Письма В. К. Тредиаковского (1703—1768) начали публиковаться в периодической печати с 1823 г. Однако после издания академиком П. П. Пекарским в 1873 г. жизнеописания Тредиаковского, куда вошел обширный корпус писем и деловых документов, собранных в результате систематического обследования академического архива и введенных в большинстве случаев в научный оборот впервые, подборок материалов о Тредиаковском в печати не появлялось. Для настоящего сборника была предпринята попытка разыскать в архивах Ленинграда и Москвы новые материалы из эпистолярного наследия Тредиаковского.

Известные по прежним публикациям письма в основном носят официальный характер: это переписка по Академии, прошения в Сенат, Синод, на высочайшее имя. Известно и несколько писем научного содержания, обращенных не только непосредственному адресату, но и некоторому кругу, интересующемуся литературно-теоретическими проблемами (“Письмо Штелину”, “Ответ на письмо о сафической и горацианской строфах”, возможно, письмо 7 августа 1757 г. в “Ежемесячные сочинения”). К жанру личной переписки можно причислить лишь некоторые ранние письма Тредиаковского И.-Д. Шумахеру. Между тем сохранились свидетельства о ранней переписке Тредиаковского с А. Д. Кантемиром (Кантемир пишет в письме

X. Гроссу от 2 сентября 1737 г. о словаре, который Тредиаковский упоминает в письме к нему; см.: Майков Л. Н. Материалы для биографии кн. А. Д. Кантемира. СПб., 1903, с. 89); с М. В. Ломоносовым (письмо от февраля 1741 г. — антикритика на “Письмо о правилах российского стихотворства” Ломоносова и письмо от сентября—октября 1748 г. по поводу “Эпистол” А. П. Сумарокова; см.: ПСС, т. 10, с. 460); с вице-канцлером М. И. Воронцовым (Пекарский, с. 110). Переписывался, по всей видимости, Тредиаковский с А. Б. Куракиным, С. Витинским, с рядом духовных лиц — архиепископом новгородским Амвросием, епископом белгородским Петром Смеличем, архиепископом санктпетербургским и шлютербургским Феодосией, архиепископом тверским Митрофаном (Материалы, т. 5, с. 972; т. 8, с. 47). Публикуемые письма дают возможность предполагать существование переписки с Ж.-Н. Делилем и французским дипломатом Ж.-И.-Т. де ла Шетарди.

Вместе с тем эти письма позволяют уточнить наше представление о положении Тредиаковского в Академии наук в 1740-е гг. По-видимому, оно было значительно более устойчивым, чем это представлялось раньше. Трения с Ломоносовым, с членами Канцелярий Академии были еще незначительны, Тредиаковский с достоинством занимает свое место в среде академиков, его положительное мнение о речи Делиля (чрезвычайно важной в заключительной стадии борьбы академиков с Шумахером) служит основанием для ее одобрения, так же как отрицательное мнение о речи Г.-Ф. Миллера способствует ее неодобрению всеми академиками. Отношения с будущими главными противниками Тредиаковского в Академии Г. Н. Тепловым и Миллером, из-за которых он должен будет покинуть Академию наук в 1759 г., в 40-е гг. оказываются весьма благоприятными. Можно говорить и о каких-то особых связях Тредиаковского с влиятельными вельможами двора Елизаветы Петровны.

Деятельность Тредиаковского в Академии наук, Историческом собрании, его литературные труды, их издание находят отражение в публикуемой официальной переписке.