43. Екатерине II
15 августа 1768

Всемилостивейшая государыня!


До владения в. и. в. многие препятствия остановили журнал мой «Трудолюбивую пчелу», приписанную к вашей особе; но драмы мои никогда, при всем гонении моих неприятелей, прикосновенны не были. Но много будучи утесняем, я было закаялся больше писать, а особливо по кончине государыни, и не принимался почти за перо до самого дня всенародной радости и оживотворения Муз. Лета мои, а, следовательно, и силы, уже к сочинению и стихов и прозы начинают ослабевать. А я, желая еще принести сочинениями моими и двору и обществу некоторое удовольствие, в нынешнее лето спеша нечто заготовить ко дню коронования вашего ради театра, презирая и летние прятные дни, способные к поправке человеческого здоровья, и отягчение взора

110

прилежным писанием, истощая все силы мои, сочинил трагедию и две комедии, зачав еще и комическую оперу и расположив уже оную с г. Раупахом. Трагедию свою я по некоторому приличию перед г. Елагиным читал у себя в доме, и в то время не нашел он ничего, чего б ради оную не можно было представить. А когда я отослал еще одну комедию к нему, прося, чтобы просмотрена его не замедлилося, так он и трагедию и комедию больше месяца безо всякого продержал решения и по многим моим присылкам возвратил оные мне, приказывая, чтобы я и в трагедии и в комедии нечто отменил; ибо ему показалися стиха с четыре в трагедии его нежному слуху противны, а в комедии — противу Священного писания.1 То, что его нежному слуху противно, то ничьему слуху противно быть не может; ибо и мои, и все французские трагедии, и еще больше комедии по необходимости наполнены. Да и рассуждать он о том не может, не имея довольного знания во французском языке, и никакого в поэзии. А в комедии противу закона и обрядов нет ничего. Г. Козицкий и г. Мотонис тому свидетели; ибо они не только оные мои драмы читали, но по желанию моему, как мои друзья, строжайше рассматривали. Но мало еще того: архиерей Тверской, 2 человек искусный и в законе и в познании божества и подпора благочестия, ни тени малейшего Священному писанию непочтения не нашел. Елагин ли о божестве и законе больше знает, или сей отличного достоинства, упражнявшийся во Священном писании муж? Г. Козицкий или он, г. Елагин, более знания и вкуса имеют во красноречии? Все общество знает, да и сами в. в. ведать изволите, может ли он равняться с ними. А еще чуднее то, что г. Елагин находит вещи в моих сочинениях ко поправлению; а я ему в том повиноваться никак не могу. Мне паче всего жаль того, всемилостивейшая государыня, что медлительное решение Елагина все мои труды в ничто преобратило и лишает меня сего веселия, что я надеялся при торжественном времени в. в. коронования видеть сии мои тщательные труды во представлении и заслужити себе от всевысочайшей вашей особы, и от двора, и от города, а потом от всей России и от всей Европы похвалу. А вместо того, презрев многие домашние непреоборимые хлопоты, должен я им, Елагиным, новую себе приключить досаду, и ради того только трудиться, чтобы быть жертвоприношением его высокомерию, которому я никогда не покорюся. Я уповаю на праведное в. в. рассмотрение, довольствуяся тем одним только, что я прав и что труд мой хотя ко дню коронования уже и не поспеет на театре, однако и труды мои и усердие мое в. в. будут известны. Сим образом пропали труды мои трех же летних месяцев по Академии свободных хитростей, за которые получил я вместо возмездия жесточайшие досады. Сим образом погибли труды мои и в изобретении монумента, препорученного мне И. И. Бецким в начале вашего владения, в чем я трудяся несколько уже сочинил.3 А прочее по плану в. в. мною оставлено, ибо г. Бецкий

111

меня тогда совсем замешал, и чего он хотел, я не допытался, пременяя ежедневно план исполнения, ничего не основая и ничего не утверждая. А хорошо ли мое изобретение, в том я не устыжуся всех искусных людей, имея о таких вещах и совершенное понятие и совершенное знание, чая похвалы ото всех упражнявшихся во свободных хитростях и от г. Фалконета, ежели бы он то увидел; да и увидит, имея ко мне взаимственное почтение. А Академии, сверх прочих трудов, я все сочинил дипломы и изобрел медали. И ежели мои труды негодны, так на что они в действие произведены; а ежели годны, так за что мне и от И. И. Бецкого, при многих мне учиненных досадах, не дано не только образца с изобретенной мною медали, ниже́ на олове, и требование мое какого-нибудь образца моего вымысла с крайним возвращено против меня ругательством. Ежели я хотя одну литеру неправды вашему написал величеству, так я подвергаю себя жесточайшему наказанию, то есть вашей немилости; ибо милость в. и. в. мне и самой жизни драгоценнее, и легче мне умереть, нежели малейший от в. в. имети гнев.


В. и. в. всенижайший и всеподданнейший раб

Александр Сумароков.
Августа 15-го 1768 года.

Сумароков А.П. Письмо Екатерине II, 15 августа 1768 г. // Письма русских писателей XVIII века. Л.: Наука, 1980. С. 110—112.
© Электронная публикация — РВБ, 2007—2024. Версия 2.0 от 14 октября 2019 г.