434-450. <Экспромты 1841 года>.
Лит.: ЛЭ 1981: 445; Лермонтов 1935–1937: II, 264–269; Лермонтов 1954–1957: II, 374–377; Лермонтов 1989: II, 655–657.
434. «Куда, седой прелюбодей...».
Ни автографа, ни авторитетных копий не сохранилось.
Печатается по первой публикации.
Датируется июнем 1841 г. по биографическим обстоятельствам.
Впервые: Нива. 1885. № 8. С. 186 — по сообщению Н. П. Раевского в записи В. П. Желиховской.
Николай Павлович Раевский (?–1889) — знакомый Лермонтова, офицер, проводивший лето 1841 г. в Пятигорске, сообщил, что экспромт адресован полковнику Александру Логгиновичу Манзею (?–1854), который был прикомандирован к Кавказскому линейному казачьему войску и летом 1841 г. жил в Пятигорске, где близко общался с Лермонтовым (см.: Нива. 1885. № 8. С. 186; Воспоминания 1989: 421).
435. «Очарователен кавказский наш Монако!..».
Ни автографа, ни авторитетных копий не сохранилось.
Печатается по первой публикации.
Датируется июнем 1841 г. по биографическим обстоятельствам.
Впервые: ИВ. 1892. № 2. С. 431 — запись П. К. Мартьянова со слов поручика Куликовского, который в 1870 г. занимал должность пятигорского военного начальника.
По указаниям Куликовского, экспромт был произнесен Лермонтовым на одной из пирушек во время последнего пребывания поэта в Пятигорске.
Этот и все следующие экспромты располагаются в соответствии с хронологией источника, который содержит записи текстов № 435–450, — публикации П. К. Мартьянова «Последние дни жизни М. Ю. Лермонтова» в «Историческом вестнике» (Мартьянов 1892).
436. «В игре, как лев, силен...».
Ни автографа, ни авторитетных копий не сохранилось.
Печатается по первой публикации.
Датируется июнем 1841 г. по биографическим обстоятельствам.
Впервые: ИВ. 1892. № 2. С. 442 — запись П. К. Мартьянова со слов В. И. Чиляева, хозяина дома, где квартировал Лермонтов в Пятигорске.
Экспромт относится к Льву Сергеевичу Пушкину (1805–1852), брату поэта, с которым Лермонтов встречался в последнее свое пребывание на Кавказе. Согласно записи Мартьянова, экспромт был сказан в июне 1841 г. в квартире Лермонтова в доме В. И. Чиляева во время карточной игры: «Лермонтов взял новую колоду карт, стасовал и, выброся одну, накрыл ее бумажником и с увлечением продекламировал: “в игре, как лев, силен” <...> Банкомет медленно и неуверенно метал <...> Наконец возглас “бита!” разрешил состязание в пользу Пушкина. Лермонтов махнул рукой и, засмеявшись, сказал: “Ну, так я, значит, в дуэли счастлив!”» (Мартьянов 1892: 442; Воспоминания 1972: 320).
Ни автографа, ни авторитетных копий не сохранилось.
Печатается по первой публикации.
Датируется июнем 1841 г. по биографическим обстоятельствам.
Впервые: ИВ. 1892. № 2. С. 443 — запись П. К. Мартьянова со слов В. И. Чиляева.
Стихи адресованы Михаилу Павловичу Глебову (1818/1819–1847), корнету л.-гв. Конного полка, впоследствии секунданту на дуэли Лермонтова. Впоследствии — ротмистр того же полка, адъютант Кавказского наместника кн. М. С. Воронцова; убит при осаде аула Салты. Его портрет см.: Каталог 2014: 200–201.
Экспромт произнесен во время игры в карты, тот же вечер, когда были сказаны экспромты, обращенные ко Льву Пушкину, Н. С. Мартынову («Скинь бешмет свой, друг Мартыш...», № 438) и С. В. Трубецкому («Смело в пире жизни надо...», № 439).
Ст. 4–6. Но на Наде, / Христа ради, / Не женись! — Надя — Надежда Петровна Верзилина, за которой ухаживал Глебов (см. примеч. к экспромту «Надежда Петровна...», № 443).
438. «Скинь бешмет свой, друг Мартыш...».
Ни автографа, ни авторитетных копий не сохранилось.
Печатается по первой публикации.
Датируется июнем 1841 г. по биографическим обстоятельствам.
Впервые: ИВ. 1892. № 2. С. 443 — запись П. К. Мартьянова со слов В. И. Чиляева.
Экспромт, произнесенный в один из июньских вечеров 1841 г. за картами, адресован Николаю Соломоновичу Мартынову (1815–1875), жаловавшемуся на жару (Мартьянов 1892: 443). В тот же вечер, по воспоминаниям Чиляева, были сочинены экспромты Льву Пушкину, Глебову и Трубецкому.
В 1841 г., выйдя в отставку, Мартынов приехал в Пятигорск, поселился в одном доме с Глебовым и часто встречался с Лермонтовым, неоднократно становясь предметом шуток и насмешек поэта, приведших в итоге к роковой дуэли.
Мартынов также писал эпиграммы на Лермонтова. Известна его стихотворная шутка, относящаяся, по всей вероятности, к 1841 г.; в ней упоминаются три знакомые Лермонтову женщины: Э. А. Клингенберг (по отчиму — Верзилина), Н. А. Реброва и Адель Оммер де Гель (РГАЛИ. Ф. 276. Оп. 1. № 77. Л. 2):
Mon cher Michel!
Оставь Adel...
А нет сил,
Пей Элексир...
И вернется снова
К тебе Реброва.
Рецепт возврати не иной
Лишь Эмиль Верзилиной.
Текст эпиграммы, за подписью N., записанный вслед за старинным рецептом «Как изготовлять жизненный эликсир», дважды перечеркнут карандашом, поверх текста — рукой Лермонтова (?) — сделана карандашная запись: «Подлец Мартышка. N.» (опубл.: Гладыш 1963: 136–137; Филькина 2011: 286).
Ст. 4. И блюди нас, как хожалый! — Хожалый — рассыльный, служитель при полиции для разных поручений, полицейский.
439. «Смело в пире жизни надо...».
Ни автографа, ни авторитетных копий не сохранилось.
Печатается по первой публикации.
Датируется июнем 1841 г. по биографическим обстоятельствам.
Впервые: ИВ. 1892. № 2. С. 444 — запись П. К. Мартьянова со слов В. И. Чиляева.
Экспромт адресован кн. Сергею Васильевичу Трубецкому (1815–1859), который, по словам В. И. Чиляева, однажды высказал мысль, что «пир жизни» «надо уметь продолжить как можно долее и окончить, когда вино все будет выпито» (Мартьянов 1892: 443–444; Воспоминания 1972: 321). Произнесен в тот же вечер после игры в карты, когда были сочинены экспромты Льву Пушкину, Глебову, Мартынову.
440. «Велик князь Ксандр и тонок, гибок он...».
Ни автографа, ни авторитетных копий не сохранилось.
Печатается по первой публикации.
Датируется июнем 1841 г. по биографическим обстоятельствам.
Впервые: ИВ. 1892. № 2. С. 454 — запись П. К. Мартьянова.
Экспромт относится к кн. Александру Илларионовичу Васильчикову (1818–1881), впоследствии секунданту на дуэли Лермонтова. Васильчиков — сын председателя Государственного совета, одного из приближенных Николая I, по окончании Петербургского университета принял приглашение ехать на Кавказ для участия в работе Комиссии сенатора Гана по обследованию Закавказского края. Впоследствии — ученый-экономист, крупный земский деятель, участник крестьянской реформы.
Лето 1841 г. Васильчиков проводил в Пятигорске, постоянно встречаясь с Лермонтовым (они были хорошо знакомы по Петербургу, Васильчиков, вероятно, входил в «кружок шестнадцати», см. примеч. к № 318). В 1872 г. Васильчиков опубликовал статью «Несколько слов о кончине М. Ю. Лермонтова и о дуэли его с Н. С. Мартыновым» (РА. 1872. № 1. С. 205–213).
По словам В. И. Чиляева, Васильчиков первоначально «ухаживал» за Лермонтовым, «часто бывал у него и с ним на прогулках и в гостиных общих знакомых», «но с конца июня <...> вдруг перешел в тот лагерь, где враждебно смотрели на поэта». «Лермонтов все это видел и бросал ему в глаза клички “Дон-Кихот езуитизма”, “князь-пустельга”, “дипломат не у дел”, “мученик фавора” и др.». Согласно рассказу Чиляева, эпиграмма была сказана «как-то вечером, когда луна светила ярко и тень князя Васильчикова в шинели и шляпе, беседовавшего с каким-то питерским стариком, длинной полосою ложилась на песок площадки» (Мартьянов 1892: 454).
Ст. 1. Велик князь Ксандр... — Васильчиков был высокого роста. Его портрет работы Г. Г. Гагарина см.: Каталог 2014: 198–199.
Ни автографа, ни авторитетных копий не сохранилось.
Печатается по первой публикации.
Датируется июнем 1841 г. по биографическим обстоятельствам.
Впервые: ИВ. 1892. № 2. С. 454–455 — запись П. К. Мартьянова со слов В. И. Чиляева.
По сообщению Чиляева, эпиграмма была записана мелом на карточном столе после того, как Васильчиков «сказал какое-то энергичное слово» (Мартьянов 1892: 454). См. примеч. к предыдущей эпиграмме.
Автограф неизвестен.
Копии: 1) РО ИРЛИ. Ф. 524. Оп. 2. № 52. Л. 2 — рукой П. И. Бартенева на отдельном листе, приплетенном к письму Бартенева П. А. Ефремову от 9 марта 1873 г.; под стихотворением приписка: «(Мужу Груши была фамилия Дикой»); 2) РО ИРЛИ. Ф. 524. Оп. 4. № 25. Л. 79 — рукой П. А. Ефремова в тетради «Список с черновых тетрадей Лермонтова», под текстом примечание: «(NB Груша была за Диким замужем»); текст соответствует копии (1).
Печатается по копии П. И. Бартенева.
Датируется июнем 1841 г. по биографическим обстоятельствам.
Впервые: Висковатов 1891: 397 (другой вариант текста).
Экспромт относится к дочерям П. С. и М. И. Верзилиных — Э. А. Клингенберг (дочери М. И. Верзилиной, падчерице П. С. Верзилина), Надежде Петровне (1826–1863) и Аграфене Петровне (1822–1901). В июне — июле 1841 г. Лермонтов часто посещал дом Верзилиных, где собиралось «водяное общество». «Молодежь ухаживала за барышнями в доме Верзилиных, в особенности за Эмилией Александровной, носившей название “розы Кавказа”, и младшей из сестер Надеждой Петровной, главными поклонниками коей были Мартынов и Лисаневич. Старшая Аграфена Петровна была “просватана за приставом Трухменских народов Диковым” — ее и называли Трухменской царицей» (Висковатов 1891: 397).
В печати стихотворение впервые появилось в ином варианте (см.: Висковатов 1891: 397; Мартьянов 1892: 702):
Пред девицей Emilie
Молодежь лежит в пыли,
У девицы же Nadine
Был поклонник не один;
А у Груши целый век
Был лишь дикий человек.
Автограф неизвестен.
Копия: РО ИРЛИ. Ф. 524. Оп. 4. № 67. Л. 1 — почерком неустановленного лица, на отдельном листке из альбома Н. П. Верзилиной, над текстом помета: «Ставрополь. Декабря 7-го 1842», под текстом подписано «Лермонтов».
Печатается по копии ИРЛИ.
Датируется июнем — июлем 1841 г. по биографическим обстоятельствам.
Впервые: Нива. 1885. № 7. С. 167 (иной вариант текста).
Это единственный из экспромтов 1841 г., дошедший до нас в ранней записи. История сочинения экспромта известна по рассказам нескольких мемуаристов, которые приводили и его текст — в отличных друг от друга вариантах.
В не слишком точных мемуарах К. И. Карпова, записанных С. Филипповым, история создания экспромта передана так: «Хозяйка дома, Марья Ивановна <Верзилина> <...> раз как-то на вечере <...> отозвала Надю в свою спальню и заметила ей, что она неровно себя держит среди молодежи и особенно с Лермонтовым. Барышня, разумеется, сейчас же расплакалась и даже не хотела более выходить в залу. Марья Ивановна, однако, настояла <...> наскоро умывшись <...>, Надя решилась выйти. Выходя, она прицепила к своему поясу маленькую кинжал-игрушку в малиновой оправе с серебром. <...> Надя вышла решительно, с надувшимся, сердитым лицом. Вместе с кинжалом это выражение могло показаться комически-воинственным <....> От Лермонтова оно не могло укрыться <...> Подойдя с нею с ломберному столу, поэт, не задумываясь, начертал мелком на сукне: <далее следует текст экспромта>» (см.: РМ. 1890. № 12. С. 79–80).
Обстоятельства сочинения экспромта были уточнены Э. А. Шан-Гирей, раздраженной чрезмерной фамильярностью воспоминаний майора Карпова. По ее словам, Н. П. Верзилина не могла позволить себе такие «глупые выходки», а «миниатюрный кинжальчик <...> она носила постоянно на поясе. <...> Шутка-стихи были написаны Лермонтовым в минуту шаловливого настроения и не вечером, а пред обедом. Все <...> приставали к нему, чтобы написал что-нибудь. Лермонтов долго отговаривался, что по приказанию писать не может, тогда его усадили насильно, всунули в руку перо, развернули перед ним альбом Надежды Петровны и все в один голос настаивали, чтоб он написал непременно. Тогда он написал <далее следует текст экспромта>. Конечно, все <...> очень смеялись этому экспромту. Альбом этот сохранился у старшей дочери Надежды Петровны, Н. А. Токаревой» (РО. 1891. № 4. С. 708).
Между тем указание Э. А. Шан-Гирей, по-видимому, неточно: в альбом Верзилиной, судя по дошедшему до нас листу, экспромт вписан не лермонтовской рукой, и не в 1841 г., а в конце 1842 г. — очевидно, по памяти (см.: Лермонтов 1975–1976: I, 417–418).
Разные мемуаристы сообщали различные варианты текста экспромта: «Надежда Петровна, / Зачем так неровно / Разобран ваш ряд / И букли назад? / Платочек небрежно / Под шейкою нежной / Завязан узлом... / Пропал мой Монго потом!» (Рассказ [Н. П.] Раевского о дуэли Лермонтова / Записано В. Желиховской // Нива. 1885. № 7. С. 167); «Надежда Петровна, / Зачем так неровно / Разобран ваш ряд, / И локон небрежный / Над шейкою нежной, / На поясе нож — / C’est un vers qui cloche» (Нива. 1885. № 27. С. 646; Лермонтов 1889–1891: I, 348; РО. 1891. № 4. С. 708); «Надежда Петровна, / Зачем так неровно / Разобран ваш ряд / И букли назад? на шейке лежит / Платочек неровно, / На поясе нож» (РМ. 1890. № 12. С. 80); «Надежда Петровна, / Зачем так неровно / Разобран ваш ряд, / И локон небрежно / Над шейкою нежно... / На поясе нож. / C’est un vers qui cloche» (Мартьянов 1892: 703).
Ст. 7. C’est un vers qui cloche. — Пер.: Вот стих, который хромает. По предположению И. А. Пильщикова, Лермонтов называет французский стих хромым, «во-первых — вероятно — потому, что силлабический пятисложник с ямбическим кадансом звучит неуклюже в русском амфибрахическом ритмическом контексте. Во-вторых и в-третьих — небрежна рифма “нож — cloch[e]”: а) в рифме непроясненная “немая” е; б) рифма дважды графически неточная (кириллица: латиница; кириллическому ж соответствует латинский диграф ch = ш). А. Добрицын обратил внимание на то, что в этом экспромте «хромает» еще один стих: “Отчего так неровно”, с двусложной анакрусой вместо односложной. Таким образом, оба стиха иконичны: описывая аристократическую небрежность (адресата стихотворения и самого стихотворения), они сами отличаются версификационной небрежностью, становящейся к тому же предметом поэтической авторефлексии» (Пильщиков 2015). К сказанному можно добавить, что определение «хромой» можно отнести не к последнему французскому стиху, а к предыдущему русскому («На поясе нож»), который резко ломает структуру рифмовки: по своей позиции он должен рифмоваться с оставшимся без рифмы стихом «Разобран ваш ряд».
444. «Он прав! Наш друг Мартыш не Соломон...».
Ни автографа, ни авторитетных копий не сохранилось.
Печатается по первой публикации.
Датируется июнем 1841 г. по биографическим обстоятельствам.
Впервые: ИВ. 1892. № 3. С. 705 — запись П. К. Мартьянова со слов Куликовского (см. примеч. к экспромту № 434).
Экспромт относится к Н. С. Мартынову: «кто-то из кавказцев в защиту его какой-то неловкости заметил: “ну, что вы хотите, господа, ведь он не Соломон же у нас”. Лермонтов не выдержал, встал со стула и сказал внушительно: “Он прав!.. <далее следует текст экспромта>”. Неистовое “браво, браво! Михаил Юрьевич!” покрыло эту характеристику отсутствовавшего соперника» (Мартьянов 1892: 704–705).
В эпиграмме собран набор различных колкостей, которые неоднократно высказывались в адрес Мартынова Лермонтовым и их общей компанией: прозвище Мартыш, обыгрывание отчества, намеки на волокитство за разными женщинами.
Ст. 3. Не мудр, как царь Шалима, но умен... — Шалим (Солим) — одно из библейских названий Иерусалима.
445. «С лишком месяц у Мерлини...».
Ни автографа, ни авторитетных копий не сохранилось.
Печатается по первой публикации.
Датируется июнем 1841 г. по биографическим обстоятельствам.
Впервые: ИВ. 1892. № 3. С. 705 — запись П. К. Мартьянова со слов В. И. Чиляева, который, в свою очередь, ссылался на сообщение М. П. Глебова.
По указанию П. К. Мартьянова, экспромт адресован вдове генерала С. Д. Мерлини (1775–1833) Екатерине Ивановне Мерлини (1793–1858), конкурентке дочерей Верзилиных за внимание «водяной» молодежи (ЛЭ 1981: 279). Согласно свидетельству очевидца, Лермонтов импровизировал этот текст для М. И. Верзилиной, потакая ее слабости «услышать что-нибудь о сопернице своих дочерей» (Мартьянов 1892: 705).
Ст. 3. Что творится у княгини... — По указанию Чиляева-Мартьянова, имеется в виду княгиня Эристова (Мартьянов 1892: 705).
Ст. 9–13. Пьер обедал у Мерлини <...> Пьер отрекся. — Согласно сведениям мемуариста, Пьер — П. В. Волков, атташе княгини Эристовой (там же).
Ст. 10–12. Ездил с ней в Шотландку раз ~ Вышла ссора за Каррас. — Шотландка или Каррас — немецкая колония в семи верстах от Пятигорска. В этой колонии находился ресторан Рошке.
446. «Он метил в умники, попался в дураки...».
Ни автографа, ни авторитетных копий не сохранилось.
Печатается по первой публикации.
Датируется июнем 1841 г. по биографическим обстоятельствам.
Впервые: ИВ. 1892. № 3. С. 705 — запись П. К. Мартьянова со слов В. И. Чиляева.
По сообщению В. И. Чиляева, Лермонтов этим экспромтом завершил анекдот, рассказанный им хозяйке пятигорского светского салона М. И. Верзилиной (1798–1848), — о том, как один калужский помещик привез в Пятигорск трех своих дочерей с намерением выдать их замуж за кавказских офицеров, но, не найдя им женихов, бросил их и уехал один обратно к себе в имение (Мартьянов 1892: 705).
447. «Зачем, о счастии мечтая...».
Ни автографа, ни авторитетных копий не сохранилось.
Печатается по первой публикации.
Датируется июнем — началом июля 1841 г. по биографическим обстоятельствам.
Впервые: ИВ. 1892. № 3. С. 706 — запись П. К. Мартьянова со слов В. И. Чиляева.
Экспромт обращен к падчерице П. С. Верзилина Эмилии Александровне Клингенберг (1815–1891), и вызван, по словам Чиляева, соперничеством Лермонтова и Мартынова из-за Эмилии и того явного предпочтения, которое она отдавала Мартынову (Мартьянов 1892: 706). Эмилия Клингенберг в 1851 г. вышла замуж за друга и родственника Лермонтова Акима Павловича Шан-Гирея и написала ряд воспоминаний о Лермонтове (см. также: ЛЭ 1981: 222–223; и примеч. к № 442).
448–449. «Мои друзья вчерашние — враги...».
«Им жизнь нужна моя...».
Ни автографа, ни авторитетных копий не сохранилось.
Печатается по первой публикации.
Датируется 12 июля 1841 г. по указаниям Чиляева (см. ниже).
Впервые: ИВ. 1892. № 3. С. 713–714 — запись П. К. Мартьянова со слов В. И. Чиляева.
Как вспоминал В. И. Чиляев, утром 12 июля 1841 г. Лермонтов и его друг и родственник Алексей Аркадьевич Столыпин (1816–1858) явились к пятигорскому коменданту полковнику В. И. Ильяшенкову с просьбой продлить им курс лечения минеральными водами. Ильяшенков, после официального разговора, советовал Лермонтову быстрее уезжать из Пятигорска, где у него появилось много врагов, которые еще недавно считались его друзьями. Лермонтов на это ответил ему первым экспромтом: «Мои друзья вчерашние — враги». На заявление Ильяшенкова о том, что Лермонтова могут убить, поэт ответил вторым экспромтом: «Им жизнь нужна моя...» (см.: Мартьянов 1892: 712–714).
450. «Ну, вот теперь у вас для разговоров будет...».
Ни автографа, ни авторитетных копий не сохранилось.
Печатается по первой публикации.
Датируется 12 июля 1841 г. по указаниям Чиляева (см. ниже).
Впервые: ИВ. 1892. № 3. С. 718 — запись П. К. Мартьянова со слов В. И. Чиляева.
Согласно записи Мартьянова (со слов В. И. Чиляева), этот экспромт Лермонтова был едва ли не последним в его жизни. В роковой вечер 12 июля 1841 г., когда Мартынов вызвал его на дуэль, Михаил Юрьевич, по выходе из дома Верзилиных, прощаясь с товарищами, пожимая им руки, сказал этот экспромт. «И только после дуэли, когда схоронили предательски убитого поэта, кто-то, кажется, Дмитревский, разгадал смысл сказанных им слов. Под именем Миллер были скрыты инициалы поэта: Ми Лер, а под именем Эмма — инициалы Мартынова: М(Эм)а или же инициалы Эмилии и Мартынова Эм Ма» (Мартьянов 1892: 719).