228. МОЯ ИСПОВЕДЬ
Послание к Н. А. К<ашинце>ву
Что наша жизнь? Одно шатанье,
Когда не для добра живем.
Что ненависть? любви изгнанье;
А без любви — во тме идем...
Нет! к человечеству душою
Не охлаждаюсь никогда!
Лелеян ли бывал судьбою,
Или встречалась мне беда —
В любви одной, в любви всегда
Я видел первую отраду.
Спешил к печальному я брату,
С страдальцем слезы проливал,
Вздыхал, где слышал вздох сердечный,
И клеветы позабывал.
Как странник на земле беспечный,
Держусь я мненья египтян.1
Срок жизни нам на время дан.
Что блеск земной? Страстей обман!
Он часто, как огонь болотный,
Сверкнув, тинистою стезей
Исчезнет тотчас от очей!
Душой младенец беззаботный,
Скажу, фантазии жилец:
Жизнь для души — любовь сердец.
Мой друг! мое ты сердце знаешь:
Скажи ж (кому? ты угадаешь),
Что я привык тем только жить,
Чтобы мечтать и — чтоб любить.
1 Древние египтяне называли домы свои гостиницами; а гробы настоящим жилищем: вот почему гордые владыки египетские сооружали пирамиды и мавзолеи. «Но, говорит Боссюэт, им даже не удалось насладиться и безмолвною могилою в сих памятниках гордыни». Приводя это место, Шатобриан восклицает: «Насладиться могилою!.. какое величественное выражение!» И мы назовем его величественным: ибо оно разительно изобличает гордыню, чуждую любви и домогающуюся и за пределом гроба жить в одних замыслах высокомерных.