Что мне делать с тобой, докучная ласточка! Каждым утром меня — едва зарумянится Небо алой зарей и бледная Цинтия Там в туманы покатится,— Каждым утром меня ты криком безумолкным Будишь, будто назло! А это любимое Время резвых детей Морфея, целительный Сон на смертных лиющего. Их крылатой толпе Зефиры предшествуют, С ними сам Купидон летает к любовникам Образ милых казать и счастьем мечтательным Тешить жертвы Кипридины. Вот уж третью зарю, болтливая ласточка, Я с Филидой моей тобой разлучаюся! Только в блеске красы пастушка появится Иль Психеей иль Гебою, Только склонит ко мне уста пурпуровые, И уж мой поцелуй, кипя нетерпением, К ним навстречу летит, ты вскрикнешь — и милая С грезой милой скрывается! Ныне был я во сне бессмертных счастливее! Вижу, будто бы я на береге Пафоса, Сзади храм, вкруг меня мирты и лилии, Я дышу ароматами. Взор не может снести сиянья небесного, Волны моря горят, как розы весенние, Светлый мир в торжестве — и в дивном молчании Боги к морю склонилися.— Вдруг вскипели валы и пеной жемчужною С блеском вьются к брегам, и звуки чудесные
152
Слух мой нежат, томят, как арфа Еолова; Я гляжу — вдруг является... Ты ль рождаешься вновь из волн, Аматузия? Боги! пусть это сон! Филида явилася С той же лаской в очах и с тою ж улыбкою. Я упал и, отчаянный, «Ах, богиня! — вскричал,— зачем обольстить меня? Ты неверна, а я думал Филидою Век мой жить и дышать!» — «Утешься, обманутый, Милый друг мой! (воскликнула Снова в наших лугах Филида, по-прежнему В свежих ку́дрях с венцом, в наряде пастушеском) — Друг, утешься, я всё...» Болтливая ласточка, Ты крикунья докучная, Что мне делать с тобой — опять раскличалася! Я проснулся — вдали едва зарумянилось Небо алой зарей, и бледная Цинтия Там в туманы скатилася.
1820
Воспроизводится по изданию: А. А. Дельвиг. Сочинения. — Л.: «Художественная литература», 1986.