И. А. Гончаров

Обрыв
Роман в пяти частях

1869

Оглавление

Часть первая
I 5
II 14
III 19
IV 23
V 37
VI 41
VII 58
VIII 64
IX 68
X 71
XI 79
XII 84
XIII 88
XIV 94
XV 107
XVI 120
XVII 125
XVIII 133
Часть вторая
I 152
II 160
III 174
IV 181
V 187
VI 192
VII 199
VIII 207
IX 211
X 221
XI 229
XII 233
XIII 245
XIV 261
XV 269
XVI 282
XVII 299
XVIII 310
XIX 320
XX 327
XXI 340
XXII 350
Часть третья
I 359
II 363
III 379
IV 386
V 391
VI 398
VII 404
VIII 410
IX 419
X 425
XI 434
XII 437
XIII 444
XIV 453
XV 462
XVI 472
XVII 481
XVIII 484
XIX 495
XX 500
XXI 507
XXII 514
XXIII 518
Часть четвертая
I 522
II 530
III 535
IV 539
V 547
VI 556
VII 565
VIII 572
IX 581
X 594
XI 599
XII 604
XIII 618
XIV 621
Часть пятая
I 628
II 632
III 635
IV 640
V 646
VI 655
VII 664
VIII 674
IX 677
X 683
XI 690
XII 700
XIII 706
XIV 710
XV 715
XVI 721
XVII 728
XVIII 731
XIX 739
XX 743
XXI 749
XXII 756
XXIII 759
XXIV 766
XXV 769

О произведении

«Обрыв» — последний роман Гончарова, завершающий его романную трилогию, куда также входят «Обыкновенная история» и «Обломов».

Отзывы критиков

Роман задуман в 1849 под условным названием «Художник». Типичный для литературы 50-х гг. конфликт личности и среды Гончаров рассматривал в особом аспекте взаимоотношения творческой индивидуальности и общества, выдвигая на первый план проблему формирования психологии «художника» «с преобладанием над всеми органическими силами человеческой природы силы творческой фантазии» <...>. Но в условиях конца 50-х — нач. 60-х гг. эта тема становится все менее актуальной (по словам Гончарова, «Не то теперь требуется» <...>). Попытка обратиться к выдвинутой эпохой теме «новых людей», используя заметки 50-х гг. о «сильной, почти дерзкой воле» <...> личности, сосланной за политические убеждения в провинцию, не удается. <...> К работе над романом Г. возвращается в 1865—66 и в основном завершает его летом—осенью 1868. Неуверенность, которую он испытывал, определяя идейную и нравственно-психологическую доминанту романа, отразилась и в поисках названия. Весной 1868 г. решает назвать роман именем Веры; окончательное название найдено летом того же года. Так был установлен идейно-психологический и сюжетно-композиционный центр романа — судьба поколения, занятого напряженными поисками своего места в обществе и истории, но не сумевшего выбрать правильный путь и потерпевшего трагическое поражение.

— Л. С. Гейро. Гончаров // Русские писатели. 1800—1917. Биографический словарь. Т. 1 (1989)

... если в «Обыкновенной истории» за типовым сюжетом о приезде провинциала в столицу скрывается незаметное погружение человеческой души в холод смерти, в отчаяние, в «одебеление души», если в «Обломове» это была попытка подняться от этого отчаяния, проснуться, осмыслить себя и свою жизнь, то здесь, в «Обрыве», будет самое дорогое — пробуждение, воскресение души, невозможность для живой души окончательно впасть в отчаяние и сон.

<...>

Роман «Обрыв» задуман более широко и емко, нежели предшествующие «Обыкновенная история» и «Обломов». Достаточно сказать, что роман кончается словом «Россия». Автор открыто декларирует, что говорит не только о судьбе героя, но и о грядущих исторических судьбах России. В этом обнаружилась значительная разница с прежними романами. Принцип простой и ясной в своей структуре «художественной монографии» в «Обрыве» заменен иными эстетическими установками: по своей природе роман симфоничен. Он отличается относительным «многолюдством» и многотемностью, сложным и динамичным развитием сюжета, в котором активность и спады настроений героев своеобразно «пульсируют». Расширилось и художественное пространство гончаровского романа. В центре его оказались, кроме столичного Петербурга, Волга, уездный город, Малиновка, прибрежный сад и приволжский обрыв. Здесь гораздо более того, что можно назвать «пестротой жизни»: пейзажей, птиц и животных, вообще зрительных образов. Кроме того, роман весь пронизан символикой. Гончаров здесь чаще, чем раньше, обращается к образам искусства, более широко вводит в поэтику произведения звуковые и световые образы.

В романе дана широкая, «стереоскопическая» картина современной России. <...>

<...>

... ко времени написания «Обрыва» умудрённый опытом кругосветного путешествия и бесконечных размышлений писатель уже ясно сознавал особенное место России в мире. Он видел в её жизни тысячи недостатков и совсем не возражал против того, чтобы многое хорошее перенести на русскую почву из Европы, но любил в ней главное, то, что не истребить никакими заимствованиями: её необычайную душевность и внутреннюю свободу, совсем никак не связанную с парламентаризмом или конституцией… Россия-Малиновка есть для него хранительница земного рая, в котором дорога каждая мелочь, где живёт мир и невообразимый в земной жизни покой, где найдётся место всему и вся.

<...>

По словам Гончарова, он вложил в «Обрыв» все свои «идеи, понятия и чувства добра, чести, честности, нравственности, веры — всего, что… должно составлять нравственную природу человека». Как и прежде, автора волновали «общие, мировые, спорные вопросы». В предисловии к «Обрыву» он сам сказал: «Вопросы о религии, о семейном союзе, о новом устройстве социальных начал, об эмансипации женщины и т. д. — не суть частные, подлежащие решению той или другой эпохи, той или другой нации, того или другого поколения вопросы. Это общие, мировые, спорные вопросы, идущие параллельно с общим развитием человечества, над решением которых трудились и трудится всякая эпоха, все нации… И ни одна эпоха, ни одна нация не может похвастаться окончательным одолением ни одного из них…»

— В. И. Мельник. Гончаров (2012)


© Электронная публикация — РВБ, 2020—2024. Версия 0.3 от 30 ноября 2020 г.