276. ПЛАЧ ЮСТИНИАНА

Ночью вчера, задремав очень рано,
В грезах увидел я Юстиниана.
В мантии длинной, обшит соболями,
Так говорил он, сверкая очами:
«Русь дорогая! Тебя ли я вижу?
Что с тобой? Ты не уступишь Парижу!
Есть учрежденья в тебе мировые,
Рельсы на Невском, суды окружные —
Чтоб не отстать от рутины заморской;
Есть в тебе даже надзор прокурорской;
Точно в других образованных странах,
Есть и присяжные... в длинных кафтанах.
В судьи ученых тебе и не надо,
Судьям в лаптях ты, родимая, рада.
Им уж не место в конторе питейной:
Судят и рядят весь мир на Литейной.
Вечно во всем виноваты дворяне,
Это присяжные знают заране,
Свистнуть начальника в рожу полезно,
Это мужицкому сердцу любезно.
«Вот молодец, — говорят они хором, —
Стоит ли думать над этаким вздором?»
Если ж нельзя похвалить его гласно,
«Он сумасшедший», — решат все согласно,
Но ненадолго ума он лишился,
Треснул — и тотчас опять исцелился!
Публика хлопает, — и в наказанье
Шлют ее вон... под конец заседанья.
Злы у вас судьи, но злей адвокаты:
Редко кто чешется, все демократы!
Как я любуюсь на все эти секты,
Я, написавший когда-то пандекты,
Как бы министры мои удивились,
Знавшие весь corpus juris civilis, ¹
Если б из дальней, родной Византии
Ветер занес их на север России!
Там, в Византии, сравненный с Минервой,
Законодатель считался я первый, —
Здесь же остаться мне первым уж трудно:
Здесь сочиняет законы Зарудный!»

Смолк император при имени этом,
Словно ужаленный острым ланцетом,
И в подтвержденье великой печали
Слезы из глаз его вдруг побежали.
Чтоб усыпить его силой целебной,
Дал я прочесть ему «Вестник судебный»,
Сам же прочел об Урусовском деле
И, к удивленью, проснулся в постели.
Видно, недаром всё это виденье!
Было ужасно мое пробужденье:
Солнце в глаза уж смеялось мне резко,
От мирового лежала повестка,
И осторожно, как некие воры,
В спальню входили ко мне кредиторы.