленбургскій Князь Мистивой, въ 1013 году оскорбленный Саксонскимъ Герцогомъ, собралъ въ Ретрѣ старѣйшинъ изъ всѣхъ областей Славянскихъ, и требовалъ отъ нихъ мести. См. Chron. Дитмара Мерзебургскаго (писавшего въ самомъ началѣ XI вѣка) кн. VI, Маша Ueber die gottesdienstl. Alterthüm. der Obotrit. и Тунмана разсужденіе о семъ предметѣ.

(166) Козма Прагскій, кн. I, стр. 1972, въ изд. Менкен.

(167) Паганъ, Владѣтель Болгарскій, приходилъ къ Императору съ своими Бойлядами (Μετα των Βοιλαδων οαυτου): симъ именемъ означались безъ сомнѣнія Бояре. Никифоръ Патріархъ толкуетъ, что оно знаменовало Вельможу или начальника (Memor. popul. II, 525). — Въ древнѣйшихъ спискахъ Нестора вездѣ стоитъ Бояре; но въ Сборникѣ, не давно найденномъ въ Воскресенскомъ монастырѣ и писанномъ въ 1073 году для В. К. Святослава (см. Т. II, примѣч. 132) два раза встрѣчается имя Боляръ: такъ писали у насъ и въ новѣйшія времена, производя его отъ слова большой, болѣе (но не отъ глагола болѣть, какъ нѣкоторые толкуютъ). — О Воеводѣ см. Гебгарди Gesch. der Slav. I, 52. Нѣмецкое слово Герцогъ и Латинское Dux имѣютъ тотъ же смыслъ и то же происхожденіе. — Польскій Воевода былъ предводителемъ Дворянъ на войнѣ, а въ мирное время начальствовалъ въ ихъ собраніяхъ и въ судахъ. Воеводы Россійскіе имѣли также воинскую и судебную власть.

(168) Vita S Ottonis. См. также Гебгарди въ Gesch. der Slav. Т. I, стр. 52. Добровскій (Slovanka 219) производитъ Князя отъ слова конъ, въ смыслѣ начала, какъ у Грековъ ’Αρχων произошелъ отъ ἀρχη. — Въ Лаузицѣ изъ учтивости называютъ всякаго Княземъ, т. е. господиномъ, хозяйку Княгинею, а Священника Княземъ духовнымъ (см. Шлецер. Russische Annalen Ч. I, стр. 174).

(169) Memor. popul. Т. II, стр. 395, — Гебгарди Gesch. der Slav. Т. I, стр. 52, и Добнеръ ad Hagecium Т. II, стр. 56. Поляки говорятъ: Панъ Богъ, такъ же, какъ мы говоримъ Господь-Богъ. Нашъ Панъ есть Христосъ.

(170) Memor. popul. Т. II, стр. 89 и 395. Константинъ говоритъ всегда Жупаны-старѣйшины, όι γεροντες, senes. Іоаннъ Луцій пишетъ, что сіе имя происходитъ отъ древняго слова Zupa, которое означало народъ или населенную страну: Zupania a Zupa deducitur, quod populum vel regionem aliquam populatam significat (см. его de regno Dalm. et Croat. кн. I, гл. 13, стр. 78). Гелазій Добнеръ не вѣритъ его толкованію: nam

56

meo quidem judicio contrarium prorsus senliendum est, Zupasque seu Zupanias à Zupanis nomen suum traxisse, nam qua radice Slavica id oriatur, ut Zupa habitatam terram significet, nuspiam reperio (въ примѣч. на Гагск. лѣтопись, Ч. II). Но въ Уставѣ Стефана, Царя Сербскаго, сочиненномъ въ 1249 (*) году, дѣйствительно употреблено слово Жупа въ смыслѣ жительства или селенія. Въ статьѣ 54, о смертоубійствѣ, сказано такъ: «Аще біетъ Властелинъ Серба у граду или у жупы» (см. Раичеву Исторію Славянск. народовъ, IV, 242 и 255). Собственное Добнерово изъясненіе, что Zupan есть сопанъ или товарищъ Пановъ совсѣмъ. несправедливо: ибо Славяне говорили и писали Жупанъ. Дурихъ (Bibliotheca Slavica Т. I, 125) видѣлъ одно весьма древнее Славянское Евангеліе, на которомъ подписано: азъ Жюпанъ Ханьшь Бѣгнеръ отъ Брашевъ (т. е. изъ Брасковіи, Трансильванскаго города Кронштата) написахъ сію книгу четверо-благовѣстіе. Въ нашей Кормчей Книгѣ, гл. 46, сказано: довлѣетъ бо Жупаномь часть Княжа. Симъ опровергается и мнѣніе Д. Антона, что Zupan есть Судпанъ или Панъ судящій. Греческіе и Латинскіе Историки, не имѣя въ своей азбукѣ Ж, писали Σουπανος, Zupanus. — На Польскомъ языкѣ Zupa значитъ соляную варницу, соляный анбаръ и рудокопню; Zupan полукафтанье.

(171) Гебгарди въ Gesch der Slav. Т. I, стр. 52—57. Въ XI вѣкѣ начальствовали въ Босніи два Жупана, а другіе слабѣйшіе Князья не смѣли такъ именоваться. Король Далматскій Мунимиръ въ 892 году пожаловалъ главныхъ своихъ придворныхъ чиновниковъ въ Жупаны. Въ XI и XII вѣкѣ самые Короли Славянскіе въ Сервіи и Далмаціи гордились именемъ Великихъ Жупановъ.

(172) Д. Антонъ Versuch &c. стр. 90. Другіе утверждаютъ, что слово Краль произошло отъ имени Карла Великаго (см. въ Neuern Abhandl. der Böhm. Gesellsch. der Wissenschaft. Добровск. Исторію Богемск. языка, Т. I, стр. 324). На языкѣ Арменскомъ Король есть сильный, могущественный (Bibliotheca Slavica Т. I, стр. 302.

(173) Гебг. Gesch. der Slav. I, 53, 54.

(174) Шреттер. III Abhandlung aus dem Oesterreichischen Staatsrechte стр. 116, и Гебгард. I, 54. Исторія сохранила намъ примѣръ еще страннѣйшаго обыкновенія въ Богеміи: Король, отправляясь къ Нѣмецкому Императору, могъ на пути своемъ жечь деревни (Добнер. Monumenta Historica Boemiæ IV, 54, и Гебгарди Gesch. der Slav. I, 54).

(175) Гебг. Gesch. der Slav. Т. I, стр. 54.

(176) Гельмольд. Chron. Slav. кн. I, гл. 84, стр. 68; также Vita S. Ottonis стр. 670. Имя Прове значило правый или правъ.

(177) См. Саксон. Граммат. Hist. Dan. стр. 291, изд. 1644 года, и Дитм. Мерзебург. Chron. кн. VI. Обрядъ класть оружіе и золото, при заключеніи мира, къ ногамъ идоловъ, былъ соблюдаемъ Россійскими Славянами (см. въ сей Исторіи описаніе временъ Игоря I).

(178) Гебгарди Gesch. der Slav. Т. I, стр. 57. Сія дань называлась въ земляхъ Нѣмецкихъ Славянъ Воеводскою трагою.

(179) См. Нест. стр. 11, 12, и Прокопія въ Memor. popul II, 28.

(180) См. выше, примѣч. 167. — Увидимъ послѣ, что Древляне до самаго Святослава — вѣроятно, и гораздо прежде Рюрика — имѣли собственныхъ Князей.

(181) Прокопій въ Memor. popul. Т. II, стр. 28: unum enim Deum fulguris effectorem, Dominum hujus universilatis solum, agnoscunt.


(*) 1349 (Поправка Исторіографа на собственномъ его экземплярѣ И. Г. Р.).

57

(182) Fatum minime norunt, ne dum illi in mortales aliquam vim attribuunt (Memor. popul. Т. II, стр. 28). — Ломоносовъ (а за нимъ и Леклеръ), основываясь на понятіи Славянъ о божественности рѣкъ, думалъ, что самое имя Вышняго Существа, Бога, происходитъ отъ Буга: мысль совсѣмъ невѣроятная! Славяне покланялись Творцу и Міроправителю безъ сомнѣнія гораздо прежде, нежели рѣкамъ; и самые дикіе народы искали главныхъ боговъ своихъ на небесахъ, выше солнца и звѣздъ, а не въ водѣ и не между рыбами. — Докторъ Антонъ производитъ имя Бога отъ глагола бѣгу, воображая, что движеніе тѣлъ небесныхъ сообщило какъ Грекамъ (Θεος Богъ, ϑέω бѣгу), такъ и Славянамъ первое понятіе о вышнемъ Существѣ. Другіе утверждаютъ, что названіе Богь имѣетъ смыслъ богатаго, обогащающаго (см. Кутеинскій Лексиконъ 1653 года, стр. 245). Толкованія безполезныя и ни мало не убѣдительныя! Никто не изъяснитъ намъ, для чего древніе Славяне назвали Міроправителя Богомъ, Греки Θεος, Нѣмцы Gott, и проч. Мы знаемъ имя Его на 200 языкахъ: одно Монгольское, Бурханъ, имѣетъ нѣкоторое сходство съ Славянскимъ именемъ Бога (см. Linguarum totius orbis vocabularia comparativa, или Сравнительные словари всѣхъ языковъ, напечатанные въ С. Петербургѣ.

(183) Гебг. Gesch. der Wend. u. d. Slav. Т. I, стр. 23.

(184) Гельмольд. Chron. Slav. кн. I. гл. 84. См. также Гебгарди Gesch. der Slav. 21, 24. Славяне и всѣхъ добрыхъ боговъ именовали Бѣлыми.

(185) Гельм. въ Chron. кн. I, гл. 53: malum deum sua lingua Diabol sive Zcerneboch, id est nigrum deum, appellant. Имя черта, которымъ Христіанскіе Славяне назвали Діавола, произошло, думаю, отъ Чернобога. Въ Верхнемъ Лаузицѣ есть гора именуемая Чернебогъ; а въ Сервіи былъ городокъ Чернобожскій. См. Ант. Versuch, стр. 52, Маша и Тунмана von den Alterthüm. der Obotriten, 305, I Соборное Посланіе Св. Апостола Петра гл. 5, ст. 8, и Гебг. въ Gesch. der Slav. I, 23.

(186) Несторъ стр. 33, Д. Антонь стр. 146, и Гебг. Т. I, стр. 22.

(187) Гельмольдъ пишетъ Zuantevit, а Саксонь Грамматикъ Svantovitus. Нѣкоторые, считая сего идола Славянскимъ Фебомъ, думаютъ, что надобно писать Свѣтовидъ; но вѣроятнѣе, что кумиръ его назывался Святовидомъ, то есть, святымъ образомъ. См. Лудевиг. de Idolis Slavorum въ Opusc. miscell. Т. II, Сакс. Граммат. Hist. Dan. гл. XIV, стр. 320—321, Гельмольда кн. II, гл. 12, стр. 89—90, и Гебг. Gesch. der Slav. Т. I, стр. 25 въ примѣчаніи (*).

(188) См. Русской переводъ его, стр. 66. — Св. Мученникъ Витъ жилъ во время Діоклитіаново, а Монахи Корбейскіе проповѣдывали Христіанство на островѣ Рюгенѣ въ царствованіе Императора Людовика Благочестиваго. Святовидово идолопоклонство началось бы только въ IX вѣкѣ, еслибъ сказаніе Гельмольда и Саксона было справедливо.

(189) Сакс. Грам. Hist Dan кн. XIV, стр. 327. Dignum numen, говоритъ онъ, cujus effigies tam deformiter à volucribus fœderetur! Тунманъ думалъ, что Рюгенскій Поревитъ былъ Перунъ нашихъ Славянъ, и что онъ же назывался какъ Святовидомъ, такъ и Ругевитомъ; но различныя изображенія сихъ идоловъ противорѣчать сему мнѣнію. См. Гебг. Т. I, стр. 27. Нѣкоторые считаютъ Поренута богомъ беременныхъ женщинъ.

(190) См. Маша Ueber die Alterthüm. der Obotriten и


(*) D. (т. е. Добров.) Swatowit, der Heilige Sieger (отмѣтка руки Исторіографа на собственномъ его экземплярѣ И. Г. Р.)

58

Потоцк. Voyage en Saxe. На мѣдной бляхѣ, хранящейся вмѣстѣ съ другими Славянскими древностями въ Шпонгольцскомъ Кабинетѣ, изображен Радегастъ и жертвенникъ, на которомъ лежитъ отрубленная голова: Г. Машъ считаетъ ее головою Мекленбургскаго Епископа Іоанна, принесеннаго въ жертву Радегасту. — Адамъ и Гельмольдъ пишутъ: simulacrum ejus auro, lectus ostro paratus. Первый о храмѣ Упсальскомъ: totum auro paratum (De situ Damæ, стр. 143).

(191) Въ городѣ Саксенъ-Лауенбургскаго Герцогства, которое составляло нѣкогда землю Славянскихъ Полабовъ. См. Гельмольда гл. 53, Маша Alterthüm. der Obotriten, Тунмана стр. 274, и Гебг. Gesch. der Slav. Т. I, стр. 25.

(192) Въ странахъ Бальтійскихъ, около Вислы и горъ Карпатскихъ: см. Тунмана Ueber die Alterthüm. der Obotriten, стр. 273—274, и Гебг. Gesch. der Slav. T. I, стр. 26.

(193) См. въ Хроникѣ Матв. Стриковскаго о богахъ Латышскихъ, и Маша Ueber die Alterthüm. der Obotriten.

(194) См. Маша Alterthüm. der Obotriten и Гебг. Gesch. der Slav. T. I, стр. 26.

(195) Vita S. Ottonis, стр. 479, 495, 502 — и Гебг. Gesch. der Slav. T. I, стр. 27.

(196) Въ нынѣшнемъ Герцогствѣ Голштейнскомъ. См. Гельмольда гл. 84.

(197) Потоцк. Voyage en Saxe, стр. 85, фигур. 12. Въ противность тому Гельмольдъ пишетъ (кн. I, гл. 84), что сей богъ никакъ не изображался у Славянъ.

(198) См. Маша Alterthüm. der Obotriten, Гебг. Gesch. der Slav. Т. I, стр. 28, и Тунмана стр. 316.

(199) См. Chron Дитмара Мерзебургскаго, стр. 417. Я не говорю о Кродѣ, Флинцѣ и другихъ мнимыхъ богахъ Славянскихъ, о которыхъ не находимъ извѣстія въ достовѣрныхъ Историкахъ.

(200) Живутъ въ Далмаціи. Земля къ южной части залива Венеціянскаго, между Истріею и Далмаціею, называется собственно Морлахіею. См. Д. Антона Erste Linien etc. стр. 50.

(201) Кадлубека, Длугоша, Кромера, Стриковскаго, Гваньини. Сходство между Греческимъ или Римскимъ и Славянскимъ баснословіемъ весьма замѣтно. Стриковскій упоминаетъ о матери Кастора и Поллукса, Греческой Ледѣ. Нѣкоторые Писатели Россійскіе, вообразивъ, что она есть Славянская Венера, догадкою обратили Леля въ Купидона, а Полеля въ Гименея.

(202) Несторъ стр. 70. Славянскій глаголъ перу значитъ не только пру, но и бью, ударяю; валекъ, которымъ въ мытьѣ колотятъ бѣлье, для того назывался въ старину пряльникомъ: слѣдственно имя Перуна означало бога разящаго. Въ новѣйшія времена стали называть Перуномъ молнію. Стриковскій, Гваньини и Сочинитель Синопсиса говорятъ, что Кіевскій Перунъ стоялъ на желѣзныхъ ногахъ, въ рукѣ держалъ камень, на подобіе молніи украшенный рубинами и карбункулами; что одежда Перунова была искусно вырѣзана изъ дерева; что дубовый костеръ вѣчно пылалъ предъ идоломъ, и если жрецы отъ нерадѣнія давали огню угаснуть, то наказывались смертію какъ преступники и враги бога. Не находя сихъ подробностей въ Несторѣ, сомнѣваемся включить ихъ въ Исторію; но можемъ вѣрить Стриковскому, что древніе Латыши посвящали неугасимый огонь своему идолу Перкуну, который знаменовалъ одно съ Перуномъ Славянскимъ. Въ Далмаціи есть лѣсъ именуемый Puun Dabrave. Можно заключить, что и Славяне Иллирическіе обожали Перуна (см. Д. Антона Versuch) стр. 49).

Изъ прибавленій въ концѣ VIII тома изд.

59

1819 года: У Индѣйцевъ въ Генварѣ мѣсяцѣ бываетъ праздникъ, называемый Перунъ-Понголь, или Великій Понголь. Въ сей день они варятъ пшено съ молокомъ, и смотря, какъ оно кипитъ, гадаютъ будущее. Понголь значитъ собственно кипитъ. См. Voyage aux Indes orientales et à la Chine, par Sonnerat, Т. I, p. 240. И такъ имя Перунъ не есть ли древнее Индѣйское? Славяне могли назвать имъ Бога въ смыслѣ Великаго.

(203) Такъ они названы въ древнѣйшихъ спискахъ Нестора, въ Пушкин. и Троицк. Стрибогъ, кажется, былъ Славянскимъ Эоломъ. Въ древнемъ Словѣ о полку Игоревѣ сказано: се вѣтри, Стрибожи внуци, вѣютъ съ моря, стрѣлами на полкы Игоревы. Народъ Русскій признаетъ Св. Власія покровителемъ стадъ: не для того ли, что его имя сходно съ Волосовымъ?

(204) См. также Минею 15 Іюля, въ житіи Владиміра, и въ рукописномъ такъ называемомъ Новогород. Лѣтописцѣ по 1717 годъ (хранящемся въ Архивѣ Иностранной Коллегіи) главу о идолѣхъ.

(205) См. Стриковскаго въ описаніи Литовскихъ идоловъ. Имя сего бога напоминаетъ слова ладъ и ладить: въ старинныхъ Русскихъ пѣсняхъ ладо значитъ мужа; на примѣръ: у меня ладо змѣя скоропѣя, и проч. Въ Словѣ о полку Игоревѣ Ярославна называетъ супруга ладою, стр. 38 и 39.

(206) Онъ пишетъ: Греки; но Бангертъ и Гарткнохъ доказали, что Адамъ называетъ такъ Русскихъ (см. въ Коммент. нашей Академіи Баерову Geograph. Russ, ex Script. Sept. Т. X, стр. 371, или Шлец. Nord. Gesch. стр. 495).

(207) См. Кантемирово описаніе Молдавіи и Сульцер. Исторію Дакіи, Т. II, стр. 322.

(208) См. Синопсисъ и Ломоносова Рос. Исторію. Въ первомъ сказано, что играющіе воспѣваютъ имя Купала; но мы не знаемъ ни одной старинной пѣсни, гдѣ бы оно упоминалось. Сочинитель бралъ свои извѣстія изъ Польскихъ Историковъ, и говоря о богахъ Хорсѣ, Мокошѣ, Симарглѣ, ссылается, вмѣсто Нестора, на Стриковскаго; согласно съ нимъ осуждаетъ также качели, древнюю забаву Славянскую, называя ихъ Діавольскою сѣтію: но забавы язычниковъ не всѣ принадлежали къ ихъ Вѣрѣ. См. еще нашей Исторіи Т. VII, въ описаніи временъ Василія Іоанновича, при концѣ; также Путешеств. Академика Лепехина Ч. IV, стр. 410, и Раичеву Исторію Славянскихъ народовъ, кн. I, гл. 21, стр. 172.

(209) Чему я самъ нѣсколько разъ бывалъ свидѣтелемъ. Пѣсня, которую поютъ въ такомъ случаѣ, напечатана въ Абевегѣ Русскихъ суевѣрій стр. 224. — Наши святошныя игрища не имѣютъ связи ни съ Римскимъ праздникомъ Януса, въ первой день Генваря (когда чиновники Республики, въ новой одеждѣ ходили жертвовать въ храмъ Юпитеровъ), ни съ Италіянскимъ Карнаваломъ, который отъ 7 Генваря продолжается до самаго Великаго поста (*).

(210) Недѣля отъ седмицы Свв. Отецъ до Троицына дня называлась у насъ въ старину Русалною (см. сей Исторіи Т. III, примѣч. 10). Авторъ Синопсиса, ссылаясь только на Кромера и Гваньини, въ числѣ Русскихъ боговъ называетъ еще Посвиста или Похвиста, бога ведра и ненастья. Въ Русскихъ новѣйшихъ сочиненіяхъ о древнемъ идолопоклонствѣ нашихъ предковъ говорится о Чурѣ, Славянскомъ Терминѣ, богинѣ Ладѣ или Венерѣ, Лелѣ и Полелѣ, или Купидонѣ и Гименеѣ, Дидѣ или Антеросѣ, Царѣ морскомъ или Нептунѣ,


(*) Коляда. Das Lateinische Colenda des Mittelalters, ein Geschenk zum neuen Jahre. (Отмѣтка Исторіографа на собственномъ его экземплярѣ И. Г. Р.)

60

Зимстерлѣ или Флорѣ, и проч.; но догадки и выдумки не принадлежатъ къ Исторіи. Нѣкоторые обратили бога Лада въ богиню, а припѣвъ дидисъ, т. е. великій (см. выше) въ Купидона Дида или въ Антероса. Чуромъ именовался въ старину рубежъ; но чтобы Славяне обожали въ немъ Термина, о томъ не имѣемъ никакого историческаго свѣдѣнія. О Лелѣ и Полелѣ упоминаетъ Стриковскій и Гваньини, сравнивая ихъ (см. выше) съ Касторомъ и Поллуксомъ, дѣтьми Греческой Леды, а не съ Купидономъ и Гименеемъ. Самъ Авторъ Синопсиса не причисляетъ ихъ къ Русскимъ богамъ. Хотя Стриковскій, основываясь на Длугошѣ, и говоритъ, что не только въ Литвѣ, но и въ Россіи народъ величаетъ Леду, мать Кастора и Поллукса, въ припѣвѣ Ладо, Ладо; но сіе имя, по его же извѣстію (см. выше), означало бога Лада. Развѣ изъ одного народнаго припѣва лёли, люли, заключимъ, что наши предки боготворили Леля? — Зимстерла вышла, догадкою или ошибкою, изъ Семаргла, о которомъ пишетъ Несторъ. Мавро-Урбинъ, знавъ о Славянскомъ идолослуженіи единственно то, что говорятъ Польскіе Историки, называетъ сію мнимую богиню Зимцерлою. — Царь морскій, чуда морскія, Баба-Яга, Волоты или Великаны, Полканъ или Кентавръ, вымышлены Русскими сказочниками, и не относятся къ древней Славянской Вѣрѣ.

(211) Главные идолы были такой величины, что нѣсколько воловъ не могли сдвинуть ихъ съ мѣста (Vita S. Ottonis и Тунм. Ueber die Alterthüm. der Obotriten. стр. 293.) Но между огромными кумирами въ храмѣ Ретрскомъ стояли и маленькіе, литые, на тронахъ или круглыхъ подножіяхъ, и каждый имѣлъ свои особенныя жертвенныя орудія. См. Маша и Гебг. Gesch. der Slav. Т. I, стр. 29.

(212) Козма Прагскій въ Менкен. изданіи Т. I, стр. 2074, и Vita S. Ottonis, 680. Въ послѣдней сказано: Erat præterea ibi (въ Штетинѣ) quereus ingens et frondosa, et fons subter eam amœnissimus, quam plebs simplex numinis alicujus inhabitatione sacram æstimans, magna veneratione colebat.

(213) См. Chron. Дитм. к. VI.

(214) Въ рукописномъ житіи Муромскаго благовѣрнаго Князя Константина Святославича, которое хранится въ библіотекѣ Графа А. И. Мусина-Пушкина, и въ которомъ многія мѣста отмѣчены рукою Екатерины Великой, именно сказано, что наши язычники приносили жертвы (требы кладуще) озерамъ и рѣкамъ. Впрочемъ сіе Житіе, равно какъ и печатное (см. Прологъ, Маія 21) писано не ранѣе XVI вѣка (см. сей Исторіи Т. III, примѣч. 153). Далѣе въ Житіи Константина говорится о Русскихъ язычникахъ: «очныя ради немощи (въ кладезяхъ) умывающеся, и сребреницы въ ня повергающе.» И нынѣ въ нѣкоторыхъ мѣстахъ Россіи поселяне дѣлаютъ то же (что я видѣлъ собственными глазами). См. еще Синопсисъ, Рос. Исторію Ломоносова и Раича, который описываетъ такія же обыкновенія у Сербовъ.

(215) Гельм. въ Chron. Slav. кн. I, гл. 84, и Vita S. Ottonis. Сочинитель именуетъ сіе дерево hastam Julii Cæsaris, копьемъ Юлія Цесаря.

(216) Въ рукописномъ Житіи Муром. Князя Константина: «дуплинамъ древянымъ вѣтви убрусцемъ обвѣшивающе, и симъ покланяющеся, » и проч.

(217) Memor. popul. Т. II, стр. 984. Сей островъ Св. Григорія долженъ быть Хортица.

(218) Гебг. Gesch. der. Slav. Т. I, стр. 30.

(219) Сакс. Грам. Hist. Dan. стр. 322, Машъ Ueber die Alterthüm. der Obotriten, и Chron. Дитм. Мерзебург. стр. 415.

(220) См. изображеніе сихъ требищъ въ Бекман.

61

Histor. Beschreibung der Mark Brandenburg, Ч. II, стр. 347; см. также Гебгарди Gesch. der Wend. I, 31.

(221) Подобныя существуютъ донынѣ въ Англіи, Ирландіи, Вестфаліи, Брауншвейгѣ (см. Маллет. Исторію Даніи Т. I, гл. XII). Историки признаютъ сіи монументы Славянскими въ Мекленбургѣ и въ другихъ мѣстахъ, гдѣ обитали Венды.

(222) Vita S. Ottonis, стр. 680.

(223) Сакс. Грам. Hist. Dan. кн. XIV, стр. 319.

(224) Сей храмъ былъ основанъ на столпахъ, которые имѣли образъ звѣрнныхъ роговъ: такъ по крайней мѣрѣ изъясняетъ сіе мѣсто Нѣмецкій переводчикъ Дитмаровой Хроники, Г. Урзинусъ, стр. 328. — См. Гельм. Chron. кн. I, гл. 53.

(225) Только въ Патерикѣ Кіевскомъ, въ житіи Исаіи Чудотворца, сказано, что сей Угодникъ разорялъ капища въ Ростовской области.

(226) Гебг. Gesch. d. Wend. Т. I, стр. 34—36, Сакс. Грам. Hist. Dan. 320—321, и Гельм. Chron. Slav. кн. I, гл. 53.

(227) Несторъ, стр. 71, и Гельм. Chr. Slav. гл. 23.

(228) Сакс. Грам. кн. XIV, стр. 320—321, Vita S. Ottonis, стр. 681, и Дитм. Мерзебург. Chron. кн. VI.

(229) Сакс. Грам. кн. XIV, стр. 320.

(230) Гебг. Gesch. d. Slav. Т. I, стр. 36. Извѣстно, что Русскіе земледѣльцы въ день Св. Флора и Лавра приводятъ лошадей своихъ къ церкви: сіе обыкновеніе не происходитъ ли отъ древняго язычества?

(231) Гельм. въ Chron. Slav. гл. 84.

(232) Д. Антон. стр. 71, и Гебг. Т. I, стр. 36. Наши Родительскія Субботы напоминаютъ сей древній обычай Славянъ. Въ Богеміи поютъ тогда:

Giz nesem smrt ze wsy,
Nove leto do wsy.
Witey leto libezne,
Obilicko zelene.

To есть: «уже несемъ смерть изъ веси, а новое лѣто въ весь. Здравствуй, любезная весна и зелень!» — Длугошъ несправедливо мыслилъ, что сіе торжество означаетъ уничтоженіе идолопоклонства и введеніе Христіанской Вѣры въ земляхъ Славянскихъ.

(233) Козма Прагск. кн. III, подъ годомъ 1093, и Дитм. Chron. кн. I. Slavi, говоритъ послѣдній, qui cum morte temporali omnia putant finiri.

(234) Д. Антонъ и Гебг. Т. I, стр. 36. Въ урны клали разныя вещи, которыя принадлежали умершему: ножницы, Римскія монеты, дѣтскія игрушки, маленькіе кумиры.

(235) Mem. popul. II, 61. Страва значитъ на Польскомъ языкѣ кушанье, пищу. Отъ сего древняго Славянскаго имени происходитъ глаголъ Русскій травить.

(236) Тризна есть подвигъ, tournoi. — См. Нестор. стр. 12. Въ лѣтописи его упоминается о могилѣ Аскольда, Дира, Олега въ Кіевѣ; также о высокой могилѣ Игоря и внука его, Олега, въ землѣ Древлянской. — Въ Житіи Муромскаго Кн. Константина: «кони закалающе, и по мертвыхъ ременныя плетенія древолазная съ ними въ землю погребающе, и битвы и кроеніе и лицъ настреканія и дранія творяще.» Кроеніе значитъ здѣсь изрѣзаніе лица ножемъ въ знакъ печали. Такъ сказано въ III Моисеевой книгѣ, гл. 19, ст. 28: «кроенія не сотворите на тѣлѣ вашемъ о души.»

(237) Vita S. Columbani, въ Ассем. Kalend. Eccl. Univ. II, 21, и Гебг. Gesch. d. Slav. I, 13. — Гельмольдъ, кн. I, гл. VI, пишетъ о Славянахъ: nec est aliqua barbaries sub cœlo, quæ Christocolas ac Sacerdotes magis exhorreat. — Германскіе Венды со временъ Карла Великаго нѣсколько разъ принимали Христіанскую Вѣру, но только неволею,

62

и снова обращались къ идолопоклонству, которое совершенно истребилось между ими только въ XIII вѣкѣ. Болгары, Чехи и Моравы крестились около половины IX вѣка (см. Мозгеймову Церковную Исторію); а Славяне Иллирическіе при Императорѣ Василіи Македонскомъ, который началъ царствовать въ 867 году (см. Константина Багрянороднаго de adm. imp. гл. IX, и Мозг. Церк. Исторію).

(238) Прокопій называетъ его варварскимъ: lingua barbara (Memor. popul. Т. II, стр. 29).

(239) См. ниже, о грамотѣ Славянъ.

(240) Въ чемъ всякой, развернувъ лексиконы языка нашего, Польскаго, Богемскаго, Иллирическаго, можетъ легко увѣриться. — Кромѣ общаго, мы имѣемъ нѣсколько особенныхъ нарѣчій: Украинское, Суздальское, Новогородское. Въ Суздальскомъ много чуждыхъ, неизвѣстныхъ словъ; на примѣръ, Богъ называется Стодъ, отецъ Хрутинъ, сестра Миндра, жена Эльтона, дѣва Шиктора (см. Сравнительные Словари всѣхъ языковъ, напечатан. въ С. Петербургѣ 1787).

(241) См. Гаттерера Einleitung in die Sуnchr. Universalhistorie, стр. 127.

(242) De orig. Slav. стр. 108. — Добров. Litterarisch. Magazin von Böhmen. — Поповича, Австрійскаго ученаго Славянина, Untersuchungen vom Meere, — Гаттерера Synchr. Universalhist. и Сравнительн. Словари. — Въ раздѣленіи Славянскихъ нарѣчій слѣдую ученому Богемцу Добровскому (см. Abhandlungen der Böhm. Gesellsch., годъ 1791, стр. 313—314), который могъ судить о томъ лучше Гаттерера, Шлецера, Ридигера, и проч. «Ежели отмѣны въ двухъ или трехъ нарѣчіяхъ (говоритъ онъ) могутъ быть подведены подъ общія правила одной Грамматики, то ихъ не должно считать разными нарѣчіями, хотя нѣкоторыя слова иначе произносятся, и нѣкоторыя имѣютъ смыслъ особенный. Но ежели два нарѣчія существенно несогласны въ Грамматикѣ, тогда признаю ихъ разными.»

(243) См. Untersuch. vom Meere. Болгарскимъ нарѣчіемъ говорятъ въ Турецкой Болгаріи и въ Расціи, т. е. Восточной Сервіи или древней Дарданіи, названной такъ отъ рѣки Раски; а Славонскимъ въ Славоніи.

(244) См. Гаттерер. Universalhist. Послѣдній человѣкъ, который говорилъ по-Славянски на островѣ Рюгенѣ, умеръ въ 1404 году (см. Untersuchungen der v. d. Königl. Academie zu Berlin auf d. J. 1752 aufgegebene historisch. Fragen, стр. 30). Нѣмцы, покоривъ Славянъ въ Германіи, старались истребить языкъ ихъ.

(245) См. Лаузицкія Provinzialblätter стр. 101. Замѣтимъ, что есть сходство даже между Индѣйскимъ Санскритскимъ и нашимъ языкомъ; на примѣръ: эторонъ, второй; піете, піетъ; тону, тонкій; мри, умри; сото, сто; чотуръ, четыре; тритіё, третіе; томо, темно; моду, медъ. Въ Индѣйскомъ языкѣ имена существительныя оканчиваются на твонъ, въ Славянскомъ на тво; на примѣръ: богатство, безумство, и проч. (см. Шлегеля Ueber die Sprache und Weisheit der Indier, стр. 11 и далѣе). Самое измѣненіе дѣйствительныхъ глаголовъ Латинскихъ, Нѣмецкихъ и Славянскихъ бываетъ по одному закону. Въ изъявительномъ наклоненіи настоящаго времени, множественнаго числа, перваго лица, главная буква въ Латинскомъ и Славянскомъ М: любимъ, читаемъ, amamus, legimus. Окончаніе единственнаго числа, въ третьемъ лицѣ, то же на всѣхъ трехъ языкахъ: любитъ, amat, liebet; во множественномъ числѣ одно на Латинскомъ и Славянскомъ: accipiunt, legunt, принимаютъ, читаютъ. Во второмъ лицѣ отличительная буква есть также одна; docetis,

63

учите, lehret; а въ повелительномъ наклоненіи еще болѣе сходства: любите, учите, amate, docete (такъ и въ Греческомъ).

(246) Въ именахъ существительныхъ: Матерь, μήτηρ, mater, Mutter. — Πατήρ, Vater, pater, по-Малороссійски батько, у Славянъ Иллирическихъ Bascta, въ Русскомъ языкѣ уменьшительное батюшка; слово отецъ есть древнее Кельтское Атъ, также сходное съ pater: см. Dictionnaire Celtique par Ballet. Сей Ученый назвалъ Кельтскимъ языкъ Гальскій, Кимрскій и Басконскій (le Basque), которыхъ однакожь нельзя считать однимъ языкомъ: см. Шлецер. Nord Gesch. 340. — Братъ, Bruder, frater. Граждане одного цеха назывались въ Аѳинахъ Φρατορες, а собратства ихъ Φρατρίαι. — Сестра, soror, Schwester. — Свекоръ, свекровь, socer, socrus, Schwiegervater, Schwiegermutter. — Сынъ, Sohn. — Дочь по-Тевтонски Дотеръ: отъ чего произошло Нѣмецкое Tochter. — Деверь, δαήρ. — Люди, Leute, λαός. — Мужъ, Mann, mas (мужескій). — Вдова, vidua, Wittwe. — Жена, γυνή. — Пастырь, pastor, βοτήρ. — Око, oculus, Аuge. — Брада, Bart, barba. — Пята, πτέρνα. — Волосъ, pilus. — Брови, Аugenbraunen, по-Англійски brow. — Сердце, Herz, κη̃ρ, καρδία, cor. — Уста, στόμα. — Спина, spina (крестецъ: supinus, навзничь, на спинѣ лежащій). — Кость, οστέον, costa (ребро), Knochen. — Ребро, Ribbe. — Ноготь, Nagel. — Слюна, saliva. — Кровь, cruor. — Солнце, sol, Sonne. — Огнь, ignis (πυ̃ρ и Feuer, по Англо-Саксонски, Шведски и Датски Fyr, имѣютъ одно происхожденіе). — Пламя, flamma, Flamme, Φλόξ. — Лучь, λύκη, lux (свѣтъ), Licht. — Мѣсяцъ, μήν, mensis. — День, dies; у Грековъ δήν значитъ давно, δηναιός, давнишній. — Вечеръ, vesper, ἕσπερος. — Ночь, nox, νύξ, Nacht. — Вѣтеръ, ventus, Wind. — Тепло, tepor (Греческое ϑέρμη близко къ Нѣмецкому Warme). — Копоть, καπνός. — Вода, vadum (иногда мелкая, иногда просто вода), ὕδωρ, Wasser. — Ведро, ὑτρία, hydria. — Влага, φλέγμα. — Глыба, gleba.— Паръ, vapor. — Роса, ros, δρόσος. — Пыль, pulvis. — Поле, βω̃λος. — Долина, Thal. — Стезя, Steg. — Море, mare, Meer. — Волна, Welle.— Соль, sal, Salz, ἅλς. — Гора, ὅρος (Нѣмецкое слово Berg и Славянское верхъ есть одно). — Холмъ, culmen, κολωνός (древнее Германское слово Holm означало не только островъ, но и холмъ). — Скала по-Славянски гора каменная, а по-Лат<ы>ни scala, крыльцо, ибо ступени его подобны уступамъ горъ. Греческій глаголъ σκάλλω (рою, долблю) имѣетъ, кажется, близкое отношеніе къ сему имени. — Сребро, Silber. — Гость, Gast, hospes (также Латинское имя hostis означало сперва не врага, а чужестранца, слѣдственно гостя). — Бой, βοή. — Вой, βοή. — Кликъ, κλη̃σις. — Звонъ, звукъ, φωνή, sonus. — Сонъ, somnus. — Обитаніе, habitatio. — Ужинъ, cœna. — Рушеніе, ruina. — Селеніе, colonia. — Цѣль, τέλος. Ziel. — Покой, quies. — Цѣлость, salus. — Корыстью называлась прежде воинская добыча; а воинъ назывался по-Гречески κορυστής. — Домъ, δόμος, domus; дома, domi. — Дверь, θύρα, Thüre. — Сѣно. fœnum. — Ось, axis, ἄξων, Achse. — Сѣкира, securis. — Скамья, scamnum. — Труба, tuba. — Валекъ, volgiolus. — Иготь, ἵγδη. — Сито, Sieb (по-Гречески σήθο сѣю ситомъ). — Ремень, Riemen. — Иго, ζυγός, jugum, Joch. — Коробъ, corbis, Korb. — Скринъ (скринка), scrinium, Schrank. — Кадь, cadus, κάδος. — Ворота, porta. — Дельва (бочка), dolium, Tonne. — Якорь, Anker, anchora, ἄγκυρα. — Щеть, seta. — Мѣра, μέτρον, mensura, Maaß. — Бремя, βάρος. — Щитъ, Schild, scutum. — Мельница, μύλη, mola,

64

Mühle. — Баня, Bad, βαλανει̃ον, balneum. — Весь, vicus. — Древо, δρυ̃ς, δένδρον. — Кора, cortex. — Клей, κόλλα. — Липа, Linde. — Береза, Birke, betula. — Мохъ, Moos, muscus. — Гнѣздо, nidus, Nest. — Сокъ, succus, Saft. — Жиръ, στέαρ. — Вино, vinum, Wein, οἰ̃νος. — Млеко, Milch, lac. — Яицо, Ey, ovum. — Ленъ, λίνον, linum, Lein. — Конопли, cannabis, κάνναβις, — Сѣмя, semen, Saame. — Зерно, Kern. — Мята, menta, Münze. — Шелкъ, sericum; a на Шведскомъ языкѣ silk; по-Англійски такъ же. — Волна, Wolle, lana. — Имя, ὄνομα, nomen, Name. — Воръ, φώρ, fur. — Рѣчь, ῥη̃σις, Rede. — Даръ, δω̃ρον, donum. — Работа, Arbeit, labor. — Гробъ, Grab. — Гладкость, γλαφυρότης, glabries, Glätte. — Лѣпость, lepor, lepos. — Кругъ, Kreis. — Рядъ, ordo, Reihe. — Воля, βουλή, βουλημα, voluntas, das Wollen. — Лесть, List. — Спѣхъ (поспѣхъ), σπευσις. — Знамя, σημαία. — Пеня, ποινη, pœna. — Любовь, Liebe (отъ сего происходитъ въ Латинскомъ языкѣ lubido, lubet, или libet). — Овца, ovis, ὄϊς. — Быкъ, bos, βου̃ς. — Агнецъ, agnus, ἅμνος. — Свинья, Schwein, συ̃ς, sus. — Поросенокъ, porcus. — Бобръ, Bieber, fiber. — Левъ, λέων, leo, Löwe. — Осля, asellus, Esel. — Мышь, μυ̃ς, mus, Maus. — Myxa, musca, Mücke, μυι̃α. — Гусь, Gans, anser. — Котъ, catus, Kater. — Голубь, columbus. — Ворона, κορώνη. — Чижикъ, Zeisig.

Въ именахъ числительныхъ: Единъ, unus, eins, εἱ̃ς: два, duo, δύο, zwey; три, tres, τρει̃ς, четыре, τέσσαρες, пять, πέντε; шесть, sex, sechs, ἕξ, семь, sieben, septem, ἕπτα; осмь, ὀκτω, octo, acht; десять, δέκα, decem, zehn; сто, centum; тысяча, Tausend. — Оба, ambo, ἄμφω.

Въ прилагательныхъ: Лѣвый, lævus, λαιός, link; десный, δέξιος, dexter, rechter; прежній, prior; лѣпый, lepidus; новый, novus, νέος, neu; ветхій, vetus; блеклый, welk; юный, jung, junior (юнѣйшій); правый, probus; сухій, siccus; чистый, castus; кривый, curvus; свирѣпый, severus; тонкій, tenuis, dünn; короткій, curtus, kurz; легкій, levis, leicht; нагій, nackt, nudus; сладкій, suavis, süß, γλυκύς; пѣшій, pedester, πεζός; сытъ, satur, satiatus, satt (а по-Гречески σιτία, значитъ яство, кушанье, σιτέω, насыщаю и насыщаюсь); долгій, δολικός постный, ἄπαστος (по-Нѣмецки fasten, поститься); достойный, dignus; святый, sanctus, σεπτός слабый, schlaff; лѣнивый, lenis; живый, vivus; мертвый, mortuus; рыжій, russus (красный), ρουσσαιος; строгій, streng; полный, plenus.

Въ мѣстоименіяхъ: мнѣ, мя, μοί, μέ, mihi, me, mich; ты, tu, du; тебѣ, тя, tibi, te, dir, dich; себѣ, ся (себя), sibi, se, sich; мой, meus, mein, ἐμός, твой, tuus, dein; его, ejus; свой, suus, sein; мы, ἡμει̃ς нашъ, noster; вы, vos; вашъ, vester; какій, qualis; такій, τοι̃ουτος, τοι̃ος, talis.

Въ глаголахъ: есмь, εἰμί, sum; еси, ει̃ς, es; есть, ἐστί, est, ist; есмы, ἐσμέν, sumus; есте, ἐστέ, estis; суть, sunt, sind, εἰσί; яду (ѣмъ), ἕδω, edo, esse; пію, πίνω (пить, poto); гряду, gradior; сидѣть, sedere, sitzen; стою, sto, stehe; видѣть, videre, εἰδέω; даю, do, δίδωμι; строить, struere; кормлю, κορέω; сѣку, seco; вью, vieo, winde; бить, battuo; пасти, pascere; сосу, sugo, sauge; лежу, λέγω (Гомеръ употребляетъ сей глаголъ въ такомъ смыслѣ), liege; клоню, κλίνω, clino; плыву, πλέω; везу, veho; деру, δέρω; пеку, πέπτω, влеку, ἕλκω; вѣрю, ferveo; варю, wärme; вѣю, wehe: кую, cudo; прошу, rogo; отпираю, aperio; кричу, quirito, κράζω, schreie; гремѣть, βρέμω; стонать, stöhnen; мѣшать, mischen, miscere; верчу, verto; дѣлю, theile; дремлю, dormio, dormito; трепещу, τρέμω, tremo; лижу, lecke, λείχω, lingo<;> орю, aro, ἀρόω; глотаю, glutio; скоблю, scabo

65

валяю, volvo, wälze; сѣю, säe, sero; кличу, καλέω; мелю, molo, mahle; лгу, lüge; числю, zähle; могу, мочь, mögen; тру, tero; совѣтую, suadeo; усиляю, помогаю, auxilior; плету, plecto, πλέκω, flechte; шью, suo; рву, ruo; слабѣю, labo; граблю, rapio, raube.

(247) На примѣръ, карканье, блеяніе, кваканье, и проч.

(248) Это справедливо замѣтилъ Левекъ. Можно думать, что глаголъ быть въ настоящемъ времени образованъ по-Греческому и Латинскому въ новѣйшія времена. «Никто не сомнѣвается (пишетъ Шлецеръ въ Proben Russ. Annal. стр. 71), чтобы Нѣмецкій, Греческій и Латинскій не были въ основаніи однимъ языкомъ — Славянскій также.» Юніусъ, Ире, доказывали великое сходство Греческаго и Готѳскаго. Поповичь говоритъ, что Греки утратили коренное значеніе многихъ древнихъ словъ, и должны искать его въ Славянскомъ языкѣ, гдѣ оно сохранилось (см. Шлецер. Nord. Gesch. стр. 325). Такъ Ире изъяснилъ нѣкоторыя Греческія слова древними Нѣмецкими.

(249) См. выше, стр. 12.

(250) Скиѳскимъ, говоритъ ученый Ире (см. его Proœmium или предисловіе въ Лексиконѣ Шведо-Готѳскомъ); но Скиѳы пришли изъ Азіи уже въ то время, когда Европа имѣла своихъ жителей (см. выше, стр. 3). Кельтскимъ, скажетъ Пеллутье, написавшій Histoire des Celtes: ибо Греческіе и Римскіе Историки признаютъ Кельтовъ самыми древнѣйшими Европейцами, предками Галловъ и Германцевъ, жившими на обѣихъ сторонахъ Рейна, на Дунаѣ, Днѣпрѣ, гдѣ они смѣшались съ народами Ѳракійскими и Скиѳами (см. Страб. Geograph. стр. 58 и 465), на берегахъ Сѣвернаго Океана, близъ горъ Рифейскихъ (см. Плутарха въ жизни Камилла), въ Италіи и въ Испаніи, такъ что Птолемей всю Европу называетъ Кельтикою. Но Шлецеръ замѣчаетъ справедливо, что сіе имя, подобно Скиѳіи, есть болѣе географическое, нежели историческое, означая у Древнихъ, по системѣ Эфоровой, западную часть свѣта со всѣми ея жителями безъ всякаго различія въ народахъ. Если бы Эѳіопы перешли изъ Африки на Рейнъ, то Эфоръ назвалъ бы ихъ Кельтами. Юлій Цесарь въ самой Галліи отличаетъ Кельтовъ отъ народовъ Аквитанскаго и Бельгскаго, имѣвшихъ языки и нравы особенные; но Греки, по своему невѣжеству, именовали Кельтами и Скиѳами народы многіе и совсѣмъ не единоплеменные.

(251) См. Ире proœmium, стр. XXI, XXVIII. Геродотъ (кн. II) сказываетъ, что Эллада называлась нѣкогда Пеласгіею; что древніе Аттики были Пелазги, которые жили прежде во Ѳракіи. Гекатей Милетскій по извѣстію Страбонову (кн. VI) говоритъ также, что Ѳраки населили Аттику.

(252) См. Шлец. Nord. Gesch. стр. 599.

(253) См. Réligion des Gaulois Т. I, стр. 39, и Тунман. Erklärung einer alten Preuß. Aufschrift стр. 229. — Доказано, что Готѳы еще прежде имѣли буквы; по Ульфила, переводя Евангеліе, изобрѣлъ только нѣкоторыя новыя (Ире Analecta Ulfil. Diss. I; см. также Шлец. Nord. Gesch., Маллетову Histoire de Dannemarc и Тунмана). Бетикою называлась часть Испаніи отъ рѣки Анаса на полдень до моря. Руны были извѣстны въ Германіи и въ Британніи (см. von der Schreibkunst im Norden въ Шлец. Nord. Gesch.). Фортунатусъ, Поэтъ VI вѣка, упоминаетъ объ нихъ въ стихахъ своихъ (Шлец. Nord. Gesch. стр. 611).

(254) См. Тунмана Erklär. einer Preuß. Aufschrift стр. 229.

(255) Геренов. Ideen über den Verkehr der alten Welt, Т. II, стр. 556.

66

(256) Турдетане увѣряли во время Страбоново, что они уже 6000 лѣтъ умѣютъ читать и писать. Сіи 6000 лѣтъ могутъ быть опискою (см. Шлец. Nord. Gesch. стр. 596).

(257) См. Тунмана Erklär. alt. Preuß. Aufsch. стр. 230—232, и Битнер. Vergleichungstafeln der Schriftarten verschiedener Völk. Tab. II.

(258) Тацитъ сказалъ о Германцахъ: litterarum secreta viri pariter ас feminæ ignorant. Изъ сего нѣкоторые заключили, что они въ его время не знали письма; но Римскій Историкъ говоритъ о тайныхъ любовныхъ письмахъ, хваля супружескую вѣрность и цѣломудріе Германцевъ. Лаблеттери, Тунманъ, Миллеръ и другіе такъ разумѣли слова его. Самъ же онъ пишетъ (Descr. Germaniæ), что многіе памятники между Реціею и Германіею были исписаны буквами. Жители Панноніи узнали искусство писать отъ Римлянъ.

(259) Плиній кн. VII, гл. 57: Utique in Græiam intulisse e Phœnice Cadmum sedecim numero, quibus Trojano bello Palamedem adjecisse quatuor, totidem post Simonidem Melicum... In Latium eas (буквы) attulerunt Pelasgi.

(260) См. Voigts Untersuchung über die Einführung der Buchstaben in Böhmen, въ Abhandlungen einer Privatgesellschaft in Böhmen, Ч. I, стр. 164 и слѣд. Одинъ Лѣтописецъ Россійскій среднихъ временъ, повторяя Несторово извѣстіе о буквахъ Кирилловыхъ, прибавляетъ: «преже убо Словени не имѣяху письменъ, но начертаньми и нарѣзаньми читаху и гадаху» (см. въ Синодальн. библіотекѣ рукописн. книгу о древностяхъ Россійск. Государства, подъ No. 529, Т. I, кн. 2). То же извѣстіе найдено Г. Калайдовичемъ въ сочиненіи Монаха Храбра о писменахъ, гдѣ сказано: «прежде убо Словени не имѣху книгъ, но чрътами и рѣзами чьтѣху и гатааху, погани суще.» Сіе сочиненіе внесено въ книгу (въ Синод. библіотекѣ подъ No. 85), писанную въ 1348 году для Болгарскаго Царя Александра Іеромонахомъ Лаврентіемъ Тахомъ. Александръ извѣстенъ намъ по Исторіи: онъ умеръ въ 1350 году.

(261) Acta Sanctorum IX Mart., Добнер. Annales Bohemorum Ч. III, Коля Introductio in hist. et rem litt. Slavorum, гл. II, и въ Несторѣ стр. 20. Византійскіе Лѣтописцы не упоминаютъ о семъ происшествіи. Несторъ описываетъ его между случаями 898 году: явная ошибка! Михаилъ убитъ въ 867 году, а Константинъ или Кириллъ и Меѳодій, какъ самъ Несторъ пишетъ, были имъ отправлены въ Моравію (а не въ городъ Раву, какъ думалъ Татищевъ). Они перевели на Славянскій языкъ Евангеліе, Апостолъ, Псалтирь и Октоихъ. — Нѣкоторые суевѣры возстали противъ сей новости, доказывая, что одни Евреи, Греки и Римляне могутъ имѣть грамоту: ибо на крестѣ Спасителя не было иныхъ надписей, кромѣ Еврейской, Еллинской и Латинской. Но Папа утвердилъ письмена Моравскія, и сказалъ, что Бога должно славить на всѣхъ языкахъ. Потомъ Константинъ отправился въ Болгарію учить Христіанству; а Меѳодій, Епископъ Панноніи, избралъ двухъ Священниковъ, искусныхъ въ языкѣ и въ письмѣ, которые въ шесть мѣсяцевъ, отъ Марта до 12 Октября, перевели съ Греческаго на Славянскій всѣ книги церковныя. — Такъ повѣствуетъ Несторъ. Въ книгѣ Житій Святыхъ, въ описаніи дѣлъ Константина и Меѳодія 15 Маія, сказано, что они прежде — (въ 858 году: см. Гаттерер. Weltgeschichte стр. 578) — обратили уже многихъ Козаровъ въ Христіанство; что Царь Михаилъ для того послалъ ихъ и въ Моравію, убѣдивъ Константина принять санъ Архіерейскій; что сей мужъ

67

добродѣтельный еще въ Царѣградѣ изобрѣлъ азбуку Славянскую и началъ переводить Евангеліе отъ Іоанна; что Моравскій Князь, Ростиславъ, принявъ его и Меѳодія съ великою ласкою, велѣлъ отрокамъ учить новую азбуку и переведенныя книги, Часословъ и Псалтирь; что святые мужи въ четыре года утвердили всю землю Славянскую въ истинной Вѣрѣ, перевели Евангеліе, Апостолъ, Литургіаріонъ, и совершали Божественную службу на языкѣ Славянскомъ; что Епископы Западной Церкви вознегодовали по тѣмъ причинамъ, о которыхъ говоритъ Несторъ, и Папа, Николай IX, позвалъ въ Римъ Константина и Меѳодія, но самъ въ то же время умеръ; что преемникъ его, Адріанъ II, одобрилъ ихъ дѣло и предалъ анаѳемѣ хулителей новой Литургіи; что они, Константинъ и Меѳодій, служили въ Римѣ обѣдню на языкѣ Славянскомъ; что Константинъ занемогъ тамъ, принялъ на себя святую схиму, названъ Кирилломъ, вручилъ Епископство свое Меѳодію, скончался и погребенъ въ Церкви Св. Климента (слѣдственно не ѣздилъ въ Болгарію, какъ говоритъ Несторъ); а Меѳодій Епископъ жилъ долгое время въ Панноніи и перевелъ множество книгъ съ Греческаго. Ежели Константинъ и братъ его жили въ Моравіи четыре года и пріѣхали въ Римъ скоро по смерти Николая IX, то Славянская грамота изобрѣтена ими въ 863 году: ибо сей Папа умеръ въ 867. Римскіе Acta Sanctorum и всѣ иностранные Писатели согласны по крайней мѣрѣ въ главномъ съ нашего Минеею (см. Шлец. Нестора Ч. III, стр. 198—241). Папа Іоаннъ VIII въ Буллѣ своей, писанной въ 880 году къ Моравскому Князю Святополку, именно называетъ Константина изобрѣтателемъ буквъ Славянскихъ: litteræ Slavonicæ à Constantino quodam repertæ. Такое свидѣтельство всѣхъ другихъ важнѣе и достовѣрнѣе. Извѣстіе Несторово, что два Священника, избранные Меѳодіемъ, въ шесть мѣсяцевъ перевели всѣ церковныя книги, раждаетъ вопросъ: какія? всю ли Библію, то есть, Ветхій Завѣтъ (ибо Новый былъ уже переведенъ Константиномъ и Меѳодіемъ)? Это кажется невозможнымъ. Шлецеръ думаетъ, что они въ шесть мѣсяцевъ только списали новую Славянскую Библію; но Лѣтописецъ говоритъ: преложиста; да и важно ли знать время, употребленное на ея списываніе?

Я обязанъ Г. Калайдовичу слѣдующимъ любопытнымъ извѣстіемъ: «Въ Московск. Синод. Библіотекѣ (No. 66), хранится въ подлинникѣ книга Небеса, переведенная съ Греческаго языка на Славянскій Іоанномъ, Экзархомъ Болгарскимъ, въ исходѣ IX или въ началѣ X вѣка. Онъ пишетъ, что азбука Славянская изобрѣтена и Евангеліе преложено Константиномъ или Кирилломъ; что Меѳодій перевелъ всѣ уставныя книги, числомъ 60; что Монахъ Дуксъ убѣдилъ его (Экзарха) перевести книгу Небеса (сочиненную Іоанномъ Дамаскинымъ)» и проч. Ежели сія Славянская рукопись дѣйствительно писана въ исходѣ IX или въ началѣ X вѣка, то она есть древнѣйшая изъ всѣхъ извѣстныхъ.

(262) Буква Ш есть Еврейская ש. Фришъ счи<т>аетъ Б и Ь также Еврейскими (см. его Hist. linguæ Sclavonicæ etc. гл. I). Некоторые утверждали, что Ѫ употребляемъ въ Россіи только со временъ Митрополита Кипріана или съ XIV вѣка; но сіи господа не видали харатейнаго Евангелія Софійскаго, найденнаго въ Петербургѣ между книгами Екатерины Великой въ 1806 году и писаннаго съ юсами въ половинѣ XI вѣка (см. нашей Исторіи Т. II, примѣч. 114). Ѫ то же, что У. Даже вместо Ю писали І-Ѫ. Въ одной же Болгарской рукописи 1348 года, о писменахъ Славянскихъ (см.

68

выше, примѣч. 260) сія буква употребляется вмѣсто всѣхъ гласныхъ: вмѣсто А, И, О, У, Ю и Я.

(263) Несторъ говоритъ: «симъ бо первая преложены книгы (т. е. Библія) въ Моравѣ, яже прозвася грамота Словенская, еже грамота есть въ Руси

(264) Нѣкоторые воображали Св. Іеронима Далматскимъ Славяниномъ (хотя Славяне вошли въ Далмацію только въ VII вѣкѣ: см. выше, стр. 21); а какъ Іеронимъ, по его словамъ, перевелъ Библію на свой народный языкъ, то думали, что ему надлежало быть и первымъ изобрѣтателемъ буквъ Славянскихъ. Несправедливость сего мнѣнія уже замѣтили Бандури, Коль, Ассемани и другіе. Іеронимъ перевелъ Библію не на Славянскій, а на Латинскій языкъ, которымъ говорили тогда въ Далмаціи. Оставляемъ Д. Антону (въ Geschichte der Germanen, стр. 378—379) доказывать, что Славяне обитали искони въ Иллиріи: ибо древніе жители ея, по извѣстію Амміана Марцеллина, дѣлали изъ ячменя питье и называли его Sabaja; нѣтъ сомнѣнія, какъ думаетъ Антонъ, что сіе имя есть Славянское, и происходитъ отъ глагола запивать!

(265) То есть, 1222 году (Ассем. Kalendaria Ecclesiæ Universe Т. IV, стр. 443).

(266) Такъ называемый Сборникъ, отданный Кн. Щербатовымъ въ библіотеку Эрмитажа, и Евангеліе Софійское (см. сей Исторіи Т. II, примѣч. 114).

(267) См. Шлецер. Nestor Ч. II, стр. 327, Добровскаго Abhandlungen einer Privat-Gesellschaft in Böhmen Т. V, стр. 318, и Voigts Untersuch. über die Einführ. der Buchstab. въ томъ же сочиненіи, Т. I, стр. 176. — Однакожь не всѣ Ученые такъ думали. Богемецъ Добнеръ утверждалъ, что истинная Кириллова азбука есть Глагольская, и что наша, изобрѣтенная послѣ, несправедливо названа симъ именемъ (Abhandlungen der Böhmisch. Gesellschaft der Wissenschaften, годъ 1785, стр. 101 — 139):

1) «Буквы Глагольскія, грубыя и нескладныя, имѣютъ всѣ признаки древности, и не сходны ни съ какими другими: Кирилловскія же суть не что иное, какъ Греческія, и не могли бы въ IX вѣкѣ прослыть новымъ изобрѣтеніемъ. Между ими видимъ только семь не Греческихъ буквъ, которыя взяты изъ Глагольской азбуки.» — Ученому Греку Кириллу всего естественнѣе было дать Славянамъ Греческія писмена; надлежало выдумать новыя единственно для такихъ звуковъ, которыхъ нѣтъ въ языкѣ Греческомъ. Не всѣ, но только двѣ изъ сихъ новыхъ буквъ одинаковы съ Глагольскими; на примѣръ: Ш, Щ. Не правда также, чтобы другія Глагольскія совсѣмъ не походили на Кирилловскія. Изобрѣтатель первыхъ, желая отличиться, писалъ иныя на оборотъ Е, ЗЗ, , — P, b; къ другимъ прибавлялъ черты (П, Г — , П) и хитрилъ въ красивости (Л, — М, ); буква Ф совершенно та же. Кирилловскія писмена имѣютъ образъ Греческихъ IX вѣка (см. Монфоконову Греческ. Палеографію, также примѣры въ Ephemerid. Græco-Moscis, Т. I, и въ Ламб. Commentar. de Bibliotheca Vindobonensi): доказательство, что Славяне приняли ихъ дѣйствительно во время Константина и Меѳодія, а не въ новѣйшія времена, когда образъ Греческихъ буквъ уже перемѣнился. «Но для чего же Кириллъ былъ названъ изобрѣтателемъ?» Для того, что Славяне прежде не имѣли грамоты, и что нѣкоторыя буквы въ семъ алфавитѣ дѣйствительно изобрѣтены имъ. — 2) «Римскіе Духовные въ XI вѣкѣ называли Славянскій алфавитъ Готѳскимъ» (dicebant enim gothicas literas a quodam Methodio hærelico fuisse repertas, говоритъ Ѳома Архидіаконъ Спалатрскій, въ Швандтнер. собраніи Script. rer.

69

Hung. Т. III, стр. 552—654): «слѣдственно они разумѣли подъ симъ именемъ не Кирилловскій, а Глагольскій, дѣйствительно сходный въ кудрявости съ Готѳскими буквами.» Римскіе Духовные называли Славянскій алфавитъ Готѳскимъ единственно для того, что они считали Готѳовъ и Славянъ за одинъ народъ (см. въ Швандтнер. собраніи Script, rer. Hung. Т. II, стр. 119, слова Далматскаго Аббата Лудовика Тубера: præter Gothas, quos Slavenos nuncupant, и проч.; см. также въ Ассем. Kalend. Eccl. I, 318). — 3) «Имя Кирилловской азбуки есть новое; мнимый изобрѣтатель ея только за 50 дней до кончины своей былъ названъ Кирилломъ: спрашиваю, какъ же она прежде называлась?» Азбукою или грамотою, или Славянскою азбукою, и проч. Кирилловскою стали называть ее конечно въ новѣйшія времена, когда Славяне Далматскіе ввели у себя другую, т. е. Буквицу или Глагольскую. — 4) «Далматскіе Славяне употребляютъ Буквицу, Россіяне Кирилловскую: слѣдственно первая древнѣе, ибо Россіяне приняли Христіанство 100 лѣтъ послѣ Далматовъ, т. е. въ княженіе Владиміра.» Во-первыхъ Христіанство вошло въ Россію еще въ 867 году, по извѣстію Византійскихъ современныхъ Лѣтописцевъ (о чемъ см. ниже); во-вторыхъ, ежели другіе Славяне, на прим. Сербы, по мнѣнію Добнера оставили древнѣйшую азбуку свою, принявъ новѣйшую Кирилловскую, то и Далматскіе могли промѣнять Кириллову на Буквицу. — 5) «Пусть покажутъ намъ Кирилловское письмо девятаго столѣтія!» Отвѣчаемъ: пусть покажутъ намъ Глагольское письмо ранѣе XIII столѣтія! По крайней мѣрѣ въ X вѣкѣ существовала Кирилловская грамота: сіи буквы видимъ уже въ надписи Кіевской церкви, достроенной въ 996 году (см. ниже, примѣч. 473, и выше, примѣч. 261, въ концѣ). — 6) «Но въ предисловіи харатейной Глагольской Псалтири 1222 году какой-то Николай говоритъ, что она списана съ подлинника временъ Ѳеодора, послѣдняго Епископа Салонскаго; а какъ ученый Ассемани доказалъ, что послѣднимъ Салонскимъ Епископомъ надлежитъ считать Ѳеодора, жившаго въ концѣ IX вѣка, то слѣдуетъ, что Глагольскими буквами уже писали въ IX вѣкѣ.» Добнеръ не хотѣлъ замѣтить, что самъ Ассемани сомнѣвается въ истинѣ сего извѣстія; въ подлинникѣ (думаетъ онъ) стояло, можетъ быть, только: scriptum impensis et mandato Theodori Episcopi; а догадливый писецъ Николай прибавилъ отъ себя: ultimi Salonitani Episcopi (Ассем. Kalend. Eccl. Univ. Т. IV, стр. 445 въ при<м>ѣч.) Къ тому же сіе Евангеліе могло быть списано Николаемъ съ Кирилловскаго, а не съ Глагольскаго подлинника. — 7) «Французскіе Бенедиктинскіе Монахи въ своей Новой Системѣ Дипломатики, Ч. II, стр. 166, говорятъ о Болгарской рукописи, хранимой въ Парижской библіотекѣ подъ No. 2340 и писанной лѣтъ за 800 или 900 до нашего времени: сія же рукопись есть Глагольская.» Но ежели Французскіе Монахи ошиблись въ своемъ мнѣніи тремя стами лѣтъ? На рукописи не означено ея древности, ибо они не сказали бы тогда: за 800 или 900 лѣтъ.» Мы знаемъ также, что въ Болгаріи употребляются не Глагольскія буквы, а Кирилловскія.

Любопытные могутъ видѣть Буквицу во Франц. Энциклопедіи. Я имѣлъ въ рукахъ своихъ букварь Іеронимовскій, напечатанный въ 1753 году въ Римской Типографіи Пропаганды, и молитвенникъ изданный въ Венеціи. Первая книга, напечатанная


(*) 1563 (поправка руки Исторіографа на собственномъ его экземлярѣ И. Г. Р.)

70

Глагольскими буквами, есть Новый Завѣтъ, изданный въ Тибингенѣ въ 1553 (*) году (см. Abhandl. einer Privat-Gesellsch. in Böhm. Т. I, стр. 176—177).

(268) Богемскіе Историки пишутъ (см. Добнера въ Annal. Bohemorum Ч. III, стр. 188), что Константинопольскій Патріархъ Фотій, недовольный Меѳодіемъ за его сношенія съ Римомъ, поставилъ въ Моравію инаго Епископа Агаѳона, а въ Нейтру Гораздоса; но Князья Моравскіе не хотѣли принять ихъ. Агаѳонъ былъ Греческимъ посломъ въ Германіи около 873 года, а Гораздосъ Болгарскимъ Архіепископомъ въ 880 (Гебг. Gesch. des Staats Mähren, стр. 28). Съ того времени, по достовѣрнымъ извѣстіямъ, не находимъ уже ни одного Греческаго Епископа въ Моравіи.

(269) См. Буллу его 968 году (въ Исторіи Козмы Прагскаго, въ Менкен. собран. Script. rer. Germ. Т. I, стр. 1994), въ коей онъ запрещаетъ употребленіе Славянскаго или Русскаго языка; и въ тѣхъ земляхъ, гдѣ изобрѣтена Кириллова азбука, не осталось даже никакихъ слѣдовъ ея. Время и Паписты истребили тамъ всѣ древнія Славянскія рукописи (см. Abhandl. der Böhm. Gesellsch. на 1785 годъ, стр. 136).

(270) См. выше, примѣч. 262, и Гебг. Gesch. der Slav. Т. I, стр. 20.

(271) Сильнѣйшею изъ нихъ была область Кривичей, владѣвшихъ Полоцкою, Витебскою (въ верховьѣ Двины), Псковскою, Смоленскою и, можетъ быть, частію Тверской Губерніи. Латыши донынѣ именуютъ Россіянъ Кревами или Кривичами. — Напрасно многіе воображаютъ Новгородъ уже великимъ и знаменитымъ прежде Рюрика: народная пословица, свѣданная нами отъ Кранца, писавшаго въ XV и XVI вѣкѣ: quis potest contra Deum et magnam Novgardiam? кто противъ Бога и великаго Новаграда? (Wandalia, стр. 5) можетъ относиться единственно ко временамъ позднѣйшимъ. Въ IX вѣкѣ область его, окруженная на Югъ Кривичами, а на Западъ, Сѣверъ и Востокъ разными Финскими племенами, едва ли составляла и половину нынѣшней Губерніи Новогородской.

(272) Гроза, которая сокрушила величіе Рима, и нѣсколько вѣковъ свирѣпствовала въ Европѣ, начала утихать уже въ концѣ VI вѣка. Все бывшее исчезло: явились новыя правленія, новые обычаи и законы; прославились новыя имена народовъ. Германцы, оставивъ большую половину своего древняго отечества Славянамь, властвовали въ Англіи, Галліи, Италіи; но въ VIII вѣкѣ уступили Испанію Аравитянамъ, пришедшимъ въ Европу съ мечемъ, Алкораномъ и съ любовію къ Наукамъ. Карлъ Великій, въ послѣдній годъ сего вѣка, основалъ Имперію Западную, несравненно сильнѣйшую Восточной, которая ужасалась всякаго непріятеля, но дерзала еще именоваться Римскою. Скандинавія — officina gentium, vagina nationum — какъ говоритъ Іорнандъ — раздѣленная на малыя Королевства, повелѣвала морями: ея безчисленные витязи, скучая тѣсными предѣлами отечества, суровымъ его климатомъ и праздностію, трубили въ рога, стремились отъ пиршествъ на легкіе корабли свои, искали добычи, новыхъ земель и завоеваній. Азіатскіе народы — Болгары, Козары — господствовали на западныхъ и сѣверныхъ берегахъ Чернаго моря. Калифы, наслѣдники Магометовы, еще славились на Востокѣ. — Въ сіе время начинается Исторія Государства Россійскаго.

(273) Несторъ: «почаша сами въ собѣ володѣти, и не бѣ въ нихъ правды, и вста родъ на родъ, и быша въ нихъ усобицы, и воевать почаша сами на ся.» Въ Никонов. Лѣт. сказано, что они долго спорили между собою, отъ кого требовать

71

Владѣтелей: одни предлагали Козаровъ, другіе Полянъ, — Дунаичей и Варяговъ; нѣкоторые едицоземцевъ своихъ: и бысть о семъ молва велія. Все вымыслы и догадки.

(274) Преданіе о Гостомыслѣ сомнительно: въ Несторовой лѣтописи, въ самой Никонов. и въ Степен. Книгѣ нѣтъ о томъ ни слова. Однакожь Герберштейнъ, который въ 1517 и 1526 году пріѣзжалъ въ Москву, говоритъ уже о семъ знаменитомъ Новогородскомъ мужѣ (Rerum Moscovit. Commentarii, стр. 3). Въ историческомъ отрывкѣ, внесенномъ въ лѣтопись Попа Іоанна (стр. 317), названъ Гостомыслъ первымъ Новогородскимъ Посадникомъ. Въ нѣкоторыхъ спискахъ дополненнаго Нестора (на примѣръ, Софійскаго Новогородскаго) сказано также, что Славяне, пришедши на Ильмень съ Дуная, выбрали Гостомысла въ старѣйшины: но въ такомъ случаѣ ему надлежало бы умереть за нѣсколько вѣковъ до Рюрика (см. выше, примѣч. 70 и 91).

(275) Я не вижу причины думать, чтобы Весь и Чудь тогда уже зависѣли отъ Славянъ: тѣ и другіе, по извѣстію Несторову, искали Государей: слѣдственно они имѣли равныя права. Въ Псковской лѣтописи (въ Синодальн. Библіот. No. 349) именно сказано, что каждый изъ упомянутыхъ народовъ имѣлъ особенное правленіе: «Новогородцы свою власть имѣяху, а Кривичи свою, а Чудь своими владѣху, и дань даваху Варягомъ» (л. 154 на обор.).

(276) Миллеръ — см. въ его Описаніи народовъ, издревле обитавшихъ въ Россіи, статью о Варягахъ — думалъ, что Славяне и Финны звали Варяговъ не для правленія, а единственно для защиты границъ своихъ, и что Рюрикъ былъ похитителемъ власти. Но ясныя слова Лѣтописца: да пойдете княжить и володѣть нами, опровергаютъ сіе мнѣніе. Не внѣшніе враги, счастливо изгнанные Славянами, а внутренніе безпорядки принудили ихъ искать Князей за моремъ; слѣдственно они хотѣли властителей: ибо одна гражданская власть могла пресѣчь зло неустройства и безначалія. Такъ ли было дѣйствительно, не знаемъ; но такъ говоритъ Лѣтописецъ. Истину знали вѣрно одни современники.

(277) Въ Пушкин., въ Троицк. и во всѣхъ старыхъ спискахъ находимъ имя Рюрикъ, а не Рурикъ, какъ писали уже въ новѣйшія времена. — Въ Никон. Лѣт. прибавлено: онижь (Варяги) бояхусь звѣринаго ихъ (Славянъ и Финновъ) обычая и нрава, и едва избрашась три брата. Народъ, который жертвуетъ вольностію порядку и гражданской безопасности, не имѣетъ уже звѣрскихъ обычаевъ, и смѣлые Варяги конечно не испугались власти, съ такимъ добродушіемъ имъ предложенной. — Замѣтимъ, что Кіевъ былъ основанъ тремя братьями; что Радимичи и Вятичи назвались именемъ двухъ братьевъ; что Славяне и Финны призвали изъ Варяжской земли трехъ братьевъ: сіе братство можетъ показаться сомнительнымъ.

(278) Избрашася 3 братья съ роды своими, и пояша по собѣ всю Русь; пріидоша — и проч. Слова: пояша по собѣ всю Русь, знаменуютъ, можетъ быть, что братья раздѣлили между собою Чудскую и Славянскую землю, которая назвалась послѣ Русью; а не то, чтобы они взяли съ собою всѣхъ Русскихъ Варяговъ. Лѣтописецъ уже выше сказалъ, съ кѣмъ сіи братья пришли въ нашу страну: съ роды своими, то есть, съ семействами, съ родственниками.

Въ Пушкин. харатейномъ спискѣ Нестора: пріидоша старѣйшій Рюрикъ... а другой Синеусъ на Бѣлѣозерѣ, а третій (въ) Изборстѣ Труворъ.

72

Названіе мѣста, гдѣ княжилъ Рюрикъ, пропущено; въ Троицкомъ (что достойно замѣчанія) также; но вверху приписано, надъ именемъ Рюрика: Новг... По всѣмъ инымъ извѣстнымъ спискамъ Рюрикъ пришелъ въ Новгородъ; только въ Кенигсбергскомъ, Хлѣбниковскомъ и въ Ипатьевскомъ, гораздо новѣйшихъ, сказано такъ: «Избрашась 3 братья и пріидоша къ Словеномъ первое, и срубиша городъ Ладогу, и сѣде въ Ладогѣ старѣй Рюрикъ.» Далѣе: «по двою же лѣту умре Синеусъ и Труворъ, и прія всю власть Рюрикъ одинъ, и пришедъ ко Ильмерю, и сруби городъ надъ Волховомъ и прозва Новгородъ и сѣде ту.» Сіе мѣсто о Ладогѣ и Новѣгородѣ, основанномъ будто бы Рюрикомъ, прибавлено безъ сомнѣнія въ новѣйшія времена: вотъ доказательства: 1) Рюрикъ прибылъ къ Славянамъ въ 862 году; ежели онъ два года, т. е. по смерть братьевъ его, жилъ въ Ладогѣ, то ему надлежало переселиться въ Новгородъ уже въ 864 году: но во всѣхъ спискахъ, въ самомъ Ипатьев., Хлѣбников., Кенигсбергскомъ, сказано, что сей Князь въ 863 году уже былъ въ Новѣгородѣ: Рюрику же княжащу въ Новѣгородѣ въ лѣто отъ созданія міра 6371 (863 отъ P. X.), 6372» — и такъ далѣе. 2) Онъ не могъ срубить Новагорода, ибо Несторъ, по самому Ипат., Хлѣбн. и Кенигсберг. списку, уже сказалъ въ началѣ, что Славяне построили Новгородъ въ одно время съ Кіевомъ, пришедши съ Дуная; слѣдственно гораздо ранѣе временъ Рюриковыхъ. Также въ самомъ Ипат., Хлѣбн. и къ Кенигсберг. спискѣ подтверждено извѣстіе Несторово, что древнѣйшіе основатели или жители Новагорода были Славяне, а не Варяги, населившіе его уже со временъ Рюриковыхъ (см. печатн. Нестора по Кенигсберг. списку, стр. 17). Какой нибудь любитель Русской Исторіи, списывая Нестора съ древняго подлинника, гдѣ пропущено было имя Новагорода (такъ же, какъ въ Пушкин. и Троицк.: «Рюрикъ старѣйшій ... а другой, Синеусъ, на Бѣлѣозерѣ») вставилъ Ладогу для того, что она, по народному преданію, уже существовала во времена Рюрика, и что въ ней донынѣ есть мѣсто называемое Рюриковымъ домомъ. За одною вставкою слѣдовала другая: «Новагорода конечно не было, ежели Великій Князь жилъ сперва въ Ладогѣ:» думая такъ, сей же или другой любитель Исторіи, безъ всякаго соображенія, прибавилъ обстоятельство, что Рюрикъ послѣ основалъ Новгородъ. Герберштейнъ, въ началѣ XVI вѣка, имѣлъ Несторову лѣтопись съ такою поправкою, и говоритъ: Rurik principatum Novuogardiæ obtinet, sedemque suam ponit in Ladoga (Rerum Moscov. Comment. стр. 3). Стриковскій, не понявъ его, обратилъ городъ въ островъ Ладожскаго озера. Но Длугошъ, Польскій Историкъ XV вѣка, выбравъ изъ Нестора всѣ свои извѣстія о Россіи, не упоминаетъ о Ладогѣ, и пишетъ, что Князь Рюрикъ пришелъ въ Новгородъ: primus autem dictus est Rurek, qui in Nouogrod, secundus Scyniew, qui in Bialeiezioro, tertius Trubor, qui in Zborsk sedes suas posuerunt (его Hist. Pol. кн. I, стр. 48 и слѣд.). Наконецъ предложимъ самое важнѣйшее свидѣтельство. Въ харатейномъ сокращеніи Нестора, которое писано въ XIII вѣкѣ и найдено мною въ Древнихъ правилахъ Софійскихъ (Новогородскаго Собора) или въ Кормчей Книгѣ (Синодальн. библіотеки No. 82) сказано: «старѣй Рюрикъ сѣде Новѣгородѣ, Синеусъ на Бѣлѣозерѣ, » и проч. — Рюрикъ могъ построить Ладогу (о чемъ будемъ говорить въ другомъ мѣстѣ); она могла даже существовать и прежде его, хотя лѣтописи наши упоминаютъ объ ней въ первый разъ около 1105 году (см.

73

напечат. въ Москвѣ Новгород. Лѣтоп. стр. 9); но дѣло состоитъ въ томъ, что Рюрикъ, по истинному сказанію Нестора, княжилъ съ самаго начала въ Новѣгородѣ. Симъ опровергается заключеніе Миллера и другихъ, что «Новогородцы не хотѣли принять къ себѣ Рюрика, а велѣли ему жить въ Ладогѣ для удобнаго отраженія морскихъ разбойниковъ, Варяговъ» — слѣдственно единоземцевъ его: странная довѣренность!

Въ Кенигсберг. спискѣ, которой теперь у меня въ рукахъ, написано ошибкою: Сидвунасъ на Бѣлѣозерѣ, вмѣсто Синеусъ на Бѣлѣозерѣ; а другою новѣйшею рукою прибавлено вверху: Синеусъ; изъ чего вышло: «Синеусъ сиде у насъ на Бѣлѣозерѣ.» Татищевъ изъ сей же описки заклочилъ, что Несторъ, сочинитель лѣтописи, былъ родомъ изъ Бѣлаозера! — Городъ Бѣлозерскъ, по древнему преданію его жителей, стоялъ въ IX вѣкѣ на сѣверномъ берегу озера: Владиміръ, какъ они сказываютъ, перенесъ его на то мѣсто, гдѣ вытекаетъ рѣка Шексна (см. Миллеровъ Географич. Лексиконъ); нынѣ сей городъ находится, какъ извѣстно, на южной сторонѣ Бѣлаозера.

Въ Архангельск. Лѣтописцѣ, стр. 4: «Труворъ сѣде во Изборску, а то нынѣ пригородокъ Псковскій, а тогда былъ въ Кривичехъ большій городъ» — нынѣшняя слобода Изборскъ въ 26 верстахъ отъ Пскова. Миллеръ, желая Скандинавскимъ языкомъ изъяснить имя его, говоритъ, что Изборскъ значитъ Исаборгъ (см. въ его Описаніи древнихъ народовъ и проч. статью о Варягахъ), т. е. городъ на рѣкѣ Исѣ. Но Иса далеко отъ Изборска.

«Синеусъ и Труворъ (говоритъ Миллеръ) построили, кажется, Изборскъ и Бѣлоозеро на границахъ Лифляндіи и Біарміи, чтобы тѣмъ удобнѣе оберегать внѣшніе предѣлы Россіи.» Они не построили сіи города, а только жили въ нихъ, по сказанію Лѣтописца: для того ли, чтобы оберегать границы, или для того, что западные Кривичи и Весь хотѣли имѣть особенныхъ правителей, мы не знаемъ. Согласимся на первое: слѣдуетъ ли изъ того, чтобы Князья были единственно наемными стражами, а не Властителями, какъ думалъ Миллеръ? Всякой Государь есть стражъ государства.

Замѣтимъ, что Изборскъ два раза былъ переносимъ съ мѣста на мѣсто: въ 1303 и въ 1330 (см. Псков. Лѣт.).

(279) См. Книгу Степен., Никоновск., также Софійскую, письменную Новогородскую и Подробную Лѣтопись, изданную Львовымъ.

(280) Архангельск., Никон. и Софійск. Лѣт. причисляютъ Мерю къ народамъ, вызвавшимъ Рюрика съ братьями; но древній Лѣтописецъ именуетъ только Кривичей, Славянъ или Новогородцевъ, Чудь и Весь, которые хотѣли Князей: изъ сего должно заключить, что Варяги уже послѣ овладѣли страною Полочанъ, Мери, и Муромы. Въ Воскресен. и другихъ лѣтописяхъ именно прибавлено, что Рюрикъ и братья его, утвердившись въ Россіи, почаша воевать всюду.

(281) См. Шведск. Далинову Gesch. des Schwed. Т. I, и Маллет. Histoire de Dannemarc.

(282) Въ Архангельск. Лѣт. сказано: «за то, что онъ не далъ имъ ни града, ни села.» — Въ древнихъ спискахъ стоитъ Аскольдъ и Скальдъ, а не Оскольдъ.

Въ Несторѣ: «и бяста у него (у Рюрика) два мужа ни племени его, ни Боярина; и та испросистася ко Царюгороду съ родомъ своимъ.» Въ Кенигсбергск. спискѣ ошибкою: «ни племени его, но Боярина.» Татищевъ назвалъ ихъ потому знаменитыми мужами. Они уже по кончинѣ Синеуса

74

и Трувора отправились изъ Новагорода — слѣдственно въ 864 году — и должны были итти чрезъ владѣнія независимыхъ Славянъ, которые едва ли могли пропустить ихъ дружелюбно. Въ Архангельск. Лѣт. сказано, что они плыли Днѣпромъ мимо Смоленска, и не смѣли войти въ сей городъ великій и многолюдный. Такія прибавленія въ новыхъ лѣтописяхъ явно основаны на догадкѣ. У насъ есть новѣйшая сказка о началѣ Кіева (см. въ Синодальн. библіот. книгу о древностяхъ Рос. Государства подъ No. 529), въ коей Авторъ пишетъ, что Аскольдъ и Диръ, отправленные изъ Новагорода Олегомъ послами въ Царьградъ, увидѣли на пути Кіевъ, плѣнились красотою онаго и завладѣли имъ, убивъ Кія, братьевъ и сестру его. Тутъ же сказано, что Кій, Щекъ и Хоривъ были разбойники въ Новогородской области; что Новогородцы посадили ихъ съ сестрою Лыбедью и съ 27 товарищами въ темницу и хотѣли повѣсить; что Князь изъ жалости далъ имъ свободу; что сіи разбойники два мѣсяца шли дикими мѣстами до рѣки Днѣпра, впадающаго въ Теплое море, по коему живутъ Варяги; что Кій основалъ тамъ Кіевъ, и принявъ къ себѣ многихъ бродягъ, началъ обработывать землю; что товарищи его назвалися Древлянами, и проч.

«Аскольдъ же и Диръ остаста въ градѣ семъ и многи Варяги совокуписта.» Вѣроятно, что Варяги, свѣдавъ о завоеваніи Кіева, пришли туда изъ Новагорода по слѣдамъ Аскольда и Дира.

Баеръ думалъ, что Аскольдъ и Диръ есть имя одного человѣка; что слово Діаръ означало на языкѣ Скандинавскомъ вельможу или полководца, и что Русскій Лѣтописецъ по незнанію обратилъ его въ другое собственное имя. Сія мысль полюбилась Татищеву и Миллеру. Но Шлецеръ доказалъ ошибку Баерову. Названіе Діаръ совсѣмъ не употребительно въ языкѣ Скандинавскомъ, и встрѣчается только одинъ разъ въ Стурлезонѣ, который говоритъ, что въ Скандинавію пришли съ Одиномъ 12 Diar: сіе имя есть множественнаго числа; въ единственномъ оно Di, и въ самомъ дѣлѣ означало не вельможу, не полководца, а первосвященника (см. Шлецеров. Oskold und Dir, eine Russ. Geschichte). Самъ Баеръ, не увѣренный въ истинѣ своего толкованія, прибѣгнулъ къ другому, еще менѣе основательному: «На Арабскомъ и Турецкомъ языкѣ Dijar означаетъ собраніе домовъ, страну, область: по тому Козары, говорившіе Турецкимъ языкомъ, назвали Аскольда Діяромъ, или правителемъ области!» Но область не есть правитель. Къ тому же Несторъ опредѣляетъ даже разныя мѣста, гдѣ Аскольдъ и Диръ были погребены въ Кіевѣ: онъ еще собственными глазами видѣлъ ихъ могилы. Надобно имѣть основательные доводы, чтобы оспоривать Лѣтописца древняго въ случаѣ возможномъ: Баеръ и Миллеръ не представили ихъ. Мы знаемъ Императоровъ Римскихъ, которые избирали себѣ товарищей въ правленіи: для чего же было не княжить вмѣстѣ Аскольду и Диру, храбрымъ витязямъ и друзьямъ.

(283) Россы, по извѣстіямъ Византійскимъ, ограбили всѣ монастыри и селенія прекрасныхъ острововъ Плати, Іатра, Теревинѳа, убивъ множество людей. Въ Теревинѳѣ жилъ тогда изгнанникомъ благочестивый Патріархъ Игнатій, и едва могъ спасти жизнь свою (см. Баера de Russorum prima expeditione Constantinopolitana, въ Коммент. Академіи, Т. VI, стр. 376—378). Фотій поставилъ ему въ вину то, что онъ, лишенный сана духовнаго, дерзнулъ снова освятить Теревинѳскую церковь, опустошенную Россіянами. Императоръ,

75

Василій Македонскій, въ 867 году возвратилъ Игнатію достоинство Патріарха, удаливъ Фотія.

Несторъ говоритъ, что Россіяне вошли въ Судъ, то есть, гавань Цареградскую (см. ниже, примѣч. 308). — О семъ нападеніи Россовъ пишутъ Византійскіе Историки, Левъ Грамматикъ, неизвѣстный Продолжатель Константиновъ, Георгій Монахъ и проч., не опредѣляя времени; одинъ Симеонъ Логоѳета сказываетъ, что Россы осаждали съ моря Константинополь въ десятый годъ Михаилова правленія; а какъ Михаилъ назывался Императоромъ уже съ 842 году, то многіе думали, что хронологія Логоѳеты несогласна съ Несторовою, и что нападеніе Россовъ было въ 852. Но Византійскій Лѣтописецъ говоритъ, что оно случилось во время Фотіева Патріаршества: Фотій же сдѣлался Патріархомъ только въ 858 году. Ученый Баеръ весьма основательно рѣшилъ сомнѣніе. Михаилъ царствовалъ 14 лѣтъ подъ опекою матери своей, Ѳеодоры: Логоѳета исключаетъ ихъ, и разумѣетъ десятый годъ его собственнаго, личнаго правленія, слѣдственно 866 (см. dе Russorum prima expeditione Constantinopolitana, Коммент. С. Петерб. Академіи Т. VI); слѣдственно Штриттеръ несправедливо вмѣстилъ походъ Аскольда и Дира въ случаи 859 года (см. его Россійск. Исторію Т. I, стр. 17—18); несправедливо думалъ, вопреки нашему древнему Лѣтописцу, что Варяги завладѣли Кіевомъ еще прежде Рюрикова княженія въ Новѣгородѣ. Сочинитель Никон. Лѣт. хотѣлъ такимъ же образомъ поправить Нестора, и выдумалъ разные походы Аскольда и Дира къ Царюграду: чему вѣрилъ и Миллеръ. — Несторъ говоритъ: въ 14 лѣто Михаила Царя:» то есть, въ 14 Индиктъ Михаилова Царствованія, или въ 866 году.

См. Memor. popul. Т. II, стр. 957—958. Греки воображали, что на Сѣверѣ, около источниковъ рѣки Днѣпра, есть великая гора Тавръ (см. Баер. Origines Russicæ, въ Коммент. Академіи Т. VIII. стр. 402).

Шлецеръ не признаетъ сихъ Россовъ Кіевскими. «( Вѣроятно ли (говоритъ онъ въ своемъ Nestor, Ч. II, стр. 258), чтобы Аскольдъ и Диръ, едва утвердясь въ Кіевѣ съ горстію Варяговъ, собрали такъ скоро многочисленное войско и дерзнули приступить къ Царюграду?» Вероятно, если Аскольдъ и Диръ въ 864 году — или ранѣе, ибо древняя хронологія нашего Лѣтописца подвержена сомнѣнію (см. выше, стр. 30) — могли завладѣть Кіевомъ; если дружина ихъ, какъ пишетъ Несторъ, была усилена Варягами, пришедшими въ слѣдъ за ними изъ Новагорода, если они также взяли съ собою и Кіевлянъ. Впрочемъ мы не видимъ отмѣнной многочисленности ихъ войска. Историки Византійскіе говорятъ о двухъ стахъ лодкахъ, на которыхъ едва ли было и 10, 000 человѣкъ (см. ниже). Они шли не взять Константинополь, а грабить приморскіе монастыри и селенія. Михаилъ, не имѣя на тотъ разъ флота въ готовности, могъ удалить грабителей только молитвою или золотомъ. Преемникъ его, Василій Македонскій, отправилъ къ нимъ дары, желая избавить берега Чернаго моря и Воспора отъ новаго опустошенія. Слова Фотія, что Россіяне господствовали уже надъ сосѣдственными землями, изъясняются вѣроятнымъ предположеніемъ, что Аскольдъ и Диръ, утвердясь въ Кіевѣ, покорили нѣкоторыя Славянскія племена въ его окрестностяхъ. Къ тому же молва народная всегда увеличиваетъ силу непріятеля новаго. — Тѣ же самые Византійскіе Историки, которые пишутъ о нападеніи Россовъ при Михаилѣ: Левъ Грамматикъ, Константиновъ Продолжатель, Симеонъ

76

Логоѳета, Георгій Монахъ, Кедринъ, Зонара, описываютъ и походъ Игоревъ изъ Кіева въ 941, называя тѣхъ и другихъ непріятелей однимъ именемъ: слѣдственно они считали ихъ однимъ народомъ, уже весьма извѣстнымъ въ Константинополѣ около 902 году, ибо многіе Кіевскіе Россы служили тогда въ Греческомъ флотѣ (Memor. popul. Т. II, стр. 972): о чемъ будемъ говорить ниже. Гдѣ истина сама собою представляется глазамъ Историка, тамъ нѣтъ нужды прибегать къ страннымъ гипотезамъ и выдумывать еще другихъ Россовъ, которые, по мнѣнію Шлецера, «въ 866 году приходили на 200 судахъ къ Царюграду, неизвѣстно откуда, только не изъ Кіева; названы такъ, неизвѣстно для чего; ушли, нѣизвестно куда, и послѣ совсѣмъ исчезли въ Исторіи, уступивъ имя и мѣсто Россіянамъ Кіевскимъ!» Народы не падаютъ съ неба, и не скрываются въ землю; какъ мертвецы по сказкамъ суевѣрія.

Удовольствія малой и низкой души были единственнымъ предметомъ Императора Михаила, а добродѣтель казалась ему врагомъ удовольствія. Онъ жилъ на Гипподромѣ, и восхищаясь ристаніемъ, не хотѣлъ слушать людей, которые приходили ему сказывать о близости непріятелей; велѣлъ даже сломать такъ называемыя сторожевыя башни, чтобы звукъ набата не безпокоилъ ушей его. Неронъ по крайней мѣрѣ любилъ музыку и поэзію: Михаилъ однихъ коней и распутство.

(284) Во время Императора Льва Македонскаго два брата, именемъ Гальвій и Кандидъ, похитили ризу Богоматери въ домѣ одной старой Галилейской Жидовки, принесли въ Константинополь и наконецъ отдали въ храмъ Богоматери Влахернской (см. въ Мин. Чет. Іюля 2, сказаніе о семъ случаѣ, и Баера de Russ, prima exped. Constant. стр. 380). Сія церковь есть славнѣйшая въ лѣтописяхъ Восточнаго Христіанства, Имя Влахернъ произошло отъ какого-то Влахерна, будто бы княжившаго не далеко отъ Византіи еще прежде временъ Константина Великаго. Дюканжъ подробно описываетъ ея великолѣпіе и чудеса, которыя въ ней случились (Constantinopolis Christiana стр. 83). — О ризѣ Богоматери пишутъ здѣсь Левъ Грамматикъ и Симеонъ Логоѳета; Продолжатель Константиновъ говоритъ только, что Россы, удовлеторивъ гнѣву Небесному, возвратились домой, и что молитва Фотіева защитила Царьградъ. Вотъ слова Кедрина и Зонары: «Россы, испытавъ гнѣвъ Божій, удалились» (Memor. popul. Т. II, 957—958). Самъ Фотій въ окружной грамотѣ своей къ Архіепископамъ Восточнымъ, упоминая о нападеніи Россовъ (Барон. Annal. Eccles. X, 253), молчитъ о дѣйствіи святой ризы. Татищевъ, въ утвержденіе сего чуда, приводитъ (см. Исторіи его Т. II, стр. 364) молитву изъ Акаѳиста Богоматери, гдѣ сказано: яко же иногда древле всесильными воеводствомъ спасла еси царствующій градъ свой отъ Скиѳскаго воеводы, звѣрообразнаго, лукаваго вепря, онаго прегордаго Кагана, и разсвирѣпѣющимъ моремъ тьмочисленныя воинства потопила еси. Хотя Русскіе Князья и назывались Каганами: ибо въ древнемъ харатейномъ спискѣ Житія Владимірова (см. выше, примѣч. 110) сказано: похвалимъ же великаго Кагана нашей земли, Володимера (см. также Слово о полку Игоревѣ, стр. 44. Московскаго изданія): но въ сей молитвѣ говорится о другомъ чудѣ, которое описано въ Синаксаріи, читаемомъ въ Субботу пятыя недѣли Поста (см. Тріодіонъ), и случилось въ VII вѣкѣ. Подъ именемъ гордаго Кагана разумѣется Ханъ Аварскій, приступавшій моремъ и сухимъ путемъ къ Царюграду въ 626 году (Memor. popul. Т. I, стр. 747). — Кіевскіе жители

77

употребляли имя Кагана, вмѣсто Государя, для того, что они долгое время были подвластны Хазарскимъ Великимъ Каганамъ. Далинъ (см. его Gesch. des N. Schwed. Т. I, стр. 400) угадывалъ, что Императоръ откупился отъ Россовъ золотомъ. Шлецеръ нашелъ въ лѣтописяхъ Франкскихъ, изданныхъ Дюшеномъ, что риза же Богоматери спасла городъ Шартръ отъ свирѣпости Нормановъ (см. его Нестора Ч. II, стр. 235).

(285) См. Memor. popul. Т. II стр. 958, Баера de Russ. prima exped. Const. и Бароніевы Annales Eccl. X, 253. Напрасно жестокій ненавистникъ Фотія, ученый Ассемани, доказываетъ намъ, что сей великій Патріархъ хотѣлъ обмануть современниковъ и потомство, и сочинилъ мнимое свое посланіе уже тогда, какъ Игнатій снова управлялъ Церковію: ибо (говоритъ Ассемани) Депутаты Восточныхъ Престоловъ на осьмомъ Соборѣ, бывшемъ въ 869 году, объявили, что они не имѣли никакого сношенія съ Фотіемъ (Kalend. Eccl. Univ. II, 254, 256). Фотій превосходилъ всѣхъ современниковъ въ учености: чему доказательствомъ служитъ его такъ называемая Библіотека или выписки изъ разныхъ книгъ, сдѣланныя имъ для своего брата. Въ сихъ выпискахъ упоминается о двухъ или трехъ стахъ сочиненіяхъ, намъ совсѣмъ неизвѣстныхъ (см. Extraits de Photius, въ Mémoires de l’Académie des Inscr. etc. годъ 1738). — Древнее истинное преданіе, что Христіанство вошло въ Россію при Фотіи, ввело новѣйшихъ Лѣтописцевъ въ грубую ошибку: не сообразивъ разности временъ, они говорятъ, что Фотій крестилъ Ольгу (см. ея житіе въ Прологѣ), и что Фотій же прислалъ Епископовъ ко Владиміру!

(286) Memor. popul. Т. II, стр. 962—964. — Михаилъ умерщвленъ въ 867 году, 23 Сент. (см. Круга Byz. Chron. 3). Императоръ Василій Македонскій возвратилъ Игнатію санъ Патріаршій (см. Баера de Russ. prima exped. Const.). — Константинъ такъ повѣствуетъ: «Князь и Вельможи Русскіе, въ торжественномъ собраніи слушая Евангельское ученіе, не хотѣли вѣрить ему, но сказали Греческому Епископу: брось въ огонь сію книгу, и ежели она не сгоритъ, то мы повѣримъ ея святости. Епископъ исполнилъ ихъ волю, и Евангеліе осталось невредимо. Тогда, убѣжденные чудомъ, Князь и Вельможи приняли Христіанство.» Въ Никон. Лѣт. упоминается о семъ случаѣ, Т. I, стр. 21—22, и въ Степен. Книгѣ Т. I, стр. 85.

(287) Въ договорѣ Игоревомъ съ Греками сказано: «Мы же Русь, елико насъ крестилися есмы, кляхомся церковію Св. Иліи.» Далѣе: «а иже преступить се отъ страны нашея, или Князь, или инъ кто, или крещенъ или не крещенъ.» (См. въ Несторѣ стр. 44).

(288) См. выше, примѣч. 261. Варяги исповѣдывали Вѣру Одинову (см. Исландскую Эдду).

(289) Никон. Лѣт. говоритъ, что въ 864 году Болгары умертвили сына Аскольдова; что въ 865 Аскольдъ и Диръ воевали съ Полочанами, въ 866 съ Греками, а въ 867 побили множество Печенѣговъ: то есть, сочинитель сей новой лѣтописи выдумалъ на каждый годъ особенную войну для Князей Кіевскихъ — забывъ, что въ 865 году Полоцкъ уже принадлежалъ Рюрику (слѣдственно Варягамъ, Аскольду и Диру, надлежало бы воевать съ Варягами); забывъ, что въ 867 году еще не было Печенѣговъ близъ Кіева. Въ Воскресенск. и другихъ лѣтописяхъ сказано, что Аскольдъ и Диръ, за нѣсколько времени до своего Константинопольскаго похода, воевали съ Древлянами и Угличами (см. ниже, примѣч. 362); но въ

78

харатейныхъ, вѣрныхъ спискахъ Нестора нѣтъ сего обстоятельства. Въ Демидовскомъ Хронографѣ, находящемся въ Университетской библіотекѣ, есть слѣдующее мѣсто: «При Царѣ Михаилѣ, въ лѣто 6360, ходили Русь войною изъ Кіева града, Князь именемъ Бравалинъ, воевати на Греки, на Царьградъ, и повоеваша Греческую землю, отъ Херсона и до Скуруева и до Сурожа... о томъ писано въ Чюдесѣхъ Св. Стефана Сурожскаго» (ни въ Прологѣ, ни въ Минеѣ нѣтъ сего извѣстія).

Въ Никон. Лѣт. еще прибавлено: «возвратишася Аскольдъ и Диръ въ малѣ дружинѣ, и бысть въ Кіевѣ плачь велій... Бысть въ Кіевѣ гладъ велій.»

(290) См. Маллетову Histoire de Dannemarc Т. I, 146.

(291) По рукописному житію Св. Князя Константина (см. выше, примѣч. 214). Онъ нашелъ въ Муромѣ всѣ древнія обыкновенія Славянской Вѣры. Св. Аврамій (см. Прологъ) разрушилъ въ Ростовѣ Кумиръ Велесовъ. Въ Воскресенск. Лѣт. предъ годомъ 866 сказано: «Рюрику же княжащу въ Новѣгородѣ, и роди сынъ и нарече ему имя Игорь; возра́стъ же и бысть храборъ и мудръ.» Въ Никон. Лѣт. означено, что Игорь родился въ 865 году. Но въ харатейныхъ написано только, что онъ по смерти Рюрика остался младенцемъ: бѣ бо дѣтескъ вельми. — Въ Степен. Кн. съ большею вѣроятностію прибавлено: «остави (Рюрикъ Игоря) яко двою лѣтъ.» Въ нѣкоторыхъ новыхъ историческихъ повѣстяхъ Олегъ названъ племянникомъ Рюрика (Др. Рос. Вивліоѳ. XVI, 53); сказано также, что послѣдній умеръ въ городѣ Корелѣ.

(292) Сказка, что Олегъ на пути своемъ въ Кіевъ построилъ Москву, есть новое изобрѣтеніе, которымъ Г. Елагинъ напрасно укоряетъ Митрополита Макарія. Она находится въ краткихъ историческихъ повѣстяхъ (не смѣю назвать ихъ лѣтописями), сочиненныхъ около временъ Царя Алексія Михайловича: на примѣръ, въ Кикинской рукописи библіотеки Миллеровой (въ Архивѣ Иностран. Коллегіи, No. 4). Въ доказательство ума и знаній сего изобрѣтателя привожу слова его: «Пріиде же (Олегъ) на рѣку глаголемую Москву, въ нея же ту прилежать двѣ рѣцѣ: единой имя Неглинна, а друзѣй Яуза; и постави ту градъ малъ, и прозва его Москва, и посади ту на Княженіе отъ сродниковъ своихъ. Пріиде же и въ Кіевъ, и убивъ тріехъ братовъ, Кіевскихъ начальниковъ, Кія, Щека, Хорива.» Довольно. — Въ Несторѣ: «и приде къ Смоленску съ Кривичи и прія градъ.» Въ войскѣ Олеговомъ были не одни Кривичи: Несторъ, кажется, хочетъ сказать, что они болѣе другихъ помогли ему взять городъ. Арханг. Лѣт. придумалъ разныя обстоятельства. «Князь Русскій стоялъ на берегу Днѣпра въ шатрахъ разноцвѣтныхъ. Старѣйшины Кривичей, видя ихъ, съ удивленіемъ спросили: кто является намъ въ такой славѣ? Князь или Царь? Тогда Олегъ вышелъ изъ шатра, держа на рукахъ Игоря, и сказалъ имъ: се Игорь, Князь Русскій! и Кривичи нарекли его своимъ Государемъ.» Такъ въ новѣйшія времена украшали простыя Несторовы сказанія. — По одной догадкѣ прибавлено въ нѣкоторыхъ лѣтописяхъ, что Смоленскіе Кривичи отказались платить дань Олегу, и что онъ за то взялъ ихъ городъ.

Въ Троицк. спискѣ именно сказано, что Олегъ оставилъ въ Смоленскѣ Боярина: въ Пушкин.: «посади мужъ свой.» Въ первомъ нѣтъ о Любечѣ; но во второмъ: «взя Любецъ и посади мужи свои.» Нынѣ Любечь есть торговое мѣстечко, Губерніи Черниговской, на Днѣпрѣ.

79

Новые Историки и Лѣтописцы Русскіе говорятъ отъ себя, или вѣря Стриковскому, что бѣдствіе, претерпѣнное Аскольдомъ и Диромъ на Воспорѣ, заставило Олега итти къ Кіеву; но между сими двумя случаями прошло 16 лѣтъ. Изъ Несторовыхъ словъ: придоста къ горамъ Кіевскымъ, и увѣдѣ Олегъ, яко Аскольдъ и Диръ княжита, заключимъ ли, что сей Князь только подъ Кіевомъ узналъ о державѣ ихъ? Вѣроятно ли, чтобы между Варягами Кіевскими и Новогородскими въ теченіе осьмнадцати лѣтъ не было никакого сообщенія? Вѣроятно ли, чтобы Олегъ съ войскомъ многочисленнымъ скитался безъ цѣли и намѣренія, не зная, какія мѣста встрѣтятся ему на пути его?

(293) Нынѣшній такъ называемый Старый городъ, между Кіево-Печерскою крѣпостію и Подоломъ: мѣсто рѣдкое своимъ красивымъ видомъ.

Олегъ, по Никон. Лѣт., сказался больнымъ, велѣвъ объявить Кіевскимъ Владѣтелямъ, что у него множества бисера драгоцѣннаго, и что ему надобно говорить съ ними о важномъ дѣлѣ! Жаль, что сія выдумка укрылась, отъ вниманія нѣкоторыхъ Историковъ: они доказали бы намъ, что купцы Новогородскіе въ IX вѣкѣ торговали жемчугомъ восточнымъ!

(294) И такъ Олегъ признавалъ Игоря законнымъ Государемъ и думалъ властвовать его именемъ. Въ лѣтописи: «и вынесоша Игоря:» слѣдственно младенца (см. выше, примѣч. 291).

(295) Не Ольгинъ, какъ думалъ Щербатовъ, повѣривъ Синопсису. Кто былъ сей Ольма, безъ сомнѣнія знаменитый человѣкъ въ древнемъ Кіевѣ? неизвѣстно. Шлецеръ (Nestor Т. II, стр. 63) называетъ его строителемъ церкви Св. Николая: по чему? Лѣтописецъ не говоритъ того. — Далѣе: «а могила Дирова за Св. Ориною.» Не за монастыремъ ли Св. Ирины, основаннымъ при Ярославѣ? См. печатн. Нест. стр. 105 и Путешествіе въ Кіевъ нѣкоторыхъ духовныхъ особъ. Татищевъ думалъ, что Кіевляне построили въ новѣйшія времена церковь надъ могилою Аскольда въ знакъ его Христіанскаго благочестія: догадка сомнительная. Ежели бы въ древнемъ Кіевѣ было преданіе о Христіанской Вѣрѣ сего Князя, то Несторъ сохранилъ бы оное въ своей лѣтописи.

(296) «И сѣде Олегъ княжа въ Кыевѣ, и рече Олегъ: се буди мати градомъ Русьскымъ; и бѣша у него Варяги и Словени и прочіи, и прозвашася Русь.» Но Аскольдъ и Диръ еще до Олега сдѣлали имя Руси извѣстнымъ въ сихъ мѣстахъ и въ Греціи, такъ что Кіевская область въ XII и въ XIII вѣкѣ преимущественно называлась у насъ Русью (см. сей Исторіи Т. II, примѣч. 316, и Т. III, примѣч. 74, годъ 1193).

(297) Мы видѣли, что онъ въ Смоленскѣ оставилъ своего Боярина. Въ договорѣ, заключенномъ послѣ Россіянами съ Греціею (см. ниже), сказано, что Олегъ имѣлъ подъ рукою своею многихъ Князей или Вельможъ, которые управляли городами.

(298) Гривна означала 1) украшеніе золотое, носимое Князьями и Вельможами на шеѣ; 2) вѣсъ и монету числительную. Въ Уставѣ ратныхъ дѣлъ, писанномъ въ царствованіе Василія Іоанновича Шуйскаго, сказано (Т. II, стр. 17), что «ядро пищали (пушки) Василиска вѣсило 70 гривенокъ, и что 240 такихъ ядеръ составляли 168 контаревъ, а въ контарѣ два пуда съ половиною (стр. 18).» Слѣдственно гривенка въ общемъ смыслѣ вѣса означала фунтъ (такъ показано и въ нашихъ древнихъ рукописныхъ Ариѳметикахъ, съ прибавленіемъ, что малая гривенка есть ½ фунта). Но въ металлахъ драгоцѣнныхъ подъ

80

именемъ гривны разумѣли только 48 золотниковъ или Нѣмецкую марку. Леонтій Магницкій въ Ариѳметикѣ своей, напечатанной по приказанію Государя Петра Великаго въ 1703 году, и выбранной отчасти изъ старинныхъ математическихъ Славянскихъ книгъ, говоритъ (листъ 37 на оборотѣ), что гривна серебра имѣетъ въ себѣ 16 лотовъ, а гривна золота 56 червонцевъ. Имѣемъ еще вѣрнѣйшее свидѣтельство. Въ Посольскихъ дѣлахъ Прусскихъ (см. въ Архивѣ Иностран. Коллегіи No. 1, л. 146, годъ 1518) сказано: «Зоветця марка, а у насъ по-Русски гривенка (серебра)... и кояждо гривенка на 16 лотовъ раздѣлитца.» — И въ лѣтописи Несторовой и въ Русской Правдѣ за числомъ гривенъ означается металлъ, когда говорится о золотѣ; но гдѣ рѣчь идетъ просто о гривнахъ, тамъ всегда разумѣется серебро. Но какъ ходячая монета древнихъ Россіянъ была дѣйствительно не серебряная, а кожаная (см. ниже, примѣч. 524 и 527), то подъ именемъ гривны надобно разумѣть единственно монету числительную, которая сначала хотя и представляла цѣну серебра, но скоро, не имѣя достоинства внутренняго, унизилась въ отношеніи къ металлу и къ вещамъ>.

(299) «Устави (Олегъ) дани Словеномъ, Кривичамъ и Мерямъ Варягомъ дань даяти, отъ Новагорода гривенъ 300, мира дѣля» (для). По точному смыслу лѣтописи не одинъ Новгородъ, но и другіе народы Русскіе платили Варягамъ, хотя Несторъ сказываетъ только, чѣмъ обложены были Новогородцы, для соблюденія мира и дружбы съ корыстолюбивыми воинами Скандинавскими. Вмѣсто того, чтобы давать имъ жалованье изъ казны, Олегъ разложилъ его на свои области. Узнаемъ въ послѣдствіи, что Новгородъ, кромѣ сего жалованья, платилъ еще особенную дань Государямъ Кіевскимъ.

(300) То есть, между сими народами, по Несторовой Географіи, не было иныхъ. Кривичи восточные, или Смоленскіе, могли граничить съ Клещинскою Мерею въ нынѣшней Московской Губерніи. О дани Древлянской сказано: «по чернѣ кунѣ:» съ человѣка или съ дыма? второе вѣроятнѣе. Домы можно было исчислить скорѣе людей. Такъ Кіевляне, Сѣверяне и другіе платили Козарамъ по бѣлкѣ съ дыма. — Олегъ, уже прежде взявъ на Днѣпрѣ городъ Сѣверянъ, Любечь, еще не завоевалъ тогда всей ихъ области. — О дани Радимичей: «и вдаша Ольгови по шлягу, яко же Козаромъ.» Они платили одну дань съ Вятичами, которые (что увидимъ въ княженіе Святослава) давали Хану по щлягу съ сохи. Сія монета (у Поляковъ szelag) есть тоже, что шиллингъ Нѣмецкихъ народовъ. — Слѣдственно Радимичи имѣли уже деньги въ IX вѣкѣ? Сначала сказалъ Лѣтописецъ, что Козары обложили ихъ только вѣверицами (см. Т. I, стр. 25); но быть можетъ, что Радимичи и Вятичи, имѣвъ долговременное сношеніе съ Козарами, получили отъ нихъ монету. — По миролюбивому расположенію Козаровъ новѣйшіе Арабскіе Историки говорятъ, что мнимый праотецъ сего народа, именемъ Козаръ, былъ человѣкъ кроткій, благодѣтельный и молчаливый (см. въ Эрбелот. Biblioth. Orient. подъ словомъ Khozar).

(301) Въ лѣтописи сказано только, что Олегъ имѣлъ рать съ Суличами; но какъ наслѣдники его безъ войны уже владѣли берегами Сулы, то заключаемъ, что сей народъ былъ покоренъ Олегомъ. Суличи принадлежали ко племени Сѣверянъ (см. Несторъ стр. 7). — Лутичи и Тивирцы жили по Днѣстру до самаго моря: быть можетъ, что Печенѣги, завладѣвъ въ X вѣкѣ берегомъ

81

Черноморскимъ, принудили ихъ отчасти удалиться въ Подольскую Губернію или Галицію.

(302) Сихъ Угровъ, то есть, нынѣшнихъ Венгровъ, Несторъ въ одномъ мѣстѣ называетъ Черными, а древнихъ Угровъ, извѣстныхъ еще въ Иракліево время, Бѣлыми (см. выше, примѣч. 41). «Придоша» (Несторъ, стр. 10) «Угры Бѣли и наслѣдиша землю Словенску.» Ниже, стр. 11: «идоша Угри Черніи» — такъ въ харатейныхъ и другихъ спискахъ, кромѣ Кенигсберг., гдѣ нѣтъ сего прилагательнаго) — «мимо Кыевъ, послѣ же при Ользѣ (Олегѣ).» По Восточному обыкновенію бѣлое означало у Славянъ или великое или древнее: такъ Великая или древняя Хроватія называлась Бѣлою (Memor. popul. II, 390); такъ Дунайскіе Болгары въ Игоревомъ договорѣ (Нест. стр. 42) именованы Черными въ отношеніи къ Великой Болгаріи; такъ Венгрія около X вѣка раздѣлялась на Бѣлую и Черную (см. Гебгард. Gesch. des R. Hungarn, Т. I, стр. 362 и 376 Пестск. изд. 1802). Константинъ Багрянородный пишетъ, что Венгры, изгнанные Печенѣгами изъ Лебедіи, страны Козарской, обитали тамъ три года, и помогали Кагану на войнѣ (въ Бандури Т. I, стр. 107). Тунманъ изъясняетъ, что вмѣсто трехъ лѣтъ надобно читать 203 года (Gesch. der Oestl. Völk. стр. 106): «ибо Угры съ 680 году находились въ подданствѣ у Кагановъ.» Но сіи изгнанные Печенѣгами Угры могли быть новыми пришельцами. Константинъ говоритъ, что они не имѣли Государя, ни собственнаго, ни чужеземнаго (principem vel indigenam vel alienigenam habuerunt nunquam): слѣдственно не были дѣйствительными подданными Кагана, хотя и помогали ему на войнѣ, кажется, за то, что онъ дозволилъ имъ обитать въ его владѣніяхъ. — Исторія древнѣйшихъ Угровъ, или Уроговъ, Гунигуровъ, Сарагуровъ и проч. исчезаетъ въ Византійскихъ лѣтописяхъ около VI вѣка. Кажется, что сей народъ, побѣжденный Козарами, смѣшался съ ними.

Спрашивается, откуда пришли Венгры? Несторъ пишетъ: отъ Востока; а древнѣйшій Венгерскій Лѣтописецъ говоритъ: изъ-за Суздаля (см. ниже). Путешественники XIII вѣка, Іуліанъ, Планъ Карпинъ, Рубруквисъ, нашли въ сосѣдствѣ съ Казанскою Болгаріею, между Ураломъ и Волгою, людей говорящихъ языкомъ Венгерскимъ (см. Бержероновы Voyages en Asie Т. I, и Прая Dissert. II in ann. veter. Hung. стр. 36—39). Рубруквисъ именуетъ сію страну Pascatir, т. e. Башкиріею: изъ тѣхъ же, или окрестныхъ мѣстъ, вышли, какъ вѣроятно, въ V вѣкѣ и древнѣйшія Угорскія племена, Унногуры, Гуннагары и проч. (см. выше, примѣч. 41). Башкирцы говорятъ нынѣ языкомъ Татарскимъ: надобно думать, что они приняли его отъ своихъ побѣдителей и забыли собственный въ долговременномъ общежитіи съ Татарами. — Другіе искали древняго отечества Венгровъ или Угровъ за Каменнымь поясомъ на берегахъ Оби и Сосвы, въ землѣ Югорской (см. выше, примѣч. 73), основываясь во-первыхъ на сходствѣ имени, а во-вторыхъ и на сходствѣ языка Вогуличей и Березовскихъ Остяковъ съ Венгерскимъ (Прая Dissert. II in ann. vet. Hung. стр. 18—34, и Гіармати Affinitas linguæ Hung. cum linguis Fenicæ originis); то есть, полагали Венгровъ единоплеменниками Финновъ. Такъ думали и Россіяне XVI вѣка, по увѣренію Герберштейна (Rer. Moscovit. Comment. 63). Но Константинъ Багрянородный называетъ Венгровъ Турками, и въ языкѣ первыхъ находится весьма много Турецкихъ словъ (см. Прая Dissert. V in an. vet. Hung. стр. 106—108). Имена древнихъ вождей Маджарскихъ суть также неоспоримо Турецкія:

82

Сальмуцъ, Арпадъ, Кузанъ, Карханъ, Салтанъ, и проч. (Memor. popul. III, 590). Самый народный характеръ отличаетъ Венгровъ отъ Финновъ: первые имѣли всегда духъ воинственный, сражались обыкновенно на коняхъ и жили, какъ Половцы и другія Татарскія племена, въ вежахъ (Нест. стр. 20) или въ кибиткахъ. Впрочемъ нѣкоторые и Финновъ производятъ отъ Гунновъ и считаютъ единоплеменниками Аваровъ, Печенѣговъ и другихъ Турецкихъ народовъ (см. Прая Dissert. I, стр. 8—14): вѣрю; но Финны утратили свой первобытный Азіатскій характеръ, отдѣлясь отъ нихъ въ глубокой древности; а Маджары сохранили его.

Венгры сами себя называютъ Маджарами или Мадіарами, и въ Восточныхъ лѣтописяхъ извѣстны подъ симъ же именемъ. Но вѣроятно, что общее, древнѣйшее имя сего народа есть Угры, и что Маджарами называлось прежде какое нибудь особенное, сильное племя. Константинъ Багрянородный говоритъ, что Венгры въ IX вѣкѣ раздѣлялись на семь поколѣній, изъ которыхъ одно именовалось Μεγερη (въ Бандури Т. I, стр. 109): кажется, Маджарами.

Далѣе Константинъ пишетъ, что въ странѣ Лебедіи, названной такъ по имени знаменитѣйшаго Воеводы Угорскаго, Лебедія, течетъ рѣка Хингилъ: вѣроятно, Ингулъ или Ингулецъ (Memor. popul. III, 608). Область Угровъ не простиралась ли отъ Харьковской Губерніи до пороговъ Днѣпровскихъ и до устья рѣки Ингульца? Оттуда могли они имѣть сообщеніе съ Дунайскими Болгарами, о которомъ упоминаютъ Византійскіе Лѣтописцы между 829 и 842 годами (Memor. popul. III, 614). Тунманъ искалъ Лебедіи въ верховьѣ Ингула, въ бывшемъ Кіевскомъ Воеводствѣ (Gesch. der Oestl. Völk. 142), гдѣ монастырь и лѣсъ донынѣ именуются Лебединскимъ (см. Hist. de la Tauride, par Sestrencewicz, II, 89). — Съ Несторовымъ сказаніемъ, что Угры шли мимо Кіева, согласны и Венгерскія лѣтописи (см. ниже); но когда? Несторъ назначаетъ 898 годъ, Нотарій Короля Белы 884, Константинъ 894, или 899. По извѣстіямъ Франкскихъ Лѣтописцевъ (Шлец. Nestor, III, 140), Угры завладѣли Молдавіею въ 894, а по мнѣнію Тунмана (стр. 107) и Гаттерера (Allgem. Weltgesch. стр. 570) еще въ 883.

Въ Кавказской Губерніи, на рѣкѣ Кумѣ, видны остатки и развалины каменныхъ зданій, называемые Маджарами (см. Samml. Russ. Gesch. IV, 22, и Бишинг. Hist. Magazin V, 533). Думаютъ, что на семъ мѣстѣ былъ городъ Угровъ, бѣжавшихъ отъ Печенѣговъ на границу Персіи. Имя, кажется, дѣйствительно происходитъ отъ нихъ. Хотя нѣкоторые ученые путешественники утверждали, что славныя развалины Кумскія суть единственно остатки великолѣпнаго Магометанскаго кладбища, принадлежавшего Моголамъ, которые съ XIII вѣка господствовали между Азовскимъ и Каспійскимъ моремъ (см. Гильденштет. Reisen durch Rußland, II, 27, и Палласовъ Voyage dans les gouvern. merid. de l’emp. de Kussie I, 264); однакожь о городѣ Маджарахъ именно упоминается въ нашихъ лѣтописяхъ XIV вѣка. — Палласъ говоритъ еще о Маджарскомъ соляномъ озерѣ, близъ Кумы, и другихъ развалинахъ, извѣстныхъ Черкесамъ подъ именемъ Маджаръ-Юна или домовъ Маджарскихъ.

Шлецеръ хочетъ доказывать, что мѣсто Угорское близъ Кіева названо такъ отъ своего положенія у горы; но самая гора называлась симъ именемъ. Несторъ говоритъ: «Приплы подъ Угорское... Несоша на гору, еже нынѣ зовется Угорское» (Нест. стр. 18 и 19).

83

Безъименный Венгерскій Лѣтописецъ, такъ называемый Нотарій Короля Белы, писавшій не ранѣе XIII вѣка, разсказываетъ слѣдующую сказку: «Угры подъ начальствомъ Воеводы Альма, родственника славнаго Аттилы, въ 884 году тронулись изъ Скиѳіи, гдѣ знатные люди и пастухи носятъ собольи шубы, гдѣ въ рѣкахъ блистаютъ драгоцѣнные камни, гдѣ золота и серебра множество; вошли въ Суздаль, и въ окрестностяхъ Кіева переправились чрезъ Днѣпръ. Тамъ вздумали они завладѣть Россіею. Ея Герцоги или Воеводы (duces), узнавъ о семъ намѣреніи, призвали къ себѣ на помощь семь Куманскихъ (Половецкихъ) Воеводъ; но Духъ Святый былъ союзникомъ Альма. Сей Герой сѣлъ на коня и сказалъ воинамъ: о Скиѳы, товарищи! вы, долженствующіе оружіемъ пріобрѣсти себѣ отечество! испугаетесь ли множества Россіянъ и Кумановъ, подобныхъ нашимъ псамъ, которые боятся голоса своихъ господъ? Не число, по великодушіе побѣждаетъ. Развѣ не знаете, что одинъ левъ, по словамъ нѣкотораго Философа, обращаетъ въ бѣгство многихъ еленей? Не погибъ ли Киръ съ 330, 000 воиновъ въ Скиѳіи? Не бѣжалъ ли отъ нашихъ предковъ Дарій, потерявъ 800, 000 человѣкъ, и самъ Александръ, сынъ Короля Филиппа и Королевы Олимпіады? И такъ поразимъ сихъ непріятелей какъ мухъ! Угры, затрубивъ въ воинскія трубы, на голову побили Русскихъ, и мечами своими сѣкли головы Половецкія какъ сырыя тыквы (crudas cucurbilas). Видя сіе геройство. Воеводы Русскіе согласились давать Альму ежегодно по 10, 000 марокъ, и сверхъ того съѣстный запасъ, одежду и другія надобности, прося его, чтобы онъ шелъ чрезъ Галицію за лѣсъ Говосъ, въ Паннонію, гдѣ нѣкогда царствовалъ его предокъ Аттила; гдѣ много рѣкъ изобильныхъ рыбою, и гдѣ живутъ Славяне, Болгары, Влахи, Римскіе пастыри. Альмъ согласился: тогда Воеводы, Кіевскій и Суздальскій, прислали ему аманатовъ, 10, 000 марокъ, 1000 лошадей съ нарядными уздами и сѣдлами, 100 мальчиковъ Куманскихъ, 40 вельблюдовъ, и проч. Воеводы Куманскіе, видя милость Альмову, упали къ ногамъ его и сказали: отнынѣ будь Государемъ нашимъ, и куда судьба поведетъ тебя, туда и мы съ тобою! Съ обѣихъ сторонъ, Угры и Куманы, дали другъ другу присягу въ вѣрности и вмѣстѣ отправились въ Паннонію; а съ ними и многіе Русскіе, которые донынѣ живутъ въ разныхъ мѣстахъ Венгріи. Жители Кіевскіе повели ихъ къ городу Лодомиру или Владиміру. Тамошній Воевода съ дарами встрѣтилъ Альма, который пробылъ въ семъ мѣстѣ 3 недѣли. Воевода Владимірскій далъ ему аманатовъ, 2000 марокъ серебра, 100 марокъ золота, 300 коней съ уздами и сѣдлами, 25 вельблюдовъ, 1000 воловъ и проч. Въ четвертую недѣлю пришелъ Герцогъ Альмъ въ Галицію и захотѣлъ отдохнуть. Галицкій Воевода со всѣми своими вышелъ босой на встрѣчу къ нему, принялъ его какъ Государя, далъ ему аманатовъ, 100 лучшихъ Арабскихъ и 300 другихъ коней, 3000 марокъ серебра, 200 марокъ золота, для него и для всѣхъ воиновъ; но чрезъ мѣсяцъ просилъ его итти на Западъ, въ Паннонію, гдѣ царствовалъ нѣкогда Аттила, и проч. Альмъ согласился, и Воевода Галицкій далъ ему 2000 стрѣльцовъ и 3000 крестьянъ, чтобы проложитъ дорогу чрезъ лѣсъ Говосъ до границъ Венгріи, » и проч. (Anonymi Belæ Regis Notarii Historia Hungarica, въ Швандтнеровомъ собраніи Венгерскихъ Историковъ Т. I, стр. 3—10). Сказка недостойная имени лѣтописи! Такъ думали всѣ хорошіе Историки — Прай, Тунманъ, Гаттереръ, Гебгарди. Шлецеръ

84

убѣдительнѣе другихъ представилъ ея нелѣпость (см. его Nestor, Ч. III, стр. 132). Нотарій Короля Белы, видя въ свое время Россіянъ и Комановъ между Венгерцами, думалъ сею баснею изъяснить, какимъ образомъ они зашли въ его отечество. Но Половцевъ не было тамъ до 1070 году (см. Гебгард. Gesch. des Reichs Hungarn и Шлец. Nestor, Ч. III, стр. 137). Въ Россіи также не знали ихъ при Олегѣ. Волынскій городъ Владиміръ построенъ уже Великимъ Княземъ Владиміромъ. Такіе анахронизмы доказываютъ невѣжество Венгерскаго Лѣтописца. Нотарій, по вѣроятному мнѣнію Шлецера, хотѣлъ оправдать властолюбивые замыслы Венгерцевъ, которые въ его время старались присвоить себѣ Галичь и Владиміръ: для того онъ выдумалъ, что сіи области были нѣкогда въ подданствѣ у Герцога Альма.— Россіяне, живущіе въ разныхъ округахъ или Графствахъ Венгріи, на лѣвой сторонѣ Дуная, поселились тамъ безъ сомнѣнія въ древнія времена, но только уже Христіанами (не ранѣе XI или XII вѣка): ибо они всѣ были Греческаго Исповѣданія, слѣдственно не въ Католической Венгріи приняли Христіанскую Вѣру. Хотя Византійскіе Лѣтописцы, Іоаннъ Скилицисъ, Кедринъ, Зонара, говорятъ о двухъ Венгерскихъ Князьяхъ, Булосудѣ (Бульцѣ) и Гилѣ, которые въ X вѣкѣ крестились въ Царѣградѣ и взяли съ собою монаха Іероѳея, названнаго первымъ Епископомъ народа ихъ (Memor. popul. Т. III, стр. 620); но сей случай не имѣлъ важныхъ слѣдствій, и Христіанство утверждено въ Венгріи только при Гейзѣ, Римскими, а не Греческими Миссіонаріями (Гебгарди Gesch. des Reichs Hungarn, Т. I, стр. 361). — Жестокія утѣсненія заставили наконецъ бѣдныхъ Венгерскихъ Россіянъ пристать къ Уніи. Одинъ изъ нихъ, Г. Орлай, Штабъ-Лекарь Двора нашего, говоритъ въ сочиненіи своемъ о Карпато-Россахъ: «мы лишились отечества, Закона прародительскаго и свободы!» Число ихъ, по извѣстію Г. Орлая, простирается до 800, 000. Они говорятъ и пишутъ совершенно Русскимъ нарѣчіемъ. Въ примѣръ сообщаю одно изъ ихъ новѣйшихъ стихотвореній:

Русскія Музы! съ Карпатскихъ снидите горъ,
До Уга; во мой ставтеся Владычій дворъ.
Внушите: отъ Песта вѣсть радостну пріяхъ,
Что праздникъ строится на Дунайскихъ струяхъ.
Францішкъ, Графъ Сечени, Угорскій Аполло,
Его же имя во Европѣ процвѣло,
Венгерскія библіоѳеки создатель,
Здѣшнихъ народовъ Музамъ истый пріятель,
На день Обручнику Іосифу святый,
Князю Палатіну тезоименитый,
Готовитъ пиръ и изрядное торжество,
Сообщаяй себѣ въ томъ все отечество.
Для того подданнымъ Музамъ разгласилъ Соборъ,
Да сберутся на Парнасъ, то есть, его дворъ.
Той Царевичу представитъ оныхъ лики,
Игры, привѣты и веселы мусики.
Въ храмъ Славы показуетъ Музамъ дорогу
Аможе съ вами тщуся, колико могу.
Сихъ ради и вы, моя дщеры любезны!
Кончайте скорьбь, и ліять потоки слезны.
Невску престаньте Нимфу плакати (*):
Дастъ Небо ей во сестрѣ равной востати.
Прочь слезы, и черны ризы! мракъ отходитъ;
Вновь солнце восходяй, новъ свѣтъ намъ воводитъ...
Вѣмъ: Палласъ при Невѣ престолъ положила — ...
Карпатъ Славяновъ есть истый отецъ, мати;
Но разсѣянны дѣти то не ищутъ знати.

(*) Великую Княгиню Александру Павловну.

85
Буди тако: вы отъ Перемесскихъ токовъ
Далеко: да живетъ тамо Сумароковъ!
Любовь, вѣрность, кротость, простота природна,
Паче правилныхъ риѳмовъ Княземъ угодна — и проч.

Несторъ пишетъ далѣе, что Угры шли чрезъ горы названныя послѣ Угорскими: то есть, Карпатскія.

(303) По Троицк. списку, отъ 885 до 906 года. Сію пустоту наполняетъ Несторъ извлеченіемъ изъ Византійскихъ лѣтописей о царствованіи Льва и Александра (которое ни мало не касается до нашей Исторіи), сказаніемъ объ Уграхъ, Славянскихъ буквахъ, переводѣ церковныхъ книгъ, Апостолѣ Павлѣ и Андроникѣ, мнимыхъ учителяхъ Славянскаго народа, и наконецъ о бракѣ Игоревѣ: «Игореви же взрастшу, и хожаше по Ользѣ и слушаше его.» Другими словами: «онъ не имѣлъ никакой власти при Олегѣ!»

Городъ Псковъ обыкновенно именуется Плесковымъ въ нашихъ древнихъ лѣтописяхъ: слѣдственно онъ уже существовалъ тогда по словамъ Нестора, вопреки баснословію Степенной Книги, говорящей (стр. 30), что на его мѣстѣ, при Ольгѣ, былъ великій лѣсъ со многими дубравами, и что она, увидѣвъ тамъ чудесное сіяніе, предсказала бытіе Пскова. Татищевъ дополнилъ сіе извѣстіе, сказавъ, что Ольга, возвратясь въ Кіевъ, послала множество серебра и золота въ Изборскую область на строеніе новаго города (его Ист. Т. II, стр. 41). Елагинъ, вѣря ему болѣе нежели древнему Лѣтописцу, удивляется заблужденію великаго Историка Ломоносова и невѣжеству Миллера, которые говорятъ, что Псковъ уже былъ въ 903 и 947 году! — Рукописное Житіе Св. Ольги, которое я нашелъ въ Троицкой библіотекѣ, сочинено не ранѣе XVI вѣка: такъ думаю по новому слогу его. Слѣдственно оно не можетъ имѣть никакой исторической достовѣрности въ происшествіяхъ древнихъ.

Въ Житіи Ольги и въ Степен. Книгѣ сія дѣвица сельская говоритъ весьма умную рѣчь нескромному Игорю: напоминаетъ ему обязанности Государей; увѣряетъ его, что она во глубинѣ рѣки спасетъ свою невинность, и проч. и проч. См. также Минею.

(304) Memor. popul. II, 972 и 1035.

(305) Несторъ именуетъ здѣсь и Вятичей, но, кажется, ошибкою: ибо самъ говоритъ послѣ, что до временъ Святославовыхъ они не признавали надъ собою господства Князей Россійскихъ. Олегъ, по Троиц. списку, ходилъ къ Царюграду въ 906 (а не 907 году): «въ лѣто 6914 иде Олегъ, » и проч.

(306) Днѣпровскіе пороги, говоритъ Г. Зуевъ, суть не что иное, какъ быстрое стремленіе воды по камнямъ большимъ и малымъ, которые лежатъ въ рѣкѣ и мѣшаютъ судоходству. Они простираются на 65 верстъ. Главныхъ считается 13 (см. Записки В. Зуева стр. 253). Правительство давно уже старается очистить безопасный путь для судовъ сквозь сіи пороги.

(307) Константинъ, говоря о своемъ времени, именуетъ Печенѣговъ; но Лѣтописецъ нашъ еще не упоминаетъ объ нихъ при Олегѣ. Впрочемъ они, по Византійскимъ и другимъ извѣстіямъ, могли уже быть тогда въ Екатеринославской Губерніи (см. ниже). Достойно замѣчанія, что имя главнаго порога, Ненасытскаго (см. Записки Г. Зуева), отъ временъ Константиновыхъ сохранилось донынѣ: Императоръ называетъ его Νεασητ, ибо тамъ на высокихъ камняхъ гнѣздились неясыти. Россіяне находили способъ проводить суда чрезъ другіе пороги, но въ семъ мѣстѣ обыкновенно влекли ихъ берегомъ (Memor. popul. II, 982).

(308) Гиббонъ такъ описываетъ характеръ сего

86

Императора: «Леонъ удостоился имени Философа. Соединеніе власти съ мудростію, тонкаго умозрѣнія съ полезною дѣятельностію, можно назвать совершенствомъ человѣка; но Леонъ былъ весьма далекъ отъ сего воображаемаго превосходства. Разумъ господствовалъ ли въ немъ надъ страстями? Леонъ провелъ жизнь свою въ роскоши Двора, въ обществѣ женъ и наложницъ. Милосердіе и миролюбіе его было дѣйствіемъ слабости и характера безпечнаго. Побѣдилъ ли онъ предразсудки свои и народные? душа его омрачалась самымъ ничтожнымъ суевѣріемъ. Законы его утвердили излишнюю власть Духовенства и заблужденіе народа: его пророчества о судьбѣ Имперіи основаны на Астрологіи и мнимомъ волшебствѣ. Но Леонъ названъ мудрымъ, для того, что былъ воспитанъ ученымъ Фотіемъ; что многія книги имъ или подъ его именемъ написаны, и что онъ жилъ во времена общаго невѣжества» (Decline and fall of the Roman Empire Т. VIII, гл. XLVIII).

Несторъ пишетъ: «замкнули (Греки) Судъ.» Въ разныхъ новѣйшихъ спискахъ его прибавлено: «цѣпію, веригами.» Русскіе Историки толковали, что онъ подъ именемъ Суда разумѣетъ Воспоръ, или каналъ соединяющій Черное море съ Бѣлымъ или съ Пропонтидою; но Византійскіе Лѣтописцы говорятъ, что въ случаѣ опасности Греки преграждали цѣпію не каналъ, а только гавань или заливъ его, называемый Рогомъ, Κερας Sinus Ceraticus (Дю-Канж. Constantinopolis Christiana, глав. VI Catena, стр. 9—10). Въ 707 году сія цѣпь спасла Царьградъ отъ Аравитянъ, а въ 822 отъ мятежника Ѳомы; но не могла спасти его въ XIII вѣкѣ отъ Крестовыхъ воиновъ, ни въ XV отъ Турковъ. Она была проведена отъ Акрополя до Галатской башни, въ такомъ мѣстѣ, гдѣ сей заливъ несравненно уже Воспора (см. планъ древняго Константинополя въ Бандури, Т. II, и въ Шевалье Voyage de la Propontide Т. I). Шлецеръ предлагаетъ другое изъясненіе: онъ думаетъ, что Несторовъ Судъ в есть окопъ, или Византійское слово Σουδα, которое значитъ ровъ обнесенный тыномъ: fossa, seu potius vallum vel sudes (тынъ), quibus vallum ipsum et castra muniuntur (см. его Nestor, Ч. III, стр. 258 и слѣд.); но cie изъясненіе явно несправедливо. Лѣтописецъ четыре раза говоритъ о Судѣ. 1) Аскольдъ и Диръ вошли со флотомъ внутрь Суду (Несторъ стр. 17); 2) Греки замкнули Судъ отъ флота Олегова; 3) Игорь пожегъ весь Судъ (стр. 4), не Суды, какъ сказано въ нѣкоторыхъ новѣйшихъ спискахъ; 4) Ольга, прибывъ въ Царьградъ на кораблѣ, долго стояла въ Судѣ (стр. 54). Какимъ же образомъ флотъ Аскольда и Дира вошелъ внутрь окопа? какъ замкнуть окопъ, и какъ Ольга могла въѣхать въ него съ кораблемъ своимъ? Но разумѣя подъ именемъ Суда гавань, все находимъ яснымъ. Такъ и древній Новогород. Лѣт., напечатанный въ Москвѣ, говоритъ (стр. 66), что Франки, овладѣвшіе въ 1204 году Константинополемъ, вошли сперва въ Судъ, разбивъ желѣзные замки его: мы знаемъ, что они вошли въ гавань Цареградскую, разбивъ цѣпь, которою онъ былъ замкнутъ (Constant. Christiana, гл. V). Судъ древнее ли Русское имя, означавшее судовую пристань? или Византійское Σουδα, которое, можетъ быть, употреблялось и въ смыслѣ укрѣпленной гавани? или Германское Sund, какъ Варяги могли назвать заливъ Воспора (см. Круга Byz. Chron. 197)? Послѣднее кажется вѣроятнѣе.

(309) Магометъ велѣлъ тащить, отъ деревни Бешикташа до Галаты, 80 галеръ по сосновымъ насаленнымъ доскамъ, въ то мѣсто гавани, которое называется нынѣ Кассимъ-Паша (см. Кантемир. Исторію Оттом. Порты, кн. III, и Риттерово

87

описаніе Константинопол. осады, въ Нѣмец. Allgem. Gesch<.>). Турецкіе сказочники также говорятъ, что парусы сихъ галеръ развѣвались на сухомъ пути. — Въ нѣкоторыхъ Русскихъ историческихъ повѣстяхъ прибавлено слѣдующее забавное обстоятельство: «сотвори (Олегъ) кони и люди бумажны вооружены и позлащены, и пусти на воздухъ на градъ; видѣвъ же Греци и убояшася» (Др. Рос. Вивліоѳ. XVI, 54).

Несторъ утверждаетъ, что Греки дѣйствительно хотѣли отравить Россіянъ, и удивленные догадкою Князя, сказали: «нѣсть се Олегъ, но Св. Димитрій, посланъ отъ Бога на ны.» Димитрій Солунскій былъ храбрый воинъ.

Въ лѣтописи сказано, что Олегъ требовалъ съ Грековъ «по 12 гривенъ на человѣкъ.» Г. Болтинъ хотѣлъ доказать, что здѣсь слово человѣкъ есть винительный падежъ множественнаго числа, и что Олегъ взялъ 12 гривенъ на людей, бывшихъ въ каждой лодкѣ: «ибо Лѣтописецъ сказалъ бы въ единственномъ: на человѣка.» Г. Болтинъ не замѣтилъ, что Несторъ и во многихъ другихъ случаяхъ не различаетъ падежей именительнаго и винительнаго; на примѣръ Ольга, по всѣмъ древнимъ спискамъ, говоритъ Древлянамъ: «пойду за Князь вашъ, а не Князя. Ежели бы Олегъ требовалъ дани на суда, то Лѣтописецъ не имѣлъ бы нужды означать въ семъ мѣстѣ число людей; но онъ тотчасъ прибавляетъ: а въ кораблѣ 40 мужъ, чтобы исчислить сумму.

Въ Троицк.: «дабы не воевалъ (Олегъ) гражанъ по пристанищемъ.» Къ сожалѣнію, въ Пушкин. харатейномъ спискѣ нѣтъ 12 листовъ, и я долженъ былъ отъ 898 году до 929 руководствоваться однимъ Троицкимъ, сравнивая его съ Ипатьев., Хлѣбников. и съ другими новѣйшими.

(310) Въ подлинникѣ: «12 гривенъ на ключь.» Татищевъ, желая умѣрить дань, сказалъ, что ключь есть лодка; но чѣмъ же можно утвердить истину сего толкованія? Въ какой старинной Русской книгѣ, въ какомъ Славянскомъ нарѣчіи слово ключь знаменуетъ лодку? (Поляки называютъ ключемъ нѣсколько деревень составляющихъ одно владѣніе: eine Herrschaft, eine Reihe von Landgütern, сказано въ Лексиконѣ Г. Линде. Другіе толкуютъ, что ключь есть весло: ибо мы называемъ уключиною на лодкѣ столбикъ съ петлею или два столбика, между коими ходитъ гребное весло.)

Несторъ уже означилъ выше Олегово требованіе (см. выше, примѣч. 309) и сказалъ, что Греки согласились на оное: «и яшася Греци по се.» Слѣдственно они дали по 12 гривенъ на воина, и слово ключь употреблено здѣсь въ смыслѣ человѣка. Всякой языкъ имѣетъ нѣкоторыя особенныя выраженія, въ коихъ принадлежность вещи берется за самую вещь. Такъ Несторъ пишетъ: «по бѣлѣй вѣверицѣ отъ дыма, » вмѣсто съ дома, и: «по щлягу отъ рала, вмѣсто земледѣльца (въ печатн. стр. 16 и 56). Можно думать, что каждый Славянинъ, запирая драгоцѣннѣйшую собственность, обыкновенно ходилъ съ ключемъ, привязаннымъ къ поясу (что дѣлаютъ и нынѣ Русскіе крестьяне и простолюдины); отъ того стали говорить: на ключь, вмѣсто: на человѣка. Въ семъ же смыслѣ сказано въ Арханг. Лѣт. (стр. 43), что Новогородцы дали Варягамъ по гривнѣ на щитъ, вмѣсто на воина. Прибавимъ также, что въ нѣкоторыхъ лѣтописяхъ именно сказано: «нача (Олегъ) дань имати на 2000 кораблей, на человѣка по 12 гривенъ» (см. Московск. Лѣтоп. л. 139, въ Синодальн. Библіот. No. 52).

Чтобы судить о вѣроятности означенной дани, надобно имѣть понятіе 1) вообще о суммахъ, какія Норманы или наши Варяги брали въ IX и X

88

вѣкѣ съ народовъ, ими побѣждаемыхъ, и 2) о тогдашнемъ богатствѣ Грековъ. Въ 810 году Норманы пришли на 200 корабляхъ въ Фрисландію и взяли съ жителей 100 фунтовъ серебра (Annales Fuldeuses, въ Дюшенѣ Т. II, стр. 541). Городъ Парижъ заплатилъ имъ въ 845 году 7000 Фунтовъ серебра (Т. III, стр. 201). Карлъ Плѣшивый, заключивъ миръ съ Норманами, далъ имъ въ 866 году 4000 Фунтовъ серебра (Дюшен. Т. III, стр. 225). Въ 884 году они требовали съ Карломана, 12, 000 Фунтовъ чистаго, пробнаго серебра (XII millia pondera argenti puri atque probati), обязываясь 12 лѣтъ не тревожить набѣгами областей его (Annales Metenses, Т. III, стр. 320). Сіи мѣста лѣтописей приведены Г. Кругомъ въ его сочиненіи Münzkunde Rußlands, стр. 166—173. Что принадлежитъ до Грековъ, то они въ X вѣкѣ были конечно самымъ богатѣйшимъ народомъ Европы. На примѣръ: въ 902 году жалованье войска ихъ, отправленнаго въ Критъ, составляло 271, 010 солидовъ или червонцевъ. Императоры ежегодно дарили въ церковь Св. Софіи 120 литръ золота. Кто хотѣлъ войти въ число Императорскихъ тѣлохранителей, тотъ вносилъ въ казну 504 солида (см. Констант. de Cerim. стр. 378, 20, 21, 107, 400; въ сочин. Г. Круга Münzk. Rußl. стр. 177, 185). Въ Константинополѣ безъ сомнѣнія можно было собрать нѣсколько милліоновъ рублей (о цѣнѣ гривны въ древней ходячей Россійской монетѣ см. ниже, примѣч. 527). Однакожь вѣроятнѣе, что Несторъ увеличилъ взятую дань или число Олеговыхъ воиновъ. Россіяне, въ 1043 году приступивъ къ Константинополю, требовали съ Грековъ по три фунта золота на каждаго изъ своихъ ратниковъ; но Императоръ отвергнулъ сіе требованіе какъ нелѣпое (см. сей Исторіи Т. II, примѣч. 37).

Укладами называлась дань или налоги. — Здѣсь упоминается о Переяславлѣ: слѣдственно сей городъ (на рѣкѣ Трубежѣ, въ 60 верстахъ отъ Кіева: ибо мы не знаемъ инаго въ древней Россіи) былъ уже въ Олегово время? Полтескъ есть Полоцкъ. — Въ Кенигсберг. спискѣ сказано ниже: «Великіе Князи;» въ другихъ просто: «Князи, » подданные Олеговы.

(311) Въ Кенигсберг. и другихъ спискахъ: «да приходяще Русь, слюбное емлють, елико хотяче.» Въ Никонов.: «снѣдное;» въ печатномъ Несторѣ также; въ Троицк.: «дань емлють, елико хотяче.» Истинное Несторово слово есть сольбное, которое употреблено въ договорѣ Игоря съ Греками (см. ниже) по харатейнымъ спискамъ, въ такой же связи, какъ и здѣсь. Сольба значить посольство; а сольбнымъ называлось то, что давалось чужестраннымъ посламъ на содержаніе. Писецъ въ Троицк. спискѣ хотѣлъ изъяснить сіе значеніе словомъ дань, котораго древній смыслъ есть даръ. — Несторъ именуетъ здѣсь Русью пословъ, отличая ихъ отъ купцевъ Русскихъ. Трактатъ Игоревъ объясняетъ темное въ Олеговыхъ условіяхъ.

Въ Константинополѣ жалованье войску, церковнымъ служителямъ и хлѣбъ изъ казенныхъ магазиновъ выдавались обыкновенно по-мѣсячно (см. Дюканж. Glossar. въ словахъ Μηναια, Μηναιορογιον). Греки обязывались только 6 мѣсяцевъ содержать всякаго купца Русскаго: иначе сіи гости долговременнымъ пребываніемъ своимъ въ Царѣградѣ могли бы обременить ихъ.

(312) Въ Троицк.: «да творятъ имъ мовницы (въ Кенигсберг. мовь) елико хотять.» Мовницею и мовью называлась баня. Такъ въ Пушкин. и Троицк. сказано, что Ольга для пословъ Древлянскихъ (см. ниже) велѣла сотворить мовь, т. е. изготовить баню. Издатель Кенигсбер. списка, вспомнивъ Польское слово Mowa (рѣчь),

89

изъясняетъ, что выраженіе: «да творять имъ мовь, елико хотять, » знаменуетъ: да объявятъ имъ! Константинополь славился народными банями (Constantinopolis Christiana, гл. XXVII, стр. 88). Дю-Канжъ описываетъ ихъ двадцать четыре; такъ называемыя Зевксипповы были украшены мраморомъ и статуями великихъ Поэтовъ, Ораторовъ, воиновъ; въ нѣкоторыхъ баняхъ мылись и женщины и мужчины (Balneum duplex, въ Constant. Christ. стр. 94).

(313) Между городскими стѣнами и Воспоромъ. Тамъ была церковь и монастырь Св. Мамы, дворецъ, портикъ и гавань (Бандури Imperium Orientale Т. II, стр. 719, и Дю-Канж. Constant. Christіana, кн. IV, стр. 185). Французы, овладѣвъ Константинополемъ въ 1204 году, увезли голову Св. Мамы, которая хранилась въ тамошней церкви. Далѣе въ лѣтописи: «возьмуть мѣсячное свое, первое отъ града Кыева, и пакы изъ Чернигова, изъ Переяславля, и прочіи грады.» Шлецеръ не находитъ тутъ смысла: Болтинъ, въ примѣчаніяхъ на Исторію Щербатова, говоритъ, что сіи слова ошибкою перенесены изъ одной статьи въ другую; но они и въ Игоревомъ договорѣ стоятъ въ такой же связи. Ошибки нѣтъ, и смыслъ ясенъ: сочинитель договора означаетъ, изъ какихъ городовъ Россіяне пріѣзжали въ Константинополь: 1) Кіевляне, 2) Черниговцы — и проч. Слова: первое и паки (вмѣсто: во-первыхъ и во-вторыхъ) относятся здѣсь единственно къ порядку, въ которомъ наименованы жители сихъ городовъ.

(314) Несторъ говоритъ о двухъ Царяхъ Греческихъ: Львѣ и братѣ его Александрѣ, который дѣйствительно имѣлъ титулъ Царя (см. ниже, примѣч. 317), хотя Левъ по смерть свою одинъ управлялъ Имперіею (см. Гиббона Т. VIII, гл. 48, стр. 365. Базельск. изданія). Политика могла заставить Олега чтить боговъ и Вѣру главнаго народа въ государствѣ своемъ.

(315) Стриковскій (см. въ его Хроникѣ гл. III) видѣлъ на Галатскихъ воротахъ, противъ Константинополя, изображеніе всадника, бывшаго Московскимъ гербомъ, и думалъ, что сей всадникъ списанъ тамъ съ древняго щита Олегова! Князь могъ повѣсить щитъ свой на Цареградскихъ воротахъ, во Греки не захотѣли бы долго имъ любоваться; и Св. Георгій не былъ конечно гербомъ Олеговымъ. Въ другомъ мѣстѣ Стриковскій пишетъ, что подъ симъ гербомъ находилась Греческая надпись, и что содержаніемъ ея были славныя дѣла Владиміра Святаго, зятя Греческихъ Императоровъ. — Норманскіе храбрецы выставляли иногда щиты свои на городскихъ воротахъ въ знакъ мира: чѣмъ Ютландскіе Короли, Готфридъ и Сигфридъ, въ 882 году обманули воиновъ Императора Карла Тучнаго, заманивъ ихъ безоружныхъ въ крѣпость свою и взявъ въ полонъ (см. Fortsetzung der Allgem. Weltgesch. Ч. XXXII, стр. 395).

Лѣтописецъ говоритъ, что Олегъ на возвратный путь велѣлъ сшить Русскимъ прѣ паволочиты, парусы изъ шелковой ткани, а Славянамъ кропиные или полотняные (ибо изъ кропивы дѣлается особенный родъ полотна); но что вѣтеръ разодралъ ихъ, и Славяне сказали; «намъ не даны такіе парусы; возмемся опять за свои толстины, » или холстинные. Несторъ повѣрилъ сказкѣ. Такъ въ Словѣ о полку Игоревѣ, желая изобразить богатство добычи его въ землѣ непріятельской, сочинитель говоритъ, что Русскіе мостили мосты на болотахъ Половецкими узорочьями (стр. 11). — Древлее слово прѣ или пря (такъ въ нѣкоторыхъ спискахъ) имѣетъ связь съ глаголомъ пряду.

Въ Троицк. спискѣ: «и пріиде Олегъ въ Кыеву, неся злато и паволоки, овощи и вина, и всякыя

90

узорочья, и прозваша Ольга вѣщій; бяху бо людье погани и невѣголоси» — то есть невѣжды (см. Стоглав. вопросъ 16, гл. 41).

(316) Левъ Грамматикъ, Симеонъ Логоѳета, Продолжатель Константиновъ, Георгій Монахъ, Кедринъ, Зонара — самые тѣ, которые повѣствуютъ о нападеніи Россіянъ въ 866 и 941 году. Но слѣдуетъ ли заключить, что происшествіе, ими не описанное, должно быть выдумкою? Нѣтъ: 1) вообще отъ 813 до 959 года Византійская Исторія, по замѣчанію Баера, весьма неполна (см. Шлецер. Nestor Ч. I, стр. 13); 2) не всѣ лѣтописцы Византійскіе дошли до насъ: 3) чего нѣтъ въ извѣстныхъ намъ, могло быть въ утраченныхъ, ибо мы видимъ, что многіе изъ нихъ говорятъ о случаяхъ, о которыхъ молчатъ другіе, описывая то же время; 4) Скилицій, Кедринъ, Зонара, называютъ Св. Владимира зятемъ Василія и Константина, но не пишутъ ни слова, когда и какъ Россійскій Князь женился на Аннѣ: слѣдственно не всѣ важные случаи описаны Византійскими Историками.

Всѣ народы въ юности своей, не зная письменъ, любили историческія пѣсни и сказки, подобныя Исландскимъ Сагамъ: Слово о полку Игоревѣ даетъ намъ понятіе о нашихъ древнихъ сказкахъ. Несторъ могъ заимствовать изъ нихъ нѣкоторыя обстоятельства: на примѣръ, число кораблей Олеговыхъ, сопровождаемыхъ конницею; его сухопутное плаваніе; непомѣрную дань, будто бы взятую имъ съ Грековъ; щитъ повѣшенный на воротахъ Константинопольскихъ, и паволоки вмѣсто парусовъ. Истина служитъ основаніемъ для исторической Поэзіи; но Поэзія не Исторія: первая болѣе всего хочетъ возбуждать любопытство, и для того мѣшаетъ быль съ небылицею; вторая отвергаетъ самые остроумные вымыслы и хочетъ только истины.

Описавъ походъ Олеговъ, Несторъ говоритъ: «въ лѣто 6415—6418 явися звѣзда велика на Западѣ копіинымь образомъ.» О сей Кометѣ упоминаютъ разныя, Византійскія и Франкскія лѣтописи; въ послѣднихъ именно сказано, что она имѣла образъ длиннаго копья. Только Несторъ ошибся годами: Комета являласъ въ 905 году по P. Х. (см. Cométographie I, 352).

(317) Самыя первыя условія Олеговы съ Греками описаны имъ, кажется, по словесному преданію о выгодѣ ихъ для Россіянъ и по соображенію съ новѣйшими договорами: они предложены кратко и не имѣютъ точности, соблюденной въ договорахъ 911 и 945 года. Лѣтосчисленіе въ Троицк. спискѣ отстаетъ здѣсь годомъ противъ иныхъ, такъ же, какъ и въ извѣстіи о походѣ Олеговомъ къ Царюграду (см. ниже, примѣч. 325). Въ концѣ самаго договора, по Троицкому же списку, стоитъ: «мѣсяца Сент. въ 2 Недѣлю, пятоенадесять лѣто созданье міра.» Пятоенадесять лѣто означаетъ 15 Индиктъ: слѣдственно договоръ заключенъ, по нынѣшнему лѣтосчисленію, въ Сентябрѣ 911 года, за 8 мѣсяцевъ до кончины Императора Льва, умершаго въ 912 году, Маія 11, по точнымъ словамъ Константинова Продолжателя: Maii 11, die 3, indictione 15 diem obiit Leo. Здѣсь ошибка единственно во дни недѣли: 11 Маія было въ семъ году не Вторникомъ, а Понедѣльникомъ. Императоръ Александръ умеръ въ 913 году, Іюня 6, въ Воскресенье, чрезъ годъ и нѣсколько дней послѣ брата. Напрасно Паджи, вопреки современному Лѣтописцу, относитъ кончину Льва въ XIV Индикту (см. Круга Chronologi<e> der Byzantier стр. 81—93).

Шлецеръ (см. его Nest. IV, 10, 11) въ опроверженіе Олегова трактата говоритъ, что «въ немъ именованы Царями Греческими Левъ, Александръ

91

и Константинъ: Левъ же не имѣлъ соправителя, и Константинъ восшелъ на престолъ уже въ 912 году. «Но Кедринъ пишетъ, что Императоръ Левъ еще задолго до смерти своей короновалъ сего младенца. По Русскому переводу (Т. II, л. 91): «Императоръ сына своего, Константина, увѣнчалъ рукою Евфимія Патріарха.» Что касается до Александра, то онъ и при жизни Льва назывался Царемъ. Левъ Грамматикъ, въ описаніи Львова государствованія (гл. V), сказываетъ, что крестнымъ отцемъ Зоина сына, Константина (въ 905 году), былъ Царь Александръ.

(318) Между сими новыми послами именованы и тѣ, которые заключили прежнія условія съ Греками. Въ разсужденіи именъ слѣдую Троицкому списку, какъ древнѣйшему; но многія и въ немъ безъ сомнѣнія испорчены. Всѣ они раздѣлены точками въ подлинникѣ.

(319) Отъ всехъ, иже суть подъ рукою его: древнее Русское, сильное выраженіе.

Ниже въ Троицк.: «многажды право судихомъ (о мирѣ), но точію правословесно» — въ другихъ простословесно: изъ чего должно, кажется, заключить, что прежнія условія не были письменныя.

(320) Ни слова объ Игорѣ: доказательство, что онъ при Олегѣ не имѣлъ власти.

Подлинный договоръ во многихъ мѣстахъ невразумителенъ отъ того, что писецъ (можетъ быть, еще прежде Нестора) внесъ оглавленіе статей въ ихъ содержаніе. На примѣръ: «иже ся ключить проказъ, да елико явѣ будеть показаньи явленными, да имѣютъ о таковомъ явленьи (свидѣтельства). А ему же начнуть не яти вѣры, да не клянется часть та, иже ищеть.» Здѣсь означенныя косыми буквами слова кажутся мнѣ оглавленіемъ. Для чего вѣрили въ судѣ, за недостаткомъ свидѣтелей, присягѣ отвѣтчика, а не истца? угадать не трудно. Законодатель полагаетъ, что и тотъ и другой могутъ быть безсовѣстны: вѣря ложной клятвѣ перваго, судья только оправдываетъ виновнаго; но принимая ложь втораго за истицу, онъ наказываетъ невиннаго. Россіянамъ извѣстно изрѣченіе великаго ума: «лучше оправдать многихъ виновныхъ, нежели наказать одного невиннаго.» Законы Ярославовы также отвергаютъ присягу истца.

(321) Въ Хлебников., Ипатьевск. и въ другихъ: «Аще есть имовитъ (убійца) да часть его, сирѣчь, иже его будеть по закону, да возметь ближній убіеннаго.» Въ Троицк. выпущены слова: «сирѣчь иже;» но то и другое ясно. Далѣе въ Ипатьев. и Хлѣбниковскомъ: «а и жена убившаго да имѣеть толицѣмъ же пребудеть по закону.» Въ Троицк.: «а жена убившаго, да имѣеть та, олицѣмъ же пребудеть по закону.» Татищевъ и Ломоносовъ толкуютъ, что родственникъ убитаго бралъ себѣ имѣніе и жену убитаго! По законамъ Ладислава, Короля Венгерскаго, жена и дѣти убійцы получали третію часть изъ его имѣнія (Decret. S. Ladisl. кн. II, гл. VIII). Въ договорѣ Игоревомъ сія статья предложена такъ: «аще ли ускочить створивый убой, и аще будеть имовитъ, да возмуть имѣніе его ближніи убіенаго.» Нѣтъ о женѣ ни слова.

(322) «Да держится тяжи;» а Татищевъ говоритъ: судъ кончить — то есть, совсѣмъ противное.

Въ Греческой литрѣ было 72 золотника, а литра серебра цѣною равнялась съ пятью солидами или червонцами (см. Dissertation sur l’état de la monnaie Romaine въ Mémoires de l’Académie des Inscriptions годъ 1718—1725, стр. 364, и сочиненіе Г. Круга Zur Münzkunde Rußlands, стр. 153), Ярославовы законы опредѣляютъ 12 гривенъ

92

пени за ударъ мечемъ и сосудомъ: изъ чего слѣдовало бы, что 12 гривенъ Ярославова времени равнялись цѣною съ 25 червонцами; но должно замѣтить, что Олегъ въ договорѣ своемъ могъ возвысить сію пеню для безопасности Россіянъ, жившихъ въ Царѣградѣ (см. о гривнѣ выше, примѣч. 298, и ниже, примѣч. 527).

Ниже: «да сойметь съ собе и ты самыя порты, въ нихъ же хожаше.» Портами называлась вообще одежда; теперь въ семъ значеніи осталось только имя портной.

(323) Въ Троицк. и въ нѣкоторыхъ: «мечьтая образомъ искусъ творити.» Выраженіе: творить искусъ, значило дѣлать обыскъ. Такъ ниже, въ статьѣ VIII, сказано, что купецъ вездѣ можетъ искать бѣлаго своего невольника, и что всякой, кто не дастъ творить сего искушенія, признается виновнымъ. Писцы, не разумѣя сего выраженія, обратили слово мечьтая въ мученіе. — Въ сей V статьѣ выше сказано о ворѣ по Ипатьевск. и Хлѣбников. списку: «отдасть трейчи:» втрое?

Снабдѣти лодью есть сохранить, соблюсти. Такъ въ Псалтири (Пс. 78, ст. 11) сказано: снабди сыны умерщвленныхъ. Только въ нынѣшнемъ просторѣчіи глаголъ сей значитъ надѣлить.

Ниже: «отъ бури или бороненья земленаго ради:» слово бороненье значитъ препятствіе. Славянскій глаголъ бранити значитъ то же, что возбранять.

Ниже: «да егда ходимъ въ Греки, ли сольбою Цареви вашему, ли съ куплею.» Татищевъ обратилъ сольбу, то есть посольство, въ мольбу, и доказываетъ, что Кіевскіе Христіане ѣздили молиться въ Константинополь.

Далѣе: «Спотружаемся гребцемъ тоя лодьи мы Русь, да проводимъ ю и съ куплею по-здорову. Аще ключится близъ Греческыя земли такоже проказа лодьи Рустѣй, да проводимъ ю въ Русьскую землю.» Весьма вѣроятно, что здѣсь описка, и что надобно читать: «близъ Русьскыя (вмѣсто Греческыя) земли», а вмѣсто: «лодьи Рустѣй», должно стоять: «лодьи Греческой.» Симъ замѣчаніемъ (и нѣкоторыми другими) обязанъ я почтенному А. И. Ермолаеву, любителю и знатоку нашихъ Древностей.

(324) Сію наполненную описками статью можно изъяснить только шестою статьею Игорева договора (см. ниже): та и другая одного содержанія. Здѣсь писецъ также внесъ оглавленія — на примѣръ: еже требуетъ на войну ити; о плѣненіи, о Руси, о Крестьянѣхъ (Христіанахъ) — въ самый трактатъ: отъ чего вышло повтореніе, замѣченное имъ или кѣмъ нибудь (вѣроятно на полѣ) словомъ многажды — на прим. о плѣненіи многажды; а другой писецъ включилъ въ содержаніе и сіи слова.

Ниже: «или мнится въ куплю на день челядиная цѣна.» Слово мнится то же, что вмѣнится (см. Лексиконъ Славянороссійскій, напечатанный въ типографіи общежительнаго монастыря Кутеинскаго въ 1653 году, стр. 80). Цѣна на день есть цѣна того времени или настоящая.

Далѣе: «тако же аще и отъ рати ятъ будеть, да возвратится во свою землю, и дана будеть цѣна его, якоже реченное, якоже есть купля;» а ниже сказано, что цѣна выкупная есть 20 златыхъ, то есть Византійскихъ номисмь или солидовь, которые имѣли вѣсъ Голландскихъ червонцевъ или не много болѣе (см. Рейске Comment. ad Cerim. Const. Porph. стр. 44, и сочиненіе Г. Круга Münzkunde Rußlands I, 137).

Далѣе въ Троицк.: «еже требуеть на войну итти, егда потребу творити, и сихъ почтити Царя вашего (не нашего), да аще въ кое время елико

93

ихъ придеть, и хотять остати у Царя вашего, своею волею да будуть.» Греки, соглашаясь возвратить всѣхъ невольниковъ въ Россію, исключаютъ Русскихъ воиновъ, которые добровольно захотятъ служить Императорамъ. Наши толкователи, соединивъ съ сими словами слѣдующія: о Руси, о плѣненьи, написанныя въ Кенигсбергскомъ: «отъ Руси отполонени, » думали, что Царю Греческому надлежало выкупить Русскихъ плѣнниковъ; но сіе изъясненіе совсѣмъ не основано на словахъ лѣтописи.

Ниже въ договорѣ: по нужи проданъ будетъ, то есть, отнятъ подъ видомъ купли; на примѣръ, если бы Грекъ, отнявъ невольника у купца Русскаго, и бросивъ ему нѣсколько денегъ, сказалъ, что сей невольникъ имъ купленъ.

Далѣе: «Аще кто искушенья (обыска), того не дасть творити, местникъ да погубить правду свою.» Татищевъ изъяснялъ, что искушеніе есть истязаніе, местникъ городской начальникъ, а погубить правду нарушить законъ. Всѣ три изъясненія несправедливы и даже не имѣютъ смысла. Искушеніе обыскъ (въ Лексиконѣ Кутеинскомъ: «досвѣтченье, довѣдываніе»); местникъ то же, что мститель, врагъ или противникъ въ тяжбѣ; а погубить правду значитъ лишиться своего права въ судѣ, быть обвиненнымъ.

(325) Такъ въ Троицкомъ. — Въ сей статьѣ и слѣдующей опять внесены оглавленія въ слова договора, равно какъ и въ нѣкоторыхъ другихъ статьяхъ.

(326) «Си бо вся да творять Русь Грекомъ, идѣ же аще ключиться таковое.» Сіе относится къ тремъ предъидущимъ статьямъ.

(327) См. выше, примѣч. 317. Я воспользовался здѣсь умнымъ замѣчаніемъ Г. Круга и принялъ его мнѣніе, что переписчикъ договора вмѣсто: киноварнымъ писаньемъ, ошибкою поставилъ: Ивановымъ писаньемъ или написаньемъ: ибо выраженіе; δια κιναβαρεως γραμματα обыкновенно употреблялось въ Византійскихъ трактатахъ; напротивъ того ни въ нихъ, ни въ Русскихъ древнихъ не находимъ имени писцевъ. Договоры Грековъ съ другими народами, имѣвшими буквы, писывались обыкновенно на двухъ языкахъ (см. въ Менандеровыхъ Посольствахъ извѣстіе о мирѣ, заключенномъ между Іустиніаномъ и Персидскимъ Царемъ Хозроемъ).

(328) Memor. popul. I, 8 и 103. Александръ думалъ племянника своего, Константина, сдѣлать евнухомъ, чтобы увѣнчать безумныя дѣла свои. Патріархъ Славянинъ назывался Никитою.

(329) Memor. popul. II, 983.

(330) Фофудьями, какъ въ лѣтописи сказано: слово не Русское (ибо въ Славянскихъ нарѣчіяхъ нѣтъ буквы Ф), но Греческое φουφουδοτος (см. Дюканж. Визант. Лексик.), то есть, носимый съ поясомъ кафтанъ. Оно есть прилагательное имя и составлено изъ Еврейскаго слова фуфель, поясъ, и Греческаго глагола δέω или δω, связываю. Шлецеръ не справился съ Лексикономъ Византійскаго языка, и не зналъ, что такое Несторовы фофудьи. Далѣе: «еще же (велѣ имъ показати) чудеса Бога своего, страсти Господнѣ, вѣнецъ, и гвоздья, и хламиду багряную, и мощи Святыхъ.» По Византійскимъ лѣтописямъ, около сего времени Царь Левъ угощалъ пословъ Сарацынскихъ, и показывалъ имъ всѣ драгоцѣнности церковный (см. Кедрина и Льва Грамматика).

(331) Несторъ: «и живяше Олегъ, миръ имѣя ко всѣмъ странамъ, княжа въ Кыевѣ:» въ противность чему Арханг. Лѣт. говоритъ о путешествіи Олега въ Новгородъ и смерти его въ Ладогѣ.

94

(332) Въ одной Исландской Сагѣ, сообщенной намъ Торфеемъ, есть такая же басня о рыцарѣ Орварѣ Оддѣ. Вѣщунья предсказала ему смерть отъ любимаго коня его, именемъ Факса. Конь умеръ, и рыцарь, стоя на его могилѣ, думалъ, что вся опасность миновалась; но ящерица (lacerta) выползла изъ гніющаго черепа Факсова, и въ пяту укусила Овара (Торф. Hist. Norveg. Т. I, кн. VI, гл. 6, стр. 273). Кіевскіе ли Варяги передали сію сказку сѣвернымъ землякамъ своимъ, или сѣверные Кіевскимъ?

(333) То есть, мы полагаемъ, что Хорваты, имъ покоренные, жили въ окрестности сихъ горъ (см. выше, примѣч. 70).

(334) Что Юмъ говоритъ о своихъ Англо-Саксонцахъ, можемъ отвести къ Русскимъ Варягамъ и Славянамъ: «Народъ, столь мало зависимый отъ уставовъ гражданскихъ, могъ ли съ точностію слѣдовать обыкновеніямъ наслѣдственной власти? Ежели сынъ умершаго Короля былъ въ совершенныхъ лѣтахъ, то онъ безспорно восходилъ на тронъ; а ежели оставался въ малолѣтствѣ, то ближній родственникъ его прасвоивалъ себѣ власть и сообщалъ ее дѣтямъ своимъ.» Истор. Англ. Т. II, въ началѣ.

(335) Здѣсь новѣйшіе Лѣтописцы говорятъ о войнѣ Игоря съ Угличами (см. ниже, примѣч. 362). Отъ похода Олегова до 945 года лѣтосчисленіе Троицкаго списка все еще отстаетъ годомъ отъ другихъ: «Въ лѣто 6420 заратишася Древляне по Олговѣ смерти ... Въ лѣто 6421 иде Игорь на Древляны ... Приде Симеонъ Болгарьскый на Царьградъ ... Въ лѣто 6422 придоша Печенѣзи ... Въ лѣто 6427 поставленъ бысть Романъ Царемъ въ Грецѣхъ... Въ лѣто 6449 Симеонъ иде на Хорваты и побѣжденъ бысть.» Въ Пушкин. и въ другихъ спискахъ все относится къ слѣдующему году, отчасти справедливѣе: на примѣръ, по сказанію Кедрина, Хорваты разбили войско Болгарское въ 15 Индиктъ, 27 Маія (Memor. popul. II, 602): слѣдственно въ 942 году. Романъ сдѣлался Греческимъ Императоромъ въ 920 году (см. Круга Byz, Chron. 141, 142).

(336) Memor. popul. III, 796—932. Нѣмецкіе Лѣтописцы называютъ ихъ Пеценацами и Пецинегами, Византійскіе Пацинакитами и Пацинаками, Венгерскіе Биссенами и Бессами, Польскіе и Русскіе Печенѣгами (см. Шлецер. Gesch. der Deutschen in Siebenbürgen, стр. 452). — Мы не знаемъ языка ни Гунновъ, ни Аваровъ, ни Печенѣговъ. Знаемъ только, что послѣдніе говорили однимъ языкомъ съ Команами или Половцами: въ чемъ увѣряетъ насъ свидѣтельство Анны Комнины (Memor. popul. III, 908). — Дунайскіе Болгары до самаго завоевания Мизіи были, кажется, народомъ кочующимъ. Волжскіе и Камскіе имѣли селенія и города, но уже въ позднѣйшія времена. — Болгары, завоеватели Мизіи, давно обратились въ Славянъ по языку и нравамъ своимъ. — Константинъ (въ Бандури Т. I, стр. 106) пишетъ, что три колѣна Печенѣговъ, славнѣйшія храбростію, именовали себя Кангаръ (см. выше, примѣч. 90). — Далѣе Константинъ говоритъ (въ Бандури стр. 105), что Печенѣги жили въ сосѣдствѣ съ Узами и Мазарами, и что Узы съ помощію Хазаровъ выгнали ихъ оттуда. Нѣкоторые ученые (Тунманъ, Гаттереръ) думали, что здѣсь имя Мазары ошибкою стоитъ вмѣсто Хазаровъ; напротивъ того иные мыслятъ, что послѣднее есть описка (вмѣсто Мазаровъ). Если бы Козары выгнали Печенѣговъ изъ отдаленныхъ Уральскихъ окрестностей, то вѣроятно ли, чтобы сей народъ — т. е. Печенѣги — осмѣлились въ бѣгствѣ своемъ приближиться къ нимъ съ другой стороны и завладѣть частію ихъ

95

собственныхъ Азовскихъ и Таврическихъ владѣній? Подъ именемъ Константиновыхъ Мазаровъ гораздо скорѣе можно разумѣть единоплеменниковъ Венгерскаго или Маджарскаго народа, который безъ сомнѣнія не весь оставилъ свои древнія жилища; не весь перешелъ въ область Козарскую: его-то, думаю, называетъ Абульгази (Hist. des Tatars, стр. 45) Мадзарами (Madsahres) и полагаетъ ихъ, за нѣсколько вѣковъ до временъ Чингисхана, въ сосѣдствѣ съ Россіянами и Казанскими Болгарами около Урала и Волги. — О Лебедіи см. выше, примѣч. 302.

(337) Post aliquot annos, по словамъ Константина (въ Бандури Т. I, 108). Франкскіе Лѣтописцы согласно говорятъ, что Печенѣги выгнали Угровъ изъ Молдавіи въ 896 году: см. Шлец. Nestor III, 140; также Констант. Багр. въ Бандури I, 106, Баеров. Geograph. Russ. ex Const. Porph. въ Коммент. Акад. IX, 399, и Гаттер. Allgem. Weltgesch. 582. Константинъ полагаетъ только день ѣзды отъ Россіи до владѣній Печенѣжскихъ, отъ Узіи и Хазаріи пять дней, отъ Аланіи (въ Кавказской Губерніи) шесть, отъ Мордіи (Мордвы) десять.

(338) См. Шлец. Gesch. der Deutsch. in Sieb. 224—225.

(339) Извѣстія Франкскихъ Лѣтописцевъ заставляютъ думать, что сей народъ утвердился въ Молдавіи еще съ 896 года (см. выше, примѣч. 337). Печенѣти, о которыхъ говоритъ здѣсь Несторъ, шли, кажется, изъ Лебедіи. Въ княженіе Олегово могли они ходить оттуда къ Дунаю, не захватывая Россіи, чрезъ владѣнія Козаровъ и Херсонцевъ.

(340) Конст. Багрян. въ Бандури Т. I, стр. 56.

(341) Memor. popul. II, 973. Въ нѣкоторыхъ спискахъ Нестора сказано, что Игорь еще въ 921 году приготовилъ сильное войско и множество кораблей. — Кедрипъ и Зонара говорятъ о 15, 000 судовъ! Число безъ сомнѣнія увеличено. Современный Историкъ Ліутпрандъ (о которомъ см. ниже), кажется, справедливѣе пишетъ, что Игорь имѣлъ тысячу и болѣе судовъ (кн. V, гл. 6). Левъ Грамматикъ полагаетъ, что Россіянъ всего на все было только 10, 000 человѣкъ (Memor. popul. II, 967). — Тогда правилъ Имперіею одинъ Романъ Лакапинъ, тесть Константина Багрянороднаго, и не давалъ послѣднему никакой власти.

(342) Онъ пишетъ, что Россіяне забавлялись муками несчастныхъ плѣнниковъ: распинали ихъ, разстрѣливали и вбивали имъ въ голову желѣзные гвозди. Кедринъ тоже слово въ слово (см. Русскій переводъ его, листъ 109, и Memor. popul. II, 970). Греки любили увеличивать звѣрство своихъ непріятелей. — Протовестіарій былъ хранителемъ царскихъ одеждъ и первымъ по Доместикѣ или начальникѣ сухопутныхъ войскъ (см. Кодива о чинахъ Констаптинопольскаго Двора).

(343) Онъ стоялъ на Европейскомъ берегу Воспора. Въ Воскресен. Лѣт.: «Романъ же посла дромоны» (суда, у Дю-Канжа navis oblonga) «елико бяху въ Константинѣградѣ съ Ѳеофаномъ на Русь. Ѳеофанъ же лодейныя воя прежде урядивъ и уготовивъ, и слюзами себе утвердивъ, Руси ожидая, въ ладіяхъ на ня хотя ити съ окрестнаго глаголемаго Фара, стражница, въ ней же огнь влагаемъ на просвѣщеніе въ нощи: се на устьи Понта стражу дѣя, зане ту часто разбойничество и на страны нагнанія, » и проч.

О повелѣніи брать Грековъ живыхъ пишетъ Ліутпрандъ въ Hist. кн. V, гл. 6; не милосердіе, но корыстолюбіе заставило Игоря дать оное: ибо Россіяне торговали плѣнниками. Тѣмъ болѣе не вѣрю Византійскимъ Лѣтописцамъ, чтобы воины Игоревы убивали всѣхъ Грековъ, которые попадались имъ въ руки. — Υγρον πυρ, Греческій огонь,

96

изобрѣтенъ, какъ извѣстно, въ VII вѣкѣ Грекомъ Каллиникомъ. Въ наше время не умѣютъ составлять его. — Россіяне, по словамъ Лѣтописца, говорили: «якоже молнія иже на небеси, Греци имуть у собе; пущающе жгуть насъ, и сего ради не одолѣхомъ имъ.» Игорь, по Несторову извѣстію, опустошилъ Виѳинію и Пафлагонію прежде Европейскихъ береговъ Воспора; но Греческіе Историки всѣ согласно повѣствуютъ, что флотъ его, уже разбитый Ѳеофаномъ, присталъ къ берегамъ Виѳиніи. Несторъ пишетъ еще, что Россіяне выжгли Судъ или гавань Цареградскую; а Византійцы говорятъ только о Стенѣ: Stenum enim, ita dictum, igne vastaverunt (Memor. popul. II, 969). Подъ симъ именемъ разумѣлись вообще берега Воспора Ѳракійскаго; иногда же одинъ Европейскій берегъ, отъ Св. Мамы до Чернаго моря. Лѣтописецъ нашъ поставилъ Судъ вмѣсто Стена. Гавань осталась цѣла, ибо изъ нее вышелъ тогда же флотъ Греческій.

(344) Отъ Іюня до Сентября (Memor. popul. II, 967—970).

(345) Эльмакинъ или Альмакииъ, крещеный Арабъ, бывшій въ 1302 году Секретаремъ Египетскаго Калифа, говоритъ (Historia Saracenica стр. 213): hoc anno, scilicet 329 (т. e. 940—941) oppugnarunt Russæ Constantinopolin; sed restiterunt iis Romani, qui persequuti eos sunt, ei in regionem suam se recipere coëgerunt. Ліутпрандъ (Historia кн. V, гл. 6) пишетъ, что флотъ Греческій, во время Игорева нападенія, былъ въ отсутствіи. «Императоръ, думая, какъ отразить враговъ, провелъ безъ сна нѣсколько ночей; узнавъ же, что въ гавани есть 15 ветхихъ судовъ, велѣлъ исправить ихъ и выслалъ оныя съ огнемъ противъ Игоря. Вѣтеръ, мѣшавшій дѣйствію сего огня, утихъ, и Греки зажгли суда непріятельскія. Россіяне, чтобы спастись отъ пламени, бросались въ воду: многіе утонули отъ тягости своихъ шлемовъ и латъ; другіе боролись съ волнами и также погибли; живы остались единственно тѣ, которые ушли на берегъ. Греческія большія суда не могли гнаться за Русскими лодками, плавающими въ самыхъ мелкихъ мѣстахъ» — и проч.

(346) Прастѣна, Володислава. Такое множество пословъ удивляетъ насъ; но въ древнія времена оно было знакомъ особеннаго уваженія къ Монарху или народу, который принималъ ихъ (см. sur les fonctions des Ambassadeurs chez les Anciens, въ Mem. de l’Acad. des Inscr. год. 1734—1737). Можемъ найти и другую причину: Императоры дарили пословъ, и для того Россіяне любили ѣздить къ нимъ съ порученіями отъ своего Двора.

(347) «Иваръ, солъ Игоревъ, и обчи слы Вуефастъ Святославль, сынъ Игоревъ» (Святослава, сына Игорева) «и Скусеви Ольги Княгини — Каницарь Передславинъ, Шіихбергъ Сваиндръ, жены Улѣбовы» — (нетія Игорева, какъ сказано выше) — «Прастѣнъ, Акунь, нетій Игоревъ» (Акуна, нетія Игорева). Г. Болтинъ толковалъ, что «Нетій было названіе достоинства, перваго по Боярахъ» — см. его Примѣчанія на Исторію Щербатова Т. II, стр. 232 — и что «оно происходитъ отъ Шведскаго слова naett (чистый, изящный);» но сіе имя есть древнее Славянское и значитъ сестрина сына: такъ въ Никонов. Лѣт. V, 88, сказано: «служа Царю Мусульману съ нетіи своими, рекши съ сестринычи.» Слѣдственно Рюрикъ имѣлъ дочь. — Передслава была, кажется, супругою Игорева племянника Улѣба, а не Князя Святослава, какъ пишетъ мнимый Іоакимъ или Татищевъ.

(348) 16 Дек. 944 г. Романъ былъ сверженъ съ престола Стефаномъ и Константиномъ, неблагодарными дѣтьми своими (Круга Byz. Chron. 230).

97

(349) См. выше стр. 81.

(350) «Входяще же Русь въ градъ, да не имѣють волости купити паволокъ лише пятидесяти золотникъ» — а не осьми, какъ говоритъ Татищевъ, принявъ Н за И — «и отъ тѣхъ паволокъ аще кто купить, «да показываетъ ѐ Цареву мужу, и тотъ ѐ запечатаеть и дасть ему.» Ліутпрандъ, какъ онъ самъ пишетъ, долженъ былъ передъ отъѣздомъ своимъ изъ Царяграда показать всѣ драгоцѣнныя ткани, имъ купленныя: городскіе чиновники приложили къ нимъ печать, но удержали самыя лучшія, возвративъ ему деньгами, чего онѣ стоили, и сказывая, что сіи ткани запрещено вывозить изъ Константинополя: «ибо Греки, превосходя иные народы богатствомъ и мудростію, должны превосходить ихъ и красотою одежды» (Legatio Liutprandi etc. въ Муратори Т. II, стр. 487, Круга Münzkunde Rußlands стр. 93—97).

Греки не хотѣли, чтобы Россіяне, получая даромъ все съѣстное, заживались въ Константинополѣ.

(351) Въ Олеговомъ трактатѣ нѣтъ сего условія: слѣдственно здѣсь упоминается о другомъ договорѣ, заключенномъ съ Греками, можетъ быть, въ началѣ Игорева княженія. Татищевъ вмѣсто паволоки написалъ: «по два кафтана;» но паволока не кафтанъ, а ткань. — Надобно думать, что нѣкоторыя особенныя ткани, опредѣленной доброты и мѣры, ходили въ Греціи какъ деньги. Протоспаѳарій, или начальникъ тѣлохранителей Императорскихъ (меченосцевъ), именемъ Эпифаній, отправленный въ Ломбардію, взялъ съ собою на издержки между прочимъ и разноцвѣтныя ткани (Констант. de Cerim. стр. 389, въ Кругов. сочиненіи Münzkunde Rußl. стр. 86). Греки выкупали плѣнныхъ шелковыми одеждами (Memor. popul. II, 82). Норманы означали цѣну вещей тканями (Ире Glossarium подъ словомъ Vadmal). Далѣе Татищевъ вмѣсто двухъ золотниковъ поставилъ двадцать.

(352) Въ Олеговомъ договорѣ положено выкупу 20 золотниковъ за каждаго Греческаго невольника.

(353) Въ Пушкинск. и Троицк.: Князь Русьскій да воюеть на тѣхъ странахъ, в и проч. Въ Кенигсб. ошибкою поставлено: «на всѣхъ странахъ.» Русскіе въ окрестностяхъ Херсонскаго владѣнія могли воевать съ Козарами и Печенѣгами.

(354) Въ Олеговомъ договорѣ сказано тоже, съ прибавленіемъ другихъ обстоятельствъ.

(355) При устьѣ Днѣпра, нынѣ Березань (Memor. popul. II, 984). У Нестора, вмѣсто Еѳерія, стоитъ имя Елевѳерія. — Въ Историческомъ изслѣдованіи о мѣстоположеніи Тмутороканскаго Княженія, стр. 36—37, сказано, что область Россіи простиралась тогда до устья Днѣпровскаго: при чемъ Авторъ ссылается на сіе мѣсто Игорева договора. Напротивъ, оно доказываетъ, что устьемъ Днѣпра владѣли Херсонцы, когда Россіянамъ не позволялось тамъ зимовать. Въ подлинникѣ: егда придеть осень, да идутъ въ домы своя, въ Русь. Слѣдственно Россіяне были тамъ не дома или не въ своемъ владѣніи: но могли, кажется, вмѣстѣ съ Херсонцами ловить рыбу въ Лиманѣ или въ морѣ. Даже и пороги Днѣпровскіе находились уже внѣ Россіи, въ области Печенѣговъ (см. выше, примѣч. 307).

(356) См. Констант. Багрянород. de Adm. Imp. въ Бандури Т. I, стр. 113.

(357) См. выше, стр. 83.

(358) Въ Царѣградѣ была славная церковь Св. Иліи; но здѣсь, какъ увидимъ ниже, говорится о Кіевской. — Слово обручь значитъ тоже, что кольцо, — Далѣе слѣдуютъ заклинанія, какъ и

98

въ началѣ. — Татищевъ означилъ годъ и число договора (Апрѣля 20); но ихъ нѣтъ въ лѣтописи.

(359) Несправедливо считаютъ церковь Св. Николая древнѣйшею въ Кіевѣ. Несторъ пишетъ только, что она въ его время стояла на могилѣ Аскольдовой; а когда построена, неизвѣстно. Соборная церковь Св. Иліи была, по словамъ Лѣтописца, надъ ручаемъ, конецъ Пасынчѣ бесѣды и Козарѣ: думаю, что бесѣдою Пасынковъ и Козарами назывались двѣ улицы или части древняго Кіева, и что сія церковь находилась между ими. Имя бесѣда означало въ старину сѣдалище. Въ Древнихъ Русскихъ Стихотвореніяхъ, стр. 3, сказано: «подернута бесѣда рытымъ бархатомъ; на бесѣдѣ то сидитъ Купавъ молодецъ.»

Татищевъ прибавилъ здѣсь отъ себя: «Варяги, Славяне и Руссы.» Несторъ отличаетъ первыхъ только отъ Славянъ, а не отъ Руси.

(360) Челядью, т. е. рабами или невольниками, которыми торговали Россіяне.

(361) Константинъ называетъ ихъ по-Русски Гирами (γυρα). На языкѣ Оссетинцевъ Гиръ значитъ округъ или область (см. Гильденштет. Reisen, Т. I, стр. 469).

(362) Не только Князья, но и всякой знаменитый Воевода имѣлъ свою особенную дружину.

Можетъ быть, для объясненія зависти Игоревыхъ воиновъ въ нѣкоторыхъ новѣйшихъ спискахъ къ описанію случаевъ 914 года, когда Игорь усмирилъ Древлянъ, прибавлено следующее: «И бѣ у него Воевода Свѣнельдъ, и примучи Угличи, и возложи на ня дань Игорь и вдасть Свѣнельду, и не вдашется ему единъ градъ, именемъ Пересѣченъ, и сѣде около его три лѣта, и одва взятъ его. И бяше сѣдяще Угличи по Днѣпру внизъ, и по семъ пріидоша межи Воинь Дестръ и сѣдоша тамо. И дасть (Игорь) дань Деревскую Свѣнельду, и рѣша дружина Игорева: се далъ еси единому мужеви много. По семъ послѣ скажемъ.» Угломъ называлась прежде рѣка Орель въ Екатеринославской Губерніи, какъ говоритъ Лѣтописецъ въ описаніи войны нашихъ Князей съ Половцами въ 1185 году. И такъ подъ именемъ Угличей (если оно не описка вмѣсто Суличей: см. выше, стр. 77) надлежало бы разумѣть Славянъ, которые обитали нѣкогда близъ рѣки Орели, и поселились наконецъ не далеко отъ Переяславля и Кіева, гдѣ былъ городъ Пересѣченъ (см. Воскресенск. Лѣт. II, 31). Слова: «межи Воинь Дестръ, » должны быть опискою, вмѣсто: «межи Воинь и Днѣпръ:» ибо Воинемъ называлась рѣка или мѣсто за Переяславлемъ на Востокъ (см. ниже). Но извѣстіе о притѣсненныхъ мнимыхъ Угличахъ и щедрости Игоря въ отношеніи къ Свѣнельду кажется прибавленіемъ новѣйшаго Автора: оно несогласно съ сказаніемъ Нестора, который совсѣмъ не упоминаетъ о народѣ такого имени въ описаніи Славянскихъ племенъ, и сказываетъ, что Игорь взялъ Древлянскую дань себѣ, а не для Свѣнельда, и что онъ еще увеличилъ ее: «примышляше къ первой дани.)»

(363) См. ниже, примѣч. 401. Мы уже сказали выше, что Коростенъ есть нынѣшнее мѣстечко Искорость въ Волынской Губерніи на рѣкѣ Ушѣ.

(364) См. переводъ Массуди въ Клапрот. Rußland’s Vergrößerungen, стр. 185—257. Вотъ что онъ говоритъ о Славянахъ и Россіянахъ (Russ): «Они живутъ на одной сторонѣ города (Ателя) и сжигаютъ умершихъ съ ихъ женами: это Индѣйское обыкновеніе... Сіи язычники составляютъ часть Козарскаго войска... Россіяне и другіе народы, изъ коихъ многолюднѣйшій именуется Модеанами, ѣздять съ товарами въ Грецію и въ Козарскую землю. Въ 300 году Эгиры или послѣ

99

того (въ 912 Р. Х.) пришло 5000 кораблей, а въ каждомъ 100 человѣкъ, въ Каналъ Нитисъ (Азовское море?), имѣющій соединеніе съ рѣкою Козарскою» (Волгою? ибо Арабскіе Географы считали Донъ рукавомъ Волги). «Тамъ стояло множество Козаровъ, чтобы удерживать непріятелей, приходящихъ моремъ и сухимъ путемъ; особенно же Турковъ или Ghus» (вѣроятно, Узовъ или Печенѣговъ). «Турки переходятъ черезъ сію рѣку не лѣтомъ, а зимою по льду: иногда самъ Царь Козарскій выходитъ противъ нихъ. Россіяне послали къ Царю и требовали дозволенія плыть его рѣкою въ Каспійское море, обѣщая ему за то часть добычи. Онъ согласился. Россіяне вошли въ Каналъ и въ устье рѣки; плыли ею вверхъ до рѣки Козарской, до города Эбеля (Ателя), и чрезъ городъ до Каспійскаго моря, гдѣ они высадили войско въ Иракѣ, въ Дилемѣ, Табаристанѣ, Астекунѣ, Нефатѣ, Адзарбайдшанѣ; пролили множество крови, жгли и грабили. Жители давно не видали никого кромѣ купцевъ и рыбаковъ на семъ морѣ; но вооружились и сражались съ ними. Россіяне доходили до Нефаты, извѣстной подъ именемъ Баку и принадлежащей къ Царству Ширванскому, гдѣ властвовалъ тогда Али, сынъ Гитсима. Грабивъ тамъ нѣсколько мѣсяцевъ, они возвратились къ устью рѣки Козарской и послали къ Царю множество добычи. У него нѣтъ кораблей, и люди его не умѣютъ править ими. Но Магометане, ему служащіе, сказали: не хотимъ тебѣ повиноваться, когда ты даешь Россіянамъ лить кровь, плѣнять правовѣрныхъ. Царь извѣстилъ о томъ Россіянъ: они вышли на берегъ и сразились съ Мусульманами, коихъ было 15, 000; въ томъ числѣ и нѣсколько Христіанъ, живущихъ въ Эбелѣ (Ателѣ). Битва продолжалась три дни. Богъ далъ побѣду Мусульманамъ. Многіе Россіяне пали, многіе утонули; тысячь пять ушли на корабляхъ и хотѣли еще грабить въ землѣ Бертасѣ, въ Булгаріи: тамъ Магометане истребили ихъ. Число Россіянъ убитыхъ на рѣкѣ Козарской простиралось до 30, 000. Съ того времени они уже не дерзали являться въ сихъ мѣстахъ.»

Абульфеда въ Annal. Moslem., стр. 265: Anno 332 (г. 943—944) Russorum aliqua natio, domo egressa navibus, per mare Caspium et fluvium Corr subvecta usque ad urbem Bardaah penetrabat, eam occupabat, cædibus et rapinis complebat, et tandem domum eadem, qua venerat, via redibat. — Абульфарагія или Абульфараджа, или Баръ-Еврея Chronicon Syriacum, стр. 193: Anno, quo Mostacphius regnare cœperat (г. 944), exierunt varii populi, Alani, Sciavi et Lazgi, qui usque ad Adorbiganam progressi urbem expugnarunt Bardoam, in qua ad 20, 000 occiderunt (т. e. убили въ Бардѣ до 20, 000 человѣкъ). Барда есть нынѣ мѣстечко, называемое Берде. — Абульфеда жилъ въ XIV, Абульфараджъ въ XIII вѣкѣ.

Изъ Прибавленій въ концѣ VIII тома, изд. 1819 года: Древнія Восточныя извѣстія о Россіянахъ и Козарахъ, найденныя ученымъ Гм. Френомъ въ собраніи Арабскихъ рукописей С. Петербургской Академіи Наукъ. (Переводъ съ Нѣмецкаго.) I. Якутъ, Арабскій Писатель XIII вѣка, въ своемъ Географическомъ Словарѣ (коего донынѣ извѣстны 3 экземпляра въ Европейскихъ библіотекахъ: въ Копенгагенской, Оксфордской и Санктпетербургской Академической) говоритъ слѣдующее:

«Русь есть народъ сосѣдственный съ Славянами и Турками. Онъ имѣетъ свой языкъ, свою Вѣру. Макаддези (Географъ XI вѣка) пишетъ, что Русскіе живутъ на островѣ Вабіи» (можетъ значить: гдѣ зловредный воздухъ) «окруженномъ водами

100

озера и служащемъ для нихъ (Русскихъ) вмѣсто крѣпости. Число ихъ полагаютъ до 100 милліоновъ. Полей и стадъ они не имѣютъ. Славяне (Болгары? см. ниже) грабятъ ихъ въ своихъ набѣгахъ. Всякому новорожденному сыну отецъ подаетъ мечь и говоритъ: твое единственно то, чего добудешь мечемъ. Если тяжущіеся не довольны судомъ Короля (Князя), то сей говоритъ имъ: судитесь мечемъ. У кого мечь острѣе, тотъ и побѣдитель. Они-то (въ 912 или 944 году?) опустошили Барду, но были истреблены Всевышнимъ.»

«Ахметъ, сынъ Фоцлана, посланный» (въ 923 году, въ княженіе Игоря) «Калифомъ Муктедиромъ изъ Багдада къ Королю Славянъ» (не Славянъ, а Болгаровъ, какъ видно изъ другихъ мѣстъ Якутова Словаря) «описалъ все видѣнное имъ на пути: я читалъ его записки, и сообщаю оныя здѣсь, не безъ удивленія.

«Я видѣлъ Русскихъ купцевъ — говоритъ онъ — въ пристани рѣки Итиля (Волги). Тѣло у нихъ красное. Они не носятъ ни кафтановъ, ни камзоловъ: мужчина накидываетъ на себя съ боку грубую одежду (grobes Gewand), такъ, что одна рука остается свободною. У всякаго топоръ, большой ножъ и мечь. Никогда не ходятъ они безъ сего оружія. Мечи ихъ широки и работы Европейской. У всякой женщины привязана къ грудямъ маленькая коробочка, желѣзная, мѣдная, серебряная или золотая, соразмѣрно съ достаткомъ ея мужа. На коробочкѣ кольцо; къ кольцу привязанъ большой ножъ. На шеѣ цѣпи, золотыя и серебряныя. Мужъ, имѣя 10, 000 драхмъ, заказываетъ для жены цѣпь золотыхъ дѣлъ мастеру; пріобрѣтая еще 10, 000, даетъ ей другую — и такъ далѣе. Богатыя жены носятъ по нѣскольку цѣпей. Главнымъ ихъ украшеніемъ считается зеленой бисеръ (falsche grüne Perlen). Мужья платятъ драхму за бисерину для женскаго ожерелья.

«Они самые нечистоплотные люди; никогда не омываются послѣ естественнаго испражненія, ни послѣ ночныхъ грезъ. — Приплывая изъ своей земли, бросаютъ якорь на широкой рѣкѣ Итилѣ; выходятъ изъ судовъ и строятъ себѣ большіе деревянные домы на обѣихъ ея сторонахъ. Въ каждомъ живетъ человѣкъ 10 и 20. У всякаго длинная, широкая лавка, на коей онъ сидитъ съ своею дѣвкою (женою?) и съ продажными невольницами.» (Описывается безстыдство ихъ въ обхожденіи съ женщинами, при свидѣтеляхъ и купцахъ, къ нимъ входящихъ для осмотра невольницъ()... «Всякое утро дѣвка приноситъ господину чашу съ водою: онъ моетъ себѣ лицо, руки, волосы; а она чешетъ ему голову гребнемъ — и вся нечистота остается въ чашѣ. — Не смотря на то, господинъ полощетъ въ ней ротъ; а за нимъ и другіе, съ нимъ живущіе, въ той же чашѣ, не перемѣняя воды.

«Вошедши въ пристань, каждый идетъ съ хлѣбомъ, мясомъ, лукомъ, молокомъ и медомъ» (cider, яблоновкою?) «къ высокому деревянному болвану, окруженному маленькими; падаетъ ницъ и говоритъ: о Владыко! я пріѣхалъ издалека съ такимъ-то числомъ невольницъ, соболей, шкурь... вотъ тебѣ даръ мой! Кладетъ все передъ болваномъ, говоря: пошли мнѣ добраго купца съ серебряными и золотыми деньгами! Уходитъ; но въ случаѣ худаго торга опять идетъ къ болвану съ дарами; приноситъ оные и маленькимъ болванамъ, моля ихъ о заступленіи, и кланяясь имъ смиренно. Когда же выгодно сбываетъ все съ рукъ, тогда говоритъ: Владыка помогъ мнѣ; теперь я долженъ заплатить ему. Убиваетъ нѣсколько быковъ, овецъ; раздаетъ мясо бѣднымъ, кладетъ остатокъ передъ большимъ и маленькими

101

истуканами; вѣшаетъ на первомъ головы убитой скотины — и когда собаки ночью съѣдятъ все мясо, всѣ головы, купецъ говорить: Владыка благоволитъ ко мнѣ: онъ скушалъ даръ мой.

«Кто изъ нихъ занеможетъ, для того разбиваютъ вдали шатеръ, переносятъ его въ оный, оставляютъ тамъ хлѣбъ съ водою, не подходятъ къ больному близко и не говорятъ съ нимъ, но ежедневно посѣщаютъ его, особенно бѣднаго или раба. Выздоровѣвъ, онъ возвращается къ своимъ; если же умретъ, то свободнаго предаютъ огню, а раба оставляютъ въ снѣдь псамъ и хищнымъ птицамъ.

«На вора или разбойника надѣваютъ петлю, вѣшають его на высокомъ деревѣ, и такъ оставляютъ, пока отъ вѣтра и дождя истлѣетъ.

«Слыша, что они сжигаютъ своихъ умершихъ начальниковъ съ обрядами весьма странными, я ждалъ случая видѣть оные — и видѣлъ собственными глазами. Умершаго опустили въ могилу и 10 дней надъ нимъ сѣтовали, пока скроили и сшили ему одежду. Бѣднаго обыкновенно кладутъ въ новую маленькую ладью и сжигаютъ въ ней; имѣніе же богатаго, собравъ, дѣлятъ на три части: одну даютъ родственникамъ; на другую шьютъ ему платье; на третью покупаютъ меду (cider), чтобы пить его въ тотъ день, въ который дѣвка (жена?) покойника убиваетъ себя и вмѣстѣ съ господиномъ своимъ сожигается. Вино пьютъ они день и ночь, такъ, что нѣкоторые, держа стаканъ въ рукѣ, умираютъ.

«По смерти знатнаго мужа родные спрашиваютъ у его дѣвокъ и отроковъ: кто изъ васъ хочетъ умереть съ нимъ? Одинъ изъ нихъ отвѣтствуетъ: я! Послѣ чего спрашиваютъ у дѣвокъ: кто изъ васъ желаетъ умереть съ нимъ? Одна говоритъ: я! Тогда приставляютъ къ ней двухъ женщинъ, чтобы всюду ходить за нею и даже мыть ей ноги; а родные начинаютъ кроить платье умершему и все нужное готовить. Между тѣмъ дѣвка всякой день пьетъ, поетъ и веселится. Когда же насталъ день сожженія, я пошелъ на рѣку, къ ладьѣ умершаго; но ладья уже стояла на берегу, на четырехъ столбахъ, окруженныхъ большими деревянными, человѣкообразными фигурами (болванами). Люди ходили взадъ и впередъ, произнося слова, для мени невразумительныя. Мертвый лежалъ вдали, въ своей могилѣ. Принесли скамью на ладью съ стегаными покрывалами, Греческою парчею и подушками изъ такой же парчи. Пришла старуха, именуемая Ангеломъ смерти, и все разостлала на упомянутой скамьѣ. Сія-то женщина занимается шитьемъ платья и всѣми приготовленіями; она же убиваетъ и дѣвку... Тогда вынули мертваго изъ могилы: онъ былъ въ полотняной одеждѣ, въ коей умеръ. Отъ жестокаго холода сей земли трупъ весь почернѣлъ. Въ могилѣ съ мертвымъ стоялъ медъ, лежали плоды и лютня: ихъ также вынули. Умершій, кромѣ цвѣта, не измѣнился ни въ чемъ. Надѣли на него исподнее платье, сапоги, поясъ, камзолъ, кафтань парчевой съ золотыми пуговицами и соболью шапку; отнесли его въ ладью, положили на стеганое покрывало, обклали подушками; принесли медъ, плоды, благовонныя травы, хлѣбъ, мясо, лукъ, и все поставили передъ нимъ или возлѣ; положили съ боку оружіе умершаго. Привели собаку, разрѣзали ее на двѣ части и бросили оныя въ ладью; привели двухъ коней, двухъ коровъ, изрубили ихъ мечами и бросили мясо въ ладью; принесли еще пѣтуха съ курицею, зарѣзали и бросили туда же.

«Между тѣмъ дѣвка, коей надлежало умереть, ходила съ мѣста на мѣсто, и вошла въ одну изъ

102

комнатъ (Gemächern), гдѣ легъ къ ней другъ или родственникъ господина ея, и сказалъ: если бы ты не сдѣлала сего, то кто бы посѣтилъ (heimgesucht) тебя? — Это было въ Пятницу послѣ обѣда. Дѣвку подвели къ чему-то сдѣланному ими на подобіе колодезнаго сруба: она стала на руки мужчинъ, заглянула въ срубъ и произнесла какія-то слова. Ее спустили съ рукъ и снова подняли, въ другой и въ третій разъ. Ей подали пѣтуха: отрѣзавъ ему голову, она кинула его; а другіе взяли и бросили въ ладью. Я требовалъ объясненія. Въ первой разъ, отвѣтствовалъ мнѣ переводчикъ, дѣвка сказала: вижу здѣсь отца и мать свою. Въ другой разъ: теперь вижу всѣхъ моихъ умершихъ родственниковъ. Въ третій разъ: тамъ господинъ мой: онъ сидитъ въ раю, прекрасномъ, зеленомъ (цвѣтущемъ). Съ нимъ мужи и юноши. Онъ зоветъ меня: пустите меня къ нему! Ее повели на ладью. Она сняла съ себя запястье и отдала старухѣ, называемой Ангеломъ смерти; снявъ и кольцы съ ногъ, отдала ихъ двумъ служащимъ ей дѣвкамъ, коихъ называютъ дочерями Ангела смерти. Послѣ чего взнесли дѣвку на ладью и ввели въ (сдѣланную тамъ) комнату. Пришли мужчины съ щитами и палицами, и дали ей стаканъ меду. Она взяла его, запѣла и выпила. Переводчикъ сказалъ мнѣ: это въ знакъ прощанія съ ея милыми. Ей дали другой стаканъ: она, взявъ его, запѣла длинную пѣсню. Но старуха велѣла ей скорѣе выпить и войти въ комнату, гдѣ лежалъ господинъ ея. Дѣвка перемѣнилась (въ лицѣ) и не хотѣла итти туда, засунувъ голову между комнатою и ладьею. Старуха схватила ее за голову, втащила въ комнату и сама вошла съ нею. Тутъ мужчины начали бить палицами въ щиты, чтобы другія дѣвки не слыхали ея крика и не устрашились бы также умереть нѣкогда вмѣстѣ съ ихъ господами. Послѣ того пошли въ комнату 6 мужчинъ для совокупленія съ нею... Наконецъ положили дѣвку возлѣ умершаго господина. Двое взяли ее за ноги, двое за руки; а старуха, Ангелъ смерти, надѣла ей петлю на шею и подала веревку двумъ остальнымъ мужчинамъ, чтобы тянуть за оную; взяла широкой ножъ, и вонзивъ его въ бокъ ей между ребрами, извлекла оный; а мужчины тянули за веревку, пока дѣвка испустила духъ.

«Тогда явился ближайшій изъ родственниковъ, нагой; взялъ въ одну руку полѣно, зажегъ его, пошелъ задомъ къ ладьѣ, держась другою рукою за т. у., и зажегъ дерево подъ ладьею. Другіе пришли также съ пылающими отрубками и бросили ихъ на костерь. Скоро все запылало: костеръ, ладья, комната, тѣло господина и дѣвки, и все бывшее въ ладьѣ. Въ ту же минуту подулъ сильной вѣтеръ, и пламя расширилось.

«Подлѣ меня стоялъ одинъ Русской, разговаривая съ моимъ переводчикомъ. Я спросилъ у переводчика, что говоритъ ему Русской? Вотъ что, отвѣчалъ онъ: вы Аравитяне очень глупы: человѣка, которой былъ вамъ милѣе всѣхъ, зарываете въ землю, гдѣ служитъ онъ пищею червямъ; но мы въ минуту сожигаемъ его, чтобы онъ вдругъ перешелъ въ рай. Тутъ Русской захохоталъ во все горло и сказалъ: Владыка въ знакъ любви къ умершему послалъ вѣтеръ, чтобы онъ скорѣе обратился въ пепелъ. Въ самомъ дѣлѣ менѣе, нежели въ часъ, сгорѣла вся ладья съ трупами.

«На берегу, гдѣ стояла ладья, они сдѣлали нѣчто подобное круглому холму, поставили въ срединѣ онаго столбъ и написали на немъ имя умершаго и Короля (Князя) Русскаго. Послѣ чего разошлися по домамъ.

103

«Короли Русскіе обыкновенно держатъ при себѣ, въ своемъ замкѣ или городкѣ, 400 храбрѣйшихъ воиновъ (дружину). Нѣкоторые изъ нихъ умираютъ съ ними или жертвуютъ имъ своею жизнію. Каждый (воинъ) имѣетъ дѣвку, которая служитъ ему, моетъ голову, готовитъ пишу; а другая бываетъ его наложницею. Сіи 400 сидятъ внизу на большомъ диванѣ Королевскомъ, украшенномъ драгоцѣнными каменьями. Съ Королемъ сидятъ на диванѣ 40 дѣвокъ или наложницъ. Онъ не стыдится ласкать ихъ въ присутствіи своей дружины, на диванѣ. Когда ему надобно ѣхать верхомъ, то лошадь подводятъ для него къ дивану, съ коего онъ на нее садится; а съ лошади сходитъ также прямо на диванъ.

«У него (Короля или Князя) есть Намѣстникъ, который предводительствуетъ войскомъ, воюетъ съ непріятелями и заступаетъ его мѣсто для подданныхъ.»

«Вотъ извѣстія, слово въ слово выписанныя мною изъ сочиненія Фоцланова. Пусть самъ Авторъ отвѣтствуетъ за ихъ достовѣрность. Но Богъ знаетъ истину лучше всѣхъ другихъ! Что касается до нашего времени, то Русскіе уже Христіане, какъ извѣстно.»

Доселѣ Якутъ. Скажу вмѣстѣ съ нимъ: пусть самъ Авторъ отвѣтствуетъ за достовѣрность сего любопытнаго извѣстія! По крайней мѣрѣ оно согласно съ извѣстіями Нестора и другихъ древнихъ повѣствователей о нравахъ Славянъ вообще и Славянъ Россійскихъ въ особенности: мы знаемъ, что жены первыхъ умирали съ мужьями, и что послѣдніе жгли мертвыхъ (см. Т. I, стр. 37 и 61). Посолъ Калифовъ видѣлъ Россіянъ или въ столицѣ Болгарской, какъ надобно думать, или въ Козарскомъ Ателѣ. Восточные Писатели говорятъ, что миролюбивые Козары должны были уступить безпокойнымъ, мятежнымъ Россіянамъ всѣ острова Волжскіе, на коихъ сіи послѣдніе сѣяли пшеничку (кики, Zea mays): для того будто бы Турки назвали ее Русскою (кукурузы: см. Эрбелот. Bibl. Orient. подъ словомъ Rous).

II. Слѣдующее извѣстіе переведено изъ Арабскаго Космографическаго творенія, названнаго Чудесами земель и морей. Сочинитель, Шемсъ-удъ-динъ Абу-Абдъ-улла Мугаммедъ, родомъ изъ Дамаска, жилъ, какъ вѣроятно, между годами 1283—1392.

«Русскіе — говоритъ онъ — названы такъ отъ города Русіи, стоящаго на сѣверномъ берегу Русскаго (Чернаго?) моря. По другимъ сказаніямъ, сіе имя происходитъ отъ Руса, Туркова сына, внука Таудшева. Они живутъ на островахъ Меотисскаго моря (Азовскаго) и ходятъ на судахъ воевать Козарскую землю. Ходятъ туда для разбоевъ и другимъ каналомъ (рукавомъ рѣки или моря), впадающимъ въ Козарское море. Прежде были они языческой Вѣры, но приняли Христіанскую. Мертвыхъ сжигаютъ. Нѣкоторые брѣютъ себѣ бороду; другіе красятъ ее желтою краскою. Имѣютъ свой особенный языкъ. — Ибнъ-улъ-Азиръ» (Историкъ Арабскій, умершій въ 1232 г.) «говоритъ въ своей лѣтописи, что сыновья Романовы (Василій и Константинъ), царствуя въ Константинополѣ, требовали помощи Государя Русскаго на врага ихъ, и выдали за него (Владиміра) при семъ случаѣ сестру свою; но какъ она не хотѣла быть супругою иновѣрца, то онъ сдѣлался Христіаниномъ: что было началомъ Христіанской Вѣры между Русскими, въ 375 (985) году» (т. е. по лѣтосчисленію Нестора въ 988).

(365) Татищевъ, ссылаясь на Ростовскую лѣтопись, полагаетъ рожденіе Святослава въ 920 году; но въ первой, въ Ипатьев., Хлѣбниковск. и

104

Воскресенской означено, что сей Князь родился въ 942: слѣдственно въ 39 годъ Ольгина замужства? вѣроятно ли? Въ 946 году Святославъ уже могъ воевать, хотя, по словамъ Лѣтописца, былъ еще дѣтескъ, т. е. очень молодъ; а въ 970 сыновья его начальствовали въ удѣльныхъ областяхъ (см. ниже). Въ годъ Игоревой кончины Святославу могло быть лѣть 12. Въ такомъ случаѣ Ольга родила его будучи по крайней мѣрѣ сорока трехъ лѣтъ (см. ниже, примѣч. 382).

(366) «Кормилець его Асмудь, Воевода бѣ Свѣнельдъ, то же отецъ Мистишинъ.» Но кто былъ Мистиша, Лѣтописецъ не сказываетъ: можетъ быть, и самъ не зналъ, взявъ сіе имя изъ какой нибудь древней исторической сказки или пѣсни.

(367) Такъ Гомеровы Поемы, будучи зеркаломъ древнихъ обычаевъ и нравовъ, весьма любопытны для самаго Историка.

(368) Здѣсь Несторъ описываетъ положеніе древняго Кіева: чѣмъ мы воспользуемся въ другомъ мѣстѣ.

(369) Въ Пушкинскомъ: «уже мнѣ своего не кресити.» Древній глаголъ кресить значилъ то же, что воскрешать или возстановлять.

(370) «Сѣдяху въ перегбѣхъ, въ великыхъ сустугахъ гордящеся.» Перегибами назывались, кажется, нѣкоторыя особенныя лодки. Сустуги могутъ значить кривлянье.

(371) Въ Никонов. и въ другихъ новыхъ спискахъ означено даже число ихъ: сорокъ.

(372) См. Волынскія Записки Г. Руссова, стр. 100. Онъ пишетъ, что древній Коростенъ принадлежитъ нынѣ помѣщикамъ Любовицкимъ, и называется селомъ Дѣдичнымь; что въ лѣсу видно мѣсто города и воротъ; что тамъ, гдѣ быль Ольгинъ станъ, находится теперь деревенька Шатрицы.

(373) Ольга, любивъ мужа, хотѣла, чтобы Игоревы тѣлохранители и по кончинѣ сего Князя составляли особенную дружину. — Лѣтописецъ думалъ, кажется, почтить женскую чувствительность Ольги, сказывая, что она не хотѣла быть зрительницею кровопролитія.

(374) Цѣрь. Въ рукописномъ житіи Ольги сказано: сѣру съ огнемъ. С. Стурлезонъ разсказываетъ (II, 61), что Гаральдъ, зять Ярослава Великаго (см. нашей Исторіи Т. II), около половины XI вѣка, для взятія одного города въ Сициліи также употребилъ птицъ, привязавъ къ нимъ смолу съ сѣрою. — Когда Древляне предлагали дань Великой Княгинѣ, она сказала имъ: «нынѣ у васъ нѣтъ меду, ни скоры; азъ бо не хощу тяжкы дани взложити, яко же и мужъ мой.»

(375) Сватовство кажется сомнительнымъ: Ольгѣ было тогда уже за 50 лѣтъ.

(376) Олегъ, по извѣстію Лѣтописца, основалъ многіе города. — Вѣно значитъ приданое; иногда выводное, или то, что женихъ даетъ за невѣсту. Примѣры увидимъ въ княженіе Владиміра и Ярослава. — О Вышегородѣ см. въ Memor. popul. II, 982.

(377) Несторъ: «уставляюще уставы и урокы; суть становища ея и ловища:» то есть, извѣстны мѣста, гдѣ находились ея станы, и гдѣ она ловила звѣрей. Становищами также назывались въ старину хуторы и домы, гдѣ можно было приставать. Такъ сказано въ Лѣтописцѣ Соловецкаго Монастыря, стр. 25, что Игуменъ Филиппъ въ 1561 году построилъ въ Заяцкомъ становище каменное съ поварнею.

Далѣе въ Троицк. спискѣ: «Иде Ольга къ Новугороду, сына своего, Святослава, оставивше Кыевѣ, и нача уставливати по Мьстѣ и погосты и дани, и по Лузѣ оброкы устави и дани, и ловища ся суть и до сего дни по всей земли Русьтѣй и

105

Новогородьстѣй, знамянья же и мѣста и погосты; и сани ея стоять въ Пльсковѣ и нынѣ; и по Днѣпру перевѣсища ея суть, и по Деснѣ, и есть село ея у Кыева близь на Деснѣ Ольжищи и до сего дни.» Слово погостъ употребляется нынѣ въ двухъ смыслахъ, означая село съ деревнями прихода его и мѣсто вокругъ церкви, гдѣ погребаютъ мертвыхъ. Въ древнія времена погостомъ называлась округа или нѣсколько деревень, подсудныхъ одному начальству. Раздѣленіе областей на такія округи могло быть въ Ольгино время дѣломъ великой законодательной мудрости. — Ловище есть мѣсто звѣриной и рыбной ловли, а перевѣсище мѣсто перевѣса, или сѣтей развѣшенныхъ для ловленія птицъ (см. въ новомъ изд. Русской Правды стр. 78, и въ Уложеніи гл. XVII, отдѣлен. 23). Историки наши несправедливо думали, что Ольга распорядила въ государствѣ звѣриную, птичью и рыбную ловлю: здѣсь говорится о мѣстахъ, гдѣ Княгиня сама забавлялась ловлею, мѣстахъ извѣстныхъ и въ Несторово время подъ именемъ Ольгиныхъ. Такъ называлась и въ XV вѣкѣ одна гора близъ Пскова (см. сей Исторіи Т. V, примѣч. 197). Лѣтописецъ называетъ ихъ знаменіемъ ея, т. е. памятникомъ. Каменевичь-Рвовскій (см. выше, примѣч. 91), описывая путешествіе сей Княгини, говоритъ, что она была и въ Ярославской Губерніи, гдѣ въ его время, т. е. въ XVII вѣкѣ, одинъ большой камень на берегу Волги, въ верстѣ отъ устья Мологи именовался Ольгинымъ; что тамъ же сынъ ея Святославъ въ окрестностяхъ небольшаго озера ловилъ птицъ, соколовъ, кречетовъ, и прозвалъ сіе озеро въ свое имя Святославлимъ: оно называется нынѣ Святымъ. Но Каменевичь забылъ, что Великая Княгиня путешествовала безъ сына. — Татищевъ увѣрялъ, что село Ольжищи или Ольжичи донынѣ существуетъ близъ Днѣпра и Чернигова. Я справлялся и получилъ въ отвѣтъ отъ Г. Черниговскаго Губернатора, Барона Френздорфа, что такого селенія не бывало въ Черниговской Губерніи; нѣтъ и близъ Кіева на Деснѣ. Оно было ниже Моровска по нашимъ лѣтописямъ XII вѣка.

(378) Татищевъ, ссылаясь на какую-то лѣтопись Симона Епископа (который никогда не бывалъ Лѣтописцемъ), полученную имъ отъ Волынскаго, говоритъ, что «Ольга хотѣла, но не могла креститься въ Кіевѣ, боясь народа, и для того, по данному ей отъ Христіанъ совѣту, отправилась въ Константинополь.» Но мы знаемъ, что народъ терпѣлъ Христіанъ въ Кіевѣ. Ольга же могла бы и тайно окреститься.

Патріархъ, крестившій Ольгу, названъ во многихъ спискахъ Несторовой лѣтописи Фотіемъ: его уже около 60 лѣтъ не было на свѣтѣ; могъ крестить ее Ѳеофилактъ или Поліевктъ.

Мы слѣдуемъ Несторовой хронологіи; однакожь замѣтимъ ея несогласіе съ Византійскими извѣстіями. Кедринъ, Историкъ XI вѣка, сказавъ, что въ 945 году Императоръ Константинъ Багрянородный взялъ Романа въ соправители, и что два Князя Турецкіе (или Венгерскіе) приняли Вѣру Христову въ Царѣградѣ, говоритъ о крещеніи Ольги, о смерти Романовой супруги Берты или Евдокіи, о пораженіи Хавдаса, вождя Арабскаго, и наконецъ о смерти Патріарха Ѳеофилакта. Жена Романова умерла въ 949 году (см. Дюканж. Famil. August. Byzant. стр. 143): слѣдственно Ольга крестилась или въ семъ году или еще прежде? Хавдасъ былъ побѣжденъ два раза, въ 950 и 956 г. (Аль-Макин. Historia Saracenica г. Эгиры 339 и 345), а Ѳеофилактъ умеръ въ 956. — Но въ книгѣ, приписываемой самому Константину Багрянородному (de Cerim. Aul. Byzant.) сказано, что онъ угощалъ

106

Великую Княгиню Россійскую 9 Сентября въ Среду и 18 Октября въ Воскресенье: по церковному Пасхальному кругу сіи числа были Средою и Воскресеньемъ въ 946 и 957 годахъ. Далѣе въ томъ же Константиновомъ повѣствованіи говорится о дѣтяхъ Романовыхъ; а какъ Романъ въ 946 году еще самъ находился отрокомъ (хотя и женатымъ), то надобно, чтобы Ольга крестилась въ 957 году, когда онъ уже могъ имѣть дѣтей отъ второй супруги своей Ѳеофаніи (см. Круга Chronologie der Byzantier стр. 267 и слѣд.; также Архіеписк. Евгенія Булгара Разысканія о времени крещенія Ольги).

(379) Memor. popul. II, 976—979. Выписываемъ здѣсь подробности. Ольга, вошедши во дворецъ, остановилась тамъ, гдѣ Логоѳетъ или Канцлеръ обыкновенно предлагалъ иноземнымъ посламъ вопросы. За нею стали, у балясъ, Россійскіе послы или чиновники (Αποκρισιαριοι) и купцы. Логоѳетъ ввелъ Великую Княгиню въ посольскую залу, гдѣ Императоры въ такихъ случаяхъ обыкновенно сидѣли на золотыхъ креслахъ, между всѣми чиновниками Двора, изъ коихъ всякой отличался особеннымъ знакомъ. Поговоривъ съ Императоромъ, она долженствовала итти чрезъ разныя комнаты въ Августеонъ или круглое зданіе со многими крытыми переходами, и тамъ сѣла. Когда Императоръ возвратился изъ залы въ палату, тогда слѣдовало второе представленіе въ комнатахъ у Императрицы. Въ залѣ Юстиніановой было возвышенное мѣсто, покрытое багрянаго цвѣта коврами: на ономъ стоялъ тронъ Императора Ѳеофила, а съ другой стороны золотыя царскія кресла; на тронѣ сидѣла Императрица, на креслахъ невѣстка ея. Ольгу проводили изъ Августеона въ ближайшую горницу, и ввели въ залу, когда собрались тамъ придворныя госпожи. Церемоніймейстеръ именемъ Царицы предложилъ Великой Княгинѣ нѣкоторые вопросы: послѣ чего Ольга вышла въ другую комнату, называемую Σκυλα. Императрица также удалилась въ свои внутреннія комнаты. Туда же отвели и Княгиню Россійскую, гдѣ Императоръ находился со всѣмъ Царскимъ семействомъ; посадивъ ее, онъ вступилъ съ нею въ разговоръ. — Предъ обѣдомъ Княжескія особы кланялися Императрицѣ до земли: Ольга же только кивнула головою. Послы Россійскіе обѣдали въ златой палатѣ (Χρυσοτρικλινω). — Закуски были приготовлены для Императорскаго семейства и гостьи въ обыкновенной столовой комнатѣ.

(380) Въ номисмѣ, въ солидѣ или въ червонцѣ было 12 миліарезій (см. Дюканжа въ словѣ Μιλιαρισιον); но Византійскіе червонцы содержали въ себѣ 70 грановъ золота, а въ Голландскихъ только 57.

(381) Мы опредѣляемъ здѣсь цѣну обыкновенныхъ Миліарезій (или Миліаризій); но у Грековъ были еще двойныя, διπλατα μιλιαρισια (см. сочин. Г. Круга Münzkunde Rußlands, стр. 158). Въ такомъ случаѣ Ольга взяла 32 червонца. — Царь Іоаннъ Вас. дарилъ иногда женъ Хана Крымскаго однимъ золотымъ или червонцемъ!

Константинъ въ книгѣ de Cer Aul. Byz. не говоритъ ни слова о крещеніи Ольги: молчаніе его заставило ученаго Геснера сомнѣваться въ истинѣ сего случая. Но въ книгѣ, сочиненной единственно для описанія придворныхъ обрядовъ, нужно ли было говорить о крещеніи Ольгиномъ? Вотъ слова Кедрина (писавшаго въ половинѣ XI вѣка) и Зонары: «Ольга, супруга Князя Россійскаго, который ходилъ со флотомъ противъ Грековъ, по смерти мужа была въ Константинополѣ; крестилась тамъ, оказала великое усердіе къ Вѣрѣ истинной и съ честію возвратилась въ отечество» (Memor. popul. II, 976). — Продолжатель лѣтописи Региноновой

107

также упоминаетъ о крещеніи Ольги въ царствованіе Романа — вѣроятно, сына Константинова. Онъ называетъ ее Королевою Ругійскою, Еленою (см. Ассемани Kalend. Eccl. univ. IV, 20). Не говорю о свидѣтельствѣ Длугоша, которое доказываетъ только, что онъ читалъ Нестора; а новѣйшіе Богемскіе Лѣтописцы, упоминая о крещеніи Ольги, повторяютъ Длугоша.

(382) Въ древнихъ спискахъ, въ Пушкин. и въ Троицк., сказано, что Греческимъ Царемъ былъ тогда Цимискій: въ новѣйшихъ, въ Кенигсберг. и другихъ, сія Несторова ошибка поправлена, и вмѣсто Цимискія поставленъ Константинъ. Слова Лѣтописца: «Приде къ нему Ольга, и видѣвъ ю добру сущу зѣло лицемъ и смыслену, удивився Царь разуму ея, бесѣдова къ ней и рекъ ей: подобна еси царствовати въ градѣ съ нами. Она же разумѣвши, рече ко Царю: азъ погана есмь; да аще мя хощеши крестити, то крести мя самъ; аще ли не самъ, то не крещуся. И крести ю Царь съ Патріархомъ, и возва ю Царь и рече ей: хощу пояти собѣ женѣ. Она же рече: како хощеши мя пояти? крестилъ мя самъ и нарекъ мя дщерью, a (въ) Хресьянѣхъ того нѣсь закона... И рече Царь: переклюкала мя еси, Ольго.» (Переклюкала есть собственно перекривила или перехитрила, отъ слова: клюка, т. е. загнутая или кривая палка.) Ежели Ольга въ 903 году вышла замужъ и двѣнадцати лѣтъ, то въ 955 было ей уже 64 года: одна Нинонъ Ланкло прельщала въ такой старости — и для того Шлецеръ въ своей краткой Рос. Исторіи называетъ ее Сѣверною Нинонъ! Архангел. Лѣт. говоритъ, что она десяти лѣтъ вышла за Игоря: положимъ! Сей же Лѣтописецъ прибавляетъ слѣдующее: «Ольга, пришедъ къ церкви, не видя Царя, и рече: кому мя крестити? Патріархъ же рече: азъ крещу тя. Ольга жь посла къ Царю и рече: аще не крестишь мя самъ, то не крещуся.» — Несторъ, описывая, какъ Патріархъ училъ ее, говоритъ: «Она же поклонивши главу стояше аки губа напаяема, внимающе ученья.» Можетъ быть, Лѣтописецъ видѣлъ образъ, который представлялъ Ольгу въ семъ положеніи. — Далѣе: и дасть ей (Царь) дары многи, злато и сребро, паволоки и ссуды (сосуды) различныя, и отпусти ю, нарекъ ю дщерью собѣ.» Въ ея житіи, напечатанномъ въ Прологѣ, сказано: «пріимши крестъ и Пресвитера, иде въ свою землю, и той крестъ и донынѣ стоитъ во Святѣй Софіи» (Кіевской Соборной церкви) «въ олтарѣ, на деснѣй странѣ, имѣяй письмена сице: обновися Россійская земля святымъ крещеніемъ, его же пріятъ Ольга Благовѣрная Княгиня. Сего креста нѣтъ, и никто не слыхивалъ объ немъ въ Кіевѣ.

(383) Нынѣ маленькая рѣчка, текущая внѣ города Кіева, къ Сѣверу, и впадающая въ Днѣпръ. — Татищевъ вмѣсто Суда, ему неизвѣстнаго, поставилъ здѣсь Скутари; далѣе говоритъ, что Святославъ не любилъ Грековъ, и что Ольга, одаривъ пословъ, отпустила ихъ съ великою честію: въ лѣтописи нѣтъ о томъ ни слова. — — Шлецеръ въ своемъ Nestor съ жаромъ утверждаетъ, что гордый Императоръ Греческій не могъ требовать даровъ отъ Княгини Россійской.

(384) Βουλλα χρυση̃ δισολδια. Золотая печать сей грамоты стоила два солида или червонца. Когда въ 946 году представляли пословъ Эмира Тарсійскаго Императорамъ, тогда многіе крестившіеся Россіяне, вооруженные мечами, были во дворцѣ и держали въ рукахъ знамена. Въ 949 году находилось около 600 Россіянъ въ Греческомъ флотѣ, отправленномъ къ острову Криту. Полководецъ Никифоръ Фока въ 962 и 963 году имѣлъ также

108

Россіянъ въ войскѣ своемъ (Memor. popul. II, 973, 974, 980). Арабскій Историкъ, Ахметъ Эби-Абдаль-Вегабъ, прозванный Новайри, пишетъ въ Histoire de Sicile, переведенной Французскимъ Профессоромъ Коссенемъ, что въ срединѣ Шуаля 353 (т. е. 25 Окт. 964 году) Греки, имѣя съ собою многихъ Персовъ, Армянъ и Россіянъ, окружили въ Сициліи Аль-Гассана. Сія Исторія напечатана при Voyage en Sicile, par le Baron de Riedesel.

(385) Татищевъ пишетъ (г. 964): «тогда же отрѣши Ольга Княжее, а уложила брать отъ жениха по чернѣ кунѣ, какъ Князю, такъ и Боярину отъ его подданнаго.» Въ примѣчаніи говоритъ, что сіе мѣсто взято имъ изъ Раскольничьей лѣтописи; что Княжимъ называлось, можетъ быть, право господъ растлѣвать невѣстъ въ своихъ помѣстьяхъ, и ссылается на Геродота! Мнимая Раскольничья лѣтопись такъ же достовѣрна, какъ Іоакимъ.

(386) Вятичи жили на Окѣ. Несторъ пишетъ: «Въ лѣто 6472 Святославъ налѣзе Вятичи, и рече Вятичемъ: кому даете дань? Онижь рѣша: Козаромъ по щлягу отъ рала даемь.» Далѣе: «Въ лѣто 6474 Вятичи побѣди Святославъ и дань на нихъ взложи.» и такъ Святославъ въ 6472 году приходилъ къ Вятичамъ единственно за тѣмъ, чтобы предложить имъ вопросъ? Сомнительно также, чтобы они въ сіе время платили дань Кагану: Русскіе и Печенѣги жили между ими и Козарскимъ владѣніемъ. Но быть можетъ, что Вятичи все еще назывались подданными могущественнаго Кагана, въ надеждѣ на его защиту.

(387) Названія Саркелъ и Бѣлая Вежа имѣютъ одинъ смыслъ: вежа означаетъ и шатеръ и башню городскую; а Саркелъ бѣлый городъ (Баер. Geographia ex Const. Porph. въ Коммент. Академіи Т. IX, стр. 399). Сей городъ былъ на Дону (см. выше, примѣч. 90). Другая Новая Бѣлая Вежа находилась между Нѣжинымъ и Роменомъ, въ верховьѣ рѣки Остера (см. Большій Чертежъ, стр. 149—150, и нашей Исторіи Т. II, примѣч. 219). Татищевъ и Болтинъ несправедливо полагали древнюю Козарскую Вежу при устьѣ Днѣпра, гдѣ цвѣла нѣкогда славная Ольвія. Первый ссылался на договоръ Игоревъ съ Греками; но тамъ, по всѣмъ спискамъ Несторовой лѣтописи, говорится о Бѣлобережьѣ при устьѣ Днѣпра: Татищевъ не разобралъ или хотѣлъ поправить, и въ Исторіи своей обратилъ имя сего мѣста въ Бѣлую Вежу. Онъ не зналъ, что Херсонцы, а не Козары владѣли Восточными берегами Днѣпра и приморскою землею отъ Крыма до Лимана (см. Баер. Geograph. Russ. ex Const. Porph. въ Коммент. Акад. Т. IX, стр. 397 и 398).

(388) О Кавказскихъ Оссахъ или Оссетинцахъ см. Гильденштета Reisen durch Rußland, Т. I, стр. 470. Арабскіе и Татарскіе Историки называютъ Ясовъ Аланами (см. выше, примѣч. 40). Часть горъ Кавказскихъ именовалась у насъ въ XIII и въ XIV вѣкѣ Ясскими (см. Воскресен. Лѣт. II, 291). Ясскій городъ Дедяковъ или Тетяковъ былъ въ Дагестанѣ (см. сей Исторіи Т. IV, примѣч. 157). Тамъ Яссы или Алане сражались съ Татарами (см. Абульгази Histoire des Tatars, 308, 309). Близъ устья Волги находился городъ Аланъ или Ясовъ (см. Рубруквиса въ Бержерон. Voyages, 137). Думаю, что имя сего народа произошло отъ древнихъ Язиговъ, которые смѣшались съ Аланами (см. выше, примѣч. 21). Въ надписи временъ Адріановыхъ, найденной въ Трансильваніи, Сарматскіе Язиги, перешедшіе около половины I вѣка въ Дакію, именно названы Ясами: ex voto XXX. magno et invicto Imper. Caes. T. Ael. Hadriano. Autonino. Pio. Aug. Pont. Max.

109

Trib. pop. XVI cos. III p. p. pro. salute. et. felici. Pont. Max. et. annal. Faustinae. Aug. coniugi. C. Clod. VI. Praef. M. Dacorum. Jassiorum. hanc. statuam. in. auraria. numinibus. Maiestatiq. eor. (см. Прая Dissert. VI, стр. 123).

О Касахіи см. Баер. Geograph. Russ. ex Const. Porph. Коммент. Академіи Т. IX, 382—383, и Академика Гильденштета Reisen durch Rußland, I, 466. Вѣроятно, что въ Константиново время и послѣ Черкесы были извѣстны какъ въ Россіи, такъ и въ Греціи подъ симъ общимъ именемъ. Татары въ 1224 году шли съ Востока къ Дону чрезъ землю Касоговъ (Никон. Лѣтоп. II, 349).

(389) См. о Таматархѣ извѣстіе Конст. Багрянород. въ Бандури, I, 113. Греки называли сей городъ также Матархою и Метрахою; а Нубійскій Географъ именуетъ его Метрехою (см. Тунман. Ueber die Gesch. Oestl. Völk. 156). Баеръ первый сказалъ, что имя Тмуторокань есть одно съ именемъ Таматархи (см. его Азовскую Исторію въ Samml. Russ. Gesch. II, 77). Островъ Таманъ называется въ житіи Св. Никона Тмутороканскимъ (см. Патер. лист. 72).

(390) Могущество Козаровъ ослабѣло отъ двухъ главныхъ причинъ: отъ завоеваній Олеговыхъ и внутреннихъ междоусобій: ибо нѣкоторыя племена Козарскія, недовольныя Каганомъ, оставили свое отечество и перешли къ Уграмъ въ Паннонію (см. извѣстія Конст. Багр. въ Бандури Т. I, стр. 108). — Татищевъ пишетъ, что Святославъ привель многихъ Касоговъ и Ясовъ въ Кіевъ на поселеніе, разоривъ собственные города ихъ, которыхъ слѣды видны еще на берегахъ Днѣстра, Дуная, Буга и Днѣпра. 1) Ясы и Касоги жили въ Азіи; 2) въ лѣтописяхъ нѣтъ ни слова о томъ, чтобы Святославъ переселилъ Касоговъ и Ясовъ въ Кіевъ.

(391) Такъ Византійскіе Историки описываютъ причину сей войны (Memor. popul. II, 987). Несторъ говоритъ просто: иде Святославъ на Дунай на Болгары. О 15 центнерахъ золота, присланныхъ къ Святославу съ Калокиромъ, о числѣ Россіянъ и проч. говоритъ Левъ Діаконъ, Византійскій Лѣтописецъ X вѣка, нынѣ издаваемый Гм. Газе въ Парижѣ, а прежде извѣстный намъ только по выпискамъ Ф. Паджи или Паги въ замѣчаніяхъ на Баронія. Левъ писалъ Исторію Византійскую отъ временъ Константина VIII до смерти Цимискія. Онъ сказываетъ, что Болгары совсѣмъ не ожидали Святослава, и что ихъ собралось на берегу 30, 000 (ad Baron. г. 968). Теперь въ рукахъ у меня шестая и девятая книга сей Исторіи. — Въ нашей лѣтописи сказано, что Святославъ взялъ 80 городовъ Болгарскихъ. — Татищевъ пишетъ, что Касоги, Ясы и Козары соединились съ Болгарами противъ Святослава: чего нѣтъ въ лѣтописи, и быть не могло. Сіи народы жили совсѣмъ въ другой сторонѣ. — Далѣе Несторъ: «емля (Святославъ) дань на Грецѣхъ.»

(392) Въ нынѣшнемъ Преславѣ. Византійскіе Лѣтописцы именуютъ его Великимъ Переяславомъ или Перѳлавомъ, ἡ μεγαλη Περϑλαβα. Въ древнѣйшія времена онъ назывался Марціанополемъ, отъ имени Марціаны, сестры Траяновой.

(393) «Отступиша Печенѣзи отъ града, и не бяше льзѣ коня напоити на Лыбеди Печенѣзи» (а не Печенѣгомъ). Вотъ изъясненіе Татищева: «Печенѣговъ было такъ много, что въ рѣкѣ Лыбеди не доставало воды для напоенія всѣхъ лошадей ихъ.» Нѣтъ: Лѣтописецъ хотѣлъ сказать, что Кіевляне не могли поить коней своихъ на Лыбеди ради стоявшихъ тамъ Печенѣговъ. Увидимъ ниже, что измѣнникъ Блудъ не смѣлъ умертвить

110

Ярополка въ Кіевѣ, зная усердіе гражданъ столицы къ ихъ Государю: сію мысль выражаетъ Несторъ слѣдующимъ образомъ: «мысляше (Блудъ) убити Ярополка, но «гражаны не бѣ льзѣ убити его» — то есть, ради или отъ гражданъ. Одно мѣсто объясняетъ другое.»

Далѣе: «Ты, Княже, чюжей земли ищешь и блюдешь, а своей ся охабивъОхабляться значило остерегаться (см. Лексиконъ Кутеинскій), также удаляться отъ чего нибудь, или оставлять что нибудь. Владиміръ велѣлъ своимъ воинамъ итти за Перуномъ до пороговъ Днѣпровскихъ, а тамъ охабиться его, или оставить (см. въ печат. Нест. стр. 83).

(394) «Яко то есть середа земли моей.» Но Болгарія не могла быть срединою его владѣній: или онъ въ гордости своей мечталъ, что Греція, Венгрія и Богемія должны отъ него зависѣть? — Далѣе въ Пушкин. и Троицк.: «изъ Чехъ же и изъ Угровъ сребро и комони.» Въ Словѣ о полку Игоревѣ кони также называются комони.

(395) Continator Reginonis годъ 959, Annalista Hildensheimensis въ томъ же году, Ламбертъ Ашаффенбургскій въ 960. Нѣмецкіе Лѣтописцы говорятъ, будто бы Россіяне требовали отъ Императора Христіанскихъ учителей. Ламбертъ (который жилъ въ XI вѣкѣ) пишетъ, что Оттонъ дѣйствительно послалъ въ Россію Епископа Адальберта, но что сей Епископъ едва могъ спастись оттуда бѣгствомъ. Вотъ слова Ламбертовы въ описаніи происшествій 960 года: venerunt legati Russiæ gentis ad Regem Ottonem, deprecantes ut aliquem suorum Episcoporum transmitteret, qui ostenderet eis viam veritatis, qui consensit deprecationi eorum, mittens Adalbertum Episcopum, fide Catholicum, qui etiam vix evasit manus eorum (стр. 314 въ Струвіевомъ изданіи Нѣм. Лѣтописцевъ, Rerum Germanicarum Scriptores). Сей Лѣтописецъ не именуетъ Ольги; но современный Продолжатель Регинона точно говоритъ: Legati Helenæ Reginæ Rugorum (вмѣсто Russorum). Вѣроятно ли, чтобы Ольга, принявъ Вѣру Греческую, хотѣла имѣть духовныхъ Пастырей Римской Церкви, уже несогласной съ первою? Раздѣленіе Церквей, Западной и Восточной, произошло еще около 880 году. Адальбертъ былъ посыланъ Оттономъ не къ Русскимъ, а Ругенскимъ Славянамъ (см. Гебгарди Gesch. des Reichs Rügen, Ассемани Kalend. IV, 21, и l’Art de vérif. les Dates, I, 61). Ученый Ассемани думаетъ, что сіе извѣстіе въ Регинноновомъ Продолжателѣ надобно читать такъ: Legati Helenæ Regmæ Russorum, quæ sub Romano Imp. Constantinopolitano Constantinopoli baptizata est; necnon legati Rugorum, ad Regem Ottonem venientes, и проч. Мнѣніе его вѣроятно, равно какъ и то, что Ламбертъ хотѣлъ написать Legati Rugiæ gentis, а не Russiæ. Ссылаются еще на Дитмара Мерзебургскаго, который именно пишетъ, что Адальбертъ былъ изгнанъ язычниками изъ Россіи (Ditm. Chron. кн. II); но и тутъ писецъ могъ поставить Russia вмѣсто Rugia. Жители Рюгена въ 956 году давали Нѣмецкому Императору вспомогательное войско (Гебг. Gesch. des R. Rügen, стр. 7). Они до самаго XII вѣка еще покланялись идоламъ, вопреки Шлецеру (см. его Nest. IV, 111).

(396) Мнимый Іоакимъ говоритъ, что Святославъ былъ женатъ на дочери Венгерскаго Короля, Предславѣ; но въ сіе время никакой Венгерской Принцессы не бывало за Россійскимъ Княземъ (см. Генеалогію Королей Венгерскихъ, Regum Hungariæ ex optimis scriptoribus explicat. Geneal. въ Камерар. de rebus Turc., Hung. et Moscovit. стр. 548).

(397) To есть, родомъ изъ Любеча. Въ Никонов.

111

Лѣт. сказано, что Ольга, въ гнѣвѣ своемъ на Малушу, сослала ее въ деревню свою Будутино, гдѣ и родился Владиміръ. Въ Арханг. Лѣт.: «бѣ бо умирая Ольга отдасть село то пресвятѣй Богородицѣ.» Вѣрить ли симъ прибавкамъ новѣйшихъ Лѣтописцевъ? Считать ли также Владиміра незаконнорожденнымъ, какъ думалъ Г. Елагинъ? Древній Лѣтописецъ не именуетъ Владиміровой матери наложницею. Святославъ могъ имѣть и двухъ женъ.

Татищевъ — неизвѣстно, почему — назвалъ Добрыню однимъ изъ пословъ Новогородскихъ. Стриковскій же обратилъ его въ женщину.

(398) Здѣсь Татищевъ разсказываетъ цѣлую исторію, которой нѣтъ въ лѣтописи. «Святославъ (говоритъ онъ), выступивъ изъ Переяславца въ 968 году, оставилъ тамъ Воеводу своего, именемъ Волка. Болгары, свѣдавъ объ отсутствіи Князя, собрали войско и хотѣли взять городъ. Волкъ, боясь измѣны гражданъ и не имѣя довольнаго количества съѣстныхъ припасовъ, тайно приготовилъ на берегу лодки, и разгласилъ, что хочетъ обороняться до послѣдняго человѣка; велѣлъ также порѣзать всѣхъ коней и солить мяса: ночью же зажегъ въ разныхъ мѣстахъ городъ, и когда Болгары, думая воспользоваться пожаромъ, приступили къ стѣнамъ городскимъ, хитрый Воевода убрался на свои лодки, взялъ Болгарскія, бывшія на другой сторонѣ рѣки, и со всѣми Россіянами отправился внизъ по Дунаю. Непріятели, лишенные лодокъ своихъ, не могли за нимъ гнаться. Онъ вошелъ въ Днѣстръ, и соединился съ Святославомъ.» Сказка не складная. Сочинитель ея думалъ, что Переяславецъ, или нынѣшній Преславъ, стоитъ на берегу Дуная; но отъ города до сей рѣки будетъ нѣсколько верстъ (см. Бишингову Географію въ описаніи Европейской Турціи). Надобно также знать, что Россіяне ходили изъ Кіева въ Болгарію Днѣпромъ, моремъ и Дунаемъ, а не pѣкою Днѣстромъ. — Болтинъ удивился, что К. Щербатовъ не зналъ повѣсти о хитромъ Волкѣ; но для чего же самъ Болтинъ не отыскалъ ее въ лѣтописяхъ, а только ссылается на Татищева? Догадка, что Святославу надлежало въ Переяславцѣ оставить гарнизонъ или засаду, какъ говорили въ старину, была причиною сего вымысла, раскрашеннаго Елагинымъ.

(399) Memor. popul. II, 989. Левъ Діаконъ (см. выше, примѣч. 391) пишетъ, что Калокиръ, имѣвъ случай подружиться съ Россіянами въ Сиріи, единственно съ тѣмъ намѣреніемъ и привелъ ихъ въ Болгарію, чтобы идти съ ними послѣ на Царьградъ.

(400) Memor. popul. II, 996. Сіи знаки были златый вѣнецъ, повязка виссонная (tænia byssina) и красные башмаки или сапоги (Memor. popul. II, 1008).

(401) Греки писали Τξιμισκης: имя прилагательное, взятое изъ языка Армянскаго; значитъ: adolescentulus, юноша (см. Дюканж. Glossar. стран. 1570). — Левъ сказываетъ, что и Никифоръ уже готовился къ войнѣ съ Россіянами, и что онъ, желая быть увѣреннымъ въ доброжелательствѣ Болгаровъ, обѣщалъ женить сыновей Романовыхъ на ихъ Царевнахъ, которыя и были отправлены въ Царьградъ съ Греческими послами, Епископомъ Филоѳеемъ и сановникомъ Никифоромъ: см. Memoriæ populorum II, 989. и Льва Діакона кн. VI, который пишетъ еще слѣдующее: «Святославъ требовалъ, чтобы Императоръ заплатилъ ему великую сумму денегъ за счастливую Болгарію; иначе грозился выгнать Грековъ изъ Европы, имъ не принадлежащей. Цимискій отвѣтствовалъ, что Христіане любятъ миръ, но принуждены будутъ силою

112

выгнать Россіянъ изъ Болгаріи; что вѣроломный Игорь, съ безчисленными ладіями подступивъ къ Царюграду, ушелъ въ Босфоръ Киммерійскій только едва ли съ десятью, и послѣ, взятый въ плѣнъ Германцами (Древлянами), кончилъ жизнь бѣдственно: привязанный къ двумъ деревамъ, былъ разорванъ на-двое; что Святославъ также погибнетъ, и проч. Гнѣвный Князь Россійскій сказалъ. нѣтъ нужды Императору итти сюда; сами явимся предъ Константинополемъ, и докажемъ, что мы не подлые ремесленники, а воины благородные; не жены, не дѣти, коихъ пугаютъ масками.» и проч. Далѣе: «Императоръ составилъ легіонъ изъ храбрыхъ, юныхъ воиновъ, и назвалъ Безсмертнымъ... Онъ велѣлъ Бардѣ Склиру и Патрикію Петру оберегать границы, учить войско и посылать людей знающихъ Русскій языкъ для развѣдыванія о непріятелѣ, » и проч.

(402) Memor. popul. II, 989 и слѣд. Несторъ пишетъ, что города, разоренные тогда Россіянами, до его времени были пусты. Кедринъ и Зонара говорятъ, что у Святослава было 308, 000 воиновъ; а у Барды 12, 000!! Левъ Діаконъ уменьшаетъ число первыхъ до 30, 000, а послѣднихъ до 10, 000, сказывая, что Россіяне потеряли въ битвѣ слишкомъ 20, 000, а Греки только 55! По его извѣстію, Барда раздѣлилъ свое войско на три части: съ одною шелъ прямо въ лице непріятелю, а другіе двѣ скрывъ въ лѣсу, велѣлъ имъ нечаянно ударить на его фланги.

(403) Въ лѣтописи: «Уже намъ не камо ся дѣти, волею и неволею стати противу, да не посрамимъ земли Русьскыя, но ляжемъ костьми ту: мертвыи бо срама не имуть. Аще ли побѣгнемъ, срамъ имамъ. Не имамъ убѣжати, но станемъ крѣпко; язъ же предъ вами пойду. Аще моя глава ляжеть, то промышляйте о собѣ. И рѣша вои: идѣже глава твоя, ту и свои главы сложимъ.»

(404) См. Льва Діакона. Съ остальнымъ войскомъ и съ осадными орудіями шелъ назади полководецъ Василій. Сей Историкъ сказываетъ, что Россіяне не успѣли занять ущелій, чрезъ кои надлежало проходить Грекамъ.

(Изъ прибавленія въ концѣ VIII тома издан. 1819 года): Имѣя теперь всю Хронику Льва Діакона, выписываю въ добавленіе нѣкоторыя обстоятельства изъ его осьмой книги.

Цимискій, сверхъ галеръ, отправилъ изъ Константинополя 300 кораблей къ Доростолу. Онъ узналъ въ Адріанополѣ, что ущелья не заняты Скиѳами, т. е. Россіянами. Говоритъ рѣчь къ войску. Въ сраженіи подъ стѣнами Переяславца убиваютъ 8500 Россіянъ; ни слова о воинскомъ ученьѣ, о коемъ говорятъ другіе Византійскіе Лѣтописцы. Ѳеодосій Мезониктъ первый всходитъ на стѣну. Россіяне заключаются въ замкѣ или во дворцѣ, гдѣ находилось сокровище Болгарское или казна. Приводятъ Бориса къ Императору. Греки, осадивъ дворецъ, зажигаютъ его. Изгнанные пламенемъ, 7000 Россіянъ выходятъ на открытое мѣсто, сражаются и гибнутъ. Сфенкалъ съ немногими спасается. Цимискій посылаетъ плѣнныхъ къ Святославу, съ предложеніемъ, чтобы онъ немедленно оставилъ Мизію, или шелъ на битву съ Римлянами. Святославъ не могъ ждать успѣха; но, ослѣпленный безразсудностію Скиѳскою, и гордясь побѣдою надъ Болгарами, мечталъ, что управится и съ Цимискіемъ. Онъ предаетъ смерти 300 Болгаровъ, другихъ ввергаегъ въ темницу, и спѣшитъ встрѣтить непріятеля. Россіяне, засѣвъ въ тѣсномъ мѣстѣ, побили Греческій передовый отрядъ. Нѣкоторыхъ изъ нихъ схватили въ лѣсу и привели къ Императору, который велѣлъ умертвить сихъ плѣнниковъ. — Кровопролитная, долго

113

сомнительная битва рѣшилась ввечеру счастливымъ ударомъ Цимискіевой конницы.

(405) А послѣ онъ снялъ знаки Царскаго достоинства съ Бориса, и всю Болгарію объявилъ провинціею Имперіи.

(406) Греки называли его также Дристрою, Дистрою и Дристрономъ.

(407) См. Льва Діакона, кн. IX. Онъ пишетъ, что Императоръ расположился станомъ на возвышеніи предъ Доростоломъ, укрѣпивь оный рвомъ и валомъ, также рядомъ копій и щитовъ; что воины Святославовы въ первый разъ показались тогда на коняхъ, но не умѣли править ими; что они весьма испугались прихода Греческихъ огненныхъ судовъ, вспомнивъ о сожженіи Игорева флота, и ввели ладіи свои въ безопасное мѣсто; что щиты у Россіянъ доставали до ногъ, а брони были кольчужныя; что Сфенкала, третьяго начальника по Святославѣ, убилъ одинъ Римлянинъ; что Грекъ Ѳеодоръ Лалаконъ раздроблялъ шлемы и головы непріятелей желѣзною булавою; что Россіяне старались обратить въ пепелъ военныя махины Грековъ; что Магистръ Іоаннъ пьяный упалъ въ битвѣ съ лошади; что Скиѳы — т. е. Россіяне — сочли его Императоромъ по блестящему его оружію и богатымъ коврамъ сѣдла; что они, смѣясь Грекамъ, взоткнули голову Іоаннову на колъ, и въ слѣдующій день гордо на нихъ ударили, но устрашенные смертію великана Икмора, перваго сановника по Святославѣ, обезглавленнаго Императорскимъ тѣлохранителемъ Анемасомъ, завопили и дали тылъ; что ночью, отыскивая своихъ мертвыхъ, сжигали ихъ предъ городскою стѣною на разныхъ кострахъ, а послѣ, совершая жертвоприношеніе, погружали младенцевъ и пѣтуховъ въ Дунай и задушали ихъ (по Латин. переводу: suffocaverunt, undis fluminis mersos). Тутъ Левъ Діаконъ прибавляетъ слѣдующее: «Сказываютъ, что они, слѣдуя языческимъ обрядамъ древнихъ Грековъ, совершаютъ жертвы и возліянія въ честь усопшихъ, будучи научены тому или Анахарсисомъ и Ксамольксидомъ, ихъ Философами, или товарищами Ахилла: ибо Арріанъ говоритъ въ своемъ Периплѣ, что Ахиллъ былъ Скиѳъ изъ городка Мирмикіона, находящегося при озерѣ Меотисѣ; что изгнанный Скиѳами за необузданность, жестокость и гордость, поселился въ Ѳессаліи: чему яснымъ доказательствомъ служатъ покрой одежды съ застежкою, сраженіе пѣшее, волосы русые, глаза голубые, дерзость, ярость, лютость, въ коихъ Агамемнонъ упрекаетъ его сими словами: ты любишь всегда распрю, ссоры и драки... Народъ Скиѳскій славится дерзостію, мужествомъ, силою, » и проч.

Воевода Святославовъ, Сфенкалъ или Сфагелъ, начальствовалъ (какъ мы сказали) въ Переяславцѣ: онъ спасся оттуда бѣгствомъ. Вѣроятно, что симъ именемъ Греческіе Историки называютъ Воеводу Свѣнельда, который однакожь возвратился живъ и здоровъ въ Россію.

(408) По Латинскому переводу Кедрина: qui enim vitam toleraturi essent fuga servatam, contemnentibus ipsos porro vicinis populis, quibus antea terrori fuissent (Memor. popul. II, 1004). См. еще Льва Діакона, кн. IX. Совѣтъ Святославовъ называетъ онъ Коментомъ: quod sua lingua Comentum apellant. — Ломоносовъ соединилъ сію рѣчь съ тою, которая находится въ Несторовой лѣтописи (см. выше, примѣч. 403); но первую говорилъ Святославъ не въ Доростолѣ, а въ Греціи, идучи къ Царюграду.

(409) «Нѣкоторая благочестивая жена» (пишетъ Кедринъ), «подтвердила въ Константинополѣ истину сего явленія. Она видѣла во снѣ Богоматерь,

114

которая говорила: Ѳеодоре! мой и твой другъ Іоаннъ въ опасности: спѣши къ нему на помощь» (Memor. popul. II, 1006). Левъ Діаконъ описываетъ сію битву иначе, сказывая, что Россіяне 24 Іюля, въ шестый день недѣли, передъ закатомъ солнца вышли густою фалангою изъ крѣпости, держа въ рукахъ метательныя копья; что Анемасъ ударилъ Святослава мечемъ въ шею, и что сей Князь обязанъ былъ спасеніемъ жизни кольчугѣ своей и щиту; что Россіяне, ободренные смертію Анемаса, погнали Грековъ; что Императоръ, велѣвъ ударить въ тимпаны и взявъ копье, остановилъ бѣгущихъ; что вихрь ослѣпилъ тогда Россіянъ пылью, и Св. Ѳеодоръ на конѣ явился; что Варда Склиръ заставилъ ихъ отступить къ стѣнѣ; что уронъ Грековъ состоялъ только въ трехъ стахъ пятидесяти убитыхъ; что Святославъ едва не попался въ плѣнъ, всю ночь крушился, и въ слѣдующій день, на разсвѣтѣ, приславъ пословъ къ Императору, заключилъ миръ, съ условіемъ отдать Доростолъ и Болгарію Грекамъ, освободить ихъ плѣнниковъ и возвратиться въ отечество. Леонъ говоритъ только объ одной битвѣ. Шестый день недѣли, имъ означенный, нейдетъ къ 24 Іюля въ 971 году, ни къ 8 Іюня, когда празднуется память Ѳеодора Стратилата. — Лѣтописцы Византійскіе прибавляютъ еще, что Цимискіевъ полководецъ, Ѳеодоръ, сбитый съ коня и окруженный непріятелями, схватилъ одного изъ нихъ и защитился имъ отъ ударовъ Россіянъ; что Императоръ хотѣлъ всячески отрѣзать Святослава отъ Доростола, и проч.

(410) Несторъ говоритъ только, что Святославъ, по возвращеніи своемъ изъ Греціи въ Болгарію, увидѣлъ малочисленность Россійскаго войска, и немедленно заключилъ миръ съ Цимискіемъ, который находился тогда въ Дистрѣ или Доростолѣ; но ежели Великій Князь былъ побѣдителемь, то какимъ образомъ очутился Императоръ въ Доростолѣ, Болгарскомъ городѣ?

(411) Несторъ сказываетъ, что Греческіе послы были у Святослава съ дарами; что сей Князь совѣтовался съ дружиною и вторично отправилъ своихъ пословъ къ Цимискію, и что Императоръ велѣлъ писать на хартіи рѣчи ихъ. Далѣе: «нача глаголати солъ, и нача писецъ писати, глаголя сице, равно другаго свѣщанья бывшаго при Святославѣ, Велицѣмъ Князѣ Рустѣмъ, и при Свѣнальдѣ (или Свѣнельдѣ) писано при Ѳеофилѣ Синкелѣ, къ Ивану, нарицаемому Цимискію, въ Дистрѣ, » Татищевъ вздумалъ исправить мнимую ошибку Лѣтописца, и вмѣсто словъ: при Святославѣ, написалъ: при Игорѣ, воображая, что рѣчь идетъ о трактатѣ Игоревомъ; издатель печатнаго Нестора сдѣлалъ тоже. Но здѣсь подъ другимъ свѣщаніемъ разумѣются мирныя условія, заключенныя Греческимъ посломъ, Ѳеофиломъ Синкеломъ съ Княземъ Святославомъ и Свѣнальдомъ (у Грековъ назывался Синкеломъ духовный чиновникъ, который уступалъ въ достоинствѣ одному Патріарху). Сіи условія были основаніемъ торжественнаго договора, писаннаго на хартіи уже въ присутствіи самаго Цимискія. Во всѣхъ спискахъ Нестора, какъ въ харатейныхъ, такъ и въ самомъ Кенигсбергскомъ, стоитъ имя Святослава, а не Игоря; но Татищеву хотѣлось увѣрить насъ, что при семъ случаѣ былъ возобновленъ Игоревъ трактатъ, и что Святославовъ есть не что иное, какъ прибавленіе къ оному.

(412) Дѣти Романовы, еще младенцы, которыхъ Цимискій называлъ сотоварищами въ правленіи.

(413) «Да будемъ золоти яко золото се:» ибо Славяне полагали золото къ ногамъ идоловъ, когда клялися въ вѣрномъ соблюденіи мира. Въ нашемъ языкѣ золото получило имя свое отъ

115

желтаго цвѣта. Иллирическіе Славяне называютъ желчь zlatenica, а Богемскіе zlautenice. И въ переводѣ нашей Библіи слово златеница употреблено въ смыслѣ желчи: см. Пророка Амоса, гл. IV, ст. 9. «Да будемъ желты, » есть то же, что: «да будемъ мертвы.» Въ одномъ Пушкин. спискѣ, вмѣсто золоти стоитъ колоти. Это безъ сомнѣнія описка.

Въ нѣкоторыхъ спискахъ сказано при концѣ договора: «сотворихомъ нынѣ къ вамъ Пинехрусу.» Татищевъ изъясняетъ, что Пинехруса на Греческомъ языкѣ знаменуетъ письменное или твердое обязательство! Слово безъ сомнѣнія Греческое, и состоитъ, кажется, изъ πινα и χρυση (златая). Извѣстны слова πινακιον, πινακις, доска для письма, Schreibtafel. Грамота съ печатью золотою называлась Βουλλα χρυση̃; не то ли же значила и πινα χρυση̃?

(414) Левъ Діаконъ пишетъ: Imperator, quia расе exercitus incolutnis foret, bello contra interitu perirel, fœdus percussit, et singulis tritici medimnos duos (т. e. по двѣ мѣры) mensus est. Qui frumentum acceperunt, numeraros dicunt ad 22, 000, qui ex 60, 000 exercitus Russi interitum evasere; 38, 000 enim Romana acies confoderat. И такъ у Святослава изъ 60, 000 оставалось еще 22, 000 воиновъ, коимъ Императоръ далъ пшеницы? Но по извѣстію Нестора онъ и въ походѣ къ Царюграду не имѣлъ болѣе 10, 000.

(415) «И не бѣ у нихъ брашна уже, и бѣ гладъ великъ, яко по полугривнѣ глава коняча.» Надобно полагать, что гривна ходячей Русской монеты въ отношеніи къ серебру была тогда еще гораздо дороже, нежели въ XIII вѣкѣ (см. ниже, примѣчаніе 527).

(416) Стриковскій пишетъ, что Князь Печенѣжскій вырѣзалъ на сей чашѣ слова: Пойдешь за чужимъ, свое утратишь. Изрѣченіе хорошо; но Стриковскій не подумалъ о томъ, что варвары Печенѣги не умѣли писать. И Нѣмцы и Славяне пивали изъ черепа своихъ непріятелей. Такъ Болгарскій Царь Крумъ, убивъ въ 811 году Императора Никифора, оправилъ черепъ его въ серебро, и Князья Славянскіе употребляли сію мертвую голову вмѣсто покала (Memor. popul. II, 540).

(417) Мы не знаемъ точно, какъ Россія была раздѣлена между ими; но вѣроятно, что Весь, Чудь и западные Кривичи принадлежали къ Новогородской области Владиміра (ибо войско его, какъ увидимъ послѣ, состояло изъ сихъ народовъ); что Древлянское Княжество ограничивалось одною Волынскою Губерніею, и что всѣ другія земли Россійскія признавали надъ собою власть Кіевскаго Великаго Князя.

(418) Несторъ пишетъ: въ гроблю. Сіе древнее слово употребляется въ двоякомъ смыслѣ, означая плотину и ровъ. Въ Академическомъ Словарѣ не упомянуто о первомъ смыслѣ, который имѣетъ она въ языкѣ Польскомъ (grobla) и Малороссійскомъ. Болтинъ, обвиняя Щербатова въ невѣжествѣ, и самъ, кажется, не зналъ (вмѣстѣ съ Татищевымъ), что гробля, кромѣ плотины, значитъ еще и глубокую яму или ровъ. Щербатовъ думалъ, что гроблею называлась рѣка. Въ новѣйшихъ лѣтописяхъ (на примѣръ, въ Архангельской) здѣсь именно сказано: «съ мосту чрезъ ровъ

Въ Никон. Лѣт. прибавлены къ словамъ Ярополка восклицанія и другія пустыя слова. Г. Руссовъ въ Волынскихъ Запискахъ, стр. 100, говоритъ: «тутъ же близъ (Овруча и) рѣки Уши видитъ (путешественникъ) насыпь, кости Древлянскаго Князя Олега покрывающую.» Онъ сказываетъ также, что въ Овручѣ есть древняя церковь, построенная будто бы Св. Владиміромъ и называемая Васильевскою.

116

(419) Никонов. Лѣт. по своему обыкновенію дополняетъ Нестора вымыслами и сказываетъ, что въ 978 году Яропо́лкъ побѣдилъ Печенѣговъ; что въ 979 онъ взялъ въ Русскую службу Князя ихъ Ильдею и далъ ему разные города; что были знаменія въ лунѣ, въ солнцѣ и въ звѣздахъ, страшные громы, вихри — и проч. Въ сей же лѣтописи и Воскресен. сказано, что въ 979 году приходили къ Ярополку Греческіе послы и заключили съ нимъ миръ, обѣщая платить ему дань, такъ же, какъ отцу и дѣду его.

(420) Татищевъ написалъ отъ себя, что Рогволодъ былъ изъ Варяжскихъ Князей пришедшихь съ Рюрикомъ: слѣдственно за 118 лѣтъ? Люди рѣдко доживаютъ до такой старости. Или онъ хотѣлъ сказать, что сей Князь произошелъ отъ ихъ рода? Но Лѣтописецъ именно говоритъ, что самъ Рогволодъ прибылъ изъ-за моря.

(421) Въ Троицк.: «не хочу изути робичича» — т. е. разуть. По древнему обыкновенію новобрачная должна была въ первую ночь разувать мужа. Олеарій, описывая Россію въ XVII вѣкѣ, упоминаетъ еще о семъ обыкновеніи. Въ продолженіи Нестора (въ печатн. стр. 185) сказано: «Добрыня поноси дщери его и повелѣ Володимеру быти съ нею предъ отцемъ ея и матерію, и потомъ отца уби.» Справедливо ли сіе гнусное обстоятельство? Несторъ молчитъ о томъ.

(422) Въ Троицк. и въ Пушкин.: «и стоя Володимеръ обрывся на Дорогожичи, межи Дорогожичемъ и Капичемъ; и есть ровъ тотъ и до сего дни.» Урочища близъ Кіева, о коихъ и послѣ упоминается. Далѣе въ Троицк. и Пушкин.: «Блудъ затворися съ Ярополкомъ льстя ему, слаше къ Володимеру часто, веля ему приступати къ граду бранью; а самъ мысляше убити Ярополка; гражаны же не бѣ льзѣ убити его» — то есть, ради усердныхъ гражданъ. Далѣе: «и замысли лесть, веля ему не излазити на брань.» Сіе подало мысль Никон. Лѣтописцу прибавить, что Блудъ съ самаго начала обманывалъ весьма храбраго Ярополка, говоря: «не можетъ противу тебе стати братъ твой меньшій Володимеръ, яко же синица на орла брань сотворити... Не утружай воинства своего собирая.»

(423) Татищевъ обратилъ имя Рось въ Тергу, которой нигдѣ не бывало. Рось течетъ въ Кіевской Губерніи и съ западной стороны впадаетъ въ Днѣпръ. Бѣлая Церковь и Богуславъ стоятъ на берегу сей рѣки.

(424) «И Варяжко бѣжа въ Печенѣги, и одва приваби его Володимеръ, ходивъ къ нему ротѣ.» Въ Никонов. и въ другихъ сказано, что Варяжко, мстя Ярополкову смерть, разорялъ съ Печенѣгами Владиміровы области; но сего обстоятельства, къ чести добраго слуги и памяти его, нѣтъ въ древней лѣтописи. — Нѣтъ и того, чтобы Владиміръ (какъ говоритъ Татищевъ) «три дни честивъ Блуда, потомъ умертвилъ его, сказавъ: я исполнилъ свое обѣщаніе, а теперь наказываю измѣнника, убійцу Государя своего.» Такъ поступилъ не Владиміръ Святый, а Владимірко Галицкій, какъ увидимъ въ Исторіи XII вѣка.

Отъ сего Блуда происходитъ фамилія Блудовыхъ (см. Родословную книгу).

(425) «Бѣ бо привелъ ю отецъ его Святославъ и вда ю за Ярополка, красоты ради лица ея» (Нест. стр. 67).

(426) Ламбертъ Ашаффенбургскій ad ann. 973: Otto Imperator senior cum juniore venit Quidlinburg, ibique celebravit sanctum Pascha X Kal. Aprilis. Illucque venerunt Legati plurimarum gentium, videlicet Romanorum, Græcorum, Beneventanorum, Italorum, Hungarorum, Danorum,

117

Sclavorum, Bulgarorum atque Russorum cum magnis muneribus (съ великими дарами).

(427) «Рѣша Варяги Володимеру: се градъ нашъ; хощемъ имати окупъ, » и проч. «Рече Володимеръ: пождите еще, даже вы куны сберуть за мѣсяцъ, и не да имъ» — и проч. Далѣе Несторъ говоритъ просто: «и раздая имъ грады;» а Татищевъ: «давъ грады и села на содержаніе ихъ.»

(428) Еще при Игорѣ стоялъ Перунъ на семъ холмѣ (см. выше, и въ Несторѣ стр. 45).

(429) «Володимеръ залеже ю не по браку.» Сказавъ, что она была уже беременна (бѣ не праздна), Лѣтописецъ называетъ Святополка сыномъ двухъ отцевъ. — Имя водимая (см. въ печатн. Нест. стр. 70) означало законную супругу.

(430) Начало Польскихъ лѣтописей затемнено баснями. Преданіе о Ляхѣ, Кракѣ, Вендѣ, и проч. есть не что иное, какъ сказка. Достовѣрнымъ можно считать единственно то, что Польскіе Славяне, около половины IX вѣка, бывъ до того времени игралищемъ несогласныхъ Воеводъ своихъ, избрали себѣ въ Государи Піаста или Пяста, котораго потомки царствовали до конца XIV вѣка. — Мартинъ Галлусъ и Кадлубекъ, древнѣйшіе Историки Польскіе, моложе Нестора: вторый цѣлымъ вѣкомъ.

(431) Длугошъ упоминаетъ о сей войнѣ единственно по извѣстію Несторову, прибавляя отъ себя, что счастіе благопріятствовало той и другой сторонѣ (Historia Polonica, кн. II, стр. 108). Мартинъ Галлусъ и Кадлубекъ не знали Нестора. Длугошъ пользовался Кадлубекомъ и Несторомъ; Кромеръ также; Стриновскій бралъ извѣстія свои о древней Россіи изъ Длугоша, Кромера и Герберштейна.

Отъ Червена произошло имя Червенной Россіи, которую иностранцы обратили въ Красную. Сей въ нашей Исторіи достопамятный городъ есть нынѣ простое селеніе и назыкается Чернеевъ, близь Хелма, на Югъ. Положеніе его объясняется слѣдующими мѣстами Волынской лѣтописи: «Кондратови ставшю, гдѣ нынѣ градъ Холмъ стоитъ, пославшю ему къ Червну воевати.» И такъ Червенъ находился близъ Холма или Хелма. Еще: «бишась у воротъ Червенскихъ, а застава бѣ въ Уханяхъ.» Галицкое мѣстечко Ухани не далеко отъ нынѣшняго Чернеева, который находится между онымъ и Хелмомъ (см. въ сей Исторіи Т. III, прим. 134).

Изъ прибавленій въ концѣ VIII тома, издан. 1819 года. «На Югъ отъ мѣстечка Уханей, на рѣкѣ Гучвѣ, ниже Тышовцовъ, близъ Комарова, есть деревня Чермо, гдѣ видны остатки земляныхъ укрѣпленій. Въ старыхъ крѣпостяхъ сіе мѣсто называется Чермно или Червоногродъ.» Вотъ извѣстіе, сообщенное мнѣ Зоріяномъ Д. Ходаковскимъ, который ревностно занимается отысканіемъ древностей и мѣстныхъ достопамятностей народа Славянскаго вообще. Я обязанъ ему и другими замѣчаніями, внесенными въ сіи прибавленія съ означеніемъ его имени.

(432) См. о Латышскомъ народѣ выше, стр 23. Польскіе Историки называютъ Ятвяговъ Iazvingi (см. Кромера de origine Polonorum и проч. книг. IV; стр. 51; также Стриковскаго, кн. V, гл. 9). Сей отмѣнно мужественный народъ былъ наконецъ истребленъ Поляками, Россіянами и Литвою.

Никон. Лѣт. говоритъ, что Великій Князь два раза усмирилъ Вятичей; а Татищевъ: «иде Владиміръ въ 982 году) въ поле, и покоривъ землю Польскую, градъ Суздаль утвердилъ.» Татищевъ ссылается на Стриковскаго; но сей Историкъ пишетъ о мнимомъ завоеваніи Суздаля уже по крещеніи Владиміровомъ (о чемъ см. ниже), и признается, что сей городъ ему совсѣмъ неизвѣстенъ;

118

болѣе ничего. — См. Стурлез. Historiæ Regum Septentrionalium Т. I, стр. 197, и ниже, примѣч. 484. Стурлезонъ говоритъ объ Эстляндіи; но подъ симъ именемъ разумѣлась и Ливонія: см. Баера въ Коммент. Академіи, Т. X, стр. 379.

(433) Въ лѣтописи сказано, что сей Варягъ пришелъ изъ Греціи; но онъ и въ Кіевѣ могъ принять Христіанскую Вѣру.

(434) См. Книгу житій Святыхъ, мѣсяца Іюля 12. Несторъ говоритъ, что мѣсто, гдѣ убійцы погребли сихъ Мучениковъ, никому не извѣстно.

(435) Рѣка Пищана, въ Могилевской Губерніи, именуется нынѣ Пещаномъ и впадаетъ въ рѣку Сожь иди Сожу.

(436) См. выше, стр. 24. и ниже, примѣч. 518. Въ харатейныхъ спискахъ: «иде Володимеръ на Болгары въ лодьяхъ;» но во многихъ другихъ прибавлено; «Низовскіе Болгары.» Въ Воскресен. и нѣкоторыхъ именно сказано: «Болгары, иже по Волзѣ.» Въ Степен. Книгѣ (I, стр. 92): и нижніе Болгары Волжскіе и Камскіе покори подъ ся.» Обстоятельство, что Добрыня съ любопытствомъ осматривалъ одежду плѣнниковъ, свидѣтельствуетъ, что Россіяне еще не знали сихъ Болгаровъ; но Дунайскіе были уже имъ давно извѣстны. Увидимъ послѣ, что Россіяне обыкновенно ходили Волгою къ Низовскимъ Болгарамъ. Восточные Географы пишутъ, что Россіяне въ 968 году взяли и разрушили славный городъ сего народа, именемъ Болгаръ (см. Эрбелотову Bibl. Orient подъ словомъ Bulgar). Въ 967 году Святославъ воевалъ съ Дунайскими, а не Камскими Болгарами: что могло, по мнѣнію Миллера, ввести въ ошибку или Арабскихъ Географовъ, или Эрбелота, который сообщилъ намъ сіе извѣстіе.

Иностранцы, Левекъ и Штриттеръ, не сдѣлали ошибки нашихъ Историковъ, которые говорятъ здѣсь о Дунайскихъ Болгарахъ. Татищевъ присоединяетъ къ нимъ еще Сербовъ.

(437) Несторъ говоритъ (въ печатн. стр. 145) «Сіи суть отъ пустыни Этверскія, межи Востокомъ и Сѣверомъ; числомъ ихъ четыре колѣна: Торкмени, Печенѣзи, Торки и Половцы.» Туркоманы были уже славны въ Несторово время, овладѣвъ въ 1074 году Сиріею, а въ 1082 году Іерусалимомъ, хотя и не на долго. Нынѣшніе Османскіе или Оттоманскіе Турки были тогда еще неизвѣстны. — Наши Лѣтописцы называли Торковъ и Берендѣевъ Черкасами (см. сей Исторіи Т. II, примѣч. 218 и 347). Бишингъ (Erdbeschr. Т. I. стр. 1194) или Тунманъ полагаетъ на угадъ Россійскихъ Торковъ близъ Перекопа, и говоритъ, что они были остаткомъ Угровъ и Болгаровъ. Въ 1080 году Торки обитали не далеко отъ Переяславля. Несторъ пишетъ: «въ лѣто 6588 заратишасъ Торки Переяславльстіи.» Другіе перешли къ Россіянамъ и поселились въ Кіевской Губерніи, между рѣками Стугною и Росью (въ печатн. Нест. стр. 137). Въ 1114 году Печенѣги и Торки были изгнаны Половцами изъ окрестностей Дона (см. сей Исторіи Т. II, примѣч. 218).

(438) Въ Подлинникѣ: «и рече Добрыня: соглядахъ колодникъ, иже вси въ сапозѣхъ: симъ дани не дати; пойдемъ искати лапотникъ.... И рѣша Болгаре: толи не будетъ межи нами мира, оли камень начнетъ плавати, а хмѣль погрязнеть.»

(439) См. въ печатн. Несторѣ стр. 185. — Село Предславино могло быть названо именемъ Владиміровой и Рогнѣдиной дочери, о которой ниже упоминается. — Въ печатн. Несторѣ рѣчь Изяславова взята изъ Никон. Лѣт.: «егда единъ жити хощеши, или безсмертенъ мнишися? пріими мечь сей, вонзи прежде во утробу мою, да не вижу азъ смерти матери моея!» Но по

119

древнимъ спискамъ Нестора, и по самому Кенигсберг., сей юный Князь говоритъ только: «отче! еда единъ мнишися ходя?» (въ нѣкоторыхъ спискахъ поставлено хотя). Владиміръ отвѣтствуетъ: «а кто тя мнѣлъ сдѣ?» Я долженъ былъ прибавить нѣсколько словъ для ясности.

(440) Ныне Заславъ, бывшій Литовскій городокъ Минскаго Повѣта, или мѣстечко не далеко отъ Минска.

(441) «Придоша Болгаре Вѣры Бохмиче» (Магометанской).

(442) Лѣтописецъ хочетъ сказать, что первые Кіевскіе Христіане (со временъ Аскольда и Дира) были Греческаго Исповѣданія, а не Католики.

(443) Древній Лѣтописецъ не именуетъ его ни Константиномъ, ни Киромъ, вопреки Степен. Книгѣ, Никонов. и другимъ новымъ лѣтописямъ. Въ нѣкоторыхъ сказано, что онъ остался у Владиміра, книги переводя и его уча.

(444) Въ харатейныхъ спискахъ Нестора слѣдуетъ здѣсь извлеченіе изъ Библіи, которое занимаетъ 11 листовъ. Греческій Философъ говоритъ много лишняго о Болгарахъ (см. Воскресенск. Лѣт. I, 125). — И Болгарскій Государь, именемъ Богорисъ, въ 860 году обращенъ былъ въ Христіанство, по свидѣтельству Византійскихъ Лѣтописцевъ, картиною Страшнаго Суда, написанною Монахомъ Меѳодіемъ (Memor. popul. II, 571—572).

(445) Или ропати, т. е. капища.

(446) Сей Патріархъ назывался Николай Хрисовергій, а не Сергій, не Фотій, какъ говорятъ новѣйшіе Лѣтописцы Русскіе.

(447) См. въ Бандури Animadversiones in Const. Porph. Т. II, стр. 112 и след. Въ семъ отрывкѣ не достаетъ начала: «Князь Россійскій» (говоритъ сочинитель) «желая лучше узнать Христіанскую «Вѣру, отправилъ пословъ въ Римъ. Тамъ съ великимъ любопытствомъ осматривали они украшеніе храмовъ и старались развѣдать все, что касается до священнослуженія; видѣли и Патріарха Римскаго, именуемаго Папою; приняли отъ него дальнѣйшія наставленія, возвратились въ отечество и донесли обо всемъ Государю, склоняя его въ пользу Римской Вѣры. Но Бояре Княжескіе, особенно тѣ, которые подали ему совѣтъ изслѣдовать Вѣры, говорили: Нѣтъ, Государь! надобно прежде узнать Вѣру Грековъ. Сказываютъ, что Константинополь еще знаменитѣе Рима: пошли и въ Грецію тѣхъ же людей, да изберумь лучшую изъ двухъ Вѣръ Христіанскихъ. Благоразумный Князь отправилъ въ Царьградъ упомянутыхъ четырехъ мужей, которые объявили тамошнему Императору, Василію Македонскому, причину своего многотруднаго путешествія. Онъ съ радостію далъ имъ нѣкоторыхъ людей ученыхъ, чтобы показывать все любопытное въ городѣ и отвѣтствовать на ихъ вопросы. Россіяне пришли наконецъ въ славнѣйшую и великолѣпную церковь Св. Софіи, когда совершалась въ ней торжественная служба: въ день ли Св. Іоанна Златоустаго, или Успенія Богородицы? не могу сказать на вѣрное. Послы съ любопытствомъ осматривали храмъ и наблюдали чинъ служенія. Видя множество свѣтильниковъ, и внимая пѣнію святыхъ гимновъ, они изумились. Слушая послѣ вечерней и утренней молитвы святую литургію, Россіяне хотѣли вѣдать, что такое знаменуетъ большій и малый входъ (ἡ μικρα και ἡ μεγαλη εἴσοδος); для чего. Діаконы и Поддіаконы выходятъ изъ олтаря съ свѣщами и рапидами, а Священники, Епископы и самъ Патріархъ съ Божественными Святыми Тайнами; также для чего народъ, падая ницъ, взываетъ: Господи помилуй! Язычники смотрѣли на

120

сіи обряды равнодушно, хотя и со вниманіемъ. Но милосердый Богъ отверзъ имъ очи, да созерцаютъ чудо великое, и да познаютъ истину... Видѣвъ сіе удивительное явленіе, они взяли за руки своихъ вожатыхъ и сказали имъ: все было здѣсь ужасно и величественно; но что мы теперь видѣли, превосходитъ естество человѣческое. Намъ явились юноши крылатые въ свѣтлой, необыкновенной одеждѣ, которые, не касаясь земли, пѣли на воздухѣ Святъ, Святъ, Святъ! что насъ болѣе всего привело въ изумленіе. Вожатые отвѣтствовали имъ: Не вѣдая, можетъ быть, всѣхъ таинствъ Христіанства, вы не знаете, что сами Ангелы нисходятъ съ неба и вмѣстѣ съ нашими Священниками совершаютъ Божественную службу. Россіяне говорили: ваши слова истинны; другихъ доказательствъ не надобно: ибо мы все видѣли собственными глазами. Отпустите насъ въ отечество, да повѣдаемъ о томъ Князю нашему... Возвратясъ въ Россію, они сказали Государю: намъ показывали много великолѣпнаго въ Римѣ; но то, что мы въ Константинополѣ видѣли, приводитъ умъ человѣческій въ изступленіе, » и проч. Далѣе повествуетъ сочинитель, что Греческій Царь прислалъ къ Россійскому Князю Епископа съ двумя помощниками, Кирилломъ и Аѳанасіемъ, которые изобрѣли для Россіянъ 35 новыхъ буквъ. Слышавъ конечно о святыхъ мужахъ Кириллѣ и Меѳодіи, изобрѣтшихъ Славянскія письмена, сей безъименный сочинитель обратилъ Меѳодія въ Аѳанасія, а Славянъ Моравскихъ въ Россіянъ. Онъ говоритъ, что Кириллъ и Аѳанасій славны учеными и Христіанскими твореніями своими (neque solum divinæ seripturæ notilia repleti, sed etiam in humanioribus litteris probe exercitati, ut eorum scripta testificantur): мы знаемъ дѣйствительно Кирилла и Аѳанасія, Архіепископовъ Александрійскихъ, славныхъ Богослововъ; но они жили въ IV и V вѣкѣ.

Въ прибавленіи книги, изданной въ Кельнѣ (въ 1676 году, подъ заглавіемъ: Christophori Sandii nucleus Historiæ Ecclesiasticæ (Христофора Сандія Ядро Церковной Исторіи), напечатано (стр. 61—64) письмо къ Великому Князю Владиміру отъ Іоанна Смеры, его Медика, будто бы посыланнаго имъ для наблюденія Вѣръ и нравовъ въ чужихъ земляхъ. Смера пишетъ изъ Александріи: жалѣетъ, что оставилъ Россію и Государя милостиваго; не знаетъ, какъ возвратиться; сказываетъ, что онъ едва не погибъ въ своемъ трудномъ путешествіи; былъ въ Панноніи, Сервіи, Болгаріи, Мизіи, въ славной Имперіи Греческой, Антіохіи, Іерусалимѣ; наконецъ пріехалъ въ Александрію; видѣлъ тамъ многія великолѣпныя Синагоги, въ коихъ молятся люди подобные аспидамъ и василискамъ; видѣлъ и церкви Христіанъ, Богослововъ, добрыхъ, миролюбивыхъ, подобныхъ Ангеламъ. «У нихъ уже нетъ идоловъ» — говоритъ Медикъ Владиміровъ — «нетъ въ церквахъ ничего, кромѣ столовъ и скамей. Они ежедневно собираются для молитвы передъ разсвѣтомъ, по захожденіи солнца, иногда въ третьемъ или девятомъ часу дня, и называются Новымъ Израилемь. Ихъ ученію слѣдуютъ и нѣкоторые Цари съ своими Докторами. Я самъ принимаю оное, уже крещенный водою и Духомъ во имя Отца, Бога всемогущаго, и Сына Его, Христа, и Св. Духа, исходящаго отъ перваго. Для того посылаю къ тебѣ ихъ книгу, именуемую Евангеліемъ, съ ученіемъ Апостоловъ. И людей столь благонравныхъ утѣсняютъ въ областяхъ Имперіи! Греки хитрые, гордые, подражая Римлянамъ, дѣлаютъ иногда добро единственно по лукавству, чтобы привлекать людей простыхъ въ свои Синагоги или церкви. Они

121

(кто?) вѣруютъ въ Бога всемогущего, въ Его Сына единороднаго, Іисуса, рожденнаго дѣйствіемъ Св. Духа отъ Дѣвы Маріи.» и проч. Слѣдуетъ весь Символъ Христіанской Вѣры. Далѣе сказано, что Греки, Императоръ, Патріархи и Вельможи его, оставляя ученіе Бога истиннаго, также называютъ себя Новымъ Израилемъ, порабощаютъ своихъ бѣдныхъ братьевъ, берутъ съ нихъ дань, не велятъ имъ жениться, заниматься свободными художествами, употреблять оружія; хотятъ быть обожаемы по смерти, даютъ свои имена храмамъ, ставятъ въ оныхъ свои изображенія, чтятъ идоловъ, бьютъ въ ладоши, топаютъ ногами, поютъ въ церквахъ, и проч.; а Христіанъ, собирающихся въ мѣстахъ уединенныхъ на кладбищахъ, въ лѣсахъ, въ пещерахъ, именуютъ чародѣями. «Изгибнутъ» — пишетъ Смера — «гордые Греки въ огнѣ вѣчномъ; а Славяне, по книгамъ Іудейскимъ и Христіанскимъ, присоединятся нѣкогда съ великою ревностію къ истинной Вѣрѣ Бога Израилева .... И такъ, о Царь! не должно тебѣ принимать ни Вѣры, ни нравовъ Греческихъ; а если примешь ихъ, то уже никогда не увидишь меня: остануся здѣсь ждать суда Христова. Писано желѣзными буквами на двѣнадцати дскахъ мѣдныхъ, въ л. Александріи Египетской 5587, Фараоновъ 1179, Александра славнаго царствованія 5, Индикш. I, Луны 7, Ид. 14. Такъ вѣрно доношу тебѣ Медикъ и Риторъ твой Иванецъ Смера Половлянинъ» (а въ другомъ спискѣ стоитъ: «Іоаннъ Смера Половецъ).» — Сія грамота, какъ извѣщаютъ насъ, писана на языкѣ Болгарскомъ, secundum antiquam doctrinam Russicam (!!) такими буквами νόυ οδρηδκωζφκτξρ (слѣдственно Греческими?) и найдена въ 1567 году въ Спасскомъ монастырѣ Перемышльской области, не далеко отъ древняго Самбора. Витебскій Діаконъ, Андрей Колодинскій, перевелъ ее на Польскій языкъ, а Виссоватій на Латинскій. Предположивъ ея достовѣрность, согласимся съ ученымъ Шпренгелемъ (см. его рукописное сочиненіе über eine dunkle Stelle in der Russischen Geschichte), что Египетскіе Богословы или Христіане Смерины могли быть раскольники Павлисты, названные такъ отъ имени Апостола Павла, гонимые въ Имперіи и нашедшіе убѣжище въ Египтѣ; но можемъ ли вѣрить сему письму? Не говоря о содержаніи, о слогѣ, о буквахъ, доскахъ, о языкѣ Болгарскомъ secundum antiquam doctrinam Russicam, замѣтимъ лѣтосчисленіе и подпись. Означенъ годъ 5587 отъ сотворенія міра: по какой же системѣ хронологической? если по Александрійской (между коею и Греческою 16 лѣтъ ровницы), то Владиміръ жилъ около половины седьмой тысячи. Что такое 1179 годъ Фараоновъ и пятое лѣто Александрова царствованія? Какъ Луна замѣшалась въ Индиктъ и въ Иды? Иванецъ, Іоаннъ, есть имя Христіанское, котораго бывшій язычникъ Смера не могъ имѣть въ Россіи языческой. Онъ называется Половляниномъ или Половцемъ: но Половцы сдѣлались извѣстны въ Россіи уже при внукахъ Владиміровыхъ. — Не будемъ глупѣе глупыхъ невѣждъ, хотящихъ обманывать насъ подобными вымыслами. Авторъ письма, знавъ о Владимірѣ изъ Дитмара, Мѣховскаго, Кромера, хотѣлъ побранить Грековъ: вотъ источникъ вымысла!

(448) Въ печатномъ житіи Св. Великаго Князя Владиміра сказано, что въ сіе время бывшіе Христіане Кіевскіе или снова обратились въ язычество, или ушли изъ Россіи, или таили Вѣру свою; но древній Лѣтописецъ не говоритъ, чтобы Святославъ, Ярополкъ и Владиміръ гнали Христіанъ и разоряли храмы ихъ: имѣвъ прежде церкви въ Кіевѣ, они, какъ вѣроятно, и тогда молились въ оныхъ.

122

(449) Несторъ говоритъ (въ печатн. стран. 79): «и ста Володимеръ въ Лимени, » то есть гавани Херсонской или заливѣ (Лиманѣ); слѣдственно Россіяне пришли на судахъ. — Древнѣйшій Херсонъ запустѣлъ еще прежде Страбоновыхъ временъ: vetusta Chersonesus (говоритъ онъ въ VII книгѣ) nunc diruta. Слѣды его описаны ученымъ Палласомъ въ Voyage entrepris dans les gouvernemens méridionaux de l’Empire de Russie, Т. II, стр. 60 и след. Сей городъ стоялъ на мысу Фанарійскомъ, гдѣ видны еще остатки башенъ и стѣнъ. — Развалины новѣйшаго Херсона или Корсуня, какъ называли его въ старину Русскіе, находятся верстахъ въ двухъ отъ Севастополя. Въ то время, какъ наши войска заняли Крымъ, многія стѣны были совершенно цѣлы, вмѣстѣ съ прекрасными городскими воротами и двумя башнями; теперь онѣ уже не существуютъ: изъ нихъ брали камни для строенія домовъ въ Севастополѣ. Множество рѣзнаго мрамора, найденнаго въ развалинахъ, доказываетъ, ч<т>о въ семъ новомъ Херсонѣ господствовала роскошь. Донынѣ охотники вырываютъ тамъ Римскія и Византійскія монеты золотыя, серебряныя и мѣдныя. Не только городъ, но и селенія вокругъ его были окружены каменными стѣнами и башнями для защиты отъ варваровъ. — Херсонъ, вольный до Митридата, зависѣлъ съ того времени отъ Царей Воспорскихъ и наконецъ отъ Римскихъ Императоровъ. Константинъ Великій въ 322 году освободилъ его отъ всякой дани, и Херсонъ властвовалъ въ южной Тавридѣ до самой Кафы. Судакъ и Кафа, цвѣтущіе при Генуэзцахъ, затмили блескъ сего города. Въ 1333 году онъ былъ еще столицею Архіепископа Западной Церкви; но въ 1578 году стояли уже однѣ пустыя Херсонскія стѣны (см. Бишингов. Erdbeschreibung, Т. I, стр. 1214; также Маннерт. Geographie der Gr. und der Röm. Т. IV, стр. 299).

(450) «Корсуняне, подкопавше стѣну градскую, крадяху сыплемую персть, и ношаху собѣ въ градъ, сыплюще посреди града, и воини (Владиміровы) присыпаху болѣ.» Нѣкоторые толковали, что воины сыпали землю въ городскій ровъ; но имъ прежде надлежало защитить себя валомъ, который назывался по-Русски спомъ и приспомъ, отъ глагола сыплю и присыпаю.

(451) «Володимеръ же се слышавъ, возрѣвъ на небо, и рече: аще се ся сбудеть, самь ся крещу ту.» Но Владиміръ, и взявъ Херсонъ, не хотѣлъ еще креститься безъ нѣкотораго условія, какъ увидимъ ниже.

О развалинахъ водовода см. Палласа Voyage elc. II, 67.

(452) Историки Византійскіе, Арабскіе и Нѣмецкіе говорятъ о бракосочетаніи Владиміра съ Анною, сестрою Императора Василія (Memor. popul. II, 25, Эрбелот. Bibl. Orient. III, 137, и Дитмар. Chron. кн. 7). Дитмаръ, современникъ Владиміровъ, ошибся въ имени Греческой Царевны, назвавъ ее, вмѣсто Анны, Еленою; онъ несправедливо думалъ также, что Оттонъ III хотѣлъ на ней жениться (см. Треер. Disp. de perpetua amicitia Germanicum inter et Russicum imperium, стр. 14).

(453) Memor. popul. II, 1009, и Эль-Мак. Historia Saracenica, стр. 251. Буутъ Склира и Фоки подробно описать Кедриномъ (см. Русскій переводъ его л. 147).

Константинъ Багрянородный, въ наставленіи данномъ Роману, торжественно запрещаетъ Дому своему вступать въ родственный союзъ съ Князьями Россовъ, Хазаровъ и Венгровъ (см. Констант. de Adm. Imp. гл. 13). Эль-Макинъ разсказываетъ, что Императоръ Василій, боясь успѣховъ мятежника Фоки, послалъ къ Россійскому Князю,

123

бывшему врагу своему, просить у него войска; что сей Князь требовалъ за то руки Царевниной, и согласился быть Христіаниномъ (Historia Saracenica, стр. 251). Дитмаръ пишетъ, что сама Греческая Царевна уговорила его принять Вѣру Христіанскую.

(454) Въ харатейномъ Пушкин. спискѣ: «она же не хотяше ити якс въ полонъ

(455) Наши Богословы думаютъ, что сіе Владимірово прозрѣніе было духовное (см. Платонову Церковную Росс. Исторію, I, 27). Съ Апостоломъ Павломъ случилось тоже. — Анна, по сказанію Татищева, свѣдавъ о болѣзни Владиміра, догадалась, что онъ раздумалъ креститься, и что Богъ хотѣлъ за то наказать его симъ недугомъ. Въ Кикинской Архивской рукописи: «и нача мыслити (Владиміръ), «яко бози его наказуютъ, яко Вѣру ихъ повергъ, а Христіанскую хощетъ пріяти.» Авторъ Степен. Книги вымыслилъ длинную рѣчь, будто бы произнесенную Владиміромъ по крещеніи.

Въ Пушкин. спискѣ и въ другихъ стоитъ имя церкви Св. Василія, а въ новѣйшихъ Св. Іакова: ошибка произведенная словами: «крести Володимера, и яко възложи руку.» Какой нибудь невѣжда принялъ ихъ за имя церкви. Въ Ипатьевск. и Хлѣбн. названа сія церковь Св. Софіею. Здѣсь Несторъ опровергаетъ мнѣніе тѣхъ людей, которые въ его время думали, что Владиміръ крестился въ Кіевѣ или въ Василевѣ. — Въ рукописномъ харатейномъ житіи Владиміра сказано (также въ Минеяхъ и въ другихъ мѣстахъ), что сей Князь названъ былъ въ крещеніи Василіемъ. — Несторъ говоритъ здѣсь только о Епископѣ Херсонскомъ; но въ Херсонѣ были Митрополиты (см. Кодина de Officiis Magnæ Ecciesiæ Constantinopolitanæ, стр. 339).

(456) Memor. popul. II, 1009.

(457) Несторъ говоритъ: «за вѣно.» Архангел. Лѣт. думалъ, что Владиміръ подарилъ Херсонъ Епископамъ и Пресвитерамъ за вѣнчаніе! — Сочинители Книги житій Святыхъ, описывая подвиги Св. Философа Константина (XI Маія), сказываютъ, что онъ, будучи въ Херсонѣ, нашелъ мощи Климента и нѣкоторую часть ихъ отвезъ въ Римъ: слѣдственно Владиміръ могъ взять остатокъ.

(458) Несторъ говоритъ: «двѣ капищи и четыре кони мѣдяны.» Здѣсь слово капище не можетъ означать кумирницы или храма языческяго. Въ нашей Библіи (Исходъ, XXIII, 24) оно употреблено въ смыслѣ кумира. Въ Никонов. и другихъ лѣтописяхъ названы сіи капища болванами. Татищевъ пишетъ: вдавъ, вмѣсто взя же, и мѣдныя иконы, вмѣсто коней; но Лѣтописецъ говорилъ уже объ иконахъ выше (см. въ печатн. Нест. стр. 82). Далѣе Несторъ сказываетъ, что нѣкоторые люди его времени считали сіи мѣдныя вещи мраморными. — Герберштейнъ пишетъ, что Новогородцы, по взятіи Херсона, вывезли оттуда мѣдныя врата и большой колоколъ. Западныя, рѣзныя врата Софійскаго Новогородскаго Собора дѣйствительно называются Херсонскими, но сдѣланы Нѣмецкими художниками, которые внизу изобразили самихъ себя въ Германской старинной одеждѣ и написали имена: Мастеръ Аврамъ, Ванзмутъ, мастеръ Никвнъ Мепеги, а выше: Riquin me fec. (Въ послѣднемъ словѣ первая буква похожа на Р, а С также не ясно; но должно, кажется, читать: fecit; т. е. «Риквинъ сдѣлалъ меня:» изъ чего, по недоразумѣнію, вышла Русская надпись Мепеги). Надъ главою благословляющего Епископа: Wikmannus Megideburgensis Ерс., т. е. «Викманъ, Епископъ Магдебургскій»

124

(который умеръ въ 1149 году: (см. S. F. v. Herberstein, v. S. Adelung, 446). Надъ изображеніемъ другаго Святителя: Alexander Ерс. de Blucich; т. е. «Александръ Епископъ.» Имя Блуцихъ должно означать городъ; но какой? Всѣ надписи, и Латинскія и Русскія, весьма грубы, неисправны. Въ Новогород. Лѣт., г. 1336, сказано, что Новогород. Архіепископъ Василій сдѣлалъ въ Софійскую церковь мѣдныя вызоломенныя двери (см. нашей Исторіи Т. IV, примѣч. 328): не сіи ли, такъ называемый Херсонскія? Но кажется, что онѣ были сдѣланы для другаго, большаго мѣста или отверстія: четвероугольники, ихъ составляющіе, находятъ краями одинъ на другой, закрывая часть изображеній и надписей (см. Г. Аделунга въ его S. F. v. Herberstein 448). Далинъ пишетъ (см. нашей Исторіи Т. III, примѣчаніе 85), что Херсонскими назывались въ Новогород. Соборной Церкви врата Сигтунскія, похищенныя Россіянами въ 1188 году; но въ сей церкви есть другія врата, именуемыя Шведскими. Въ 1528 г. Архіеп. Макарій также сдѣлалъ новыя Царскія двери въ Софію (см. Архив. Рост. Лѣт. л. 585). Миллеръ нашелъ въ женскомъ Александровскомъ монастырѣ (Губерн. Владимірской) церковныя мѣдныя врата, вывезенныя Іоанномъ Грознымъ изъ Новагорода (см. Миллер. Путешествіе къ Троицѣ).

Герберштейнъ выдавалъ иногда сказки за Русскія лѣтописи: такъ онъ говоритъ, что Новогородцы (nt annales eorum referunt) семь лѣтъ осаждали Херсонъ; что жены ихъ вышли между тѣмъ за мужъ за рабовъ; что сіи рабы встрѣтили господъ съ оружіемъ; но господа, оставивъ мечи и копья, пошли на нихъ съ бичами, и тѣмъ обратили въ бѣгство своихъ бывшихъ слугъ, которые укрѣпились въ одномъ мѣстѣ, названномъ послѣ Холопьимъ городомъ (Гербершт. Rerum Moscoviticarum Commentarii стр. 55). Сія басня, повторенная Стриковскимъ, Витсеномъ въ его Noord en Oost Tartarye, и сочинителемъ Ядра Росс. Исторіи, взята изъ древней Греческой сказки о рабахъ Скиѳскихъ. Новогородцы и Псковитяне, какъ упомянуто въ нѣкоторыхъ лѣтописяхъ (см. въ Синодальн. библ. No 349, л. 37), дѣйствительно ходили подъ Херсонъ съ Владиміромъ; правда и то, что на берегу Мологи, въ 60 верстахъ отъ устья сей рѣки, былъ въ XIV, XV и въ XVI вѣкѣ Холопій городъ, извѣстный по его славнымъ ярмонкамъ; правда, что сіе мѣсто донынѣ именуется Старымъ Холопьимъ и находится въ дачахъ Графа А. И. Мусина-Пушкина (Ярославской Губерніи, въ Мологскомъ Уѣздѣ); правда, что не далеко оттуда есть два жительства: Станово (Графа М. Пушкина), гдѣ, по разсказамъ, находился станъ холопей, и Боронишино (Г. Горихвостова), гдѣ они будто бы оборонялись: но въ лѣтописяхъ Новогородскихъ нѣтъ ни слова о семъ мнимомъ возмущеніи рабовъ, и вѣроятно, что названіе мѣстъ, котораго причина въ самомъ дѣлѣ неизвѣстна, подало мысль къ возобновленію Греческой сказки, отнесенной послѣ къ Вятчанамъ, будто бы рабамъ Новогородскимъ (см. сей Исторіи Т. III, примѣч. 33).

Въ Никон. Лѣт. и въ Степен. Книгѣ сказано, что Великій Князь, по своемъ бракосочетаніи, далъ пиръ Херсонскимъ сиротамъ и вдовамъ; что Цареградскій Патріархъ Фотій, котораго уже около ста лѣтъ не было на свѣтѣ, прислалъ къ нему Митрополита; что отъ Грековъ пріѣзжали къ Владиміру въ Херсонъ послы съ дарами, а отъ Папы съ мощами Святыхъ; что Князь Печенѣжскій Метимагакъ, или Метигай, тамъ крестился и проч. Древній Лѣтописецъ не знаетъ сихъ обстоятельствъ.

125

(459) Несторъ по харатейнымъ спискамъ говоритъ: «Перуна же повелѣ привязати коневи къ хвосту, и влещи съ горы по Боричеву на ручай: 12 муже пристави тети жезліемъ.» Тети значитъ сѣчь: этотъ глаголъ употребляется и въ Словѣ о полку Игоревѣ. — Далѣе; «пройде сквозѣ порогы и изверже и́ вѣтръ на рѣнь, и оттолѣ прослы Перуня РѣньРѣль, рѣлка значила мысъ (см. Архив. Ростов. Лѣт. л. 586, и сей Исторіи Т. VII, примѣч. 370). Въ Синопсисѣ Кіевскомъ рѣнь изъяснена словомъ холмъ. Тамъ прибавлены слѣдующія обстоятельства: «Старые люди разсказываютъ, что идолъ, влекомый Христіанами съ горы Днѣпровской, вопилъ и рыдалъ: для того прозвали сію гору (ниже монастыря Златоверхаго Михаила) Чортовымъ беремищемъ, или тягостію и бѣдствіемъ сего злаго духа. Когда онъ плылъ рѣкою, суевѣрные язычники кричали: видибай! т. е. выплывай. Онъ дѣйствительно выплылъ на берегъ: и сіе мѣсто названо Выдибичи, а послѣ Выдубичи (гдѣ стоитъ нынѣ монастырь Выдубецкій). Однакожь Христіане утопили идола, привязавъ къ нему тяжелый камень. Митрополитъ Кіевскій Михаилъ» (см. о немъ ниже)» создалъ тамъ церковь во имя Архистратига Михаила, въ память того, что сей Архистратигъ, низвергнувъ нѣкогда Сатану съ неба, помогъ низвергнуть его и съ горы Днѣпровской.» Но сія церковь существуетъ только со временъ Всеволода (см. въ печатн. Нест. стр. 129).

Здѣсь Татищевъ прибавляетъ, что Митрополитъ и Попы, ходя по городу, учили народъ Вѣрѣ Христіанской, и что нѣкоторые люди, окаменѣлые сердцемъ, не хотѣли слушать ихъ и бѣжали въ пустыни. Въ Степен. Книгѣ сказано, что и самъ Владиміръ дружески бесѣдовалъ съ гражданами о Вѣрѣ.

(460) Владиміръ, по словамъ Лѣтописца, сказалъ: «аще не обрящется кто на рѣцѣ, богатъ ли или убогъ, или нищь, ли работникъ, противенъ мнѣ да будеть.»

(461) Въ Днѣпръ, а не въ Почайну. Несторъ зналъ всѣ обстоятельства лучше, нежели писатели новѣйшіе. Въ харатейныхъ Прологахъ XIV вѣка сказано, что мѣсто крещенія на рѣкѣ Почайнѣ издревле именуется Святымъ, гдѣ стоитъ церковь Петрова; а въ печатномъ: «идѣже нынѣ церковь есть святыхъ Мучениковъ Бориса и Глѣба.

(462) Въ Синопсисѣ, Степен. Книгѣ, въ Никон. Лѣт. и другихъ новѣйшихъ сказано, что сыновья Владиміровы крестились прежде народа: но древній Лѣтописецъ говоритъ только (въ печатн. Нест. стр. 84): «Володимеръ просвѣщенъ, и сынове его и земля его.» Въ Синопсисѣ прибавлено, что они были крещены не въ Днѣпрѣ и не въ Почайнѣ, а въ источникѣ надъ Днѣпромъ, который съ того времени прозванъ Крещатикомъ, Сей колодезъ находится во рву, между двумя крутыми горами. Недавно обдѣлали его камнемъ и поставили надъ нимъ столпъ, изъ коего льется вода и течетъ мелкимъ ручьемъ въ Днѣпръ. Въ житіи Св. Владиміра находятся слѣдующія подробности: «Владиміръ, возвратясь изъ Херсона въ Кіевъ, отпустилъ всѣхъ своихъ женъ, и любезнѣйшей изъ нихъ, Рогнѣдѣ, велѣлъ сказать, чтобы она избрала себѣ какого нибудь Вельможу въ супруги. Бывъ Княгинею, отвѣтствовала она, могу ли быть рабою у слуги твоего? не хочу инаго мужа, но желаю креститься. Съ нею сидѣлъ тогда Ярославъ, сынъ ея, хромый отъ рожденія. Онъ изъявилъ благодарность Небу за добрую волю матери своей, и въ туже минуту исцѣлился, къ радости Владиміра. Рогнѣда, принявъ Вѣру Христіанскую,

126

постриглась, и была названа Анастасіею.» — Но Рогнѣда, когда возвратился Великій Князь изъ Херсона, жила въ Изяславлѣ, а не въ Кіевѣ (см. выше, стр. 126). Ярославъ же остался хромъ навсегда, какъ увидимъ послѣ.

(463) Въ Несторѣ: «повелѣ рубити церкви и постави церковь Св. Василія на холмѣ, идѣже стояше кумиръ Перунь.» И нынѣ существуетъ древняя Васильевская церковь въ Кіевѣ близъ Десятинной; но стоитъ на ровномъ мѣстѣ, а не на холмѣ. — О Варяжск. мученикѣ см. выше, стр. 124. — Въ нѣкоторыхъ лѣтописяхъ сказано (см. Воскресен. I. 153), что первая, Владиміромъ построенная церковь въ Кіевѣ, освященная 26 Ноября, была во имя Св. Георгія. Далѣе Несторъ говоритъ только: «и начаста ставити по градомъ церкви и Попы, и люди на крещенье приводити по всѣмъ градомъ и селомъ.» Онъ не именуетъ ни Епископовъ, ни городовъ, куда были посланы Священники. Но Лѣт. Никонов. и сочинитель Книги Степенной сказываютъ, что «Кіевскій Митрополитъ съ шестью Епископами Фотія Патріарха, съ Добрынею и съ Анастасомъ Корсунскимъ, ходилъ въ Новгородъ, и сокрушилъ тамъ идоловъ: а послѣ въ Ростовъ, гдѣ также насадилъ Христіанство. Черезъ годъ самъ Великій Княсь отправился съ двумя Фотіевыми Епископами въ Суздальскую землю, крестилъ народъ и построилъ городъ Владиміръ на Клязьмѣ.» — Авторъ Синопсиса повѣствуетъ (ссылаясь на Стриковскаго) что Великій Князь съ тремя Епископами Патріарха Сергія, Іоакимомъ, Ѳеодоромъ и Ѳомою, ѣздилъ въ Суздальскую, Ростовскую и Новогородскую область для крещенія тамошнихъ жителей; оставилъ въ городѣ Владимірѣ, имъ основанномъ, Епископа Ѳеодора, въ Ростовѣ Ѳому, въ Новѣгородѣ Іоакима.» Сей невѣжда, повѣривъ Стриковскому, говоритъ еще, что столицею Великихъ Князей былъ съ того времени Владиміръ на Клязьмѣ! Правда, что и въ другихъ новѣйшихъ лѣтописяхъ находится слѣдующес: «въ лѣто 6498 Володимеръ, пришедъ изъ Кіева въ Суздальскую землю, постави градъ во свое имя и спомъ посыпа» окружилъ валомъ) «и церковь Св. Богородицу Соборную древяну постави» (см. Воскресен. I, 153). Сіе извѣстіе основано на сказаніи Лѣтописца Суздальскаго, жившаго въ исходѣ XII столѣтія. Онъ говоритъ, что Владиміръ на Клязьмѣ построенъ Владиміромъ Великимъ (см. сей Исторіи Т. III, примѣч. 37): дѣйствительно Владиміромъ и Великимъ, но только не Святымъ, а Мономахомъ (см. сей Исторіи Т. II, прим. 238). Въ Новогородской лѣтописи, напечатанной въ Продолженіи Древ. Россійской Вивліоѳики, сказано: «пріиде къ Новугороду Акимъ Архіепископъ Корсунянинъ, и требища разруши, и Перуна посѣче, и повелѣ влещи въ Волховъ поверзавше, ужи (веревками) волочаху по калу, бьюще жезліемъ, и заповѣда никомужь нигдѣ же не пріати. И се иде Пидьблянинъ» (Пидьбою называлось мѣсто близъ Новагорода: см. Новог. Лѣт. стр. 111) — «рано на рѣку, хотя горьнци (горшки) везти въ городъ; и сице Перунъ приплы къ берегови, и отрину его шестомъ. Ты, рече, Перушице, до-сити (досыта) еси пилъ и ялъ, а нынѣ плови уже проче. И плы съ свѣта въ окромѣшное.» Баронъ Герберштейнъ пишетъ, что Перунъ стоялъ на томъ мѣстѣ, гдѣ находится монастырь Перунскій; что идолъ, когда Новогородцы бросили его въ воду, плылъ вверхъ по рѣкѣ, и бросивъ имъ на мостъ палицу, закричалъ: храните ее, граждане, въ память мою; что сей голосъ въ нѣкоторой день ежегодно бываетъ слышимъ въ Новѣгородѣ; что жители,

127

поспѣшно собираясь тогда на мосту, дерутся палицами, и Градоначальникъ едва можетъ разнимать ихъ (Rer. Moscov. Com. стр. 55). Сію басню, которая находится и въ Степен. Книгѣ, повторилъ Стриковскій, а за нимъ сочинитель Кіевскаго Синопсиса. — Изъ всѣхъ сказаній мнимаго Іоакима самое любопытнейшее есть о введеніи Христіанской Вѣры въ Новѣгородѣ; жаль, что оно выдумка, основанная единственно на старинной пословицѣ: Путята крести мечемъ, а Добрыня огнемъ! «Новогородцы» (говоритъ сей Іоакимъ) «возмущаемые Тысячскимъ Угоняемъ и жрецомъ Богомиломъ или Соловьемъ, какъ онъ названъ по его краснорѣчію, не хотѣли креститься. Воевода Владиміровъ Путята, имѣя съ собою Ростовцевъ, вступилъ въ бой съ непокорными гражданами, а Добрыня велѣлъ зажечь ихъ домы.» О Путятѣ упоминае<т>ся въ народныхъ пѣсняхъ:

Противъ двора Путятина,
Противъ терема Зыбатина,
Стараго Путяти темной лѣсъ
.

Впрочемъ одинъ знаменитый Воевода Путята жилъ гораздо послѣ Владиміра (см. ниже).

Несторъ, описавъ языческія обыкновенія древнихъ Славянъ Россійскихъ, прибавляетъ: се же творять Вятичи нынѣ — Кривичи и прочіи поганіи, не вѣдуще закона Божія.» Слѣдственно между сими народами Русскими и въ его время было еще много не-Христіанъ. — Въ житіи благовѣрнаго Князя Константина Святославича сказано, что Муромъ и въ XIII вѣкѣ былъ еще наполненъ язычниками (см. нашей Исторіи Т. III, прим. 153). Св. Аврамій крестилъ многихъ язычниковъ въ Ростовѣ уже тогда, какъ сей городъ былъ Владимірскою областію (см. Прологъ и Минею Окт. 29): слѣдственно послѣ или во время Андрея Боголюбскаго, а не при Владимірѣ Великомъ, какъ нѣкоторые думали, и не въ началѣ XI вѣка, какъ показано въ Мѣсяцесловѣ.

(464) Рогнѣда, названная въ лѣтописи первою супругою Владиміра, вышла за-мужъ около 979 году. Увидимъ, что Всеволодъ III, сынъ Георгія Долгорукаго, послалъ княжить въ Новгородъ сына, именемъ Святослава, когда ему не было еще и пяти лѣтъ отъ роду. Разумѣется, что Вельможи правили именемъ малолѣтнаго Князя.

У Владиміра было 12 сыновей безъ Святополка. Мы не знаемъ, отъ кого родились Станиславъ, Позвиздъ и Судиславъ. Несторъ упоминаетъ объ нихъ въ 988 году: слѣдственно они не могли быть дѣтьми Греческой Царевны чрезъ нѣсколько недѣль по ея замужствѣ. Татищевъ признавалъ Анну матерію Бориса и Глѣба; но развѣ Лѣтописецъ не ясно говоритъ, что они родились отъ Болгарыни, и гораздо прежде Владимірова крещенія? см. въ печатн. Несторѣ стр. 71.

Система Удѣловъ была общею въ Европѣ. Рюрикъ, не имѣвъ сыновей, раздавалъ области Боярамъ, которые назывались Князьями (см. выше, стр. 70 и 82).

(465) Сего Вышеслава называетъ Лѣтописецъ старшимъ, но только въ отношеніи къ Ярославу, говоря: «посади Ярослава въ Ростовѣ: умершу же старѣйшему Вышеславу, посади Ярослава въ Новѣгородѣ.»

(466) Въ Патерикѣ (см. житіе Стефана, Игум. Печер.) именно сказано, что сей городъ построенъ Св. Владиміромъ; но когда? Татищевъ пишетъ: «въ 992 году.» Сего извѣстія нѣтъ въ лѣтописи. Новѣйшіе Лѣтописцы — тѣ, которые въ XVI вѣкѣ дополняли Нестора баснями — едва ли знавъ, что есть на свѣтѣ Волынскій Владиміръ (ибо сія часть древней Россіи принадлежала тогда Литвѣ) искали Всеволодова Удѣла на берегахъ Клязьмы.

128

Татищевъ и Болтинъ справедливо обличали ихъ невѣжество. Разныя мѣста въ продолженіи Несторовой лѣтописи доказываютъ, что древній Владиміръ находился на границахъ Польши; мы замѣтимъ ихъ ниже. О новѣйшемъ Владимірѣ на Клязьмѣ не упоминается до XII вѣка.

(467) См. выше, стр. 105. Несторъ говоритъ (въ печатн. стр. 67): «Бѣ бо Рогволодъ пришелъ изъ-за моря, имяше власть въ Полотескѣ, а Туръ въ Туровѣ, отъ него же Туровцы прозвашась.» Новѣйшіе Лѣтописцы, не хотѣвъ обдѣлить и трехъ меньшихъ сыновей Владиміровыхъ, даютъ Станиславу Смоленскъ, Позвизду Луцкъ, Судиславу Псковъ. Въ житіи Св. Владиміра сказано, что Луцкъ былъ отданъ Владимірову сыну Брячиславу: развѣ внуку? Брячиславомъ назывался сынъ Изяславовъ. Длугошъ говоритъ (Hist. Polon. Т. I, стр. 145), что Владиміръ назначилъ тремъ меньшимъ сыновьямъ, Станиславу, Позвизду и Судиславу, Княженіе Кіевское и Берестовское, которыя долженствовали быть ихъ Удѣломъ по кончинѣ отца. Сей Историкъ думалъ, что сельцо Берестовое (см. въ печатн. Нест. стр. 71) есть городъ.

(468) «И рече Володимиръ: се не добро, еже есть мало городовъ около Кыева, и нача ставити городы по Деснѣ, и по Встри, и по Трубежеви, и по Сулѣ, и по Стугнѣ, и поча нарубати (набирати) мужи лучшіи отъ Словенъ, и отъ Кривичь, и отъ Чуди, и отъ Вятичь, и отъ сихъ насели грады: бѣ бо рать отъ Печенѣгъ, » и проч. Согласно съ Татищевымъ и съ Авторомъ Степенной Книги, думаю, что Несторъ союзомъ бо хотѣлъ означить здѣсь причину строенія городовъ. Новѣйшіе Лѣтописцы не поняли того, и говорятъ просто о войнѣ Князя Владиміра съ Печенѣгами въ 988 году.

Бѣлгородъ, нынѣ Бѣлогородка, есть мѣстечко Кіевской Губерніи на рѣкѣ Рупинѣ. Тамъ не осталось уже ничего древняго, кромѣ вала.

Несторъ говоритъ, что у Владиміра, еще идолопоклонника, было 300 наложницъ въ Бѣлѣгородѣ: слѣдственно Великій Князь живалъ тамъ и прежде. Въ лѣтописи: «заложи Бѣлгородъ, » т. е. городскую стѣну. Такъ, на примѣръ, сказано въ лѣтописяхъ XII вѣка (см. Росс. Библіот. стр. 287), что Всеволодъ заложилъ Переяславль Суздальскій, въ которомъ онъ уже княжилъ за нѣсколько лѣтъ до того времени.

Описанныя здѣсь происшествія слѣдуютъ у Нестора въ такомъ порядкѣ: Владиміръ началъ строить города близъ Кіева въ 988 году; церковь Богоматери заложена въ 989, а Бѣлгородъ въ 990. Никон. Лѣт. говоритъ, что Владиміръ въ 990 году послалъ Македонскаго Философа Марка обращать Низовскихъ или Казанскихъ Болгаровъ въ Христіанскую Вѣру: что четыре Князя ихъ крестились въ Кіевѣ; что въ сей годъ родилось множество всякихъ плодовъ, и были Греческіе послы у Великаго Князя; что въ 991 году пришли изъ Греціи каменосѣчцы, случилось наводненіе, пріѣзжали послы изъ Рима, и Князь Печенѣжскій Кучугъ, сдѣлавшись усерднымъ Христіаниномъ, заслужилъ дружбу Владиміра, Митрополита и Бояръ; что въ 992 году ходилъ Владиміръ на Печенѣговъ, угощалъ въ Кіевѣ пословъ Болеслава Ляшскаго и Андриха Чешскаго, оплакалъ кончину Митрополита Михаила, и принялъ новаго, именемъ Леонта (Леона), отъ Патріарха Фотія; что сей Леонтъ поставилъ въ Епископы Новугороду Іоакима, Чернигову Неофита, Ростову Ѳеодора, Владиміру Стефана, Бѣлугороду Никиту и проч. Татищевъ разсказываетъ, что въ 990 году Владиміръ воевалъ съ Польскимъ Королемъ Мечиславомъ, а въ 992 ходилъ съ двумя Епископами ко

129

Днѣстру и построилъ Червенскій городъ Владиміръ. Повторяя сказку Никоновской лѣтописи о послахъ Римскихъ, сей Историкъ прибавляетъ (ссылаясь на какой-то Хрущовскій списокъ), что Патріархъ Константинопольскій былъ недоволенъ сношеніями Владиміра съ Папою и совѣтовалъ ему отказаться отъ переписки съ Главою Западной Церкви. — Въ древней лѣтописи нѣтъ ни одного изъ сихъ обстоятельствъ.

(469) См. выше, стр. 77. Невѣроятно, чтобы Владиміръ ходилъ въ нынѣшнюю, столь отдаленную Кроацію. Можетъ быть, Хорваты, обитатели южной Галиціи, прилежащей къ горамъ Карпатскимъ, еще не зависѣли тогда отъ Россіи, и Великій Князь старался ихъ покорить.

(470) Несторъ говоритъ: «Володимеръ же приде въ товары (въ станъ), посла биричи по товаромъ, » и проч. Биричь или бирючь есть Герольдъ или провозвѣстникъ. Въ нѣкоторыхъ спискахъ поставлено ошибкою Берендичи, вмѣсто Биричи.

Далѣе въ Троицк.: «мтрью сварящу и оному мнущу усніе (кожу), разгнѣвався на мя, и преторже рукама сыром»... (наверху поставлено: «кожу;» а въ Пушкин.: «черева»)... Слова: сварящу (съ) матерью, значатъ, что онъ бранился съ матерью. Ниже сказано, что Владиміръ на канунѣ поединка велѣлъ своимъ ратникамъ изготовиться къ битвѣ. Въ Воскресен.: «размѣривше межи обѣма полкома, и пустиша я.»

(471) Въ харатейныхъ спискахъ: «зане переялъ славу отрокъ тотъ.» Поправка Татищева и другихъ: «зане Переяславъ отроку тому имя, » есть ошибка. — Длугошъ, не понявъ Нестора, говоритъ: Wladimirus illic castrum Berestaw (Переяславль) erexit eo quod vir, qui vicerat, ex Berestaw ortus esset (Hist. Polon. T. I, стр. 123). Стриковскій повторилъ его слова и назвалъ также богатыря Русскаго Переяславскимъ уроженцемъ; но въ древней Россіи не было инаго Переяславля, кромѣ Трубежскаго.

(472) См. выше, стр. 80. Развѣ положимъ, что новѣйшій переписчикъ сихъ договоровъ отъ себя вставилъ имя Переяславля?

Здѣсь въ Никон. Лѣт. годы происшествій означены ложно, и прибавлено, что въ 994 году Владиміръ ходилъ на Болгаровъ, были засухи, и Русскіе послы возвратились — отъ Папы; а въ 997 году Великій Князь воевалъ съ Болгарами Волжскими и Камскими.

(473) См. въ печатн. Несторѣ стр. 85 и 87. Лѣтописецъ говоритъ: «Володимеръ рекъ сице: даю Церкви сей святѣй Богородицы отъ имѣнья моего и отъ градъ моихъ десятую часть, и положи написавъ клятву въ церкви сей, и рекъ: аще кто сего посудить, да будеть проклятъ, и вдасть десятину Анастасу Корсунянину.» Не только Іудеи, но и самые древніе язычники давали Священникамъ десятину (см. Геродот. кн. I, стр. 65 въ Русскомъ переводѣ). Христіане, по совѣту Святыхъ Отцевъ, также слѣдовали сему обыкновенію; но Церковь Греческая никогда не признавала онаго закономъ. Карлъ Великій и наконецъ Соборы Западной Церкви въ IX вѣкѣ первые уставили, что міряне обязаны давать монастырямъ и Духовенству десятую часть отъ своего прибытка.

Татищевъ говоритъ, что сказаніе о десятинѣ едва ли не прибавлено къ древней лѣтописи Попами новѣйшихъ временъ; что слогъ въ семъ мѣстѣ кажется новымъ, и въ разныхъ спискахъ употреблены разныя слова; что обыкновеніе давать Церкви десятую часть отъ всѣхъ Государевыхъ и народныхъ доходовъ во-первыхъ безразсудно, во-вторыхъ не могло бы совершенно исчезнуть въ памяти людей, ежели бы оное когда

130

нибудь существовало въ Россіи. Отвѣтствуемъ: 1) сіе мѣсто находится въ самыхъ древнихъ спискахъ XIV вѣка, въ Пушкинскомъ и въ Троицкомъ, и въ самыхъ новѣйшихъ слова тѣ же безъ всякой розницы; 2) безразсудно или нѣтъ, но въ самыхъ просвѣщенныхъ государствахъ была уставлена церковная десятина; 3) Лѣтописецъ не говоритъ, чтобы народъ давалъ ее: одинъ Князь жертвовалъ частію своего избытка въ пользу Церкви, имъ сооруженной. — Кажется, что наслѣдники Владиміровы отмѣнили сію дань, и что Лѣтописецъ не безъ намѣренія хотѣлъ напомнить имъ клятву Равноапостольнаго Князя. И другіе Князья Россійскіе давали послѣ церквамъ десятину.

Сіе извѣстіе древняго Лѣтописца подало мысль какому нибудь Духовному XIII вѣка сочинить Уставъ Св. Владиміра о десятинахъ и церковныхъ судахъ (см. ниже, примѣч. 506).

Десятинная церковь Рождества Богородицы находится въ старомъ городѣ Кіевѣ близъ церкви Андреевской. Она была разрушена во время нашествія Батыева. Остался одинъ придѣлъ ея. На внѣшней полуденной его стѣнѣ вдѣлана каменная доска, длиною 6 аршинъ, шириною ¼ аршина, съ слѣдующею надписью, изображенною выпуклыми буквами, цвѣту сѣроватаго или свинцоваго: САѲФМЕ). (СО; а выше: Н. О. Значеніе сихъ буквъ нельзя узнать для того, что доска не цѣлая, а составлена изъ трехъ отломковъ, отысканныхъ въ развалинахъ старой церкви и вставленныхъ въ стѣну придѣла.

(Изъ Прибавленій въ концѣ VIII тома, изд. 1819 года). Вотъ вѣрнѣйшее изображеніе буквъ въ надписи церкви Десятинной:

З. Д. Ходаковскій.

131

Сочинитель Книги Степен. разсказываетъ, что Владиміръ и Кіевскій Митрополитъ со всѣмъ Освященнымъ Соборомъ, со множествомъ народа, псалмопѣніемъ, свѣщами и кадилами, пришли на мѣсто, гдѣ лежало тѣло Св. Ольги, вырыли его, увидѣли нетлѣнныя мощи, перенесли ихъ въ Соборную или Десятинную церковь Богоматери и положили въ каменномъ гробѣ. Несторъ, описавъ кончину Ольги, говоритъ по Троицк. списку: «се бо вси человѣци прославляють, видяще лежащю въ тѣлѣ за многа лѣта.» Въ лѣтописи Попа Іоанна еще яснѣе (стр. 267): «лежащю ю» — слѣдственно Ольгу? слѣдственно мощи ея были извѣстны въ Несторово время? Но въ Пушкин. слова: «видяще лежащая въ тѣлѣ, » могутъ относиться вообще къ Праведникамъ, о которыхъ выше упоминается. Въ Воскресен. прибавлено: «тѣло ея по смерти нетлѣнно соблюде.»

Анастасъ Корсунянинъ слыветъ у насъ Протопопомъ, для того, что или Стриковскій, или переводчикъ его и Авторъ Синопсиса назвали его симъ именемъ, а сочинители Житій Святыхъ повѣрили Синопсису. Въ Воскресен. Лѣт. именованъ Анастасъ просто Іереемъ.

(474) Въ Никон. Лѣт. и Степен. Книгѣ сказано, что отъ Патріарха Цареградскаго пріѣхалъ въ Херсонъ ко Владимиру Митрополитъ, именемъ Михаилъ, родомъ Сиринъ, который насадилъ Вѣру Христіанскую въ Россіи, завелъ училища, былъ мудръ, тихъ, иногда же свирѣпъ или строгъ; что мѣсто его въ 992 году заступилъ Грекъ Леонтій или Леонъ, посвященный также въ Константинополѣ, а мѣсто Леонтія Іоаннъ, третій Митрополитъ Владимірова времени. Во многихъ другихъ лѣтописяхъ названъ Михаилъ вторымъ Митрополитомъ, а первымъ Леонъ: такъ сказано и въ мнимомъ Владиміровомъ Уставѣ (см. ниже, примѣч. 506), сочиненномъ около XIII вѣка. Въ Новогород. Лѣт., напечатанномъ въ продолженіи Древ. Рос. Вивліоѳики, роспись Митрополитовъ (согласно съ Несторомъ) начинается съ Ѳеопемпта; въ Архангел. Лѣт. также. Мы знаемъ, что въ Печерской Лаврѣ хранятся мощи Св. Михаила, перваго Кіевскаго Митрополита; но въ Прологѣ нѣтъ его житія, и въ описаніи Владимірова крещенія не упоминается (т. е. въ Прологѣ) о семъ Митрополитѣ. Сочинители Минеи взяли извѣстіе объ немъ изъ Степенной Книги. Мы согласимъ преданіе Церкви о Лаврскихъ мощахъ Св. Михаила съ достовѣрною Исторіею, ежели положимъ, что онъ былъ тотъ самый Епископъ, котораго прислалъ Фотій къ Россійскимъ Христіанамъ Аскольдова времени, и который дѣйствительно названъ Митрополитомъ Михаиломъ въ Кормчей Книгѣ, въ предисловіи Патерика и въ Минеѣ (Іюля 15): ему-то приписываютъ чудо Евангелія, не сгорѣвшаго въ огнѣ (см. выше, примѣч. 286). Кіевскіе Христіане могли сохранить нетлѣнныя мощи его, какъ святыню, до крещенія Владимірова. Или онъ пасъ церковь въ Княженіе Ярослава, прежде Ѳеопемита: ибо въ нѣкоторыхъ спискахъ древней лѣтописи сказано (см. Воскресенск. I, 185, и Ростов. Лѣт. г. 1037): «Великій Князь Ярославъ Митрополію устави.» — Въ Синодальной библіотекѣ между Греческими рукописями находятся два мнимыя сочиненія Россійскаго Митрополита Леона, No. 353 и 355: Λεοντος Μητροπολιτου Ρωσιας πρὸς Ρωμαίους ἢτοι Λατινους περὶ τω̃ν ἀζυμων, о безквасномъ хлѣбѣ или опрѣснокахъ. Списокъ долженъ быть XIV вѣка: сочиненіе едва ли древнѣе. Авторъ съ великимъ жаромъ уличаетъ Латинскую Церковь въ заблужденіяхъ.

(475) Сей городъ есть нынѣшній Васильковъ въ Кіевской Губерніи.

132

(476) Гриднями назывались тѣлохранители Княжескіе, а Гридницею та комната во дворцѣ, гдѣ они собирались. Болтинъ думалъ, что здѣсь гридница значитъ кухню, и производилъ сіе имя отъ Шведскаго глагола Grædda, жарить, печь. Оно въ самомъ дѣлѣ есть Норманское, но происходитъ отъ Гридня, а Гридень отъ Шведскаго слова Gred, т. е. мечь. Сіи отборные воины дружины Княжеской дѣйствительно назывались послѣ Мечниками. Въ продолженіи Несторовой Лѣтописи сказано, что горожане Боголюбскіе убили Дѣтскихъ (Отроковъ) и Мечниковъ Князя Андрея (см. Россійск. Библіот. стр. 254).

Въ рукописномъ житіи Св. Владиміра прибавлено: «Въ праздники Господскіе три трапезы поставляше (Владиміръ): первую Митрополиту со Епископы и со Черноризцы и съ Попы; вторую нищимъ и убогимъ; третію себѣ и Бояромъ своимъ и всѣмъ мужамъ своимъ.» — Мы написали выше, что Владиміръ велѣлъ сварить 300 варь меду: въ древней лѣтописи сказано: проварь, а въ новѣйшихъ «300 берковскыхъ, » или берковцевъ. — Въ Ипатьевск. и въ Хлѣбниковск. сказано, что Вел. Князь возвратился тогда въ Кіевъ къ празднику Успенія.

(477) «Взимати всяку потребу, питье и яденья, и отъ скотницъ кунамиКунами назывались въ старину деньги, а скотницею казна. Болтинъ думалъ, что надобно читать скатница, и что сіе имя есть Шведское skatt, т. е. деньги, казна, сокровище: но когда Латинское слово pecunia (деньги, имѣніе, богатство) происходитъ оть pecus (скотъ), то и древнее Русское имя скотница, въ смыслѣ казны, не можетъ ли имѣть такого же происхожденія? Домашній скотъ былъ первымъ богатствомъ людей. Несторъ говоритъ (въ печатн. стр. 99): «и начаша скотъ брати, отъ мужа по четыре куны, а отъ старостъ по десяти гривенъ, » и проч. Слѣдственно имя скотъ также означало у насъ деньги.

(478) «Умножишась зѣло разбоеве.» Подъ разбоемъ разумѣли въ то время убійство (см. сей Исторіи Т. II, примѣч. 71). Вира есть Германское Wehrgeld, употребляемое въ Саксонскихъ законахъ (Lex. Saxon. Tit. II, Слово Академика Струбе о началѣ и перемѣнахъ законовъ Россійскихъ, стр. 10, и Юма Англ. Исторію Т. II, главу о законахъ Англо-Саксон.). Такъ называли Германцы денежную пеню за убійство. Отъ Варяговъ вошло сіе слово (по-Шведски Ora) въ древнее Русское законодательство.

(479) «И бѣ живя съ Князи окольними мирно: съ Болеславомъ Лятьскимъ, и съ Стефаномъ Угорскимъ, и съ Андрихомъ (Удальрикомъ) Чешескымъ.» Несторъ говоритъ о томъ въ описаніи случаевъ 996 года; но Стефанъ началъ властвовать уже въ 997 году, Болеславъ въ 999, а Ульрикъ или Удальрикъ въ 1012. Впрочемъ всѣ они были Владиміровыми современниками. Длугошъ, прочитавъ сіе мѣсто въ Несторѣ о мирѣ Владиміра съ Болеславомъ, говоритъ, что Князь Россійскій, боясь могущественнаго Государя Польскаго, отправилъ къ нему въ 1001 году знаменитыхъ пословъ и требовалъ его дружбы: на что Болеславъ охотно согласился, считая пріязнь Россіянь выгодною для земли своей (Hist. Polon. Т. I, стр. 135).

(480) Въ харатейныхъ спискахъ: «и рѣша ему (Владиміру) Епископи и старци: рать многа, оже Вира, то на оружьи и на конихъ буди.» Это не весьма ясно. То ли, что Владиміръ, Вирою сохраняя жизнь воиновъ, долженъ быть съ ними въ полѣ для отраженія враговъ? или то, что деньги собираемыя за убійство (Вира), должны быть имъ

133

употребляемы на оружіе и на коней? Слово буди къ Владиміру ли относится или къ Вирѣ? — Татищевъ прибавилъ многія обстоятельства въ семъ мѣстѣ.

Далѣе въ Несторѣ: «Володимеру же шедшю къ Новугороду по верховніе вои на Печенѣгы; бѣ бо рать велика безпрестани.» Князь Щербатовъ думалъ, что Владиміръ пошелъ къ Новугороду воевать съ Печенѣгами. Болтинъ смѣялся надъ его ошибкою, говоря, что сіи непріятели совсѣмъ не тамъ жили, и что вмѣсто словъ шедшю на Печенѣги, надобно читать: на Чудь. Такъ написалъ и Татищевъ; но всѣ трое равно ошиблись. Несторъ хотѣлъ сказать, что Владиміръ пошелъ въ Новгородъ за верховыми воинами (ибо сѣверо-западная Россія называлась въ отношеніи къ южной верховьемъ), чтобы съ ними итти послѣ на Печенѣговъ.

(481) См. ниже о словѣ Вѣче, примѣч. 495.

(482) Въ подлинникѣ сказано, что умной старикъ Бѣлогородскій велѣлъ женщинамъ сдѣлать цѣжь изъ отрубей, овса и пшеницы. Сіе слово напоминаетъ Нѣмецкое Zähe. — Лѣтописецъ говоритъ, что граждане нашли лукно меду въ Княжей медушѣ: такъ называлось мѣсто, гдѣ стоялъ медъ.

(483) Татищевъ назвалъ Мальфриду или Мальфреду Чехинею, матерью Святослава. — О Рогнѣдѣ см. выше, примѣч. 462. — Никон. Лѣт. хвалитъ Изяслава, называя его кроткимъ, слезнымъ, терпѣливымъ, умильнымъ любителемъ Св. Писанія и Духовенства. Татищевъ ошибкою приписалъ сію хвалу сыну его, Всеславу, который умеръ младенцемъ. Рогнѣда, мать Изяславова, вышла за-мужъ въ 979 или 980 году; положимъ, что Изяславъ родился въ 981, и женился семнадцати лѣтъ: слѣдственно сынъ его, Всеславъ, въ 1003 году могъ умереть лѣтъ четырехъ. Елагинъ, не сообразивъ того, и вѣря Татищеву, говоритъ (его Исторіи Т. I, стр. 464), что «юный Князь Всеславъ насаждалъ Евангельскія добродѣтели, соблюдалъ миръ съ Державами сосѣдственными, чуждался властолюбія, » и проч. и проч.

По извѣстію Кедрина, Анна умерла послѣ Владиміра. Mortua Anna, говоритъ онъ, Imperatoris sorore, in Rossia, defuncto iam ante Vladimiro marito (Memor. popul. II, 1010). Но мы вѣримъ Нестору, тѣмъ болѣе, что сказаніе его согласно съ извѣстіемъ современнаго Нѣмецкаго Лѣтописца: тѣло Владиміра (какъ пишетъ Дитмаръ въ концѣ VII книги) было погребено тамъ же, гдѣ стоялъ гробъ супруги его, Княжны Греческой — слѣдственно она умерла прежде.

Здѣсь открылось Никонов. Лѣтописцу свободное поле для вымысловъ. Желая наполнить пустоту въ древней лѣтописи, онъ сказываетъ, что въ 1000 году Володарь, забывъ благодѣянія Великаго Князя, шелъ осадить Кіевъ съ Половцами (которыхъ имя въ сіе время было еще неизвѣстно въ Россіи); что Владиміръ находился тогда въ Дунайскомъ Переяславцѣ; что богатырь его Александръ Поповичь умертвилъ Володаря и разбилъ Половцевъ; что Владиміръ за такую храбрость надѣлъ на Поповича золотую гривну и сдѣлалъ его Вельможею въ палатѣ своей; что въ тотъ же годъ умеръ Рахдай Удалой, разливались воды и были у Владиміра послы отъ Папы, отъ Королей Богемскаго и Венгерскаго; что въ 1001 году Александръ Поповичь и Янъ Усмошвецъ, убившій нѣкогда великана Печенѣжскаго, разогнали множество Печенѣговъ и привели въ Кіевъ Князя ихъ Родмана; что обрадованный Владиміръ далъ свѣтлый праздникъ народу и послалъ гостей своихъ (купцевъ) въ Римъ, Іерусалимъ,

134

Египетъ, Вавилонъ, для наблюденія чужеземныхъ обычаевъ; что въ 1002 году родился Святославу сынъ Янъ, шли дожди и было теченіе звѣздамъ; въ 1003 году умножились всякіе плоды; въ 1004 Александръ Поповичь и Янъ Усмошвецъ обратили въ бѣгство Печенѣговъ, осаждавшихъ Бѣлгородъ; было еще знаменіе въ солнцѣ, въ лунѣ и въ звѣздахъ; Андриха Добрянкова храбраго отравили слуги его, а Темира, Князя Печенѣжскаго, убили сродники. Въ тотъ же годъ, по сказанію сего Лѣтописца, Митрополитъ Леонтій заключилъ въ темницу инока Андреяна скопца, который укорялъ церковные законы, Епископовъ, Пресвитеровъ, Иноковъ; но виновный раскаялся и снова обратился на путь истины. Далѣе узнаемъ мы, что въ 1008 году Митрополитъ Іоаннъ построилъ въ Кіевѣ церковь каменную Святыхъ Апостоловъ Петра и Павла, а въ Переяславлѣ Воздвиженія Честнаго Креста; что въ томъ же году саранча опустошала поля, и Владиміръ простилъ славнаго разбойника Могута, который раскаялся, оказалъ великое смиреніе, и наконецъ, предвидѣвъ смерть свою, почилъ о Господѣ въ домѣ Митрополита. — Историки наши вѣрили симъ весьма нехитрымъ вымысламъ и включали ихъ въ свое повѣствованіе. Татищевъ прибавилъ еще, что въ 1006 году Волжскіе Болгары присылали многіе дары къ Великому Князю, требуя права торговать свободно во всѣхъ городахъ по Окѣ и Волгѣ; что Владиміръ далъ имъ печати, но велѣлъ торговать единственно въ городахъ, а не въ селахъ, — съ купцами, а не съ Дворянствомъ, не съ крестьянами, и проч.

(484) Histor. Reg. Septentr. Т. I, Tryggwasons Saga, гл. 96, стр. 317. Музы Скандинавскія воспѣли сію войну и жестокія битвы ея.

Стурлезонъ (I, 197) повѣствуетъ слѣдующее: «Когда Астрида съ Олофомъ плыла на кораблѣ въ Россію, морскіе разбойники взяли ихъ въ плѣнъ и разлучили. Сигурдъ, посланный Владиміромъ для собранія дани въ Эстляндію, нашелъ тамъ своего племянника, выкупилъ его изъ неволи и привезъ въ столицу. Чрезъ нѣсколько времени юный Олофъ встрѣтился съ однимъ изъ разбойниковъ, взявшихъ на Бальтійскомъ морѣ корабль Астридинъ, и разсѣкъ ему голову топоромъ. Желая спасти племянника, Сигурдъ отвелъ его къ супругѣ Владиміровой, Арлогіи, и просилъ ея защиты. Княгиня вступилась за Принца и велѣла стражѣ разогнать народъ, который искалъ убійцы; а мать Олофова заплатила пеню родственникамъ убитаго. Никто изъ чужестранныхъ Принцевъ, безъ особеннаго дозволенія отъ Правительства, не могъ тогда жить въ Россіи: Княгиня исходатайствовала сіе позволеніе для Олофа, и старалась довершить его воспитаніе наилучшимъ образомъ. Онъ съ великимъ прилѣжаніемъ учился воинскому искусству и заслужилъ милость Владиміра, давшаго ему начальство надъ своимъ пограничнымъ войскомъ; но завистливые Бояре увѣрили Князя, что сей чужеземецъ, любимый народомъ, можетъ быть опасенъ, и юный Олофъ выѣхалъ изъ Россіи.» — Далѣе Стурлезонъ (стр. 233), ссылаясь на какую-то Хронику подъ заглавіемъ Imago Mundi, разсказываетъ, что Олофъ, «принявъ Вѣру Христіанскую, былъ вторично у Владиміра, ѣздилъ отъ него въ Грецію и привезъ къ нему оттуда ученаго мужа, именемъ Павла, который съ помощію Великой Княгини Арлогіи уговорилъ Владиміра и подданныхъ его креститься: что случилось въ царствованіе Императора Оттона.» Владиміръ жилъ дѣйствительно въ одно время съ Оттономъ III. Сію повѣсть Стурлезонову можно отчасти согласить и съ Несторовою, ежели подъ

135

именемъ Павла будемъ разумѣть того Греческаго Философа, который, по извѣстію нашего Лѣтописца, изъяснялъ Владиміру Вѣру Христіанскую.

Кардиналъ Бароній повторяетъ въ своихъ Церковныхъ Лѣтописяхъ (Annal. Eccl. Т. XI, стр. 30—31) сказку о Римскомъ Св. Мученикѣ Бонифаті<и>, который будтобы въ началѣ XI вѣка крестилъ Россіянъ; но должно знать, что сей мученикъ былъ не въ Россіи, а въ Пруссіи (см. Гарткнох. Alt. und Neues Preußen, стр. 456).

(485) Ежели откинуть слогъ га, Альдейгабургъ можетъ значить на Готѳскомъ языкѣ старый городъ; но вѣроятнѣе, что сіе имя дано ему отъ Ладожскаго озера, которое называлось Альдескъ, Альда (Рудбек. Atlantica Т. I, стр. 659—660), Альдагенъ (см. сей Исторіи Т. III, примѣч. 244) и даже Альдога (см. Географ. Лексик. Миллеровъ подъ словомъ Ладога, и Шлец. Nord. Gesch. стр. 501). Рюрикъ, можетъ быть, основалъ городъ Ладогу, желая имѣть удобное сообщеніе съ единоземцами своими чрезъ Финскій заливъ, и назвалъ ее Альдейгабургомъ, т. е. городомъ Альдогскимъ; быть можетъ, что она построена еще и ранѣе Варягами, завоевателями сѣверныхъ областей Славянскихъ; хотя лѣтописи наши и не упоминаютъ объ ней до XII вѣка. Имя Альдога, отъ переставки двухъ буквъ, обратилось въ Ладогу: такъ стали въ Россіи называть сей городъ, отбросивъ окончаніе бургъ. Извѣстно, что простой народъ говоритъ у насъ Питеръ вмѣсто Петерберга. — Миллеръ не хотѣлъ вѣрить, чтобы Ладога была Альдейгабургомъ, который 1) по свидѣтельству всѣхъ Историковъ (какъ онъ пишетъ) принадлежалъ Россіи только въ позднѣйшія времена; 2) Невскіе пороги долженствовали препятствовать судоходству; 3) ежели Альдейгабургъ Ладога, то для чего же Скандинавскіе корабли тамъ останавливались и не доходили до Новагорода? (см. его Рѣчь о происхожденіи народа Россійскаго) ... Но 1) какіе же Историки упоминаютъ о древнемъ независимомъ Альдейгабургѣ? Исландскіе басенники, которыхъ хронологію опредѣляетъ Торфей на угадъ. Первое достовѣрное свидѣтельство о бытіи сего города находится въ Стурлезоновой лѣтописи и принадлежитъ ко временамъ Владиміра и Ярослава (Hist. Reg. Sept. Т. I, стр. 318 и 516). Къ тому же Ладога могла быть въ началѣ и независимымъ городомъ, если она прежде Рюриковыхъ временъ построена Варягами, открывшими себѣ въ VIII или въ IX вѣкѣ путь въ Неву и Ладожское озеро. 2) Хотя стремленіе воды очень быстро въ Невскихъ порогахъ, но черезъ нихъ ходятъ самыя большія и грузныя суда (см. Озерецковскаго Описаніе Ладожскаго озера, стр. 3, 4). 3) Датчане, Норвежцы и Шведы останавливались въ Ладогѣ для того, что пороги Волховскіе мѣшали имъ плыть вверхъ рѣкою до Новагорода.

(486) При Олегѣ Новгородъ платилъ 300 гривенъ Варягамъ (см. выше, стр. 76).

Владиміръ говоритъ: «Теребите пути, и мосты мостите.» Теребить путь значило прокладывать дорогу. Великій Князь хотѣлъ, кажется, устрашить сына такими приготовленіями. Впрочемъ и дороги сего времени не могли быть еще весьма удобны для походовъ войска. — Длугошъ, худо разумѣвъ Нестора, пишетъ (Hist. Polon. Т. I, стр. 145), что Ярославъ взялъ Кіевъ и завладѣлъ сокровищами отца своего, который жилъ въ городѣ Берестовѣ (in castro Berestow); что оскорбленный Владиміръ собралъ войско, но занемогъ отъ горести, и велѣвъ Борису, сыну своему, итти противъ Ярослава, умеръ; что Ярославъ между тѣмъ призвалъ къ себѣ на помощь Варяговъ и Печенѣговъ, и проч. Стриковскій также говоритъ

136

за Длугошемъ, что Ярославъ взялъ Кіевъ при жизни отца.

Татищевъ прибавляетъ, что не за-долго до Владиміровой кончины были у сего Князя послы отъ Болеслава, также Венгерскіе и Чешскіе; что Владиміръ обѣщалъ выдать большую дочь свою за Государя Чешскаго, а меньшую, любимую, за Венгерскаго, и хотѣлъ весною съѣхаться съ ними въ городѣ Владимірѣ. Но Герцогъ Ульрикъ и Король Стефанъ уже имѣли тогда супругъ.

(487) «Умрежь на Берестовомъ, и потаиша и́: бѣ бо Святополкъ въ Кыевѣ.» Соглашаемся съ Татищевымъ, что не Святополкъ, но придворные хотѣли утаить кончину Владимірову, боясь Святополкова властолюбія, и желая, чтобы Борисъ заступилъ мѣсто отца.

(488) Обстоятельство, что монументъ Владиміровъ стоялъ среди храма, подлѣ гробницы супруги его, взялъ я изъ Дитмара, современнаго Владиміру Лѣтописца, котораго единоземцы, приходившіе съ Болеславомъ Храбрымъ въ Кіевъ, собственными глазами видѣли сей памятникъ, разрушенный, какъ надобно думать, Татарами (см. Дитмар. Chron. въ концѣ VII книги). Митрополитъ Кіевскій (какъ сказываютъ), Петръ Могила, въ 1636 году осматривая окрестности Десятинной церкви, разоренной Батыемъ, увидѣлъ яму; велѣлъ глубже раскопать ее, нашелъ два гроба мраморные и по надписи узналъ, что въ нихъ лежали кости Владиміра и Царевны Анны. Онъ вынулъ голову Святаго Князя и положилъ ее въ Кіевопечерской церкви, гдѣ она и теперь хранится (см. Историч. Описаніе Кіевск. Лавры, стр. 80). Но что же Петръ Могила сдѣлалъ съ гробницами? Опять зарылъ въ землю? гдѣ? Викарій нынѣшняго Митрополита Кіевскаго, будучи еще типографомъ, внесъ сіе извѣстіе въ описаніе Лавры изъ тетрадки покойнаго Архимандрита Зосимы, который записывалъ въ ней разныя достопамятности. Я не могъ узнать ничего болѣе, кромѣ слѣдующаго: «Въ правленіе Епархіею Кіевскою Митрополита Арсенія Могилянскаго, старица Кіево-Фроловскаго монастыря, Княгиня Нектарія Борисовна Долгорукова (супруга знаменитаго несчастливца, казненнаго въ царствованіе Анны Іоанновны), получивъ благословеніе сего Архипастыря, возобновила древніе остатки Десятинной церкви. Задѣлывая трещину въ стѣнѣ олтаря, и копая землю, каменщики отрыли двѣ мраморныя доски, подобныя той, которою покрыта Ярославова гробница въ Софійскомъ храмѣ. Тогдашній Священникъ сей церкви не сказалъ ничего Митрополиту, и любопытный памятникъ былъ опять засыпанъ землею, а слова Греческія, изображенныя на внѣшней стѣнѣ между большими, круглыми, муравлеными украшеніями, представляющими опоясаніе ветхой церкви, сбиты работниками для бѣленія. Все сказанное слышалъ я отъ жившей тогда въ семъ приходѣ госпожи Хитровой, родственницы помянутой Долгоруковой» — говоритъ достойный Протоіерей Іоаннъ Леванда, ученый любитель нашихъ древностей, въ письмѣ къ Н. Н. Бантышу-Каменскому, отвѣтствуя на мои вопросы.

Въ харатейныхъ спискахъ Нестора мраморная рака Владимірова названа корстою: «и вложиша и въ коръсту мраморяну.» — Дитмаръ называетъ Десятинную церковь храмомъ Св. Климента: тамъ лежали мощи сего Папы (см. въ Мин. Чет. житіе Владиміра) и могъ быть предѣлъ ему посвященный.

(489) Historia Saracenica стр. 551.

(490) Дитмаръ, согласно съ Несторомъ описывая его чрезмѣрное любострастіе, говоритъ, что

137

Владиміръ богатою милостынею хотѣлъ загладить грѣхи свои.

(491) См. Никон. Лѣт. Мощи Ильи Муромца, извѣстнаго намъ только по сказкамъ, хранятся въ пещерахъ Кіевскихъ.

(492) Дитмаръ говоритъ (въ концѣ VII книги), что Владиміръ неумѣренностію въ любострастіи вредилъ своему здоровью, отъ природы слабому, но умеръ въ старости, имѣвъ время насытиться жизнію. Древній Лѣтописецъ нашъ не означаетъ лѣтъ сего Князя: новѣйшіе, по одному вѣроятному соображенію, говорятъ, что онъ скончался на 63 году отъ рожденія.

(493) Вся Ливонія, какъ мы уже говорили, платила дань Владиміру; онъ завоевалъ землю Ятвяговъ (гдѣ нынѣ Бѣлый Стокъ, Бѣльскъ, Дрогичинъ) и города Червенскіе или Галицію. Литовцы, жившіе за Двиною, оставались еще независимы до временъ Ярослава Великаго. По Игореву заключенному съ Греками трактату устье Днѣпра находилось внѣ Россіи. Вѣроятно, что владѣнія наши простирались единственно до пороговъ: ибо Владиміръ, боясь, чтобы идолопоклонники Россіяне не вытащили брошеннаго въ Днѣпръ Перуна, велѣлъ своей дружинѣ итти за нимъ только до сего мѣста. Мстиславъ, сынъ Владиміровъ, господствовалъ въ Воспорскомъ Тмутороканѣ. Съ княженія Ярослава Великаго лѣтописи наши говорятъ о частыхъ войнахъ Новогородцевъ съ сосѣдственными Финляндцами или Емью. Если вѣрить одному Руническому памятнику, то Россія уже при Владимірѣ граничила въ Лапландіи съ Норвегіею (см. сей Исторіи Т. II, примѣч. 61). Не льзя съ точностію опредѣлить, какъ далеко въ сіе время простиралась область Мери, или Ростовская, на Сѣверъ и Востокъ, но безъ сомнѣнія не далѣе нынѣшней Ярославской и Костромской Губерніи. Столь же не ясны древнія границы Россійскія по теченію Дона: увидимъ въ Исторіи XII вѣка, что Княженіе Рязанское, бывшее Удѣломъ Черниговскаго, заключало въ себѣ и часть нынѣшней Воронежской Губерніи; далѣе къ Югу скитались Азіатскія Орды: Печенѣги, Половцы.

О Хвалисахъ говоритъ Несторъ (въ печатномъ стр. 145): Хвалисы и Болгаре суть отъ дщерей Лотовыхъ (слѣдственно единоплеменники). Онъ сказываетъ (стр. 7), что въ его время можно было итти Волгою въ Болгары, Хвалисы и въ часть Симову, т. е. по Несторовой Космографіи въ Персію, Бактрію, Индію. — Древніе Россіяне называли Хвалисами, а Греки Хоалитами (Memor. popul. III, 52, и Дегина Hist. des Huns. кн. V, стр. 589) Канглей, обитавшихъ и въ XIII вѣкѣ, по извѣстію Карпина и Рубруквиса, на сѣверныхъ берегахъ Каспійскаго моря въ сосѣдствѣ съ Казанскими Болгарами (см. въ Бержероновомъ изданіи Voyage de Rubruquis стр. 46, 47). Сіи Кангли хвалились, что они происходятъ отъ древнихъ Римлянъ; но Абульгази Ханъ причисляетъ ихъ къ Татарамъ, увѣряя, что родоначальникъ Канглей названъ такъ отъ изобрѣтенія телегъ (Hist. des Tatars, стр. 41 и 85) и сказывая, что они жили нѣкогда около Туркестана. Киннамъ упоминаетъ о Халисіяхъ, людяхъ Магометанской (или, какъ въ другомъ мѣстѣ сказано, Іудейской) Вѣры, обитавшихъ въ Венгріи около половины XII вѣка (Memor. popul. III, 676) и, вѣроятно, пришедшихъ туда или съ Печенѣгами, или съ Команами. Тунманъ и Гаттереръ считали Уральскихъ и Волжскихъ Канглей остаткомъ Печенѣговъ. По крайней мѣрѣ нѣтъ сомнѣнія въ ихъ народномъ сродствѣ. — Послѣ Россіяне называли Хвалисами Татаръ Каспійскихъ. Такъ сказано въ лѣтописи Келаря Аврамія (стр. 16), что Годуновъ искалъ

138

невѣсты для сына своего въ Татарскихъ царствахъ, въ Хвалисахъ. Памятникомъ сего древняго имени остался нынѣшній городъ Саратовской Губерніи, Хвалынскъ.

(494) См. выше. стр. 82 и 94.

(495) См. выше, стр. 138. Древній Новгород. Лѣт. обыкновенно пишетъ Вѣче, а не Вече, ибо оно въ корнѣ своемъ имѣетъ связь съ глаголами вѣдать, вѣщать. Въ старину вмѣсто вѣщать говорили вѣчать: такъ въ Новгород. Лѣт. (стр. 66) сказано: «увѣчаста, яко не воевати, » и пр. Народныя собранія Англо-Саксоновъ именовались Witenagemot, то есть: «собраніе знающихъ людей, » отъ слова witan, вѣдать (см. въ Юмовой Англ. Исторіи Т. II, статью Witenagemot). Въ Польшѣ Дворянскій судъ въ дѣлахъ вотчинныхъ назывался Wieca. — Увидимъ Вѣча въ Кіевѣ, Новѣгородѣ, Владимірѣ и многихъ другихъ городахъ.

(496) Въ печатн. Несторѣ стр. 63: имаше же и за убьеныя, глаголя, яко родъ его возметь.

(497) Въ печатн. Несторѣ стр. 67.

(498) См. выше, стр. 82, или въ Несторѣ стр. 25: «по тѣмъ бо городомъ сидяху Князи, подъ Ольгомъ суще

(499) Несторъ стр. 186: «воздвигни отчину ея.»

(500) Слѣдующее мѣсто доказываетъ, что Посадники были Намѣстники: «пріиде Володимеръ къ Новугороду, и рече къ Посадникомъ Ярополчимъ: идите къ брату моему, » и проч. См. печатн. Нестора, стр. 67.

(501) Въ Нест. стр. 89: «Бѣ бо Володимеръ любя дружину и съ ними думая о устрои земнѣмъ, и о работѣхъ» (въ Пушкин. о ратехъ): «и о уставѣ земнѣмъ.» Тамъ же см. стр. 88 и 90.

(502) См. выше, стр. 47.

(503) См. Стирнг. de jure Sweonum et Gothorum antiquo; также Jut. Lawbook въ Dissertation sur les anciens Russes, стр. 51. — Hæredibus occisi vindictum jura concesserunt. Стирнг. стр. 349. — Leges Suetiæ furem etiam diurnum, si aliter capi non possit, occidere permittunt: Стирнг. стр. 351. Для сравненія см. выше, въ договорѣ Олегов. статью IV, V, и въ Игорев. статью XII.

(504) См. выше, стр. 84.

(505) См: выше, примѣч. 97. Саксонъ Грамматикъ увѣряетъ, что Датскій Король Фротонъ обнародовалъ, за нѣсколько вѣковъ до введенія Христіанства въ Скандинавіи, законы воинскіе и гражданскіе (см. Маллет. Histoire de Dannemarc, Т. I, гл. 8). Cіи краткіе уставы или правила, по словамъ Далина, были вырѣзываемы на деревѣ (Gesch. des Schw. R. Т. I, стр. 151). Хотя Саксонъ не можетъ быть надежнымъ порукою истины, и Далинъ говоритъ единственно по догадкѣ; но вѣроятно ли, чтобы древніе Скандинавы, исписывая Рунами гробы и камни, не употребляли ихъ для начертанія законовъ, которые служатъ основаніемъ гражданскихъ обществъ?

(506) Впрочемъ подложный Уставъ Владиміровъ достоинъ замѣчанія своею древностію; онъ сочиненъ не позже XIII вѣка: ибо харатейный, найденный мною въ Синодальной библіотекѣ (въ Кормчей Книгѣ, No. 82), писанъ въ княженіе Димитрія Александровича Новогородскаго, слѣдственно около 1280 году. Напечатанный въ Древней Вивліоѳикѣ есть испорченный и новыми умниками дополненный списокъ. Вотъ древній, отъ слова до слова:

Уставъ Св. Князя Володиміра, крестившаго Русьскую землю, о церковныхъ судѣхъ.

«Въ имя Отца и Сына и Св. Духа. Се язъ Князь Василій, нарицаемый Володимиръ, сынъ Святославль, внукъ Игоревъ и блаженныя Княгины Олгы, вспріялъ есмь святое крещеніе отъ

139

Грецьскаго Царя и отъ Фотія Патріарха Царегородьского; взялъ перьваго Митрополита Леона Киеву, иже крьсти всю землю Русьскую святымъ крещеньемъ. Потомъ же лѣтомъ многымъ минувшемъ, создахъ церковь Св. Богородица Десятинъную, и дахъ ей десятину по всей земли Русьстѣй изъ Княженія въ Сборную церковь, отъ всего Княжа суда десятую векшю, а изъ торгу десятую недѣлю; а изъ домовъ на всяко лѣто отъ всякого стада и отъ всякого жита чудному Спасу и чуднѣй его матери. — Потомъ, разверзше Грецьскый Номаканонъ, и обрѣтохомъ въ немъ, оже не подобаеть сихъ судовъ и тяжь Князю судити, ни Бояромъ его, ни судьямъ, и язъ, сгадавъ съ своею Княгинею съ Анною и съ своими дѣтми, далъ есмь ты суды церквамъ, Митрополиту и всѣмъ Пискупіямъ по Русьской земли. А по семь не надобѣ вступатися ни дѣтемъ моимъ, ни внучатомъ, ни всему роду моему до вѣка, ни въ люди церковные, ни во всѣ суды ихъ. То все далъ есмь по всѣмъ городомъ и по погостамъ и по свободамъ» (слободамъ) «гдѣ нь» (ни) «суть Хрстіане, и своимъ Тіуномъ» (чиновникамъ, судіямъ) «приказываю церковнаго суда не обидѣти, ни судити безъ владычня Намѣстника. А се церковніи суды: роспустъ (разводъ), смилное» (брачное), «заставанье» (въ прелюбодѣяніи и блудѣ) «пошибанье» (драка) «промежи мужемъ и женою о животѣ, умычка» (похищеніе дѣвицы или жены) «въ племени или въ сватьствѣ поимуться, вѣтьство» (волшебство) «зеліинчьство» (отрава) «потвори» (колдовство) «чародѣянія, волхвованія, урекація три: бляднею, и зельи и еретичьствомъ, зубоѣжа» (укушеніе) «или сынъ отца бьеть, или матерь, или дчи» (дочь) «или снха» (сноха) «свекровь, братья или дѣти тяжуть о задницю» (имѣютъ тяжбу о наслѣдствѣ), «церковная татба, мертвецы сволочать» (раздѣнутъ), «крестъ посѣкуть, или на стѣнахъ рѣжуть» (въ церкви) — «скотъ или псы или поткы» (птицы: такъ сказано въ одной Синодальн. лѣтописи, No. 347, л. 326, при описаніи тумана: поткы не видяху, камо летѣти) «безъ великы нужи введеть» (въ церковь) «или ино что неподобно церкви подѣеть, или два друга имѣтася бити» (въ дракѣ) «единаго жена иметь за лоно другаго и раздавить, или кого застануть съ четвероножиною, или кто молиться подъ овиномъ, или въ рощеньи» (въ рощѣ) «или у воды, или дѣвка дѣтя повьржеть (повержетъ), тѣ всѣ суды церкви даны суть. Князю и Бояромъ и судьямъ ихъ въ ты суды не лзѣ вступатися: то все далъ есмь по првыхъ Царей уряженью и по Вселеньскыхъ святыхъ семи Зборовъ» (соборовъ) «великыхъ Святитель. Аже кто преобидить нашъ уставъ, таковымъ непрощенымъ быти отъ закона Божія, и горе собѣ наслѣдують. А своимъ Тіуномъ приказываю суда церковнаго не обидѣти и съ суда давати 9 части Князю, а десятая Святѣй Церкви. А кто пообидить судъ церковный, платити ему собою; а передъ Богомъ томуже отвѣчати на страшнѣмъ судѣ, передъ тмами Ангелъ, идѣже когождо дѣла не скрыютсь, благая или злая, идѣже не поможеть никто же кому, но токмо правда избавить отъ вторыя смерти, отъ вѣчныя муки, отъ хрещенія неспасенаго, отъ огня негасимаго. Господь рече: въ день месть вздамь сдержащимъ неправду; въ разумѣ тѣхъ огнь не угаснеть и червь ихъ не умреть. Створшимъ же благая въ жизнь и въ радость неизреченную, а створшимъ злая въ вскрешенье суда, имъ же рече неизмолимъ судъ обрѣсти.

«Се же искони уставлено есть и поручено святымъ Пискупьямъ: городскые и торговые всякая мѣрила и спуды и свѣсы и ставила» (думаю

140

гири) — «отъ Бога тако искони уставлено. Пискупу блюсти безъ пакости, ни умалити, ни умножити; за все то дати ему слово въ день суда великаго, яко же и о душахъ человѣческихъ. — А се церковные люди: Игуменъ, Попъ, Дьяконъ, дѣти ихъ, Попадія, и кто въ Клиросѣ; Игуменья, Чернець, Черница, Проскурница (просвирница) «паломникъ» (странникъ: см. сей Исторіи Т. IV, прим. 167) — «Лечець» (лекарь) «прощеникъ» — кто въ святомъ мѣстѣ чудеснымъ образомъ выздоровѣлъ: см. сей Исторіи Т. IV, примѣч. 373, годъ 1348 — «задушьный человѣкъ» — рабъ освобожденный господиномъ для спасенія души, какъ толкуетъ Герберштейнъ въ Rer. Mosc. Comment. стр. 33 — «стороникъ» (чужеземецъ), «слѣпець, хромець, манастыреве, болницы, гостинницы, страннопріимници: то люди церковные, богадѣльные» (отъ словъ: Бога дѣля или Бога ради). «Митрополитъ или Пискупъ вѣдаетъ межи ими судъ, или обида, или котора, или вражда, или задница» (споръ о наслѣдствѣ). «Аже будеть иному человѣку съ тымъ человѣкомъ рѣчь, то обчи» (общій) «судъ.

«Кто переступить си правила, яко же есмы управили по Святыхъ Отецъ правиломъ и по прьвыхъ Царевъ управленью, кто имѣть переступити правила си, или дѣти мои, или правнучата, или въ которомъ городѣ Намѣстникъ, или Тіунъ, или судья, а пообидять судъ церковный, или кто иный, да будуть прокляти въ сій вѣкъ и въ будущій семію Зборовъ Святыхъ Отецъ Вселенскыхъ.»

Къ счастію истины и нашему, Авторъ не зналъ хронологіи Византійской: иначе древность слога могла бы обмануть самыхъ знатоковъ, и мы приписали бы тогда Владиміру сочиненіе какого нибудь Монаха. — Еще одно замѣчаніе: въ семъ уставѣ сказано, что тяжбы дѣтей и братьевъ о наслѣдствѣ подсудны единственно Духовенству; но Ярославовъ доказываетъ противное: тамъ именно (въ новомъ изданіи стр. 93) написано, что ихъ судитъ Князь чрезъ своихъ Отроковъ.

(507) Выраженіе, употребляемое въ нашей древней лѣтописи: ставить стягъ (въ печатн. Нест. стр. 173) значило строиться. — О трубахъ воинскихъ см. выше, стр. 106. — Претичь говоритъ Князю Печенѣжскому, что онъ пришелъ въ сторожехъ (см. въ печатн. Нест. стр. 58). — Несторъ сказываетъ, что Славяне Русскіе издревле употребляли мечи обоюду острые (въ печатномъ стр. 15). О копьяхъ и стрѣлахъ см. въ печатн. Нест. стр. 49 и 58. — Печенѣги напрасно осаждали Кіевъ и Бѣлгородъ (въ печатн. Нест. стр. 57 и 90). — Святославъ взялъ Козарскую Бѣлую Вежу, Переяславецъ и другіе укрѣпленные города въ Болгаріи. Владиміръ присыпалъ землю къ стѣнамъ Херсонскимъ, и подъ Кіевомъ окопался въ станѣ (см. выше, стр. 130).

(508) Memor. popul. II, 986. — Греки сего времени называютъ Русскіе корабли Ρουσικα καραβια (см. Констант. Багрян. de Cerim. кн. II, гл. 44). Корабль и καραβος есть одно имя: Греки заимствовали его, кажется, отъ Славянъ. Оно имѣетъ связь съ глаголомъ коробить и коробомъ. — О легкости Русскихъ военныхъ судовъ говоритъ Ліушпрандъ (Historia etc. кн. V, гл. 6). — Константинъ Багрянородный пишетъ, что на семи Русскихъ корабляхъ, присланныхъ въ помощь Грекамъ, находилось 415 человѣкъ (de Cerim. кн. II, гл. 44, въ Memor. popul. II, 972); въ Олеговомъ флотѣ на всякомъ кораблѣ было 40 воиновъ; для каждаго паруса выходило 30 локтей (ulnarum) полотна (Memor. popul. II, 974). — О строеніи Русскихъ судовъ см. ниже.

141

(509) Выше, стр. 136.

(510) См. выше. Славянское имя отрокъ, подобно Латинскому adolescentulus, означало и юношу или вообще молодаго человѣка. Обычай Князей Россійскихъ имѣть дружину многочисленную вокругъ себя есть древній Германскій, описанный Тацитомъ: «Благородные юноши» (говоритъ сей Историкъ) «не стыдятся быть въ дружинѣ Князя великодушнаго. Они стараются превзойти другъ друга заслугами: онъ старается имѣть ихъ какъ мощно болѣе числомъ и знаменитѣе мужествомъ; ими побѣждаетъ на войнѣ, ими славится въ мирное время... Князю стыдъ и безчестіе уступить дружинѣ въ храбрости: дружинѣ стыдъ и безчестіе не равняться храбростію съ Княземъ... Беречь, спасать его жизнь, уступать ему даже славу свою, есть главная обязанность дружины. Князь сражается для побѣды: дружина единственно для Князя» (de situ, morib. et pop. Germaniæ, гл. XIII и XIV). Сихъ отборныхъ воиновъ Тацитъ называетъ Comites.

Мы различаемъ Отроковъ Княжескихъ и Бояръ дружины, основываясь на лѣтописи Несторовой и законахъ Ярославовыхъ. 1) Владиміръ безъ сомнѣнія не съ Отроками совѣтовался о дѣлахъ государственныхъ; 2) въ Русской Правдѣ (нов. изданіе стр. 1 и 22) опредѣляется за голову мужа Княжа, или Боярина, 80 гривенъ пени, а за голову Княжескаго Отрока 40 гривенъ. — Отрокъ или Дѣтскій былъ знатнѣе Гридня или Мечника: ибо первому за трудъ въ нѣкоторыхъ дѣлахъ слѣдственныхъ давали полгривны награжденія, а второму только 5 кунъ (см. въ печатн. Рус. Правдѣ стр. 81).

(511) По крайней мѣрѣ лѣтопись упоминаетъ только о жалованьѣ Варягамъ и Гриднямъ (см. выше).

(512) См. Констант. Багрян. въ Бандури Т. I, гл. VI, стр. 57, и Баерово изъясненіе описанныхъ Константиномъ товаровъ въ Geograph. Russiæ ex Script. Sept. въ Коммент. Академіи, Т. X, стр. 410. — Олегъ привезъ плоды изъ Царяграда (см. выше).

(513) Memor. popul. II, 982. — См. о Лучанахъ выше. — Гиббонъ въ History of the decline of the R. E. гл. LV, говоритъ о древнихъ Русск. лодкахъ такъ, какъ могъ бы говорить очевидецъ. «Дно ихъ» (пишетъ онъ) «состояло изъ одной выдолбленной липы или ивы (beech or willow), къ которой прибивались разныя доски въ вышину на 12, а въ длину на 60 футовъ. Онѣ были безъ палубы, съ двумя рулями и съ мачтою. Въ нихъ садилось обыкновенно отъ 40 до 70 человѣкъ, съ оружіемъ и съ запасомъ какъ соленой рыбы, такъ и прѣсной воды.» Надобно знать, что Гиббонъ взялъ сіи подробности изъ Description de l’Ucranie par le Sieur de Beauplan (Rouen 1660, стр. 55), но Бопланъ описываетъ Козачьи лодки XVII вѣка, а не Олеговы, не Игоревы, которыя могли быть совсѣмъ иначе построены. — Константинъ называетъ Витичевъ Βιτετζεβη. Ученый Баеръ, худо зная нашу древнюю Географію, обратилъ (Коммент. Ак. X, 408) сіе имя въ Витебскъ; но городъ Витичевъ стоялъ на берегу Днѣпра ниже Кіева и Триполя (см. Большой Чертежъ, стр. 145). — О Неясытскомъ порогѣ см. Записки Г. Зуева, стр. 254, также Большой Чертежъ, стр. 157, гдѣ описаны 14 пороговъ Днѣпровскихъ: Константинъ же говоритъ только о семи. — Мы не хотѣли здѣсь повторить тѣхъ Константиновыхъ извѣстій, которыя сообщены выше, въ описаніи Олегова похода.

(514) Memor. popul. II, 987. Сіе извѣстіе кажется сомнительнымъ. Гиббонъ думаетъ, что

142

вмѣсто Συρια надобно читать Συανια: страна Кавказская, описанная Плиніемъ, и въ XI вѣкѣ еще извѣстная подъ симъ именемъ (Memor. popul. IV, 231).

(515) Въ печатн. Несторѣ стр. 7. Тамъ о судоходствѣ древнихъ Россіянъ вообще сказано слѣдующее:

«Бѣ путь изъ Варягъ въ Греки и изъ Грекъ по Днѣпру и вверхъ Днѣпра волокъ до Ловоти; по Ловоти внити въ Ильмерь озеро великое, изъ него же озера потечеть Волховъ, втечеть въ озеро великое Ново (Нево, Ладожское); того озера внидеть устье въ море Варяжское, и по тому морю ити до Рима, а отъ Рима прити по тому же морю ко Царюгороду: а отъ Царягорода прити въ Понтъ море, въ неже втечеть Днѣпръ рѣка. Днѣпръ бо потече изъ Оковского» (Волоковскаго, Волковскаго) «лѣса и потечеть на полдни, а Двина изъ того же лѣса потечеть, а идеть на полунощье, и внидеть въ море Варяжское. Изъ того же лѣса потече Волга на Въстокъ и втечеть семьюдесять жерелы въ море Хвалиское.» Двина и Волга дѣйствительно имѣютъ начало свое не далеко одна отъ другой въ Тверской Губерніи: первая вытекаетъ изъ озера Охвата, а вторая изъ озера Пена (въ Осташковскомъ Уѣздѣ); но верьховье Днѣпра находится въ Смоленской Губерніи, между Бѣлымъ и Сычовкою. Впрочемъ Несторъ конечно не ошибся, и видно, что въ его время лѣса Смоленской и Тверской Губерніи, которыми окружены истоки сихъ рѣкъ, назывались однимъ именемъ. Далѣе: тѣмь же изъ Руси можеть ити по Волзѣ въ Болгары и въ Хвалисы на Встокъ дойти въ жребій Симовъ, а по Двинѣ въ Варяги, изъ Варягъ до Рима, отъ Рима до племени Хамова» (Египта, Еѳіопіи) — «а Днѣпръ течеть въ Понтское море треми жерелы, еже море словеть Русьское.»

(516) Memor. popul, II. 980, и The oriental Geography of Ebn-Haukal, стр. 191. Вотъ что онъ говоритъ о Россіи: «Близъ Козаріи, на берегахъ Ателя (Волги), есть народъ Бертасъ; но земля сихъ людей называется вообще и Козарскою, Русскою (Rus) или Сериръ.... Руси три поколѣнія: одно близъ Болгаріи; Царь его живетъ въ городѣ Гунабѣ, который обширнѣе столицы Болгарской. Другое поколѣніе называется Артанами или Артаями: Царь его живетъ въ Артѣ; а третіе поколѣніе, именемъ Дшелабе, обитаетъ выше. Но для торговли никто не ѣздитъ далѣе Болгарской столицы; никто не ѣздитъ до Арты, ибо жители убиваютъ всякаго иноземца. Арта производитъ свинецъ и олово (?), и звѣря называемаго черною куницею или Скиѳскимъ соболемъ. Русскіе жгутъ мертвыхъ и не брѣютъ бородъ.» Сіе извѣстіе любопытно; но имена поколѣній и городовъ непонятны.

(517) См. Стурлез. Hist. Regum. Sept. Т. I, стр. 449, и Торфеев. Hist. Norvegiæ, Т. II, стр. 68, о торговлѣ Новогородской. — Олегъ назвался купцемъ, ѣдущимъ изъ Новагорода въ Грецію (см. выше, или въ печатн. Несторѣ, стр. 18). — О Виннет. см. Адам. Hist. Eccles. стр. 19. и Гельм. Chron. Slav. стр. 4. Адамъ называетъ Россію Греціею: (см. ниже, примѣч. 522). Гельмольдъ повторяетъ его слова. — О зависимости Ливоніи или Эстляндіи отъ Владиміра см. выше, стр. 124; о тамошней ярмонкѣ въ Стурл. Т. I, стр. 274; о богатствѣ Россіи въ Баер. Geogr. Russ. Script. ex Sept. Коммент. Акад. X, 411, и въ Гельмольд. Chron. стр. 3.

(518) О торговлѣ Государей Скандинавскихъ см. Стурл. Hist. Reg. Sept. I, 618. — Олегъ бралъ дань съ Древлянъ черными куницами (въ печатн.

143

Нест. стр. 19). Сіи же Древляне предложили въ дань Ольгѣ медъ и скору или шкуры (въ печатн. Нест. стр. 50). О Радимичахъ сказываетъ Несторъ (стр. 72), что они платятъ дань Руси и повозъ везутъ. Сочинители Россійскаго Словаря дали сему изрѣченію иной смыслъ, говоря, что оно значитъ отправлять гоньбу. Обязанность содержать почту — ежели бы она и дѣйствительно была при Владимірѣ — не такъ важна, чтобъ означать ею подданство людей.

(519) Баер. Geogr. Russ. Въ Коммент. Академіи, Т. X, стр. 406.

(520) См. Выше, стр. 91.

(521) Memor. popul. III, 986. См. также выше, стр. 147, о товарахъ, которые шли изъ Греціи въ Хазарію, Печенѣжскую землю и Россію. Константинъ въ числѣ сихъ товаровъ именуетъ πρανδια, родъ повязокъ и поясовъ (см. Баера, въ Коммент. Акад. X, 410). Сафьяны обыкновенно употреблялись тогда на обувь (см. выше, примѣч. 400).

(522) См. Дитм. Chronic. въ Лейбниц. изданіи, стр. 426: in magna hac civitate (т. e. въ Кіевѣ) quæ istius regni caput est, plusquam quadringenta habentur ecclesiæ et mercatus VIII. Такъ называемый Саксонскій Лѣтописецъ Annalista Saxo, повторилъ Дитмарово сказаніе о Кіевѣ, но говоритъ только о 300 церквахъ (см. Eccard. Corp. Histor. medii ævi, Т. I, годъ 1018). Адамъ Брем. въ Hist. Eccles. кн. II, гл. 13: Ostragard Rusziæ, cujus metropolis civitas est Chive (Кіевъ) aemula sceptri Constantinopolitani, clarissimum decus Græciæ (Россіи).

(523) Описавъ прибытіе Древлянскихъ пословъ въ Кіевъ (см. выше, стр. 98) Несторъ говоритъ по харатейнымъ спискамъ: бѣ бо тогда вода текуще въ здолѣ» (а не возлѣ) «горы Кіевскыя, а на Подольѣ не сѣдяху лудье, но на горѣ. Градъ же бѣ Кыевъ, идѣже есть нынѣ дворъ Гардятинъ и Нифовъ» (не Никифоровъ); а дворъ Княжь бяше въ городѣ, идѣже есть» (см. Воскресен. Лѣт.) «дворъ Воротиславль и Чюдинъ; а Перевѣсище бѣ внѣ града, и бѣ внѣ града другый дворъ, идѣже есть дворъ Деместиковъ за Св. Богородицею надъ горою, дворъ теремны: бѣ бо ту теремъ каменъ.» И такъ начало Подола должно отнести въ XI вѣку, въ которомъ жилъ Несторъ: тогда Днѣпръ удалился своимъ теченіемъ отъ горы Кіевской.

Въ Memor. popul. II, 982: Nemogarda (Новгородъ), ubi Sphendosthlabus, Ingor Russiæ principis filius, habitabat. Шлецеръ забылъ cie мѣсто, говоря, что никто изъ Византійскихъ Историковъ не именуетъ Игоря.

(524) Имя мордки происходитъ отъ морды животнаго. Въ Древнемъ Лѣтописцѣ (Т. II, стр. 406), въ Никон. (V, 42), и въ другихъ именно сказано, что сіи деньги, или куньи мордки, ходили въ Новѣгородѣ до самаго XV вѣка. Въ Уставѣ Новогородскаго Князя Святослава Ольговича, изданномъ въ 1137 году, написано «емлеть Пискупъ за десятину» (вмѣсто десятины) «отъ виръ и продажъ 100 гривенъ новыхъ кунъ, иже выдаваеть Домажиричь» (см. харатейную Кормчую Книгу временъ Князя Димитрія, сына Александра Невскаго, въ Синодальной библіотекѣ подъ No. 82): слѣдственно Казна отъ времени до времени выпускала новую кожаную монету, т. е. съ новымъ клеймомъ. — Герберштейнъ, который былъ въ Москвѣ при Василіи Іоанновичѣ, въ началѣ XVI вѣка, также пишетъ, что древніе Россіяне употребляли вмѣсто денегъ, мордки и уши бѣлокъ и другихъ животныхъ: ante monetam proboscide et auriculis aspreolorum aliorumque animalium utebantur (Rer. Moscov. Comment. стр. 42).

144

Гваньини, современникъ Царя Іоанна Василіевича говоритъ о цѣлыхъ шкурахъ: ante usum vero monetæ aspreolorum aliorumque animalium pellibus utebantur (Rer. Moscov. Auctores varii, стр. 158). Въ Польшѣ до исхода XIII вѣка ходили деньги кожаныя. Мѣховскій пишетъ: sub regimine hujus Regis Bohemiæ (Вѣнцеслава) grossi Bohemici et denarii argentei in Poloniam inducti sunt; prius siquidem argento nigro (олово?) et pelliculis capitum aut extremitatum asperiolorum utebantur Poloni (Hist. Polon. кн. VI, гл. 4, годъ 1298); a Стриковскій (Хроник. Литов. кн. X, гл. 4) по старому Русскому переводу: «Предъ тѣмъ частками сѣченаго злата и сребра, таже кожицами куньими, бѣльими, лисьими и прочаго звѣря товарами противу разныхъ замѣнъ Поляки, Русь, Литва и Мазуры обыкли бяху купли своя совершати.» По сказанію Нейштета, Автора Хроники Ливонской XI столѣтія, монета Ливонцевъ во XII вѣкѣ состояла въ бѣльихъ ушкахъ съ серебряными гвоздиками. — Наконецъ самое важнѣйшее свидѣтельство о нашихъ древнихъ кожаныхъ деньгахъ есть извѣстіе Монаха Рубруквиса, бывшаго въ Россіи около 1253 года: «pour les Russiens, la monnaie qui a cours entr’eux, est de petites pieces de cuir, marquetées de couleurs (см. въ Бержерон. Voyages, Т. I, Voyage de Rubruquis, стр. 91).

Въ Дѣвичьемъ Александровскомъ монастырѣ, въ Владимірской Губерніи, еще недавно хранились въ боченкѣ, вмѣстѣ съ другими старинными вещами, многіе кожаные лоскутки, внесенные въ опись монастырскую подъ именемъ кожаныхъ денегъ: я съ любопытствомъ разсматривалъ оные. Нѣкоторые такой величины , другіе менѣе; на первыхъ изображенъ крючекъ, на вторыхъ звѣздочка. На одномъ выпечатано слово Кудма: такъ именована въ Большомъ Чертежѣ рѣка впадающая въ Сѣверную Двину, не далеко отъ нынѣшняго Архангельска (слѣдственно въ древней Новогородской области). Сіи лоскутки — безполезные, кажется, для всякаго инаго употребленія — дѣйствительно могли быть монетами: по какихъ временъ? Указъ Петра I, 1700 года, Марта 8 (данный изъ Приказа Большой Казны) свидѣтельствуетъ, что и въ это время еще ходили кожаныя деньги въ Калугѣ и въ окрестныхъ областяхъ. Въ Воронежскомъ Цейггаузѣ хранились — думаю, хранятся и нынѣ — мелкія кожаныя монеты: на одной сторонѣ оныхъ изображенъ Св. Георгій, а на другой слова Царь и Великій Князь Иванъ (см. Шерер. Nestors Jahrbucher, стр. 58).

(525) Византійскія золотыя монеты, Номисмы или Солиды, имѣли вѣсъ нашихъ золотниковъ (см. сочиненіе Г. Круга, Münzkunde Rußlands, книжка I, стр. 134), которыхъ имя произошло отъ золота, т. е. отъ сихъ Греческихъ золотыхъ монетъ.

(526) См. выше, стр. 76. Шлецеръ не вѣритъ, чтобы Радимичи имѣли монету; но Козары имѣли оную, и вѣка два господствуя надъ симъ краемъ, могли ввести тамъ металлы въ употребленіе. Подъ древнимъ Славянскимъ именемъ щляга надобно разумѣть мелкія серебряныя деньги: мѣдныя едва ли ходили тогда въ Россіи. Новогородцы не ранѣе XV вѣка начали употреблять Шведскіе ортуги (см. Лѣтоп. Новог. Попа Іоанна, стр. 682). — Въ XIV вѣкѣ, когда Новгородъ довольствовался еще лоскутками кожаными, въ Москвѣ уже обращались Русскія серебряныя деньги: ибо мы имѣемъ монеты Димитрія Донскаго.

(527) Издатели Ярославовыхъ законовъ сказываютъ, что гривна серебра въ Ярославово время

145

содержала въ себѣ 2 гривны кунами, а въ Мономахово семь съ половиною. Но гдѣ доказательство? Издатели не представили его, и не могли представить: ибо ни въ Русской Правдѣ, ни въ Несторовой лѣтописи нѣтъ слова о гривнахъ серебра; вездѣ говорится или просто о гривнѣ, или о гривнѣ золота.

Однакожь мы дѣйствительно знаемъ соразмѣрную цѣну серебра и кунъ, бывшую у насъ въ XIII вѣкѣ. Въ договорѣ Смоленскаго Князя, Мстислава Давидовича, съ Нѣмецкими городами въ 1228 году сказано: «оже убьють волнаго человѣка, платити за голову 10 гривенъ серебра, по четыре гривны кунами, » т. е. полагая 4 гривны кунъ на одну гривну серебра — «а за холопа гривна серебра. Аже кто холопа ударить, гривна кунъ» (см. сей трактатъ въ нашей Исторіи Т. III, примѣч. 248). Знаемъ еще, что въ страшный голодъ 1230 году Новогородцы за четверть ржи платили гривну серебра или семь гривенъ кунами (см. въ Продолж. Рос. Вивліоѳ. Новогород. Лѣт. стр. 499 и напечатан. въ Москвѣ Лѣт. Новогород. стр. 119). Слѣдственно гривна кунъ имѣла тогда разную цѣну въ Смоленскѣ и Новѣгородѣ. Вопреки Издателямъ Русской Правды, гривна серебра при Ярославѣ не могла равняться только съ двумя гривнами кунъ: Ярославъ опредѣляетъ 40 гривенъ пени за убійство, а Князь Смоленскій въ 1228 году 10 гривенъ серебра: вѣроятно ли, чтобы въ XI вѣкѣ платили за жизнь вдвое болѣе серебромъ, нежели въ XIII столѣтіи, когда отъ успѣховъ торговли надлежало размножиться драгоцѣннымъ металламъ въ Россій?

(528) См. выше, стр. 24, 121, 125.

(529) Въ Синодальной библіотекѣ, подъ No. 14, находится драгоцѣнное харатейное Евангеліе. Въ концѣ его тою же рукою подписано: въ лѣто 6652 напсашася книгы си 50 дній, и початы псати Октября въ 1, а кончишася Ноября въ 19... На той же страницѣ древность сей книги засвидѣтельствована двумя слѣдующими подписями: въ лѣто 7187, а отъ Рождества Христова 1679, Ноемврія 28, назнаменахъ азъ смиренный Досоѳей, Архіепископъ и Митрополитъ Сучавскій и всея Молдавіи и Ексархъ Плагинонъ и Мѣстодержитель Севастійскаго, да отслется сіе Св. Евангеліе на свое мѣсто на Крылосъ, се бо, яко ниже свидитель (свидѣтель), 6652 бяше тогда отъ созданія, егда написася. Уже ся минули 535 лѣтъ. Греческаго же Царства 2 лѣта Іоанна Комнина Константиноградскаго. Здѣсь, въ титулѣ Молдавскаго Архіепископа, замѣтимъ слово Плагннонъ, Εξαρχος Πλαγηνων: симъ именемъ означались единственно Молдавскіе и Волошскіе Епископы. Д’Анвиль производитъ его отъ имени Печенѣговъ, которые нѣкогда жили тамъ (см. Mém. de l’Acad. des inscr. LII, 224, статью sur les peuples de la Dace). He вѣроятнѣе ли, что это взято изъ Латинскаго языка (plaga, plagia)? Вторая подпись: Въ лѣто 7083, а отъ Рождества Христова 1576 (1575) мѣсяца Іюня 12, я Гедіонъ Болобанъ Епископъ Галицкій, Львовскій и Каменца Подольскаго въ сее время наѣхалъ на столѣ Епископскомъ, на Крылосѣ, и читалъ при церкви столичной сіе книги Евангеліе напрестольное тетръ (отъ Греческ. τετρα, четыре), оно же свидѣтельствуется положено быти отъ лѣтъ давныхъ. — Сіе Евангеліе Славянское, писанное въ 1144 году отъ P. X., есть одно изъ древнѣйшихъ въ Россіи. Для сравненія съ нынѣшнимъ печатнымъ выписываемъ слѣдующее мѣсто изъ Іоанна:

Въ харатейномъ:

Въ печатномъ:

«Искони бяше слово, и слово

«Въ началѣ бѣ слово, и слово

146

 

бяше отъ Бога и Богъ бяше слово. Се бѣ искони отъ Бога. Все тѣмъ бы и беж него ни что же не бы, еже бы. Въ томъ животъ бѣ, и животъ бѣ свѣтъ человѣкомъ. И свѣтъ въ тьмѣ свѣтитъ, и тьма его не постиже. Бысть человѣкъ посланъ отъ Бога; имя емоу Іоанъ. Сь приде въ съвѣдѣтельство, да съвѣдѣтельствуетъ о свѣтѣ, да вси вѣроу имоуть имь. Не бѣ тъ съвѣтъ; нъ да послоушьствуеть о свѣтѣ. Бѣ свѣтъ истиньнъ, иже просвѣщаеть всего человѣка, грядоущяго въ міръ. Въ мірѣ бѣ и міръ тѣмъ бысть, и міръ его не позна; въ своя пріде и свои его не пріяшя; елико жс ихъ пріятъ и́, дасть имъ область чадомъ Божьемъ быти, вѣроующимъ въ имя его, иже не отъ крови, ни отъ похоти плътьскы, ни отъ похоти моужскы, нъ отъ Бога родішася. И слово плъть бысть и въселися въ насъ, и відѣхомъ славоу его, славоу яко единочадаго отъ отца, испълнь благодѣти и истины. Іоанъ съвѣдѣтельствуеть о немъ, и вьзва глаголя: сь бѣ, его же рѣхъ грядый по мнѣ, предъ мъною бысть, яко първѣй менѣ бѣ, и отъ испълненья его мы вси пріяхомъ благодѣть возъ благодѣть, яко законъ Мосеемъ данъ бысть, благодѣть и истина Іисусъ Христомъ бысть.»

бѣ къ Богу, и Богъ бѣ слово. Сей бѣ искони къ Богу. Вся тѣмъ быша, и безъ него ничтоже бысть, еже бысть. Въ томъ животъ бѣ, и животѣ бѣ свѣтъ человѣкомъ. И свѣтъ во тмѣ свѣтится и тма его не объятъ. Бысть человѣкъ посланъ отъ Бога; имя ему Іоаннъ. Сей пріиде во свидѣтельство, да свидѣтельствуетъ о свѣтѣ, да вси вѣру имутъ ему. Не бѣ той свѣтъ, но да свидѣтельствуетъ о свѣтѣ. Бѣ свѣтъ истинный, иже просвѣщаетъ всякаго человѣка грядущаго въ міръ. Въ мірѣ бѣ и міръ тѣмъ бысть, и міръ его не позна. Во своя пріиде и свои его не пріяша. Елицы же пріяша его, даде имъ область чадомъ Божіимъ быти, вѣрующимъ во имя его, иже не отъ крове, ни отъ похоти плотскія, ни отъ похоти мужескія, но отъ Бога родишася. И Слово плоть бысть, и вселися въ ны, и видѣхомъ славу его, славу яко единороднаго отъ отца, исполнь благодати и истины. Іоаннъ свидѣтельствуетъ о немъ и возва глаголя, сей бѣ, его же рѣхъ, иже по мнѣ грядый, предо мною бысть, яко первѣе мене бѣ; и отъ исполненія его мы вси пріяхомъ, и благодать возъ благодать: яко законъ Моисеомъ данъ бысть, благодать же и истина Іисусъ Христомъ бысть.»

Въ харатейномъ Евангеліи 1307 году, которое хранится въ той же Синодальной библіотекѣ подъ No. 18, видимъ уже нѣкоторыя отмѣны въ сравненіи съ Евангеліемъ XII вѣка; вмѣсто: искони бяше слово, тамъ поставлено: искони бѣ слово — се бѣ искони у Бога (προς τον ϑεον) вмѣсто: отъ Бога — свѣтъ свѣтится вмѣсто свѣтитьтьма его не объятъ, вмѣсто не постижеда свѣдѣтельствуетъ вмѣсто послоушьствуетьблагодать вмѣсто благодѣть и проч. — то есть, сей новѣйшій списокъ гораздо ближе къ Острожскому печатному Евангелію, и доказываетъ, что еще въ XIII столѣтіи переводъ Св. Писанія былъ исправленъ или исправляемъ. Ученые люди, собранные Константиномъ, Острожскимъ Княземъ, для изданія Библіи, перемѣнили опять нѣкоторыя слова; вмѣсто: искони бѣ слово, поставили: въ началѣ (έν άρχη) бѣ слово, и проч. Въ изданіи Славянской Библіи при Царѣ Алексіи Михайловичѣ нѣтъ почти никакихъ отмѣнъ противъ Острожскаго, кромѣ трехъ или четырехъ мѣстъ означенныхъ въ предисловіи; но Библія, напечатанная при Имп. Елисаветѣ Петровнѣ, уже гораздо болѣе исправлена.

Не только Библія, но и другія церковныя книги въ Россіи XII вѣка были одного перевода съ нынѣшними: въ доказательство предлагаемъ слѣдующее мѣсто изъ нашей печатной Минеи и харатейнаго Стихираря, писаннаго въ 1153 году и хранящагося въ Синодальной библіотекѣ подъ No. 15.

Служба Св. Симеону 1 Сентября.

Въ Стихир. харатейн.

Въ Минеѣ печат.:

«Преподобьне отче, добру

«Преподобие отче, добру

147

обрѣте лѣствицю, ею же взиде на высоту, юже обрѣте Илия колесницю огньну; нъ тъ убо въсхода инѣмь не остави. Ты же и по съмѣрти имаши стълпъ свой. Небесьный человѣце, земльный Ангеле, свѣтило не угасая въселеныя, Сумеоне преподобне, моли съпастися доушамъ нашимъ.»

изобрѣлъ еси лѣствицу, ею же восшелъ еси на высоту, юже обрѣте Иліа колесницу огненну: но онъ убо восхода инымъ не остави, ты же и по смерти имаши столпъ твой. Небесный человѣче, земный Ангеле, свѣтильниче неусыпный вселенныя, Симеоне преподобне, моли, еже спастися душамъ нашимъ.»

Довольно для знающихъ. — Сіи двѣ рукописи 1144 и 1153 году уступаютъ въ древности только двумъ Сборникамъ и Евангелію, находящемуся въ С. Петербург. Император. Библіотекѣ (см. выше, примѣч. 167, и Т. II, примѣч. 114). Недавно Г. Ганкенштейнъ издалъ Разсмотрѣніе церковной Славянской рукописи, которую онъ досталъ за рѣдкость и считаетъ памятникомъ VIII вѣка (см. Recension der ältest. Urkunde der Slavisch. Kirchengeschichte etc.) Нужно ли опровергать его ложное мнѣніe о буквахъ ея, будто бы не Русскихъ, т. е. не Кирилловскихъ? надобно только взглянуть на нихъ, чтобы увѣриться въ противномъ. Г. Ганкенштейнъ не видалъ нашихъ древнихъ харатейныхъ книгъ: сравнивая ихъ, онъ нашелъ бы, что его рукопись имѣетъ всѣ признаки XIII вѣка. Она старѣе вышеупомянутаго Синодальнаго Евангелія No. 18 и новѣе No. 14.

Есть другой, печатной Русской переводъ Библіи, по крайней мѣрѣ пяти книгъ Моисеевыхъ, Царствъ, нѣкоторыхъ Пророковъ, Апостола. Книги Моисеевы изданы въ 1519 году, и въ заключеніи ихъ сказано: Божіею помощію, повелѣніемъ и пильностію (стараніемъ) ученаго мужа въ лекарскихъ наукахъ, Доктора Францинска Скорины съ Полоцка, у великомъ мѣстѣ Празскомъ (то есть, великомъ городѣ Прагѣ). Книги Царствъ, Іудиѳъ, Эсѳирь, Іова, Пророка Даніила, печатаны такими же буквами; но въ моемъ, экземплярѣ нѣтъ ни заглавнаго, ни послѣдняго листа. Апостолъ изданъ въ 1527 (*) году въ Вильнѣ, пращею (трудомъ, Польск. Praca) и великою пильностію Доктора Франциска Скорины съ Полоцка. Тутъ красными буквами напечатано извѣстіе, что Докторъ Скорина перевелъ и всю Библію, въ дому почтиваго мужа Якова Бабича, наистаршаго Бурмистра славнаго и великаго мѣста Виленскаго. Сіи книги рѣдки. Въ доказательство, что переводъ ихъ весьма несходенъ съ нашимъ древнимъ Славянскимъ, приводимъ слѣдующее мѣсто изъ Іова, гл. 10.

Переводъ Скорины:

Въ нашей Библіи:

«Тоскнится души моей въ животѣ моемъ; выпущу противъ собѣ глаголы моя. Прореку въ горькости души моея и реку въ Богу: не погубляй мене. Сповѣждь ми, чему мя такъ судишь? Ичи ли добро ся тобѣ видить гонити мя и погубити мя, дѣло рукъ своихъ, и совѣтъ нечестивыхъ укрѣпити? Ичи тѣлесные очи у тебе суть, или яко видить человѣкъ, по тому жь и ты смотрѣти будешь? Таковы ли же суть дніе твои яко и людскіе, и лѣта твоя яко времена человѣческая, яко питаешися о грѣсѣхъ моихъ, и беззаконіе мое слѣдилъ еси? Да

«Труждаюся душею моею: стеня испущу на мя глаголы моя, возглаголю горестію души моея одержимъ, и реку къ Господеви: не учи мя нечествовати, и почто ми сице судилъ еси? Или добро ти есть, аще вознеправдую; яко презрѣлъ еси дѣла руку твоею, совѣту же нечестивыхъ внялъ еси; или якоже человѣкъ видитъ, видиши; или якоже зритъ человѣкъ, узриши; или житіе твое человѣческо есть, или лѣта твоя яко дніе мужа; яко истязалъ еси беззаконіе мое и грѣхи моя изслѣдилъ еси. Вѣси бо, яко не нечествовахъ: но кто есть изъимаяй


(*) 1525 (поправка Исторіографа на собственномъ его экземплярѣ И. Г. Р.).

148

вѣси, яко нечестія не учинихъ; нѣсть убо кто изъ руки твоея могый исторгнути. Руцѣ твои, Господи, створистѣ мя и създастѣ мя всего окрестъ. И тако наглѣ отметаешь мене. Вспомяни, молю ти ся, иже яко бы грязь слѣпилъ мя еси, и въ персть паки премѣняешь мя. Се яко млеко издоихъ мя еси, и яко сыръ утвердилъ мя еси. Кожею и тѣломъ пріодѣлъ мя еси; костями и жилами споилъ мя еси. Животъ и милосердіе далъ еси мнѣ, и навежденіе твое стерегло есть духа моего. Аще ли таищи того въ сердцѣ своемъ, но вѣмъ яко вся сія помниши. Согрѣшилъ ли есмь, и на часъ прозрѣлъ ми еси, и чему отъ беззаконія моего чиста мя быти не дозволиши? И буду ли неучтивый, горе мнѣ будеть; пакъ ли справедливый, не вознесу главы моея, насыщенный болѣсти и горкости. И гордости дѣля яко бы львицю имѣши мя, и навернувшися дивнѣ мя мучиши. Обновляешь свѣткы твоя противу мнѣ и помножаешь гнѣвъ твой на мя, и болѣсти воюютъ въ тѣлѣ моемъ. Чему выведъ мя еси изъ ложеснъ материныхъ? Раднѣй быхъ загинуль былъ, ижъ бы око не соглядало мене, и быхъ яко бы не бывый, изъ утробы пренесоша мя въ гробъ. Ичи ли краткость дній моихъ не искончалася скоро? Остави мя, молю ти ся, да быхъ оплакалъ мало болѣсть мою, поки еще не пойду, отнюдуже не вернуся: въ землю темную и покрытую мракомъ смерти, въ землю бѣды и темности, гдѣ же то стѣнь смерти и несть ни единого ряду, но вѣчный страхъ пребываетъ.»

изъ руку твоею; руцѣ твои сотвористѣ мя, и создастѣ мя: по томъ же преложивъ, поразилъ мя еси. Помяни, яко бреніе мя создалъ еси, въ землю же паки возвращаеши мя. Или не якоже млеко измелзилъ мя еси, усырилъ же мя еси равно сыру. Кожею же и плотію мя облеклъ еси, костьми же и жилами сшилъ мя еси. Животъ же и милость положилъ еси у мене: посѣщеніе же твое сохрани мой духъ. Сія имѣяй въ тебѣ, вѣмъ, яко вся можеши и невозможно тебѣ ничто же. Аще бо согрѣшу, храниши мя, отъ беззаконія же но безвинна мя сотворилъ еси. Аще бо нечестивъ буду, лютѣ мнѣ: аще же буду праведенъ, не могу возникнути: исполненъ бо есмь безчестія; ловимъ бо есмь аки левъ на убіеніе, пакиже преложивъ лютѣ убиваеши мя. Обновляяй на мя испытаніе мое, гнѣва бо великаго на мя употребилъ еси, и навелъ еси на мя искушенія. Почто убо мя изъ чрева извелъ еси, и не умрохъ; око же мене не видѣло бы, и быхъ бы аки не былъ. Почто убо изъ чрева во гробъ не снидохъ; или не мало есть время жизни моея; остави мене почити мало, прежде даже отъиду, отнюдуже не возвращуся, въ землю темпу и мрачну, въ землю тмы вѣчныя, идѣже нѣсть свѣта, ниже видѣти живота человѣческаго.»

Скорина, переводивъ Библію съ Латинскаго (а не съ Греческаго), писалъ языкомъ своего отечества и времени, который гораздо сходнѣе съ нынѣшнимъ Русскимъ нарѣчіемъ, нежели языкъ древней Славянской Библіи, переведенной въ Моравіи. Какимъ образомъ сей Полоцкій Докторъ могъ печатать свою Библію въ Прагѣ, гдѣ, сколько извѣстно, никогда не бывало Славянской типографіи? Ученый Богемецъ Добровскій предполагаетъ, что Скорина въ 1515 году ѣздилъ съ Королемъ Сигизмундомъ въ Вѣну, изъ Вѣны съ послами его въ Венецію, досталъ тамъ матрицы для Славянскихъ буквъ и жилъ нѣсколько лѣтъ въ Прагѣ, когда Сигизмундъ, опекунъ молодаго Людовика, участвовалъ чрезъ своихъ Министровъ въ дѣлахъ Богемскаго Королевства (см. N. Abhandlungen der Böhm. Gesellschaft der Wissensch. Т. II, въ историч. отдѣленіи стр. 186). — Скоринина Библія не есть древнѣйшая изъ печатныхъ Славянскихъ книгъ. Въ библіотекѣ Московской Духовной Типографіи хранится Евангеліе 1513 года, напечатанное въ Угровлахіи (Молдавіи); а въ библіотекѣ Графа Ѳ. А. Толстаго Часословецъ (*) 1491 года, съ такимъ


(*) Gebethbuch (приписка Исторіографа на собственномъ его экземплярѣ И. Г. Р.).

149

послѣсловіемъ: «Доконана бысть сія книга у великомь градѣ у Краковѣ при державѣ Великаго Короля Польскаго Казимира, и доконана бысть мѣщаниномъ Краковьскымъ Шваиполтомь Фѣоль изъ Нѣмець, Нѣмецкого роду Франкь» (т. е. Франковъ) «и скончашася по Божіемъ пароженіемъ» (по Рождествѣ Христ.) «14 съть, девятьдесятъ и 1 лѣто» (т. е. 1491). Въ Пращицѣ, л. 226, упоминается о Псалтири напечатанной также въ 1491 году и также въ Краковѣ. Слѣдственно древнѣйшая типографія Славянская была въ Краковѣ: кто завелъ ее, и въ которомъ году? не знаемъ.

(530) Іордана de Origin. Slavicis, Sectio LI, стр. 118, и Коля Introd. in historiam et rem literariam Slavorum, кн. I, гл. 3. О переводахъ другихъ Славян. Библій см. Добровскаго Ueber den ersten Text der Böhmisch. Bibelübersetzung въ Neu. Abhandlungen der Böhm. Gesellschaft der Wissenschaften, T. III, стр. 240.

(531) Тамъ сказано, что сія Библія переведена еще за Великаго Владиміра, т. е. при Владимірѣ.

(532) См. въ печатн. Несторѣ стр. 20. Тутъ же говоритъ Несторъ: «Словенскъ языкъ и Русьскый одинъ есть.» Въ рукописной Степен. Книгѣ, полученной мною отъ Болохнинскаго купца Латухина, церковныя книги наши именно названы переводомъ Константина и Меѳодія: «Философи тіи преложиша Псалтирь и Октоихъ и прочая книги, яже и доднесь въ Россіи церковныя чины ими исправляются.» См. и печатн. Степен. Кн. I, стр. 83—86. Въ одной рукописной Новогородской лѣтописи, наполненной многими баснями, сказано: «вѣдати подобаетъ, яко Славено-Россійскій народъ въ лѣто 790 отъ Рождества Христова начатъ письмена имѣти; зане въ томъ годѣ Царь Греческій брань съ Словяны имѣя и миръ съ ними содѣла, посла имъ въ знаменіе пріятства литеры, сирѣчь слова азбучныя. Сія отъ Греческаго писанія вновь составишася ради Словянъ; и отъ того времени Россы начаша писанія имѣти.» Въ 790 году еще не было Славено-Россійскаго народа.

150

Доказательствомъ, что въ окрестностяхъ Ѳессалоники или Солуня жили Славяне-Сербы, служитъ извѣстіе Константина Багрянороднаго (Memor. popul. II, 151): Principatu autem Serviæ a patre ad duos fratres devoluto, alter, sumta populi parte dimidia, ad Romanorum Imperatorem Heraclium confugit, qui et excepto locum ad inhabitandum dedit in Thessalonicæ themate, quod ex eo tempore Servia nuncupatur. Это случилось въ началѣ VII вѣка. И нынѣ существуетъ, близъ Ѳессалоники, городокъ Сервица. — Хотя, по сказанію же Константина, Сербы перешли оттуда въ нынѣшнюю землю свою; но вѣроятно, что многіе изъ нихъ остались въ Солунской области (Memor. popul. II, 153).

(533) См. выше стр. 39 и 135 о богатырѣ усмарѣ.

(534) См. въ печатн. Нест. стр. 47. Въ Коростенѣ горѣли, по словамъ Нестора, клѣти, вежи и проч. Вежами назывались и шатры и башни.

(535) Несторъ говоритъ, что Кіевскій народъ подрубилъ сѣни подъ святымъ Варяжскимъ Мученикомъ и сыномъ его (въ печатн. стр. 72), и что тѣло умершаго Владиміра спустили изъ дому по веревкамъ (въ печат. Нест. стр. 93): заключаю, что сіи домы были высокіе, и что сѣни находились въ верхнемъ жильѣ. — Погреба или выходы, гдѣ стоялъ медъ, назывались медушами (см. въ печатн. Нест. стр. 91). — Для того, чтобы спустить внизъ тѣло Владиміра, разобрали помостъ между двумя клѣтьми (въ печатн. Нест. стр. 93) т. е., полъ въ сѣняхъ. — О голубницахъ и одринахъ см. въ печатн. Несторѣ, стр. 51.

(536) «Суть бо Греци льстивы и до сего дни, » говоритъ Несторъ (въ печатн. стр. 67).

(537) См. выше, стр. 113.

(538) См. въ печатн. Нест. стр. 73.

(539) По ихъ совѣту Владиміръ хотѣлъ принести человѣка въ жертву идоламъ (см. выше, стр. 124). Совѣтъ старца избавилъ Бѣлгородъ отъ Печенѣговъ (см. выше, стр. 138).

КОНЕЦЪ ПРИМѢЧАНІЙ I ТОМА.



Н.М. Карамзин. История государства Российского. Примечания к 1 тому // Карамзин Н.М. История государства Российского. М.: Книга, 1988. Кн. 1, т. 1, с. 1–150 (6—я паг.). (Репринтное воспроизведение издания 1842–1844 годов).
© Электронная публикация — РВБ, 2004—2024. Версия 3.0 от от 31 октября 2022 г.