Однажды Соловей с большим искусством пел
И гласом все пленить окрестности успел.
Листочки на верхах древесных всколебались
И тайной прелестью влеклись,
На ветках птички пробуждались
И Филомелу внять пеклись.
Забылась утра мать на горизонте доле,
Затем что ей певца хотелось слушать боле.
Прекрасной Филомелы глас
Богов прельщает так, как нас.
Тогда богине в честь в другой раз Филомела
Еще и сладостняй пропела
И смолкнула, пропев.
К ней Жаворонок так вещает, прилетев:
«Пред нами ты, дружок, вспеваешь превосходно,
И песен всех в лесу твоя прелестняй трель;
Одно, коли сказать, в тебе мне не угодно:
Ты в целый год поешь лишь несколько недель».
Но Филомела ей, смеяся, отвечает:
«Твой горестный упрек меня не огорчает,
И честь моя чрез то не может претерпеть.
Немного я пою. Зачем? Чтоб славно петь.
Я следую в пеньё природе осторожно:
Доколь она велит, дотоле и пою;
Коль скоро воспретит, тотчас перестаю,
Затем что нам ее принудить невозможно».
Певцы! о соловье потщитесь вспомянуть
И пойте до того, покуда петь хотите.
Природа и сей жар, которым вы блестите,
Немного вам годов благоприятны суть.
Коль льститесь заслужить вселенной восхищенья,
Так пойте вы, доколь ваш дух приносит плод,
И, тщася произвесть бессмертные сложенья,
Откройте в вечность вход.