ПЕСНИ ПЕТЫЕ НА СОСТЯЗАНИЯХ В ЧЕСТЬ ДРЕВНИМ СЛАВЯНСКИМ БОЖЕСТВАМ

Тогда пущает 10 соколов на стадо лебедей, которой дотечаше, та преди песнь пояше...

Песнь на поход Игоря на Половцев.
Стр. 3.

ПЕСНИ ДРЕВНИЕ

Певец лет древних славных, певец времени Владимира, коего в громе парящая слава быстро пронеслась до Геллеспонта, Боян, певец сладчайший, коего глас, соловьиному подобной, столь нежно щекотал слухи твоих современников; возложи, Боян, благозвонкие твои персты на одушевленные, на живые твои струны; ниспошли ко мне песнь твою из горних чертогов света, где ты в беседе Омира и Оссиана торжество поешь Ироев древних или славу богов; ниспошли, и да звук ее раздается во всех краях, населяемых потомками колен Славянских.

Велик был день у Славянского народа, день, посвященной первейшим их божествам, сильному Перуну, благодетельным Святовиду и Велесу, буйным Стрию и Позвизду, Нию и Чернобогу грозным, благой Ладе, Лелю и Полелю и всещедрому Даждьбогу. От всех колен Славянских, от Ильменя и Новаграда, с холмистых берегов Клязьмы, от Галича и Дуная, с Помория и Моравы, с вершин Алпийских и с моря Адриатического сбиралися для общего торжества к великому Киеву старейшины, князи, бояре и гости, и тьмы народа бесчисленного. – Вели они с собою сладкогласных песнопевцов, да в оный день великий прославят

55

в песнях своих богов и витязей, и слава языка Славянского да промчится во все концы известного тогда мира.

Утром рано в день торжества, едва первая стрела лучезарная излетела от молниенного убруса жаркого Знича, как сильные гласы труб, цевниц, бубнов и тимпанов возбуждали всех стекшихся на злачные долины, пестроцветною муравою покрытые, где Днепр, пробив пороги с шумом и пеною, тихою в Лиман течет струею. Князи, песнопевцы, витязи и все начальники вступают во златые стремена, шествуют стройно на конях своих бодрых; идут стязи пред ними, хоругви возвеваются по воздуху; священники в одеждах белых льняных, багряными поясами одержимых, ведут жертвы, украшенные цветами юных дней нежнодышущего маия. За ними в след резвою толпою идут лики юношей и дев, сонм жен в соборе радостном и народ созади, в одеждах мирных, шествуют медленно.

И се лиется уже кровь тельцов, юниц и агнцов. Лики общую возгласили песнь. Ветр препнул свое дыхание, дым курения ароматного и всесожжения восходил серым столбом за облаки. Десять избранных песнопевцов от различных племян славенских стали строем на берегу древнего Ворисфена; каждой из них несет на правой руке своей сокола быстроокого, в левой держит звонкие гусли. Из далеча возникли шумные гласы труб, цевниц и тимпанов, возбудили вздремавших по утренней пище лебедей на струях Днепровских. Зане обычай был таков, что сокол, поражающей лебедя, назначал чреду в песнопении, и чей был первой, тот первую воспевал песнь, и все другие по чреде своих соколов.

Возлетают лебеди, высоко виются под легкими утренними облаками. И се, яко стрелы от звенящия тетивы, твердым луком напряженныя, летят стремительно десять соколов, пущенных с рук десяти песнопевцов, пришедших на состязание издалека; состязание, достойное игр Олимпийских в счастливые времена Еллады. – Летят соколы; и чей первой настиг лебедя? Се твой сокол, о Всеглас, житель юной берегов Ильменя, он ударил лебедя в белую грудь; возлетают пух и перья по воздуху; кровь капала дождем из заоблака; священники тщатся восприять ее в чаши златые; зане таинственно вещают. Лебедь упал мертвым к стопам коней княжих,

56

а сокол победитель летит на десницу Всегласа. Глас труб и цевниц возвестил чреду первую.

Сокол второй. Он твой, о Крутосвист, житель ближайших гор Тмутаракани; поразил лебедя полумертвым, и сам, возвившися под облако высоко, упал вниз стремглав и воссел на десницу вождя своего торжествующ.

Сокол третий слетел с руки Хохта от устья Дуная; ударил лебедя, но тщетно, и в третий раз мог только его повергнуть на землю бездыханна.

Сокол четвертой рожден на вершинах гор близких моря Адриатического, Черными Горами именуемых. Принес его Звен, потомок славных сопутников Пирра, мечтавшего завоевать вселенную.

Пятый сокол – Тиховоя, коего предки, оставив Кипр, преселилися сперва в Гесперию, потом прешли жительствовать на Поморие и принесли с собою обряды служения благотворныя Лады. Он, лебедя тихо поражая, но часто, пригнал, его утомленна и жива к стопам своего господина.

Пять последние соколов, хотя не столь знаменитые победители, но не отпустили своея добычи, и утомленны пали, с нею на землю.

И се воссели десять песнопевцов по чреде побед своих соколов на уготованных для них зеленых одрах; за ними, стали лики юнош и дев разделенно. Священники воскурили! фимиам. – –

Настроя звонкие свои гусли, тако воспел

Всеглас

Перун, о бог всесильной,
Зиждитель мира, царь
Всего того, что видим!
Не слово ли твое всесильно,
5 Что слышно нам во звуках грома,
Что гор сердца кремнисты,
Творению событных, современных,
Упругой зыбию колеблет,
Не слово ли твое

57

10 Воззвало в бытие
Все то, что око наше зрит,
Или все то, что мыслию постигнуть можем?
Се ты, о боже сил!
Се шествуешь, хламидой звездною одеян,
15 Носимой духом бурь и ветров.
Восток, юг, север и Стрий буйной сам
Твои суть слуги,
Земля подножие твое,
А дальной Эфир, дальной,
20 Превыспренний твой одр.

Венчан стихийным светом,
Рождающей одеян теплотою,
И творчей силой препоясан,
Воссел, о ты непостижимой!
25 В пространстве, в пустоте,
Среди смешения, среди Хаоса,
Средь нощи древния и всюду мрак.
Воссел, да зиждешь и творишь,
И образы да дар твой будут.

30 Се там, престолу твоему,
Где молния не знала крыл своих,
Крыл огненных, в полете быстрых,
Где гром еще молчал, немея,
Где свет, где сушь, где влага,
35 Вскормленны вечности сосцами,
Росты бездейственны хранили,
И где движенье, жизнь в тебе едином,
О бог! лелеясь, были;
Се там предстали и явились
40 Престолу твоему
Твои все слуги, твои силы:
Знич светлой жаркой, жизнодатель,
Велес отец сей будущих животных,
И Позвизд и Купало,
45 Скрывавшие в своих огромных недрах
Всемирной Океан,

58

И реки, и озера;
И Ний, отец земли, и крушц, и камней,
И мать рожденья Лада,
50 Всесочетающей любови бог.
Воссел, и тихое
Благоговейное молчанье
(Торжественной предтеча
Зиждительного слова)
55 Повсюду было
Ко бытию готовя вся…
Се творчее изыде слово…
Уже начало восприяли
Движенье, жизнь и бытие…
60 И ты, неведомой,
Немыслимой никем,
О бог, отец, зиждитель,
Стал чувствуем, стал ощущаем.
И чадо юное твое,
65 Руки твоей творенье,
Подъяло край завесы древней,
Завесы вечности – и ты стал бог:
Зане, что ты, когда тебя
Никто не мог постигнуть,
70 Иль чувствовать иль видеть?
Се Знич и Лада с сыном
Велениям твоим послушны,
Живят и греют, сочетают…
Все движется, приявши жизнь.

75 Чудесности исполнилась вселенна!
Но всё творенья суть
Лишь слова твоего; – – –
Нет, мысли лишь одной,
Твоей лишь мысли необъятной. –
80 Зри там в пространстве неба и Ефира
Тела вращаются велики, светлы,
В согласьи стройном, дивном,
В гармонии чудесной.
Что там? Или кто там живет,
85 То ты один лишь знаешь,

59

Или твои лишь слуги сильны.
Здесь, виждь, велел ты Нию сушу вздвигнуть,
На ней горам взнести
Свои верьхи крутые, льдяны,
90 Иль пропастям, разинув хляби,
Вмещать в широки недра земны
Или блестящие крушцы,
Или сверкающи кристаллы.
Уж Позвизд махом своего трезубца
95 Возбрызнул Океан на сушу,
И влага, напоив всю землю
Потопа общего разлитьем,
Раздвинуто лице свое превыше гор
В моря, в озера, в реки собрала.
100 Познал свои пределы Понт,
И реки буйно восшумели
Чрез каменны скалы,
Через бугры кремнисты,
Крутясь, стремясь иль извиваясь
105 Меж нив, полей, лугов;
Текут они прозрачны, тихи
Во чрево обще вод,
В понт синей, в понт глубокой.

Уж Знич со Ладою в союзе
110 Взлегли на одр супружней, одр туманной
И тепла мгла в парах прозрачных
Взлетела и взвилась высоко.
Се, зри, туманы серы там,
Собравшися, сгустившись выше,
115 Вступили облака горами,
И Стрий налег на их рамена;
Юг, Север вниз и в верх бунтуют,
Оставши, буйны чада
Истлевшего хаоса,
120 И перва буря роет волны.
Летит дождь теплой вниз на нивы,
Где в след всезиждущим твоим веленьям
Велес на свет извел вола
И всех зверей дубравных,

60

125 Где Даждь благой и щедрой
Родил древа и злаки.

Но ты, отец, с улыбкою рожденья
Возвел свои зеницы светлы
На юной мир, на юну землю;
130 Ты, видя счастие, блаженство,
Повсюду в блеске расширенно,
Добро ты видя всюду,
Еще помыслил ты.
Се паки сильно твое слово,
135 Беременно еще твореньем,
Явилось в мир,
Явилось облеченно в персти.
Се образ твой, о сильной!
Се образ дивной, возниченной;
140 Се дух твой, или слово,
Живущее в жене и в муже…
О человек, творение чудесно!
Творенье бренное, о царь земли!
Ты слаб, ты червь, ты мал,
145 Пылинка ты в сравнении всего;
Но силен, но велик умом.
Ты мыслию божествен,
Зиждитель и творец!

Велик, велик ты, о Перун!
150 Когда разверзишь длань свою широку.
Из коей льются изобильно
Благодеяния щедроты,
И мир, и тишина, и счастье;
Когда ущедрит нас
155 Посланник благ твоих великих,
Посланник твой Даждьбог.
Велик ты также и ужасен,
В ночи несясь туч синих, черных,
Когда преступны человеки,
160 Твой образ исказив пороком гнусным,
Сзывают гром твой с небеси!
Твой гром губительной, карающ,

61

И стрелы молнии твоей крылатой.
Тогда твоя десница сильна, рдяна,
165 Вращая огнь, удар вознесши в верьх,
Превыше всех верьхов холмистого Олимпа,
Низвержет молнию и гром,
И звук и треск, и смерть и ужас…
Бегут животные, трепещут
170 Пред взором твоего лица паляща
И кроются в вертепах темных,
Сердца сотрясши всех строптивых,
Не смерть ты шлешь, но знак благоволенья;
Ты паки стрелу сизу молньи светлой
175 Верг махом в дол,
И гром твой глухоутлозвонной
Ударил с треском в верьх сосны ветвистой
И раздробил ее в обломки малы.

Но ты тут не ужасен, о Перун!
180 Тебе сосна была та посвященна;
Под ней покоился любимец твой Седглав,
Седглав, твой жрец верховной, прорицатель,
Принесшей жертвы, о Перун! тебе обильны,
И сто тельцов и сто волов, овнов толикож;
185 Любезна первенца лобзает,
И юношу сего любезна
И сына сердца и души
Он в дальной путь готовит, устрояет,
И пред лицом твоим
190 Он отчее ему дал наставленье:

– Ты юн еще, о сын мой милой!
О Велеслав, ты юн;
Но был уже свидетелем злосчастий
И бедствий пагубных войны.

195 Уже прошло тому и год и больше,
Как многолюдные колена Кельтски,
Сложив свои все силы
Во ополчение едино,
От мыса, в дальном море вон торчаща,

62

200 Иль от конца земли,
Чрез Северной Улин, и Тул, и Морвен,
И острова Гебридски,
И все брега обширной Скандинавьи
До самых тех брегов
205 И низких и болотных,
Где тихая Нева
Свои глубоки волны
Из Ладоги влечет
И томною своей струей, почти прямою,
210 Весь сонм своих валов бесшумных
Изхлынула в Варяжско море, там,
Где мглой всегда Котлин покрытой
Косой иссунулся далеко в море.
Сердца, глубоко уязвленны,
215 Что племена Славянски сильны,
Ступая во следы широки, звучны
Своих усопших предков,
Оставивших свои
Пылающие веси
220 На берегах бушуйной Адрьи,
Епир, Иллирик и Панонью
Губителям вселенной в Риме,
Простерли меч победоносной,
За многоводную струю Дуная,
225 За Днестр, за Буг, за Вислу,
За славной Ворисфен
И даже до брегов камышиста Ильменя,
Откуда Волхов извлекает
Обильное соборище вод желтых
230 И чрез пороги между скал гранитных
Мчит их в сожитие
Вод Ладоги пространной;
Восстали,
Покрыли
235 Варяжски
Пучины
Несметной тьмой ладей
Прошли они
И Рюген

63

240 И Даго
И Езель,
Прошли они Котлин
И устье тройственно Невы.
Тут, сняв с судов высоки щеглы,
245 Подобны лесу темну,
Без листвия опустошенну
И молнией и бурей,
Веслами воды рассекая,
Шли в верх Невы, шли Ладогой,
250 Вошли во устье Волхова
И плыли до его порогов.
Оставив тут суда,
Пошли во строе ратном,
Простерли ужас и беды,
255 Смерть, пламя и оковы мыча,
По нивам, по холмам.
Восплакали Славянски девы,
Рабыни став врага;
Взрыдали жены, дети,
260 Лишась супругов и отцов.

Уж Кельтско ополченье
До того достигло места,
Где твой славной дед, отец мой,
Где великой Ратомир
265 Новагорода начатки
Близь Ильменя положил.
Уж дымятся пламенея
Верьхи новы и высоки,
Кровь ручьями льется всюду.
270 Мала стража городская
Скоро смерть мечем вкусила,
И сто юных, храбрых войнов,
Врата града защищавших,
Копием сражаясь пали,
275 Жертва силы превосходной,
Предпочтив поносну плену
Смерть. Вломившись в наши стены.
Простер враг насильство всюду.

64

Ты тому свидетель сам был,
280 О мой юной друг, друг милой!
Как их мечь, носясь по стогнам,
Не щадил Славенской крови,
Как младенцы, жены, старцы
Погибали беззащитны.
285 Вихрем буйным рыщут всюду,
Огнь, и гибель, и крушенье
Везде сеют, простирают,
И смерть бледна воспарила
Над главами всех, готова
290 К извержению кончины
Общей всем, что живо было.
Ах! почто, почто, несчастной,
Не погиб, плачевна жертва
Я их лютости и зверства.

295 В среде зеленой кущи,
Рукой моею насажденной,
Сидела мать твоя, и та,
Которую рука моя вскормила,
Душа моя дала которой душу,
300 И сердце мое сердце;
Которую Перун, и я, и мать твоя,
И сам ты, друг мой юной, нарицал
Возлюбленной уже подругой,
Твоей подругою на век.
305 Тогда под сень смиренну нашу
Бегут, как алчны львы, рыкая,
С мечем, с огнем в руках
Враги победоносны.
„Кто ты? – Кто ты?“ –
310 Вещает им Ингвар суровой.
Он вождь полков был Кельтских;
Высок, дебел и смугл, а очи малы
Как угль сверкали раскаленной
Из под бровей навислых и широких;
315 Власы его кудрявы, желты, густы,
Покрытые огромнейшим шеломом,
Всклокоченно лежали длинны

65

Врознь по его атлантовым раменам.
Рука его была как ветвь претолста
320 И суковата ветвь огромна дуба;
Увесиста, широка длань.
Был глас его подобен
Рычанию вола свирепа,
Когда, смертельно уязвленной,
325 Несется он по дебрям, по долинам;
„Кто вы?“ – вещает паки к изумленным
Он диким и суровым гласом. –
Первосвященника Перунова супруга
У ног твоих. – „Восстань, иди со мной“.
330 А мы? .. А я с тобой, – вещал
Седглав, тут проливая
Обильные потоки слез, –
Отсутственны мы были и ходили
В соседственной Холмград.
335 Там мы с тобою
На сделанном брегу высоком,
Где столп Перунов возвышался,
Курили Фимиам.

И се вопль наш слух пронзает;
340 Мы по стогнам зрим Холмграда,
Бегут, мычутся в боязни
Жены, девы и младенцы,
Кои жизнь спасая бегством,
Утекли из Новаграда. –
345 „Мы погибли“, – восклицают; –
„Погиб Новой град и в пепел
Превращен, не существует“. –
Уж воинственные трубы
Вострубили, уж стекались
350 Все полки Славянски; строем
Все идут ко Новуграду.
Сердце наше предвещало
Бедство нам и скорбь и слезы;
Мы полки все предваряя,
355 На коней воссели легких,
Скачем быстро и несемся.

66

Но, о зрелище ужасно!
Рабынь наших мы сретаем, –
И несут уж хладно тело
360 Твоей матери Препеты; –
„Поспешай, – тебе вещала
Мать твоя чуть слышным гласом, –
Поспешай, коли возможно.
Чаромила унесенна
365Вождем Кельтским в ладию…“
Хлад и смерть вдруг распростерлись,
Очи меркнут – – прервалося
Ее томное дыханье,
И – душа вон излетела… –

370Старец умолк – и, очи поникши, стоял неподвижен,
Будто на казнь осужденной. Протекшие скорби предстали
Живы уму его, силою воображенья. Хладеет
Кровь в его жилах; колена трепещут; дыханье стесненно
Грудь воздымало его. – Восседает. – Юноша к старцу
375Очи исполненны слез обративши, тако вещает:

– Мы шли с воинством поспешно…
Я, с друзьями тут моими
Отделясь от всех далеко,
Вниз по Волхову неслися.
380Но, увы! уж поздно было.
Погрузив корысти многи,
Сребро, злато и каменья,
Рухлядь мягкую богату,
Хладна Севера избытки,
385Жен и дев восхитив многих,
Враги наши плыли скоро,
Плыли в низ, едва лишь видны.
Не вдаваяся напрасну
Мы отчаянью, обратно
390Мы помчались к Новуграду.
Тут, встречаясь с ополченьем

67

Сих врагов неистозлобных,
Мы карали их измену;
Гнали, били и мертвили,
395И во Новгород вступили
По телам сих лютых воев.
Но возможно ли воспомнить
Те минуты равнодушно,
Те минуты преужасны,
400Как мы в Новгород вступили?

По стогнам летала
Смерть люта и бледна,
Широко простерши
Чугунные крылья.
405Уж воинство Кельтско,
Досель разлиянно
В домах и по стогнам
Велика Новграда,
Стекалось в едино,
410Внушая веленью
Вождей своих лютых.

Мы, ударив
На них строем,
Опровергли
415Их, попрали
И достигли
Скоро, скоро
Того места,
Где на вече
420Собирался
Народ мирной.
Тут Ингвар, сей
Вождь суровой
И вождь лютой,
425Связав руки
Вервью тяжкой
Ста дев, вел их
В плен, в неволю.

68

Увидев ужасно
430Сие посрамленье,
Как львы возревели
Мы ярости гневом;
И буйны стремились
На воинство Кельтско,
435Старались отнять весь
Их плен и добычу.

Сталь сверкнула,
Смерть взлетела.
Мы разили
440Врагов сильно;
И удары
От них страшны
Мы терпели,
Но вломились
445Все мы строем
В полки Кельтски.
Наконец их
Опрокинув,
Смерть им в сердце
450Наносили,
И стараясь
Дать свободу
Девам пленным,
Тьмы врагов мы
455Истребили,
И их души
Вероломны
В крови черной
Источенны,
460Отослали
В царство Ния.

Но, ах пагубна победа!
Враги наши, стервененны
Поражением толиким,
465В грудь пронзали всех дев пленных.
А хотя мы извлекали
В грудь вонзенну Харолугу,

69

Но душа, душа томленна
Излетала в след за сталью
470И лилася в крови дымной.

Ингварь, зря тут
Неудачу,
Отступает,
В строй поставя
475Все останки
Своих воев;
Отступает
Во порядке,
В строю дивном
480К струям желтым.
Он в ладьи тут
Восседает;
Он увез трех
Дев с собою,
485Дев прекрасней
Всех во граде;
И, ах, с ними
Чаромилу! –

– О, друг мой юной! – (глас возвыся,
490Седглав тут рек):
Настал уж день и час отмщенья;
Зри многие полки Славянски
Уже стекаются отвсюду;
Услыши радостны их клики:
495Се смерть, – гласят, – се пагуба врагам!
Бесчисленны ладьи готовы
Нести сих славных ратоборцев
Поверьх валов Варяжска моря.
Народ Славянской, помня все заслуги
500Отцов твоих, отцов моих,
И ведая, сколь мне
Перун всесильной благотворен,
Сколь мил ему первейшей его жрец,
Тебя единым гласом все колена
505Вождем своим уж нарекли.
Гряди, гряди на брань

70

И смело подвизайся,
Карай, рази врага, им отомщая
Все раны, кои он нанес
510Тебе и мне и нашему языку;
Неси ты бурной огнь в селенья Кельтски;
Лей кровь… ax! для чего
Бессильные мои рамена
Подъять не могут брони тяжкой;
515Я был бы вождь полков Славянских,
И мщеньем ярости
Непримиримыя пылая,
Вращал бы меч мой обоюдной
В груди и в недрах сопостатов,
520Отмщая смерть моей супруги;
Из трупов бы врагов, попранных долу,
Престол воздвигнувши высокой,
Тебе Перун, тебе, я сердце,
Из груди вражьей извлеченно,
525Тебе бы в жертву я принес.

О! бог, всесильной бог! –
Вещал Седглав тут в исступленьи, –
Отверзи очи ты души моей,
И книга будущих судеб
530Да предо мною разогнется! –
Тут юноша простерся долу
В благоговении сердечном;
Воздел на небо руки жрец.

Вихри сильны вдруг взвилися,
535Буйны ветры тут завыли,
С тучей буря налетела,
Сиза молния сверкнула,
Гром ударил с треском сильным,
Поразил сосну священну,
540И сосны верьх возгорелся.
В исступленьи необъятном
Жрец, стрясаем богом сильным,
Громким гласом восклицает:

„О! род ненавистной

71

545Славянску языку!
Се смерть, сто разинув,
Сто челюстей черных,
Прострет свою лютость
В твою грудь и сердце!
550Восплачешь, взрыдаешь:
Не будет спасенья
Тебе ни откуда...

Но… увы! мы только мщенье,
Мщенье сладостное вкусим!..
555А враг наш не истребится…
Долго, долго, род строптивой,
Ты противен нам пребудешь…
Но се мгла мне взор объемлет,
Скрылось будущее время...
560Зрю еще, – о сын любезной,
Ты по странствиях далеких
Наконец обрящешь живу
Ты любезну Чаромилу, –

Но я того уже не узрю“ – – –
565И се удар громовой повторился,
Земля трясется; жрец воскликнул:

– Иди, мой сын, иди,
Иди, о друг мой юной.
Се слава в облаке златом
570Плетет тебе венец лавровой.
Зри, там чертог божественной отверст,
Он ждет тебя и восприимет,
Когда увянешь, не дожив
Блаженных поздных дней;
575Но если смерть в полете своем быстром
Тебя на ратном поле дальнем
Щадить не перестанет,
И лютая ее коса
Тебя минует и допустит
580Главу твою покрыться
Сребристыми космами,

72

Тогда блаженны дни твои пребудут
В объятиях супруги милой,
В среде любезного семейства,
585Семейства многолюдна.
Спеши; се зрю, полки Славянски идут,
Несут булатны свои копья,
Несут, как лес густой – –
О, радость мщения, играй,
590Играй ты в томном моем сердце;
Сие последнее да будет
Мне старцу утешенье,
Вознесшему уж ногу в гроб.
Иди, спеши, о сын любезной!
595Победы лавр пожни блестящей;
Тебя еще да узрят мои очи,
Сим лавром увенчанна. –

Жрец умолк и лобызает
Своего любезна сына;
600Строй идет, и звонки трубы
В путь зовут всех ратоборцев.
Вспламененной отчим словом
Буйной юноша в восторге
Тяжку броню воздевает,
605Шлем взложил на верьх свой гордой,
Меч висит у бедр, тяжелой
Щит, копье в его руках: –
„Прости, отче!“ – – – – он отходит.

Вои радостны воспели
610Песни яру Чернобогу.
Жрец возвысил глас свой громкой,
Рек пророческое слово:
– О Перун, о бог всесильной!
Буди им поборник в бранях,
615Буди в бедствиях защита;
О народ, народ преславной!
Твои поздные потомки
Превзойдут тебя во славе
Своим мужеством изящным,

73

620Мужеством богоподобным,
Удивленье всей вселенной,
Все преграды, все оплоты
Сокрушат рукою сильной,
Победят – – природу даже, –
625И пред их могущим взором,
Пред лицем их озаренным
Славою побед огромных
Ниц падут цари и царства. – – –
О потомки! – – но гром грянул,
630Жрец умолк – – – – он ощущает,
Что шествует в величьи тихом бог.


А.Н. Радищев Песни петые на состязаниях в честь древним славянским божествам // Радищев А.Н. Полное собрание сочинений. М.;Л.: Изд-во Академии Наук СССР, 1938-1952. Т. 1 (1938). С. 54—73.
© Электронная публикация — РВБ, 2005—2024. Версия 2.0 от 25 января 2017 г.