И. А. Гончаров

Обломов
Роман в четырех частях

1859

Оглавление

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава I 5
Глава II 17
Глава III 37
Глава IV 41
Глава V 54
Глава VI 60
Глава VII 67
Глава VIII 74
Глава IX. Сон Обломова 98
Глава X 142
Глава XI 149
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава I 152
Глава II 161
Глава III 165
Глава IV 172
Глава V 185
Глава VI 202
Глава VII 211
Глава VIII 219
Глава IX 235
Глава X 246
Глава XI 265
Глава XII 277
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава I 288
Глава II 292
Глава III 302
Глава IV 311
Глава V 326
Глава VI 334
Глава VII 340
Глава VIII 354
Глава IX 358
Глава X 362
Глава XI 364
Глава XII 372
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Глава I 373
Глава II 386
Глава III 392
Глава IV 397
Глава V 424
Глава VI 431
Глава VII 440
Глава VIII 446
Глава IX 468
Глава X 484
Глава XI 489

О произведении

Знаменитый русский роман, в котором герой преимущественно лежит на диване.

Краткое содержание

В первой части Обломов лежит на диване; во второй ездит к Ильинским и влюбляется в Ольгу, а она в него; в третьей она видит, что ошибалась в Обломове, и они расходятся; в четвертой она выходит замуж за друга его Штольца, а он женится на хозяйке того дома, где нанимает квартиру. Вот и все.

— Н. А. Добролюбов. Что такое обломовщина (1859)

Отзывы критиков

Большой роман г-на Гончарова кончен. Литература наша получила в нем капитальное приобретение, хотя некоторые длинноты и отсутствие движения делают чтение его иногда утомительным <...> Герой романа есть существо прекрасно одаренное умственными и нравственными качествами, но совершенно лишенное энергии, вялое и в высшей степени ленивое. Молодая девушка, — один из превосходнейших женских характеров в русской литературе, — привязывается к нему за все то, что в нем есть доброго и честного; с помощию любви надеется похитить его у поглощающей его лени, но безуспешно, и Обломов, презирая себя с каждым днем более и более, тяготясь жизнию, избегая даже воспоминаний о прошедшем, о первой молодости своей, которая широко перед ним раскрывалась, кончает тем, что женится на доброй, но совершенно простой женщине, которая постигла тайну охранить его жизнь от всяких потрясений, всякой заботы и даже всякой мысли, толстеет, лежит, тупеет и получает паралич...

— Министр народного просвещения Е. П. Ковалевский — императору Александру II, 27 апреля 1859 г.

...длинная Одиссея какой-нибудь полузаглохшей, делящейся натуры, которая тянется, соловеет, рассыпается в одни бессмысленные подробности. <...>. Мы <...> без зевоты и отвращения не можем следить за физиологическими описаниями каких-то невских мокриц, переживших тот героический период свой, в котором их предки — чего нет — были Онегины и Печорины. <...>

...время Онегиных и Печориных прошло. Теперь в России нет лишних людей, теперь, напротив, к этим огромным запашкам рук недостает. Кто теперь не найдет дела, тому пенять не на кого, тот в самом деле пустой человек, свищ или лентяй. И оттого очень естественно Онегины и Печорины делаются Обломовыми.

Общественное мнение, баловавшее Онегиных и Печориных потому, что чуяло в них свои страдания, отвернется от Обломовых.

— А. И. Герцен. Very dangerous!!! (1859)

...апатия покорная, мирная, улыбающаяся, без стремления выйти из бездействия; это — обломовщина, как назвал ее г. Гончаров, это болезнь, развитию которой способствуют и славянская природа и жизнь нашего общества. Это развитие болезни проследил в своем романе г. Гончаров. <...>

Событий, действия почти нет; содержание романа может быть рассказано в двух, трех строках <...>; интерес такого романа, интерес такой жизни заключается <...> в наблюдении над внутренним миром человека. <...>

Редкий роман обнаруживал в своем авторе такую силу анализа, такое полное и тонкое знание человеческой природы вообще и женской в особенности.

— Д. И. Писарев. Роман И. А. Гончарова Обломов (1859)

Гончаров является перед нами прежде всего художником, умеющим выразить полноту явлений жизни. Изображение их составляет его призвание, его наслаждение; объективное творчество его не смущается никакими теоретическими предубеждениями и заданными идеями, не поддается никаким исключительным симпатиям. Оно спокойно, трезво, бесстрастно. <...>

По-видимому, не обширную сферу избрал Гончаров для своих изображений. История о том, как лежит и спит добряк-ленивец Обломов и как ни дружба, ни любовь не могут пробудить и поднять его, - не бог весть какая важная история. Но в ней отразилась русская жизнь, в ней предстает перед нами живой современный русский тип, отчеканенный с беспощадною строгостью и правильностью; в ней сказалось новое слово нашего общественного развития, произнесенное ясно и твердо, без отчаяния и без ребяческих надежд, но с полным сознанием истины. Слово это - обломовщина; оно служит ключом к разгадке многих явлений русской жизни, и оно придает роману Гончарова гораздо более общественного значения, нежели сколько имеют его все наши обличительные повести. В типе Обломова и во всей этой обломовщине мы видим нечто более, нежели просто удачное создание сильного таланта; мы находим в нем произведение русской жизни, знамение времени.

Обломов есть лицо не совсем новое в нашей литературе; но прежде оно не выставлялось перед нами так просто и естественно, как в романе Гончарова. Чтобы не заходить слишком далеко в старину, скажем, что родовые черты обломовского типа мы находим еще в Онегине и затем несколько раз встречаем их повторение в лучших наших литературных произведениях. <...>

Главное здесь не Обломов, а обломовщина. Он бы, может быть, стал даже и работать, если бы нашел дело по себе; но для этого, конечно, ему надо было развиться несколько под другими условиями, нежели под какими он развился. В настоящем же своем положении он не мог нигде найти себе дела по душе, потому что вообще не понимал смысла жизни и не мог дойти до разумного воззрения на свои отношения к другим. Здесь-то он и подает нам повод к сравнению с прежними типами лучших наших писателей. Давно уже замечено, что все герои замечательнейших русских повестей и романов страдают оттого, что не видят цели в жизни и не находят себе приличной деятельности. Вследствие того они чувствуют скуку и отвращение от всякого дела, в чем представляют разительное сходство с Обломовым. В самом деле, - раскройте, например, «Онегина», «Героя нашего времени», «Кто виноват?», «Рудина», или «Лишнего человека», или «Гамлета Щигровского уезда», — в каждом из них вы найдете черты, почти буквально сходные с чертами Обломова.

— Н. А. Добролюбов. Что такое обломовщина (1859)

Нехорошо той земле, где нет добрых и неспособных на зло чудаков вроде Обломова! Обломовщина, так полно обрисованная г. Гончаровым, захватывает собою огромное количество сторон русской жизни, но из того, что она развилась и живет у нас с необыкновенной силою, еще не следует думать, чтоб обломовщина принадлежала одной России. Когда роман, нами разбираемый, будет переведен на иностранные языки, успех его покажет, до какой степени общи и всемирны типы, его наполняющие. По лицу всего света рассеяны многочисленные братья Ильи Ильича, то есть люди, не подготовленные к практической жизни, мирно укрывшиеся от столкновений с нею и не кидающие своей нравственной дремоты за мир волнений, к которым они не способны. Такие люди иногда смешны, иногда вредны, но очень часто симпатичны и даже разумны. Обломовщина относительно вседневной жизни <…> в слишком обширном развитии вещь нестерпимая, но к свободному и умеренному ее проявлению не за что относиться с враждою. Обломовщина гадка, ежели она происходит от гнилости, безнадежности, растления и злого упорства, но ежели корень ее таится просто в незрелости общества и скептическом колебании чистых душою людей пред практической безурядицей, что бывает во всех молодых странах, то злиться на нее значит то же, что злиться на ребенка, у которого слипаются глазки посреди вечерней крикливой беседы людей взрослых. Русская обломовщина, так, как она уловлена г. Гончаровым, во многом возбуждает наше негодование, но мы не признаем ее плодом гнилости или растления. В том-то и заслуга романиста, что он крепко сцепил все корни обломовщины с почвой народной жизни и поэзии – проявил нам ее мирные и незлобные стороны, не скрыв ни одного из ее недостатков. Обломов – ребенок, а не дрянной развратник, он соня, а не безнравственный эгоист или эпикуреец времен распадения. Он бессилен на добро, но он положительно неспособен к злому делу, чист духом, не извращен житейскими софизмами и, несмотря на всю свою жизненную бесполезность, законно завладевает симпатиею всех окружающих его лиц, по-видимому отделенных от него целою бездною.

— А. В. Дружинин. «Обломов». Роман И.Л. Гончарова (1859)

...прочел Обломова и, по правде сказать, обломал об него все свои умственные способности. Сколько маку он туда напустил! Даже вспомнить страшно, что это только день первый! и что таким образом можно проспать 365 дней! Бесспорно, что «Сон» — необыкновенная вещь, но это уже вещь известная, зато все остальное что за хлам!... что за избитость форм и приемов! Но если нам, читателям, делается тяжко провести с Обломовым два часа, то каково же было автору проваландаться с ним 9 лет! И спать с Обломовым, и есть с Обломовым, и все видеть и видеть перед собой этот заспанный образ, весь распухший, весь в складках, как будто на нем сидел антихрист! Ведь сон-то мог и не Обломов видеть, зачем же было такую прелестную вещь вставлять в такой океан смрада? <...>

Замечательно, что Гончаров силится психологически разъяснить Обломова и сделать из него нечто вроде Гамлета, но сделал не Гамлета... Вообще Обломов на меня сделал такое же впечатление, которое делают говоруны-старички, которых так любят дамы: он раздражил мои нервы.

Письмо М. Е. Салтыкова-Щедрина к П. В. Анненкову, 29 января 1859 г.

Имя Гончарова цитируется на каждом шагу, как одно из четырех-пяти классических имен, вместе с массой отрывков оно перешло в хрестоматии и учебники; указания на литературный такт и вкус Гончарова, на целомудрие его музы, на его стиль и язык сделались общими местами. Гончаров дал нам бессмертный образ Обломова. <...>

Гончаров жил и творил главным образом в сфере зрительных впечатлений: его впечатляли и привлекали больше всего картины, позы, лица; сам себя называет он рисовальщиком, а Белинский чрезвычайно тонко отметил, что он увлекается своим уменьем рисовать9. Интенсивность зрительных впечатлений, по собственным признаниям, доходила у него до художественных галлюцинаций. Вот отчего описание преобладает у него над повествованием, материальный момент над отвлеченным, краски над звуками, типичность лиц над типичностью речей. <...>

Живет ли человек в своем творчестве больше зрительными или слуховыми впечатлениями, от этого, мне кажется, в значительной мере зависит характер его поэзии. Зрительные впечатления существенно отличаются от слуховых: во-первых, они устойчивее; во-вторых, раздольнее и яснее; в-третьих, они занимают ум и теснее связаны с областью мысли, тогда как звуковые ближе к области аффектов и эмоций. Преобладание оптического над акустическим окрасило в определенный цвет все гончаровское творчество: образы его осязательны, описания ясны, язык точный, фраза отчеканена, его действующие лица зачастую сентенциозны, суждения поэта метки и определенны; музыки, лиризма в его описаниях нет, тон рассказа, в общем, поразительно однообразен, неподвижные, сановитые фигуры вроде Обломова, бабушки, ее Василисы Гончарову особенно удавались. Сентиментализм он осмеял и осудил еще в начале своего творчества; мистицизм был ему чужд, его герои даже не касаются религиозных вопросов. Страсть не дается его героям.

Так называемый художественный объективизм, это sine ira et studio, которым Гончаров так гордился, есть в действительности лишь резкое и решительное преобладание в его поэзии живописных элементов над музыкальными.

— И. Ф. Анненский. Гончаров и его Обломов (1882)

Читаю Гончарова и удивляюсь. Удивляюсь себе: за что я до сих пор считал Гончарова первоклассным писателем? Его «Обломов» совсем неважная штука. Сам Илья Ильич — утрированная фигура, не так уж крупен, чтобы из-за него стоило писать целую книгу. Обрюзглый лентяй, каких много, натура не сложная, дюжинная, мелкая; возводить сию персону в общественный тип — это дань не по чину. Я спрашиваю себя: если бы Обломов не был лентяем, то чем бы он был? И отвечаю: ничем. А коли так, то и пусть себе дрыхнет. Остальные лица мелкие, пахнут лейковщиной, взяты небрежно и наполовину сочинены. Эпохи они не характеризуют и нового ничего не дают. <...> Ольга сочинена и притянута за хвост. А главная беда — во всем романе холод, холод, холод... Вычеркиваю Гончарова из списка моих полубогов.

Письмо А. П. Чехова к А. С. Суворину. Начало мая 1889 г.

В эпоху, когда типичный герой русского романа страдает от невозможности приложить свои силы в России, Гончаров выводит на сцену человека, сознательно избегающего любых усилий. В споре между мечтательным Обломовым и деятельным Штольцем автор не берёт ничью сторону: его роман — то ли притча о вечной русской лени, то ли ода мудрому русскому недеянию. <...>

О чём эта книга? — Илья Ильич Обломов, помещик и отставной коллежский секретарь, дни напролёт лежит в халате на диване. Дремоту нарушает друг его детства Андрей Штольц, энергичный делец, — он напоминает Обломову о прежних мечтах изменить мир, выводит его в свет и пытается расшевелить. Обломов влюбляется в молодую девушку Ольгу Ильинскую, которая намерена «спасти нравственно погибающий ум» и запрещает ему спать днём. Пробуждение оказывается недолгим: после краткого периода счастья и бодрости Обломов под действием какой-то неодолимой силы снова ложится на диван. Имя этой силы — «обломовщина» — стало нарицательным. Конфликт созерцательного и деятельного начал приобретает у Гончарова абсолютное измерение — ему подвержен каждый из героев, их взаимоотношения, сюжет романа, его современники и эпоха, в которую он написан, и само действие, которое то замирает неподвижно, то лихорадочно разгоняется.

Как она написана? — В «Обломове» Гончаров, по сути, обыгрывает главный литературный конфликт 1850-х годов, когда от писателей всё больше требовали социальности и того, что Чернышевский назвал «учебником жизни», в противовес «чистому искусству». Тематика романа — вроде бы социальная, в духе времени: тут есть и деятельный герой (Штольц), и поиск поля деятельности, и «испытание личности». Но к этим обязательным элементам Гончаров подходит нестандартно: любимый его герой бездеятелен, усилия прикладывать не хочет, от «испытания» отказывается. Кроме того, вразрез с тенденциями времени, действие и сюжет в этом романе — не главное. Едва начав рассказывать историю Обломова, Гончаров сразу же впускает в неё невероятное количество любовно выписанных подробностей, интригующих микросюжетов и выразительных портретов. Внимание читателя поглощено не столько развитием событий, сколько множеством мелочей — и вслед за героем романа он погружается в чистое созерцание. Особую роль играет здесь сон Обломова, помещённый в отдельную главу: это своего рода концентрат, объясняющий всплеск и «погасание» жизни Обломова. Заданный этим сном ритм и становится организующим началом романа, который развивается вовсе не по социальным законам, а согласно годичному природному циклу: выйдя из зимней спячки, весной Обломов встречает Ольгу, их отношения переживают летний расцвет и умирают осенью. Конец им кладёт невозможность переправиться через замерзающую на зиму Неву.

— Татьяна Трофимова. Иван Гончаров. Обломов // Полка

Как читать самую вредную книгу русской литературы? Дети часто жалуются, что «Обломов» – скучная книга, что её трудно читать. И это правда. Она не для того, чтобы её читать. А для того, чтобы ею пропитываться. Это психологический роман, который действует как наркотик. С помощью тонких, сложных приемов он не описывает состояние Обломова, а погружает в него. В полусон, в невроз – когда нужно встать, а вы не можете; когда пора что-то делать, а вы не понимаете как. Безусловно, «Обломов» самая сильная по воздействию, самая сложная и самая вредная книга русской литературы. <...>

Психоделическая прелесть романов Гончарова в их многословии, которое погружает читателя в транс — когда он полуспит-полубодрствует, не может сопротивляться и воспринимает текст целиком, уже не обращая внимания на отдельные слова. <...>

Как это часто бывает, берешься за роман, чтобы справиться с проблемой, а под конец начинаешь эту проблему любить… Так произошло у Гончарова с «Обломовым». <...>

Все творчество Гончарова – это сага о том, как люди делают что угодно, кроме того, что нужно.

Обломов – русский психоделический роман. Открытый урок с Дмитрием Быковым (2015)


И. А. Гончаров. Обломов: Роман в четырех частях // Гончаров И. А. Полное собрание сочинений и писем в двадцати томах. Том. 4. СПб.: «Наука», 1998.
© Электронная публикация — РВБ, 2020—2024. Версия 0.3 от 30 ноября 2020 г.