167a.

— Как этих покрывал и этого убора
Мне пышность тяжела средь моего позора...

Собирается в Трезене
Знаменитая беда:
Царской лестницы ступени
Покраснеют от стыда.
Вот она: какие речи
И какой ужасный вид!
Избегает с нею встречи,
Чуя правду, Ипполит.

— О, если б ненависть в груди моей кипела —
Но видите — само — признанье с уст слетело.

Черным факелом среди белого дня
К Ипполиту любовью Федра зажглась
И сама погибла, сына виня,
У старой кормилицы учась.
Позабыла свой род и царский сан;
Возвела на юношу неправды тень,
Заманила охотника в капкан.
По тебе будут плакать леса, олень!

— Любовью черною я солнце запятнала...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Мы боимся, мы не смеем
Горю царскому помочь:
Уязвленная Тезеем,
На него напала ночь.
Мы же, песнью похоронной
Провожая мертвых в дом,
Страсти дикой и бессонной
Солнце черное уймем.

13 октября 1915
251

Воспроизводится по изданию: О.Э. Мандельштам. Собрание сочинений в 4 т. М.: Арт-Бизнес-Центр, 1993. Т. 1.
© Электронная публикация — РВБ, 2010–2024. Версия 2.0 от 3 октября 2019 г.